Еврипид. Медея (Перевод с древнегреческого )
КОРМИЛИЦА[2]
Ах, если бы Арго[3] не выпорхнул[4] из пасти
свинцовых Симплегад,[5] в Колхиду[6] отлетая,
и если бы в густых долинах Пелиона[7]
не рухнула сосна[8] и вёслами не стала
в ладонях смельчаков, для Пе́лия[9] добывших 5
волшебное руно,[10] то бедная Медея
не стала бы ни плыть к порогам иолкийским,[11]
всю душу распахнув любимому Ясону,
ни хитро повергать в кошмар отцеубийства
наивных Пелиад,[12] ни жить в Коринфе с мужем,[13] 10
двух мальчиков родив и радуя всех граждан
изгнанием своим, для царства благотворным,
всегда, во всех делах Ясону помогая!
Как это хорошо, как это превосходно,
когда жена ни в чём супругу не перечит! 15
Но в дом пришла война! Любовь совсем зачахла!
И мальчиков предав, и госпожу отвергнув,
на царскую постель с наследницей Креонта,
правителя страны, Ясон теперь ложится!
Медея то кричит про горький стыд бесчестья, 20
про клятвенный обет, рукою правой данный,
и молит всех богов увидеть, как достойно
Ясон ей отплатил за все благодеянья,
то целый день лежит, не прикасаясь к пище,
течение часов слезами растворяя 25
и помня каждый миг о подлости супруга!
Не поднимая глаз, лицо к земле приблизив,
похожа на скалу, встречающую волны,
она словам друзей внимает безучастно,
лишь вертит иногда жемчужно-белой шеей, 30
рыдая по себе, и по отцу родному,
по родине своей, по чести осквернённой,
растоптанной навек предателем жестоким!
Страдалицу теперь несчастье научило,
как родину бросать, как убегать из дома! 35
На мальчиков своих уставится угрюмо,
а я вся трепещу. Что там у ней за мысли?
Такой могучий дух с обидой не смирится![14]
Я знаю госпожу и сильно опасаюсь,
что меч она вонзит кому-то прямо в печень, 40
войдя тихонько в дом, где украшают спальню,
что и царя убьёт, и жениха зарежет,
и для самой себя устроит ад кромешный!
Она ведь сущий зверь! Не просто с ней сразиться
и, битву пережив, уйти домой с победой! 45
А! Мальчики пришли! Набегались на воле,
не думая совсем о скорби материнской!
Конечно, детский ум печалиться не любит!
ПЕДАГОГ
Эй, старое добро господского семейства![15]
Зачем ты у ворот стоишь осиротело 50
и горькие слова сама себе бормочешь?
Неужто даже ты наскучила Медее?
Корм. Ясоновых детей наставник престарелый!
Господская беда, как ты прекрасно знаешь,
и преданным рабам изгладывает сердце! 55
Достигла я уже такого исступленья,
что небу и земле рассказываю повесть
о бедной госпоже, измученной несчастьем!
Пед. Она уже прошла горчайшие страданья?
Корм. Завидую тебе! Тут нет и полдороги! 60
Пед. Безумная! Прости, что я так о хозяйке!
Не слышала она про новые невзгоды!
Корм. Про что, старик? Скажи! Не вздумай отмолчаться!
Пед. Да вовсе ни про что! Жалею я, что начал![16]
Корм. Мы оба ведь рабы![17] Прошу тебя! Касаюсь 65
и бороды твоей![18] Клянусь тебя не выдать!
Пед. Подслушать я сумел, когда совсем случайно
приблизился к столам, у славных вод Пирены,[19]
где трутся старики, весь день играя в кости,[20]
что и детей, и мать желает из Коринфа 70
немедленно изгнать правитель государства,
по имени Креонт. Насколько это правда,
ручаться не могу. Соврать я был бы счастлив.
Корм. А как же наш Ясон? Они с женой враждуют,
но мальчиков изгнать! Он разве это стерпит? 75
Пед. Разрушить старый дом для нового придётся,
он больше не родной в отвергнутом семействе!
Корм. Ну всё, пришёл конец! Не вычерпали старой,
а нас теперь зальёт и новою напастью!
Пед. Да успокойся ты! Хозяйке нашей рано 80
об этом узнавать! Смотри, не проболтайся!
Корм. Вы слышали, мальцы, какой у вас родитель?
Будь проклят… нет, не будь… он всё же мой хозяин,
однако он жесток и бессердечен с вами!
Пед. Не как любой из нас? Неужто непонятно, 85
что всякий человек себя лишь обожает
(один самолюбив, другой до выгод жаден),[21]
что слаще всех детей постельные утехи?
Корм. Судьба нас пощадит! Пора домой, сыночки!
А ты не подходи к измученной хозяйке! 90
Она совсем больна! Держи мальцов подальше!
Я видела сама, как бычьими глазами
она глядит на них и что-то замышляет!
Ужасен этот гнев и быстро не смирится,
так пусть разит врагов, а не родных и близких! 95
МЕДЕЯ (изнутри дома)[22]
Боже мой!
Как же тошно, и плохо, и тяжко!
Всё погибло! Как тоже погибнуть?
Корм. Ах вы, детки! У матери вашей
наливается горечью сердце! 100
Поскорее к себе убегайте!
Отдаляйтесь от глаз материнских!
Не ходите за ней, берегитесь
дикой крови, зловредной природы
и заносчивых мыслей!
Ну, бегите домой поскорее! 105
Поднялась и уже набухает
смолянистая, грозная туча!
На кого же теперь изольётся
это бедное сердце, больное,
обожжённое пламенем скорби? 110
Мед. Ай-ай!
Что за муки! Как рвутся из горла
комья стонов! Проклятые дети
жалкой матери, будь вы неладны
вместе с вашим отцом и всем домом!
Корм. Что за ужас! Опомнись, бедняжка! 115
Ты за что их клянёшь? Разве дети
виноваты в злодействе отцовом?
Как боюсь я за вас, дорогие!
Беспощаден характер господский!
Кто привык отдавать приказанья, 120
тот не очень справляется с гневом!
Лучше жить, как все прочие люди,
чтоб, не зная ни блеска, ни славы,
постареть и спокойно скончаться!
Ты, умеренность, лучшее слово, 125
и победы твои превосходны,
а излишества плохо влияют
на короткую жизнь человека,
обостряя беду, если в гневе
бог семью принимается рушить! 130
ХОР[23]
Я услышала стон, я услышала крик
вашей бедной колхи́дянки! Разве она
не нашла утешенья? Старуха, ответь!
За двойными дверями рыданья звучат![24] 135
Как мне, женщина, горестям не сострадать,
от которых так страшно томятся друзья?
Корм. Той семьи больше нет! Развалилась!
Муж пригрелся на царской постели, 140
а жена убивается в спальне!
Несмотря на старания близких,
госпожа не смирилась нисколько!
Мед. Ай-ай!
Светоч божий, разбей мне всё темя!
Что мне толку страдать бесконечно? 145
Горе! Горе! Отвязана смертью,
уплыву я от жизни постылой!
Хор Слышишь, Зевс, и Земля, и божественный свет,
как тоскливо рыдает и криком кричит
молодая жена? 150
Зачем так стремится страстно,
безумная, в лапы смерти?
Зачем торопить кончину?
Об этом не молят люди!
Твой милый нашёл другую? 155
Не надо так истязаться!
Защита придёт от Зевса!
Не слишком страдай по мужу!
Мед. О, Фемида,[25] великая силой! 160
Артемида! Как больно, богиня!
Он ведь клялся! Ужасною клятвой!
Ах, увидеть бы гибель злодея,
и невесты, и царского дома,
так бессовестно мне навредивших! 165
Ах, отец мой! Ах, город любимый!
Ах, мой братец, позорно убитый! [26]
Корм. Вы слыхали? Она призывает
и Фемиду, хранящую клятвы,
и Зевеса, владыку обетов! 170
Этот гнев госпожи оскорблённой
сам собой никогда не смирится!
Хор Почему не посмотрит нам прямо в глаза,
почему не послушает наши слова,
не поймёт нашу мысль? 175
Как справиться с горьким гневом
и негодованьем сердца?
Однако друзей хороших
не брошу я на погибель!
Ступай, приведи бедняжку! 180
Скажи, что её мы любим!
Беги, чтоб не вышло горя!
Всё ширится море скорби!
Корм. Всё исполню! Боюсь, очень трудно
убедить госпожу! 185
Но для вас, так и быть, постараюсь,
хоть и львицей, недавно родившей,
мечет взоры на слуг, если кто-то
подойдёт и о чём-нибудь спросит!
Наших предков считая глупцами, 190
не особенно ты ошибёшься.
Для пиров они гимны сложили,
для обедов и праздников жизни,
благозвучные прелести сердца,
но никто от печали проклятой 195
не нашёл многострунных мелодий,
вот поэтому рушатся семьи
под ударами страшного рока!
Сердцу музыкой нужно лечиться,[27]
на пирах же, богатых и пышных, 200
для чего понапрасну горланить?
Пир своим угощеньем приятен
и людей сам собой услаждает!
Хор Мне слышен стон, мне слышен плач, 205
протяжный вопль, истошный крик
о том, что сделал подлый муж!
Она, безвинная, зовёт
Фемиду, Зевсову судью,[28]
которая вела её[29] 210
в Элладу, через мрачный вход,[30]
закрытый на понтийский ключ![31]
Мед. Кори́нфянки мои, ругать меня не нужно!
Я вышла к вам теперь! У вас полно спесивцев, 215
кичащихся собой и на глазах народа,
и дома у себя. Немало есть и праздных,
безропотных людей, не созданных для чести.
Но смертные глаза всегда несправедливы!
Не видя глубоко природу человека, 220
они корят его! А чем он провинился?
Смиряться должен гость, и уважать законы,
и не вести себя, как местный задавака,
невежеством своим противный горожанам!
А мне удар судьбы, и тяжкий, и нежданный, 225
всё сердце раздробил! Я гибну совершенно!
Померкли небеса! Я смерть зову, подруги!
Муж, бывший для меня, как я прекрасно знаю,
всем смыслом бытия, стал худшим человеком!
Послушайте! Из всех одушевлённых тварей 230
быть женщиной трудней, чем кем-либо на свете.[32]
Сначала мы должны купить за кучу денег
сожителя[33] себе и собственное тело
мужчине подчинить! Какое непотребство!
Всё это как игра. Что вытянешь, не знаешь. 235
Мерзавца или нет? Разводы нас не красят,
и женщинам нельзя от мужа отказаться!
К навязанной родне насилу привыкая,
должны мы угадать, нас дома-то не учат,
как лучше угодить чужому человеку. 240
Когда усердны мы, и мужа услаждаем,
и с нами он живёт без явной неприязни,
то вот и счастье нам. Иначе всё пропало!
Мужчина, угнетён разросшимся семейством,
куда-нибудь идёт и сердце облегчает,
к приятелям-друзьям уходит веселиться,[34] 245
а мы сидим, сидим, глядим в свою же душу!
Нам любят говорить, что мы живём без риска,
за крепкими дверьми, а сильный пол воюет!
Какие дураки! Я со щитом три раза 250
стоять бы предпочла, чем раз родить ребёнка!
Однако твой удел с моим не совместимы,
есть город у тебя, и дом отцовский полон
сообществом друзей, коловращеньем жизни,
а я совсем одна, унижена, бездомна, 255
силком увезена из варварских пределов,[35]
меня ни мать, ни брат, ни родственник не может
ни в гавани укрыть, ни заслонить от бури!
Я попрошу тебя лишь об одной услуге:
когда я отыщу какое-нибудь средство 260
и мужу отомстить за сделанную подлость,
и выдавшему дочь, и выскочившей замуж,[36]
пожалуйста, молчи! Да, женщина труслива,
теряется в бою, дрожит при виде стали,
однако, если муж решится на измену, 265
то нет ни у кого подобной жажды крови!
Хор[37] Медея, хорошо! Ты мужа покараешь!
Понятно, почему ты мучишься так сильно!
Но вот идёт Креонт, правитель государства,
тебе он сообщит про новые решенья! 270
КРЕОНТ
Сердитой на весь мир и на супруга злой
Медее мы велим покинуть нашу землю,
уйти отсюда прочь, забрав двоих детей,
и чтоб не рассуждать! Я сам тебе доставил
мой собственный приказ, и не вернусь домой, 275
не выдворив тебя за грань моих владений!
Мед. Какой ужасный день! Теперь уж мне конец!
Идут сюда враги под всеми парусами,[38]
а как от них спастись? Где выход из беды?
Терпя такое зло, спрошу тебя, однако: 280
зачем же ты, Креонт, решил меня прогнать?
Кр. Затем что я боюсь, отвечу откровенно,
что дочери моей ты крепко навредишь!
Есть множество причин для этих опасений,
ты мудрой рождена и сведущей во зле, 285
ты спишь теперь одна, сердита, одинока,
и яростно грозишь, как сообщают мне,
и тестю жениха, и жениху с невестой
наделать жутких бед! Но я мой дом спасу!
Мне лучше, чтобы ты ко мне вражду питала, 290
чем слабость проявить и мучиться потом!
Мед. Вот горе-то![39]
Креонт, не в первый раз такое происходит,
мне множество скорбей несёт земная слава!
Разумный человек, я думаю, не должен
чрезмерное давать образованье детям! 295
Их в городе сочтут не только болтунами,
но будут к ним питать убийственную зависть!
Плоды своих идей мужланам предлагая,
ты подлым прослывёшь, тупым и недалёким,
а если превзойдёшь прославленных учёных, 300
то станешь для людей невыносимым грузом!
Я знаю хорошо подобные мученья!
Поскольку я умна, меня не любят люди!
Для этих я скромна, для тех бесцеремонна,[40]
сурова и черства! Но где мой ум великий?[41] 305
Боишься ты. Чего? Что будешь мной расстроен?[42]
Я вовсе не могу – Креонт, не беспокойся –
бросаться на людей, владеющих престолом!
Ты чем задел меня? Ты дочку замуж выдал
велением души. Я мужа ненавижу, 310
а ты, сдаётся мне, решил благоразумно,
и к счастью твоему я зависть не питаю!
Да будет вам добро! Женитесь на здоровье,
а нас оставьте здесь! Обижена я горько,
но буду тихо жить и уступлю сильнейшим! 315
Кр. Ты мягко говоришь, однако страх таится
под сердцем у меня, что ты беду готовишь.
Не верю я тебе. Теперь уже ни капли!
Горячий женский ум, да и мужской, конечно,
удобней просчитать, чем неприметно мудрый. 320
Давай же, уходи! Довольно разговоров!
Я твёрдо всё решил! Ты хитростью не сможешь
остаться тут, при нас, коварная злодейка!
Мед. Я у колен твоих! Молю невестой вашей!
Кр. Напрасно слов не трать! Меня не переломишь! 325
Мед. Ты выгонишь меня и просьбы не уважишь?
Кр. Ты мне не так мила, как близкие мне люди!
Мед. О мой родимый дом, как ты терзаешь память!
Кр. По значимости дом лишь детям уступает.
Мед. Ах, боже! Сколько слёз приносят нам Эроты! 330
Кр. Кому как повезёт, как в жизни поведётся.
Мед. О Зевс, не дай уйти виновнику несчастий!
Кр. Безумная, шагай! Мне бед уже довольно!
Мед. А я-то и совсем завалена скорбями![43]
Кр. Сейчас мои рабы тебя взашей прогонят! 335
Мед. Пожалуйста, Креонт! Не надо, умоляю!
Кр. Ну, женщина, смотри! Ты мне надоедаешь!
Мед. Всё-всё! Я ухожу! Но просьба не об этом!
Кр. Чего ты пристаёшь? Чего сжимаешь руку?
Мед. Позволь один лишь день мне в городе остаться! 340
Хочу сообразить, куда идти, как денег
для мальчиков найти, ведь их отец любимый
судьбою сыновей никак не озабочен!
Ты жалость прояви! Ты ведь и сам родитель!
Тебе благоволить естественно к потомству! 345
Я о своей беде не так переживаю,
как о судьбе детей, страдающих безвинно!
Кр. Нет, я не наделён решимостью тирана,
покладистость моя вредит мне постоянно.
Я, женщина, потом, наверно, пожалею, 350
что уступил тебе. Запомни: если встретит,
поднявшись над землёй, летучий факел бога[44]
тебя и сыновей в пределах государства,
ты будешь казнена! И я не лгу нисколько!
Раз нужно, задержись. Я думаю, что за́ день[45] 355
тебе не натворить ужасных злодеяний![46]
Хор Горемычная!
Ты совсем онемела от скорби!
Где спасенье? Где дом дружелюбный?
Где страна, чтобы в ней уберечься? 360
Как защиту найти?[47]
В безысходную бездну страданий
бог тебя ниспровергнул, Медея!
Мед. Всё рушится везде. Кто будет прекословить?
Но это не конец, не надо торопиться! 365
Ещё грядут бои для пары новобрачных,
немалые труды для родственничков этих!
Да стала бы я тут рыдать и унижаться
без выгоды своей, без тайного коварства?
Не стала бы молить! И рук бы не марала! 370
Однако он достиг такого скудоумья,
что, чувствуя душой мои поползновенья,
не вышвырнул меня, но целый день отмерил,
когда троих врагов отправлю я в могилу,[48]
отца, и эту дочь, и милого супруга![49] 375
Есть многие пути для их уничтоженья,
и я ещё пока, подруги, не решила,
спалить ли мне огнём их брачные покои,
вонзить ли острый меч мерзавцам прямо в печень,[50]
проникнув тайно в дом, где им постель готова? 380
Но только я боюсь: а вдруг меня поймают,
пока я к ним крадусь, убийство замышляя?
Тогда ведь я умру под хохот этих тварей!
Нет, лучше путь прямой, где нам сама природа
позволила блистать[51] – перетравить их ядом! 385
Ну, решено!
Допустим, все мертвы. В какой же мчаться город?
Какой любезный друг захочет предоставить
мне, беженке, свой дом и верную защиту?
Нет рядом никого! Я подожду немного,
и, если отыщу надёжную твердыню, 390
то истреблю врагов искусством незаметным,
а если не найду, как их убить бесшумно,
то меч возьму сама, и вырежу злодеев,
и жизнью заплачу за подвиг дерзновенный!
Никто из них – клянусь владычицею, чтимой 395
превыше всех других, помощницей моею,
Гекатой дорогой, живущей в сердце дома[52] –
не будет ликовать, мне всё нутро изранив!
Я сделаю тот брак и гибельным, и горьким,
будь горьким их родство, как и моё изгнанье! 400
Давай! Не поскупись природными дарами!
Подумай обо всём! Искусной будь, Медея!
Вперёд! На страшный бой! На испытанье духа!
Ты видишь это зло? Но нет! Под град насмешек
тебя не подведёт сизифов[53] брак Ясона, 405
дочь знатного отца и Ге́лиоса внучку!
Ты понимаешь всё… Вдобавок по природе
мы, женщины, к добру не очень-то пригодны,
во зле мы рождены и лишь на зло способны![54]
Хор Во́ды божественных рек побежали вспять, 410
правда и мера вещей – всё извращено!
Души пропитаны злом, и сердца людей
больше не верят богам!
Впрочем, людская молва вознесёт меня 415
и уваженье вернёт женщинам земли,
больше никто не дерзнёт грязью нас пятнать! 420
Музы старинных певцов бросят петь о том,
как вероломна и зла женская душа.[55]
Феб, царь мелодий земных, нас не наделил
даром божественных струн, 425
я бы исполнила гимн и про сильный пол!
Много за тысячи лет скоплено легенд,
жалящих равным стыдом женщин и мужчин! 430
Отчий свой дом бросила ты, и сердце
страстью сожгла, и раздвинула в море двойные скалы,[56]
теперь же в чужом краю 435
лежишь на постели брачной,
одна, без объятий мужа,
несчастная, дожидаясь
позора изгнанья!
Где в клятвах смысл? Где он теперь? Умчался
стыд из Эллады великой, прорезав эфир небесный! 440
В чертогах отца тебе,
как в пристани, не укрыться!
Бедняжка! Другой царевне,
желанней тебя для брака,
твой дом подчинился! 445
ЯСОН
Не только в эти дни, но часто мне казалось,
что слишком бурный гнев – неприбыльный порок!
Могла ты сохранить и дом, и эту землю,
легко перенеся решения властей,
но предпочла страдать от брани бесполезной![57] 450
Мне, впрочем, наплевать. Не прекращай везде
долдонить, что Ясон – подлейший из мерзавцев!
Такое про царей посмела ты плести,
что выгодно тебе отправиться в изгнанье!
Я рук не покладал, пытаясь усмирить 455
разгневанных господ, чтоб ты у нас осталась,
а ты всё не могла отбросить эту блажь,
порочила царей! За то тебя и гонят!
А я своим родным и тут не изменил.
Ты, женщина, пойми, что глупо отправляться 460
с порожним кошельком и малыми детьми,
в страданьях и нужде! С изгнанием начнётся
такая пляска зла! Меня ты презирай,
но нищенства тебе я вовсе не желаю!
Мед. Поганейший подлец! Вот всё, что языком 465
я вымолвить могу! Ничтожная душонка!
Пришёл ты к нам, пришёл, хотя и омерзел
богам, и мне самой, и всем живущим людям!
Тут не бесстрашный дух, не величавый жест,
напакостив родным, в глаза глядеть им честно, 470
а худшая болезнь, губящая людей –
бесстыдство! Хорошо, что ты теперь явился!
Обрушив на тебя позорные слова,
я душу облегчу, а ты страдай и слушай!
Начну я с первых дней правдивый мой рассказ, 475
как я спасла тебя, и это знают греки,
приплывшие с тобой на корабле Арго,
когда тебя к волам, живым огнём дышавшим,
послали смертный луг пахать и засевать!
Дракону, что свивал недремлющие кольца 480
над золотым руном, я жизнь оборвала
и этим для тебя зажгла огонь спасенья![58]
Осмелившись предать отца и дом родной,
я к Пелию, в Иолк приехала с тобою,
ведома не умом, но рвением души! 485
Погиб из-за меня ужасной смертью Пелий –
от рук своих детей! Весь дом его пропал!
А ты, такой подлец, попользовался мною
и вышвырнул за дверь! Жениться побежал!
Но я ведь родила! Ты вовсе не бездетен, 490
иначе новый брак смогла бы я принять!
Что клятвы? Гулкий звук! Одно непостижимо:
ты думаешь, вверху сменились божества
и новые теперь написаны законы?
Ты можешь ли понять, что клятву не сдержал? 495
Ах, правая рука! О, как тебя сжимали!
Колени вы мои! О, как вас обнимал
беспутный негодяй! Всё, кончены надежды!
Давай же я, как друг, с тобой поговорю.
(А что с ним говорить? Ну ладно, попытаюсь! 500
При свете правоты чернее станет грязь!)
Куда мне плыть? К отцу? На родину обратно?
Я бросила там всё! И хуже! Предала!
В дом бедных Пелиад? О да! С каким радушьем
те пустят на порог убийцу их отца! 505
Такая вот беда. И дома я злодейка,
и тех, кому никак не стоило вредить,
заботясь о тебе, я сделала врагами!
Гречанки говорят, что ты взамен всего
мне счастье преподнёс. Ах, что за муж чудесный, 510
какой прекрасный друг мне, бедной, перепал,
когда меня теперь из царства выдворяют,
одну и без друзей, с малютками-детьми!
Ах, наш молодожён! Орёл! Родил двух нищих
и по миру пустил заступницу свою! 515
О Зевс! Ты учишь нас от золота подделку
по явственным чертам надёжно отличать,
ты выжег бы клеймо на теле негодяя,
чтоб честный человек не связывался с ним!
Хор Ужасен гнев людской, и как его излечишь, 520
когда в семье кипят, свирепствуют раздоры!
Яс. Придётся мне теперь не худо говорить,
чтоб, женщина, уйти, как наторелый кормчий,
свой парус подобрав, на узеньком холсте[59]
от ругани твоей, гремящей и бурливой. 525
Ты все свои труды до неба вознесла,
но сберегла меня одна Киприда[60] в море,
и никакой другой ни бог, ни человек!
Да, ум твой изощрён, а ложь твоя противна,
мол, ты спасла мне жизнь, когда тебя Эрот, 530
несчастную, пронзил стрелой неотразимой!
Подробно говорить сейчас я не хочу,
ты вправду помогла, и сделала немало,
но выгоды твои от угожденья мне
крупней твоих потерь. Вот выгоды, послушай! 535
Во-первых, ты живёшь не с варварской толпой,
а в эллинской стране. Ты знаешь справедливость,
которую вершит закон, а не кулак!
Ты мудростью своей известна всей Элладе!
Когда бы ты жила в какой-нибудь глуши, 540
ты не смогла бы стать предметом разговоров!
Ни золота иметь я в доме не хочу,
ни гимны сочинять искуснее Орфея,[61]
в удел не получив прославленной судьбы!
Я чётко изложил, как я всё понимаю, 545
сама ты начала словесный этот бой!
Ты злишься на меня, что я опять женился,
а я вот покажу, что я, во-первых, мудр,
и, во-вторых, смышлён, и что я друг вернейший
тебе и сыновьям. Но дай сказать! Молчи![62] 550
Приехал я сюда от берегов Иолка,
придавленный горой непоправимых бед.
Что может быть умней, чем сразу на царевне
жениться и спастись? Где выход беглецу?
А ты не беленись! Я нас не опозорил, 555
я новую жену распутно не желал,
не рвался получить венок за многодетность,
мне хватит за глаза и этих сыновей!
Пойми же! Я хотел, чтоб жили мы прилично,
не зная нищеты! Понятно, что друзья 560
ускачут во всю прыть, как только обеднеешь!
А я хотел детей достойно воспитать,
и братьев сыновьям, тобой уже рождённым,
на равных дать правах, семью объединить
и жить, не зная бед! Рожать ещё ты хочешь? 565
А я хочу детьми, которых заведу,
помочь вот этим двум! Да разве это плохо?
И ты бы поняла, когда бы новый брак
тебя так не сердил! Все женщины такие –
когда семья крепка, у вас в руках весь мир, 570
а если, не дай бог, постель начнёт крениться,
то безупречный муж, честнейший человек
становится врагом! Нам нужно по-иному
детей производить, чтоб вымер женский пол,
и бедная земля вздохнула бы свободно![63] 575
Хор Ясон, ты произнёс обдуманную речь,
но я тебя хвалить, однако же, не буду.
Жене ты изменил, и в этом ты неправ!
Мед. Как отличаюсь я от заурядных смертных!
По мне так негодяй, метатель веских слов, 580
себе же самому наносит вред сильнейший.
Хвалясь, что языком прикроет свой порок,
он пакости плетёт, но без ума большого.
Таков, дружок, и ты. Но в позу не вставай,
лишь слово я скажу, и будешь на лопатках! 585
Другой бы, не подлец, меня уговорил
согласье дать на брак, тайком бы не женился!
Яс. А ты бы понеслась поддерживать меня,
узнав про этот брак! Ты и теперь не можешь
под сердцем усмирить остервенелый гнев! 590
Мед. Не в этом суть, а в том, что варварка-супруга
тебя под старость лет не будет украшать!
Яс. Пойми ты, наконец! Не ради женской ласки
союз я заключил с царевной молодой,
но, как уже сказал, тебя спасти желая 595
и царских сыновей от одного отца
дать нашим сыновьям, обоим нам во благо!
Мед. Я вовсе не хочу твоих противных благ!
Как может процветать истерзанное сердце?
Яс. Хотя бы сделай вид, что стала ты мудрей, 600
полезные дела не представляй плохими,
счастливую судьбу несчастной не считай!
Мед. Давай, глумись вовсю! Ты выклянчил защиту,
а я пойду одна блуждать по всей земле!
Яс. Ты это избрала, и не вини другого! 605
Мед. Что сделала? Скажи! Женилась? Предала?
Яс. Бросала ты царям преступные проклятья!
Мед. Проклятьем буду я и дому твоему!
Яс. Я больше говорить об этом не желаю!
Но если ты возьмёшь и детям, и себе 610
в изгнание своё какие-нибудь вещи,
сама мне сообщи! Я денег принесу
и знаков гостевых, чтоб вас друзья пригрели![64]
Ты, женщина, не смей всё это отвергать!
Переставай кипеть, и больше будет пользы! 615
Мед. А мне твои друзья нисколько не нужны,
и помощь мне свою навязывать не надо,
нет пользы никакой в подарках подлеца!
Яс. Пусть боги в небесах свидетелями будут,
что я хочу помочь тебе и сыновьям! 620
Отвергла ты добро! Ты дружескую помощь
надменно отмела! Ну что ж, тогда страдай!
Мед. А ты катись к жене, объезженной недавно!
От спальни отошёл, и весь уже горишь!
Беги, люби её! И, может, волей бога 625
наженишься ты так, что кровью истечёшь!
Хор Стаи шумливых Эротов
нам не приносят ни славы,
ни уважения смертных,
если же скромно Киприда 630
близится, то не бывает богини прелестней!
Но, госпожа, неизбежной стрелою, напитанной страстью,
не отягчай ты свой лук золотой! 635
Пусть бережёт нас воздержность,
лучший подарок бессмертных,
пусть ни жестоких раздоров,
ни бесконечных терзаний,
душу смущая влеченьем к супругу чужому, 640
не насылает Киприда, но ценит безбурные браки,
зная, кого за кого выдавать!
Милый мой дом! Край мой родной! 645
Ужас какой – вас потерять!
Ужас какой – жизнь провести
в дальней стране, как в западне,
тая в слезах, плача навзрыд!
Нет, лучше смерть! Пусть я умру, 650
не истощив горестный день!
Нет ничего в мире страшней,
чем оборвать корни свои!
Всё, что теперь мы говорим,
то не чужой чей-то рассказ! 655
Друг никакой, град никакой
не исцелил сердце твоё,
сжатое вмиг страшной бедой!
Пусть пропадёт, станет ничем
тот, кто друзей не поддержал 660
и наследил в чистой душе!
Нужен ли нам этакий друг?
ЭГЕЙ[65]
Медея, радуйся! Приветствуя друзей,
никто не знает слов прекраснее, чем эти!
Мед. Что ж, радуйся и ты, сын мудрого[66] отца, 665
Эгей Пандиони́д! Откуда в наши земли?
Эг. Я Феба навещал, оракул вековой.[67]
Мед. Зачем же Пуп Земли[68] решился ты проведать?
Эг. Узнать, где взять семян и деток наплодить.[69]
Мед. О, жители небес! Ты всё ещё бездетен? 670
Эг. Бездетен! Так велел, должно быть, некий бог!
Мед. А ты теперь женат? Остался ли свободным?
Эг. От брачного ярма я не был отпряжён.[70]
Мед. И что поведал Феб о будущем потомстве?
Эг. Речение мудрей, чем нам дано понять! 675
Мед. А мне разрешено узнать вещанье бога?
Эг. Конечно! Тут как раз пытливый нужен ум!
Мед. И что же бог сказал? Открой мне поскорее!
Эг. «Не распускать ноги, торчащей в бурдюке…»
Мед. Не выполнив чего? Придя в страну какую?[71] 680
Эг. «…пока ты не достиг родного очага.»[72]
Мед. Зачем же ты сюда на корабле приехал?[73]
Эг. Питфей тут есть один, земли трезенской царь.[74]
Мед. Да, славный Пелопид,[75] образчик благочестья!
Эг. Оракул вместе с ним хочу я разобрать. 685
Мед. Он мудрый человек, дотошный толкователь.
Эг. И мой ближайший друг, товарищ боевой!
Мед. Ну, доброго пути! Да сбудутся желанья!
Эг. А почему твой взгляд от плача помутнел?
Мед. Эгей! Супруг мой стал подлейшим человеком! 690
Эг. О чём ты? Говори! Какая тут беда?
Мед. Ясон меня прогнал! Безвинно! Беспричинно!
Эг. Прогнал? А почему? Ты внятно расскажи!
Мед. Другая госпожа всем домом управляет!
Эг. Но как же он посмел устроить этот срам? 695
Мед. Пойми, я здесь никто! Без имени, без мужа!
Эг. Другую он привёл? Пресытился тобой?
Мед. Он по уши влюблён, и от семьи отрёкся!
Эг. Ну и забудь его, раз он такой подлец!
Мед. Ещё он полюбил своё родство с царями! 700
Эг. А кто же новый тесть? Быстрее! Не томи!
Мед. Креонт, великий царь вот этого Коринфа!
Эг. Да, женщина. Как жаль! Тут плача не сдержать!
Мед. Я стёрта, сметена! Меня к тому же гонят!
Эг. Кто это приказал? Ещё одна беда! 705
Мед. Креонт меня лишил коринфского приюта!
Эг. А что Ясон? Молчит? Я это не хвалю!
Мед. Он против на словах, но радуется сердцем!
Тебя молю я, друг, твоею бородою,
я горько слёзы лью, клонюсь к твоим коленам, 710
ты пожалей меня, ты смилуйся над бедной,
ты молча не смотри на путь мой сиротливый,
пусти меня к себе, открой мне двери дома!
Пусть боги утолят в тебе потомства жажду,
пусть радостно, легко дождёшься ты кончины! 715
Я стану для тебя невероятным кладом,
бездетность прекращу и семена потомства
посею для тебя лекарствами моими!
Эг. По множеству причин уважить эту просьбу
я, женщина, хочу. И для богов, конечно, 720
а также для детей, обещанных тобою.
Совсем я сбился с ног! Не знаю, что и делать!
Я вот как поступлю. Когда ко мне приедешь,
то я тебя приму как можно дружелюбней,
но, женщина, пойми, что я тебе открыто 725
не стану помогать покинуть эту землю![76] 726
Отсюда ты сама найди ко мне дорогу, 729
а после, как придёшь, то будешь под защитой, 727
я никому тебя из рук моих не выдам, 728
и здешние друзья винить меня не станут! 730
Мед. Изволь. Ещё бы мне какую-нибудь клятву,
и буду я тогда совсем тобой довольна.
Эг. Ты что, не веришь мне? Зачем такая просьба?
Мед. Я верю. Но меня дом Пелия с Креонтом
сжить со свету хотят! Обременённый клятвой, 735
ты им не разрешишь забрать меня обратно!
Сказав одни слова, но не призвав бессмертных,
возможно, ты потом с врагами согласишься,
послов их позовёшь! Ведь я совсем бессильна,
у этих же и власть, и царский дом, и деньги! 740
Эг. Я думаю, что ты не в меру осторожна,
но я не откажусь пойти тебе навстречу.
Я этим и себя смогу обезопасить,
для недругов твоих придумав отговорку,
и милость проявлю. Назначь богов для клятвы! 745
Мед. Землёю поклянись, и Гелиосом ясным,
родителем отца, и всеми божествами!
Эг. Что делать? Говори! Чего не надо делать?
Мед. Что ты меня и сам не выгонишь из царства,
и никаким врагам не дашь меня похитить, 750
пока ты жив и здрав, по своему желанью!
Эг. Клянусь я и Землёй, и Гелиосом ясным,
и сонмищем богов! Исполню всё, что слышу!
Мед. Добро. А если ты нарушишь эту клятву?
Эг. То пусть я пропаду, как всякий нечестивец! 755
Мед. Иди же, процветай! Теперь я не волнуюсь![77]
Приеду я к тебе уже довольно скоро,
когда свои дела как следует устрою!
Хор Спутник дальней дороги, сын Майи,[78]
да отправится вместе с тобою, 760
да исполнишь ты всё, что задумал!
Царь Эгей! Ты такой благородный!
Мы опять убеждаемся в этом!
Мед. О Зевс, и Зевсов Суд, и Гелиос лучистый!
Мы скоро победим своих врагов, подруги! 765
Всё будет хорошо! Мы вышли на дорогу!
Теперь я накажу злодеев ненавистных!
Стал этот человек[79] в моём ужасном горе,
в метаниях моих спасительным причалом,
к нему и привяжу канаты кормовые, 770
придя в столичный град и славный край Паллады![80]
Сейчас я расскажу, что я решила сделать!
Горьки мои слова, но ты меня послушай!
Кого-нибудь из слуг пошлю сказать Ясону,
что я хочу опять с ним лично повидаться, 775
когда же он придёт, я сообщу смиренно,
что план его теперь мне кажется прекрасным,
предать свою семью, а с царской породниться,
что он большой мудрец и славно всё придумал.
Одно лишь попрошу – детей в стране оставить, 780
но не затем, чтоб здесь, во вражеских владеньях,
над малыми детьми глумились негодяи,[81]
но так я в сети зла царевну завлекаю!
И вот я их пошлю, в руках дары несущих
невесте молодой, чтоб их не прогоняли,[82] 785
венец мой золотой и пеплос тонкотканный.
Нарядится она и сразу же погибнет,
как и любой другой, кто прикоснётся к мёртвой,
таким настоем трав я пеплос пропитаю![83]
Ну вот! И нет нужды рассказывать подробней! 790
Я плачу оттого, какое злодеянье
мне нужно совершить! Ведь я потом зарежу
малюточек моих! Никто им не поможет!
Подруги! Загубив проклятый род Ясонов,
покину я страну, сбегу от вида крови 795
сыночков дорогих, от жуткого злодейства,
но я своим врагам смеяться не позволю!
И пусть! Что в жизни мне? Ни родины, ни дома,
ни милого отца, ни отвращенья бедствий![84]
Как я была глупа, когда мой дом родимый 800
покинула навек, поверив басням грека,
который мне, дай бог, теперь за всё заплатит!
Он мальчиков моих живыми не увидит,
как только что видал, и с новобрачной новых
детей не наплодит, поскольку гадкой гадко 805
погибнуть предстоит от снадобий волшебных!
Пускай меня никто не посчитает кроткой,
безвольной и простой, но именно напротив –
губительной врагам, друзьям же благотворной,[85]
вот это вам и ключ к наиславнейшей жизни! 810
Хор Поскольку ты со мной открыто говорила,
то я тебе скажу, законы уважая,
заботясь о тебе: приди в себя, опомнись!
Мед. Нет, этому не быть! Но я тебя прощаю,
моих жестоких бед, конечно, ты не знала! 815
Хор Ты собственных детей посмеешь уничтожить?
Мед. Так более всего я мужа истерзаю!
Хор Ты, женщина, творишь горчайшее несчастье!
Мед. И пусть. А ты молчи, не говори об этом!
Давай, беги скорей и приведи Ясона, 820
помощница моя во всех делах негласных!
И если ты верна своей природе женской
и любишь госпожу, не вздумай проболтаться!
Хор Эрехтеиды,[86] блаженные вечно,
дети богов, излучающих счастье, 825
край ваш священный, не взятый врагами,[87]
вас превосходною мудростью кормит,
вы же танцуете в чистом эфире, 830
где, говорят, пиерийские Музы[88]
жизнь белокурой Гармонии дали.[89]
Из восхитительных струй кефисийских,[90] 835
молвят, Киприда воды зачерпнула,
выдохом нежным родив дуновенье
смирных ветров, источающих нежность. 840
Пышными розами кудри украсив,
повелевает Эротам богиня
сесть возле Мудрости, мир улучшая. 845
Тот город божественных рек,[91]
тот край, берегущий друзей,
как смогут они выносить
убийцу невинных детей
в собрании граждан своих?[92] 850
Подумай – детей умертвить!
Подумай – расплёскивать кровь!
Мы все на коленях стоим,
тебе всей душою кричим –
не трогай, не трогай детей! 855
Где мужество ты обретёшь,
как сердце, и руку, и дух
направишь на бедных детей,
творя величайшее зло?[93]
И как, обращая глаза 860
к малюткам, убитым тобой,
удержишь кипение слёз?
Ты кровью молящих детей
не сможешь окрасить ладонь,
ведомую дерзкой душой! 865
Яс. Звала ты? Я пришёл. Меня ты ненавидишь,
но я не откажусь увидеться с тобою.
Ну, женщина, скажи! Чего ты захотела?
Мед. Ясон, прошу тебя всё сказанное прежде
простить и наш разлад перенести спокойно, 870
мы были так близки, так родственны друг другу!
Я тут сама себя недавно укоряла:
«Надменная душа! Зачем я свирепею?
Зачем питаю зло к благоразумным людям,
погибели прошу властителям исконным 875
и мужу моему? Он, милый, так заботлив!
Царевну покорил, и нарожает братьев
моим же сыновьям! Не время ль отступиться
от гнева? Что со мной? Не любят ли нас боги?
Бездетна разве я? Не понимаю разве, 880
что изгнанной семье друзья нужны, как воздух?»
Теперь я поняла! Теперь я осознала,
как я была глупа, как попусту бесилась!
Ты просто молодец! Ты следуешь рассудку,
твой брак поможет нам, а я была безумной! 885
Мне следовало бы самой тебя направить,
и нежно подбодрить, и отвести к постели,[94]
с невестою твоей блаженно породнившись!
Конечно, мы есть мы. Я не скажу, плохие,
но всё же слабый пол! Не подражай порокам, 890
с ребячеством жены ребячеством не мерься![95]
Готова я признать, что я вам зла желала,[96]
но я пришла в себя и стала дружелюбней!
Эй, деточки мои! Бегите к нам из дома!
Приветствуйте отца! Давайте же все вместе 895
с отцом поговорим! Давайте позабудем
былую неприязнь! Вы маме подражайте!
Мы все одна семья! Мой гнев испепелился!
Вы правую ладонь родителю пожмите![97]
Ах, деточки мои! Что вам судьба готовит? 900
Вам долго ли ещё живыми оставаться,
протягивать ко мне ручонки дорогие?
Сейчас я зареву! Меня трясёт от страха!
Глядите! Мы с отцом заканчиваем ссору!
Ваш облик дорогой наполнился слезами! 905
Хор И у меня в глазах поблёскивают слёзы,
пусть горе завершит свой бег неутомимый!
Яс. Ну, женщина, добро! Я вовсе не сержусь!
Я знаю, что для жён естественно беситься,
когда супруг тайком вступает в новый брак. 910
Но к лучшему теперь ты сердцем тяготеешь,
постигнув, наконец, как нужно побеждать!
Да, женщина! Теперь ты действуешь разумно!
Вас, мальчики мои, отец не позабыл,
но с помощью небес готовит вам блаженство! 915
Я думаю, что стать первейшими людьми
в Коринфе предстоит и вам, и вашим братьям!
Вам нужно расцветать, а уж родной отец
устроит все дела благоволеньем бога!
Хочу я вас растить, здоровых, молодых 920
и всех моих врагов готовых уничтожить!
Ну что опять не так? Зачем ты слёзы льёшь
и клонишься к стене щекою белоснежной,
не радуясь тому, что я тут говорю?
Мед. Да вовсе ничего. Я за детей волнуюсь. 925
Яс. Не надо горевать! Им будет хорошо!
Мед. Всё, высохли глаза. Тебе я доверяю.
Мы, женщины слабы. Мы плачем каждый день.
Ян. Зачем с такой тоской по детям убиваться?
Мед. Ведь я их родила! Когда ты жизнь им прочил, 930
я думала, томясь, а суждено ли это?
Но я тебя звала поговорить о деле.
Один вопрос решён, ты о другом послушай!
Правителям страны изгнать меня угодно
(что лучше для меня, теперь я это вижу, 935
поскольку ни тебя не буду я тревожить,
ни царскую семью, врагом ей представляясь),
и я вам подчинюсь, оставлю эту землю!
Но чтобы ты сумел заботиться о детях,
Креонта попроси не прогонять малюток! 940
Яс. Задача непроста, но стоит попытаться.[98]
Мед. Невесте прикажи[99] за них замолвить слово
перед её отцом и отменить изгнанье!
Яс. Я так и поступлю! Царевна мне покорна!
Мед. Ведь женщина она, как многие другие.[100] 945
Тебе я помогу в твоём труде нелёгком,
подарки ей пошлю, которых нет прекрасней
на нынешней земле, я точно это знаю –
венец мой золотой и пеплос тонкотканный.[101]
Ей дети отдадут. Но нужно, чтоб скорее 950
какой-нибудь слуга сюда принёс подарки!
Пускай она цветёт, и даже не однажды,
но десять тысяч раз! Ей лучший муж достался
и сказочный наряд! Его когда-то дед мой
вручил своей семье, мой Гелиос прекрасный! 955
Возьмите, сыновья, вот эти вещи в руки,
невесте дорогой, счастливой отнесите,
пускай мои дары не будут ей противны!
Яс. Ты, глупая, зачем себя же обираешь?
Неужто царский дом нуждается в одеждах 960
и золоте? Оставь! Не надо разоряться!
Когда жене я мил, она и без подарков
послушает меня и будет благосклонной!
Мед. Молчи! Язык даров и боги понимают,
а слиток золотой все речи перевесит! 965
С ней ласкова судьба, её возносит небо,
царицу с юных лет! Чтоб мальчиков не гнали,
я душу ей отдам, не то что драгоценность!
Когда вы, сыновья, в богатый дом войдёте,
то госпоже моей, отца супруге новой 970
спешите услужить, просите тут остаться
и дайте ей наряд! Вам нужно непременно
и пеплос, и венок отдать ей прямо в руки!
Идите поскорей, всё выполните точно
и мамочку свою порадуйте, родные! 975
Хор Нет уже больше надежды, нет никакой!
Дети уже начинают смертный свой путь!
Девушка скоро наденет гибель свою
вместе с венцом златосветлым,
сдавит Аидовым ядом кудри свои, 980
пламенем их заменяя!
Упоена вожделенным, дивным огнём,
платье с венцом златобитным примет она,
быстро нарядится к свадьбе у мертвецов![102] 985
Поймана, словно силками,
этим несчастьем, бедняжка от злобной судьбы
освободиться не сможет! 990
Муж несчастный! Глава своевластной семьи,
ты напастей не видишь!
Ты и детям родным, и невесте своей
боль и ужас готовишь!
Как же ты, горемычный, ошибся судьбой! 995
Я рыдаю с тобой, мать несчастных детей,
обречённых на гибель
из-за брачного ложа, которое муж
нечестиво покинул, 1000
и теперь наслаждается новой женой!
Педагог О, госпожа моя! Детей уже не гонят!
Царевна приняла подарки благосклонно,
и в руки их взяла, и мальчиков признала!
Мед. А!
Пед. Ты чем так смущена? Ведь это же удача! 1005
Зачем ты от меня отворотила щёку
и радости своей как будто и не рада?[103]
Мед. Ах, боже мой![104]
Пед. Согласия тут нет с моим повествованьем!
Мед. Ах, боже, боже мой![105]
Пед. Но я не понимаю…
Быть может, я принёс неправильную новость? 1010
Мед. Принёс ты что принёс. Ты в этом неповинен.
Пед. Зачем же, госпожа, ты клонишься и плачешь?
Мед. Приходится, старик. Такое злодеянье
при помощи богов исполнить я пытаюсь.
Пед. А ты не унывай! Ещё домой вернёшься! 1015
Мед. Сначала я других домой верну, бедняжка![106]
Пед. Крепись! Не ты одна родных детей теряешь!
Мы, смертные, должны легко терпеть несчастья!
Мед. Я так и поступлю. Ну, ладно. Возвращайся
и мальчикам готовь занятия дневные. 1020
Ах, деточки мои! У вас есть дом и город,[107]
где будете вы жить без матери несчастной,
жить долго, далеко, разлучены со мною!
А я в другой стране изгнанницею стану
и не повеселюсь, на ваше счастье глядя, 1025
ни ванны,[108] ни жены, ни свадебного ложа
не приготовлю вам, и факел не поставлю!
Заносчивость ума! Как ты меня терзаешь!
Я, деточки мои, напрасно вас кормила,
вынашивала вас, и болью разрывалась, 1030
и в схватках родовых так плакала, кричала!
Я, бедная, ждала, что вы меня возьмёте
и в старости моей мне станете опорой,
что мёртвую меня обрядите пристойно,
на диво всем вокруг! Разрушились, распались 1035
те сладкие мечты! Без мальчиков любимых
свой век я доживу в терзаньях и печали!
Вы глазоньки свои на мать не обратите,
уйдёте навсегда в иную форму жизни!
О…о…[109] Вы на меня зачем глядите, дети? 1040
Зачем в последний раз вы мне улыбку шлёте?
Ах, женщины, как быть? Захолонуло сердце
при виде сыновей, прекрасных, ясноглазых!
Нет-нет, я не могу! Прощайте, все решенья!
Я заберу детей, они со мной поедут! 1045
Зачем их убивать, чтоб их отца ужалить?
Зачем себя казнить удвоенною казнью?[110]
Я так не поступлю! Прощайте, все решенья!
Спокойно! Что с тобой? Ты хочешь вызвать сплетни?
Посмешищем ходить, не отомстив злодеям? 1050
Давай же, соберись! То просто малодушье
наполнило твой ум трусливыми словами!
Вернитесь, дети, в дом! Кто правым не считает
кровавый мой обряд, пускай он этим больше
не бередит свой ум! Рука моя не дрогнет![111] 1055
*А!.. А!..[112]
Нет, гневная душа! Ты этого не делай!
Оставь, оставь детей! Не тронь моих любимых!
В далёких городах они тебя утешат!
Я демонами зла, бродящими в Аиде,[113]
клянусь вам! Нет и нет! Я мальчиков не брошу, 1060
чтоб гадкие враги над ними надругались!
Им всё равно не жить! Пусть лучше мать родная,
дававшая им жизнь, лишит их этой жизни!
Теперь, как ни крутись, былого не воротишь,
с венцом на голове, одета в тонкий пеплос, 1065
невеста входит в смерть, я это точно знаю!
На бедственнейший путь вступаю я отныне,
а мальчики мои – на путь ещё несчастней!
Расстаться нам пора. Вы правые ладошки
тяните, сыновья! Вы с мамочкой проститесь! 1070
Ладошечки мои, глазёночки родные,
и губы, и глаза, и облик благородный!
Пусть будет вам светло – но там! А в мире этом
всё отнял ваш отец! Прикосновений сладость,
и кожи тёплый шёлк, и нежное дыханье… 1075
Идите же, иди… Нет, больше не могу я
вас видеть, малыши… Тоска невыносима…
Я знаю, что за зло я сделать собираюсь,
но бешенство моё сильнее, чем рассудок,
немало страшных мук оно приносит людям!*[114] 1080
Хор[115] Зачастую я более тонкий
разговор заводила, и в споре
превышала способности женщин
к ясной мысли.
Да, знакомо и нам вдохновенье, 1085
говорящее с нами разумно,
не со всеми, нас мало на свете,
ты одну, может, женщину встретишь
среди многих, не чуждую музам.
Я считаю, что те между смертных, 1090
что детей никогда не имели,
превосходят по благополучью
всех имевших,[116]
ведь бездетные, так и не зная,
тяжелы ли, приятны ли дети, 1095
потому что семьи не хотели,
многочисленных бед избегают.
Ну а тех, кто под крышей заводит
милых отпрысков, знаю, забота
изнуряет во всякое время – 1100
как поднять, обучить их прилично,
как оставить им средства для жизни,
и притом неизвестно, хороших
или скверных
ты потомков растишь, надрываясь!
Я коснусь и чернейшей невзгоды, 1105
выпадающей этим страдальцам!
Денег, скажем, нашли они вдоволь,
в пору юности дети вступили,
добродетельны и благородны,
а внезапная смерть налетает 1110
и уносит их в царство Аида!
В чём же выгода, если к немалым
человеческим бедам другую,
хуже первой,
насылают родителям боги? 1115
Мед. Подруги вы мои! Ждала я очень долго,
внимательно ждала, чем дело обернётся!
Глядите, к нам идёт какой-то раб Ясона,
прерывисто дыша! Всё это означает,
что в городе стряслось ещё одно несчастье! 1120
ВЕСТНИК
О ты, свершившая безбожное злодейство![117]
Медея, убегай! Спасайся хоть на судне,
хоть мигом уносись в наземной колеснице!
Мед. А, собственно, зачем и от кого мне бегать?
Вест. Царевна умерла, и вместе с ней скончался 1125
Креонт, её отец, от ядов окаянных!
Мед. Прекраснейшая весть! Отныне я считаю,
что ты мой лучший друг и первый благодетель!
Вест. Да что ты говоришь! Ты, женщина, здорова?
Ты спятила совсем? Очаг царей разрушив, 1130
ты рада новостям и слушаешь без страха?
Мед. Мне есть что возразить на эти порицанья!
Ты, друг, не горячись, но расскажи скорее,
как умерли они! Ты счастье мне удвоишь,
сказав, что наблюдал ужаснейшую гибель! 1135
Вест. Когда твоих детей двойное поколенье,
идущее с отцом, вступило в дом царевны,
обрадовались мы, твоей бедой больные
рабы. У нас в ушах зарокотала новость
о том, что враждовать вы с мужем перестали! 1140
Кто руки сыновей, кто головы целует
и золото кудрей! Весь млея от восторга,
с детьми я поспешил на половину женщин.
А наша госпожа, взамен тебя любима,
пока твоих детей вблизи не увидала, 1145
Ясона молча жгла ревнивыми глазами.
Заметив же детей, ресницы опустила
и белою щекой к стене отворотилась,
гадливости полна. Но твой супруг, пытаясь
невесту размягчить и злость её умерить, 1150
сказал ей: «Не сердись и не враждуй с друзьями!
Уже довольно ссор! Оборотись к нам снова,
пусть общими друзья у нас отныне будут!
Бери, бери дары! Проси отца, чтоб детям
изгнанье отменил! Приятное мне сделай!» 1155
Твой пеплос увидав, она не удержалась
и обещала всё. Недалеко от дома
отец и сыновья успели отдалиться,
как пеплос дорогой она взяла, надела,
стянула лён волос веночком золотистым, 1160
в зеркальном серебре поправила причёску,
с бездушным двойником улыбкой обменялась.
Потом, из кресла встав, немного походила,
изящно семеня жемчужными ногами,
подарками горда и не переставая 1165
отставленной ступнёй тихонько любоваться.[118]
Но вдруг произошло невиданное что-то:
цвет кожи стал другим, и как-то боком, пятясь,
бедняжка побрела уже нетвёрдым шагом
и, чтобы не упасть, за кресло ухватилась! 1170
Тут старая раба, считая, что, наверно,
Пан бедной овладел, а то и бог повыше,
вскричала с торжеством, но видя, как налился
рот пенной белизной, как страшно закатились
распухшие глаза и кровь с лица сбежала, 1175
поспешный свой восторг немедля заменила
на громкий, горький плач! Одна служанка мчится
к несчастному царю, другая – за супругом
с известьем о беде! Все комнаты трясутся,
гудят от стука ног, стремительно бегущих! 1180
Выносливый атлет, на тяжких состязаньях
шесть плетров одолев, уже достиг бы цели,[119]
когда, придя в себя, раскрыв глаза большие,
бедняжка затряслась и жутко застонала!
Напало на неё страдание двойное: 1185
прильнувший к волосам веночек золотистый
струился по лицу пыланием всеядным,
а пеплос колдовской, твоих детей подарок,
царевну пожирал, пируя плотью белой!
Бежит, из кресла встав, как столп огня живого, 1190
копной своих волос трясёт и так, и этак,
но только всё плотней веночек золотистый
виски её сжимал, и пламя с каждым новым
движеньем головы лишь ярче разгоралось!
Вот падает она, сражённая несчастьем, 1195
кто не родитель ей, с трудом её признал бы,
ни глаз нет, ни лица, прекрасного когда-то,
всё тело сожжено, лишь кровь ещё сочится
с макушки головы, докрашивая пламень,
и плоть с её костей сосновою слезою 1200
течёт по челюстям невидимой отравы!
Какой ужасный вид! Научены несчастьем,
мы к нашей госпоже притронуться боялись.
Бедняга же отец, не ведая о горе,
внезапно в дом войдя, на мёртвую наткнулся. 1205
Он жалобно завыл, её руками обнял,
целуя, говоря: «Ребёнок мой несчастный!
Какое божество тебя так погубило?
Кто старого отца осиротил у гроба?
Ах, доченька моя! С тобой бы мне погибнуть!» 1210
Когда же прекратил и плач, и причитанья,
то дряхлый свой костяк попробовал расправить,
но прилепился весь, как плющ к побегам лавра,
к плетеньям колдовским, и так забился дико!
Когда же он хотел подняться на колени, 1215
ему мешала дочь, когда он вырывался,
то сморщенная плоть с его костей слезала!
Немного погодя он богу отдал душу,
несчастный человек, он зла не пересилил!
Два трупа, старый царь и дочь его родная, 1220
там рядышком лежат, а все вокруг рыдают![120]
Не буду я тебе навязывать советов,
умеешь ты сама скрываться от расплаты.
Я вижу не впервой бесцельность этой жизни,
не страшно мне сказать, что мудрецы земные, 1225
блистающие тут своим умом дотошным,
непоправимый вред самим себе наносят.
На этом свете нет ни одного счастливца.
Богатым становясь, ты превзойдёшь удачей
соседа своего, но счастьем – и не думай! 1230
Хор Похоже, в этот день судьба соединила
Ясона с крупным злом – но так ему и надо!
Ах, бедное дитя! Как мы тебя жалеем![121]
К Аидовым вратам ушла ты, дочь Креонта,
отправлена во мрак замужеством с Ясоном! 1235
Мед. Подруги, решено! Мне нужно поскорее
убить моих детей и уходить отсюда!
Теряя время тут, я мальчиков любимых
на гибель обреку от рук ещё враждебней!
Им всё равно не жить! Пусть лучше мать родная,[122] 1240
дававшая им жизнь, лишит их этой жизни!
Ну, сердце, соберись! Да! Хватит, хватит медлить!
Ужасно это всё, но делу не поможешь!
Эй, бедная рука! Вот меч! Вот меч! Бери же,
бери его, бреди к барьеру скорбной жизни! 1245
Не трусь, не трепещи! О мальчиках не думай,
что обожаешь их, что их сама рожала!
Забудь на краткий день о деточках прекрасных!
Наплачешься потом! И, даже убивая,
ты всё же любишь их! Ах, боги! Что за мука! 1250
Хор Земля! Всеблагой Гелиос!
Пресветлый огонь! Блесни на неё,
на злобную мать! Не дай погубить
любимых детей родною рукой!
Твой род золотой продолжат они![123] 1255
Как страшно разлить бессмертную кровь
по смертной земле!
Божественный свет! Эринию жги,[124]
из царства теней пришедшую мстить![125]
Пади на неё! Из дома гони! 1260
Напрасно с детьми маялась,
напрасно в себе носила ты жизнь,
пройдя Симплегад свинцовый проём,
враждебнейший всем крылатым судам!
Бедняжка, зачем нахлынула желчь 1265
на сердце твоё? Зачем же на кровь
лить новую кровь?
Убийство родных – ужасное зло
и скверна земли! За это падёт
удар на весь род веленьем богов! 1270
<РЕБЁНОК> (изнутри дома)
Как больно! 1270a
Хор Ты слышишь ли крик? Ты слышишь детей?[126] 1273
Ах, что там творит несчастная мать! 1274
РЕБ. 1 Как быть? Куда бежать от мамочкиных рук? 1271
РЕБ. 2 Любимый братик мой! Не знаю! Мы погибли! 1272
Хор Войти ли мне в дом? Прервать, прекратить 1275
убийство детей?
Реб. 1 Да, ради всех богов! Иначе будет поздно!
Реб. 2 Как близко мы с тобой к сетям её меча![127]
Хор[128] Ах, злая душа! Ты камень, ты сталь!
Свои же плоды 1280
жестоко ты рвёшь, влекома судьбой!
Согласно молве, из всех матерей
одна лишь могла детей умертвить!
Ино́, рукой богов лишённая рассудка
и Зевсовой женой гонимая по свету![129] 1285
Бедняжка летит в солёную хлябь
за чёрный свой грех,
переступив ногой приморские утёсы,
с обоими детьми погибель разделяя!
Каких же ещё жестокостей ждать? 1290
Ах, муки любви!
Всю землю, весь мир вы полните злом!
Яс. Эй, женская толпа, стоящая у дома!
Хотел бы я узнать, внутри ещё злодейка,
Медея, или нет? Наверное, сбежала? 1295
Ей нужно поскорей под землю закопаться,
крылами запастись и взвиться в синь эфира,
чтоб родичи царя её не растерзали!
Она что мнит себе? Царей поубивает
и быстренько сбежит в другое государство? 1300
Плевать мне на неё! О детях я страдаю!
С ней царская семья расправится, конечно,
а я сюда пришёл детей обезопасить,
чтоб родичи царя на них не отыгрались
за грязные дела их матери-убийцы! 1305
Хор Несчастный! Ты ещё всех бед своих не знаешь,
иначе ты, Ясон, запел бы по-другому!
Яс. Да что ты! Эта дрянь и за меня возьмётся?
Хор Убиты сыновья рукою материнской!
Яс. Ах, женщина! Молчи! Меня ты погубила! 1310
Хор Нет мальчиков твоих! Пойми же, горемычный!
Яс. Где умерли они? Снаружи ли? Внутри ли?
Хор Ворота отворив, увидишь деток мёртвых!
Яс. Эй, слуги! Поскорей засовы отодвиньте!
Ломайте все замки! Откройте зло двойное: 1315
и мёртвых сыновей, <и мерзкую злодейку>![130]
Теперь она за всё передо мной ответит!
[Сверху появляется Медея на запряжённой крылатыми драконами
колеснице, полученной от Гелиоса.][131]
Мед. Ну что ты так стучишь? Зачем ломаешь двери?
Зачем тебе искать убитых и убийцу?
Не утруждай себя! Пришёл сюда по делу,
так быстро говори, меня же ты не тронешь! 1320
Мне Гелиос, мой дед, отправил колесницу,
чтоб я могла уйти от недругов заклятых!
Яс. Безжалостная тварь! Ах, как же ты противна
и божествам, и мне, и всем живущим людям!
Ты собственных детей убить мечом посмела, 1325
меня же обрекла на вечную бездетность!
Коварно совершив ужаснейшее дело,
дерзаешь ты смотреть на солнце и на землю?
Да чтоб ты сдохла, дрянь! Теперь я понимаю,
каким я был глупцом, когда тебя из леса 1330
в дом греческий привёз, премерзкое исчадье,
продавшее отца и край, тебя вскормивший!
Меня, а не тебя, сразил небесный мститель!
Прикончив своего единственного брата,[132]
ты села на корабль, Арго прекраснолобый! 1335
Ты так всё начала! Потом ты вышла замуж,[133]
имела двух детей! Когда же брак распался,
зарезала мечом своих детей любимых!
Такое хоть одной, хоть самой злой гречанке
спустилось бы на ум? Но нет! Я их не выбрал, 1340
а спутался с тобой, колдуньей окаянной!
Да женщина ли ты? Ты львица! Ты и Скиллу[134]
тирренскую[135] затмишь своим нутром свирепым!
Тебя не уязвить и шквалом порицаний,
так дерзостью тебя природа оградила! 1345
Пошла отсюда, дрянь! Детоубийца! Ведьма![136]
А мне мою судьбу оплакивать осталось!
И новою женой не смог я насладиться,
и милых сыновей мне больше не увидеть,
которых я любил, растил с такой заботой! 1350
Мед. Пространно возразить смогла бы я на это,
но Зевс, родитель наш, прекрасно понимает,
как ты мне отплатил за все благодеянья!
Не смог ты, дорогой, мне всё нутро изранив,
роскошествовать тут и надо мной смеяться 1355
с царевною твоей! И ваш Креонт любимый
не смог вас поженить, прогнав меня из дома!
Зови меня теперь и львицей, если хочешь,
и Скиллой, что жила у заводей тирренских,[137]
я сердца твоего как следует коснулась! 1360
Яс. Ты тоже ведь скорбишь! Ты тоже стала жертвой!
Мес. Всё так! Но эта боль твой хохот приглушила!
Яс. Ах, дети! Что за мать досталась вам, бедняжкам!
Мед. Ах, мальчики мои! Отец вас уничтожил!
Яс. Но не моя рука сыночков погубила! 1365
Мед. То сделал подлый брак, недавно заключённый!
Яс. Но неужели брак – причина для убийства?
Мед. Ты это ерундой для женщины считаешь?
Яс. Для здравой? Да и да! Тебе же всё – несчастье!
Мед. Я знаю, что их нет! Вот-вот! Рыдай погромче! 1370
Яс. Я знаю, есть они! Тебе два духа мщенья![138]
Мед. Богов не проведёшь! Там знают, кто всё начал!
Яс. Там знают, что́ в уме у этой гадкой твари!
Мед. Бесись, подлец! Рычи! Твой голос мне противен!
Яс. А мне противен твой! Расстаться будет просто! 1375
Мед. Да как же? Говори! Я вся дрожу от счастья!
Яс. Дай деток схоронить! Позволь мне их оплакать!
Мед. Тебе? Да ни за что! Я им найду могилу
у храмовой стены высокосветлой Геры,[139]
чтоб недруг никакой над ними не глумился, 1380
их трупы откопав! А в этот край сизифов[140]
я праздник приведу и чистые обряды,[141]
чтоб вечно искупать позор кровопролитья![142]
Сама же я лечу в державу Эрехтея,
Эгей Пандиони́д мне там супругом станет![143] 1385
А ты бездарно жил, бездарно и погибнешь,
куском кормы Арго по темени ударен,[144]
и мой несчастный брак на этом прекратится!
Яс. За детей пусть Эриния взыщет
и карающая Справедливость![145] 1390
Мед. Что за бог, что за сила услышит
подлеца, нарушителя клятвы?
Яс. Богомерзкая детоубийца!
Мед. Уходи! Рой могилу невесте!
Яс. Ухожу! Без детей ненаглядных! 1395
Мед. Поберёг бы до старости слёзы!
Яс. Дорогие! Мед. Для матери только!
Яс. Их убившей! Мед. Тебе на мученье!
Яс. Как хочу я, несчастный, коснуться
детских губ, драгоценных, бесценных! 1400
Мед. Вот зовёшь их и любишь, а прежде
оттолкнул! Яс. Умоляю богами,
дай обнять бездыханных сыночков!
Мед. Ни за что! И просить бесполезно!
Яс. Слышишь, Зевс, как меня прогоняют, 1405
что терплю я от этой злорадной,
этой детоубийственной львицы?
Я всю жизнь прокричу, прорыдаю,
умоляя, чтоб высшие боги
посмотрели, что ты натворила, 1410
как жестоко ты мне запрещала
сыновьям приготовить могилу!
И зачем я отцом становился?
Не видал бы я деточек мёртвых!
Хор Многим Зевс управляет с Олимпа, 1415
много странного делают боги.
Ожидаемое не свершилось,
а нежданное бог исполняет.
И на этом закончилось дело![146]
____________________________________
Владислав Некляев. Принципы перевода трагедий Еврипида на русский язык (1)
[1] «Медея» была впервые поставлена в 431 году до н.э. в Афинах. Пьеса была написана, скорее всего, незадолго до этого. Перевод выполнен с древнегреческого языка по изданию Диггла: Euripidis Fabulae. Edidit J. Diggle. Tomus I. Oxford Classical Texts. Oxford: Clarendon Press, 1984. 93-155. При переводе были использованы комментарии Пейджа (Euripides. Medea. The Text Edited with Introduction and Commentary by Denys L. Page. Oxford: Clarendon Press, 1938) и Верралла (The ‘Medea’ of Euripides, with an Introduction and Commentary [by] A[rthur] W[oollgar] Verrall. London: Macmillan and Co., 1881). Перевод сверен с подстрочной английской версией Ковача: Euripides. Medea. Edited and Translated by David Kovacs. Vol. I. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1994. 283-427. За основу перевода хоровых партий взяты метрические схемы Пейджа.
[2] Верралл (с. 1): «Определение этого персонажа как <…> Кормилицы не имеет места в пьесе, однако подтверждается и природой этой роли, и аналогией с “Ипполитом”».
[3] Арго́ (Ἀργώ) – корабль, на котором Ясон с товарищами отправились через Эгейское море и пролив Босфор в Черное море к побережью Колхиды (область Закавказья, расположенная примерно на стыке Абхазии, Грузии и Турции).
[4] Пейдж (с. 61): «“Крылья” корабля – это вёсла, ритмично взлетающие и падающие по каждому боку. Подобная метафора применялась только к военным судам, а не к торговым, которые были обычно слишком грузными, чтобы передвигаться на вёслах».
[5] Симплегады (Συμπληγάδες) – скалы, плававшие у входа в Чёрное море. Сталкиваясь, они уничтожали корабли.
[6] Колхида (Κολχίς) – древнегреческое название области на западе Закавказья. Область располагалась вдоль восточного побережья Чёрного моря. В наши времена там находятся Абхазия, Западная Грузия и Северо-Восточная Турция.
[7] Пелион (Πήλιο) – гора на юго-востоке Фессалии, недалеко от города Иолк.
[8] Пейдж (с. 63): «Общим правилом в Греции было всегда то, что корпус военных судов строился из ели, а торговых – из сосны».
[9] Пелий (Πελίας) – правитель Иолка, сын Посейдона и Тиро. Чтобы прийти к власти, Пелий убил своего сводного брата, царя Эсона, а его сына, Ясона, отправил за золотым руном в Колхиду, рассчитывая, что тот не сможет выполнить поручения и погибнет.
[10] Баранья шкура, покрытая золотом. Миф о золотом руне отражает историю ранних связей между Древней Грецией и Кавказом. По преданию, золото на Кавказе добывали, погружая шкуру барана в воды золотоносной реки. Руно, на котором оседали частицы золота, приобретало большую ценность.
[11] Иолк (Ἰωλκός) – древнегреческий город, лежащий в глубине Пагассийского залива на границе областей, который позднее были названы Фтией и Магнесией. Находился недалеко от современного города Волоса.
[12] Добыв золотое руно, Ясон вернулся в Иолк и потребовал, чтобы Пелей передал ему власть. Желая помочь Ясону и заручившись его согласием, Медея притворилась жрицей Артемиды и пообещала дочерям Пелея, что их отец станет бессмертным, если они разрубят его на куски и сварят, что и было ими сделано. Когда обман стал ясен, Пелеиды хотели покончить с собой, однако Ясон уговорил их не делать этого.
[13] Кори́нф (Κόρινθος) – один из богатейших древнегреческих городов, располагавшийся на Коринфском перешейке, соединяющем Среднюю Грецию и Пелопоннес. Коринф существует и поныне, однако является лишь бледной тенью своего былого величия.
[14] Эта строка и пять последующих (до слова «кромешный») иногда объявляются подложными.
[15] Вариант перевода: «Эй ты, седая вещь господского хозяйства!»
[16] Пейдж (с. 71): «Зачем он так скрытен? Отчасти для того, чтобы держать зрителей в напряжении, отчасти чтобы мотивировать молчание Кормилицы (<…> первое появление Медеи набирает гораздо бо́льшую драматическую силу, если зрители знают о надвигающейся катастрофе, а она нет). И отчасти потому, что такой он человек.»
[17] Педагоги и кормилицы были рабами, занимавшими почётное место в семье.
[18] Прикосновение к бороде умоляемого было традиционным жестом молящего.
[19] Пире́на (Πειρήνη) – источник в Коринфе, посвящённый Музам. Считался любимым водопоем Пегаса. Поэты совершали к нему путешествия, чтобы черпать вдохновение.
[20] Или «в шашки». Точно неизвестно, что это за игра.
[21] Эта строка считается подложной по многим веским причинам (см. Пейдж, с. 74). Непонятно, что автор хочет сказать. В переводе предпринимается попытка внести хоть какой-то смысл в эти слова. Дословно строка переводится так: «одни справедливо, а другие ради выгоды» (οἱ μὲν δικαίως, οἱ δὲ καὶ κέρδους χάριν).
[22] Медея говорит анапестами, передающими повышенное эмоциональное напряжение. В дальнейшем все анапесты, встречающиеся в оригинале, переведены тоже анапестами.
[23] Хор в «Медее» состоит из нескольких коринфских женщин. Следует помнить, что все роли в античной трагедии исполнялись мужчинами в масках. В диалогах с героями говорит не весь хор, но лишь его предводитель – корифей.
[24] Эта деталь (т.е. что двери двойные) не такая излишняя, как может показаться. Стоны Медеи настолько громки, что даже двойные двери не могут их заглушить.
[25] Фемида (Θέμις) – богиня правосудия.
[26] Младшего брата Медеи звали Апсиртом. Сбегая из отцовского дома, Медея взяла брата с собой. Когда корабль отца начал настигать «Арго», Медея убила Апсирта и расчленила его тело на несколько кусков, побросав их в море — она знала, что Ээту придётся задержать судно, чтобы подобрать останки тела сына.
[27] Еврипид предвосхищает появление музыкальной терапии, которая, как наука, сложилась лишь в ХХ веке.
[28] Фемида (Θέμις) – богиня правосудия, вторая супруга Зевса.
[29] Фемида «вела» Медею в том смысле, что та отправилась в Элладу, поверив клятвам Ясона.
[30]Древнегреческое название Чёрного моря – Понт Аксинский (Πόντος Ἄξενος), т.е. «Негостеприимное море». Это название вызвано либо трудностью навигации, либо присутствием враждебных племён, которые жили на его берегах. Древние греки, вопреки распространённому представлению, очень не любили морские путешествия и боялись моря. Если был выбор, то они предпочитали путешествовать по суше, даже если это занимало больше времени. В оригинале – «δι᾽ ἅλα νύχιον», т.е. «по пучине ночной». Слово «νύχιος» может также означать «тёмный, сумрачный». Поскольку вряд ли аргонавты путешествовали только ночью, то, наверное, имеется в виду, что во время их возвращения в Элладу на море было сумрачно и неспокойно. Образ сумрачного моря может служить и метафорой трагедии, ожидающей героев.
[31] Ковач (с. 315) пишет, что «понтийский ключ» («Πόντου κλῇδ᾽») – это Босфор, пролив между Европой и Малой Азией, соединяющий Чёрное море с Мраморным.
[32] Пейдж (с. 89): «Она идентифицирует себя с Хором, хотя её положение, на самом деле, совершенно не похоже на его». Медея, впрочем, говорит о женской доле как таковой, поэтому её слова применимы ко всем женщинам.
[33] Т.е. выплатить приданое.
[34] Подлинность этой строки подвергается сомнению.
[35] Медея сгущает краски. Она уехала с Ясоном по доброй воле и даже помогла ему оторваться от преследователей, убив собственного брата.
[36] Эта строка, из-за плохой грамматики, считается подложной. Возможно, впрочем, что эта корявость намеренна. Медея не хочет называть своих врагов по имени.
[37] Следует помнить, что обычно герои разговаривают не со всем хором, а только с его начальником, корифеем. Следовательно, корифей отвечает от себя в единственном числе.
[38] В оригинале: «ἐχθροὶ γὰρ ἐξιᾶσι πάντα δὴ κάλων», т.е. «ибо враги наступают, (ослабив) все парусные канаты». Другими словами, враги отпустили канаты, регулирующие доступ воздуха в паруса, чтобы набрать максимальную скорость.
[39] В оригинале – «φεῦ», т.е. «Увы! Увы!» Читатель может принять этот вариант.
[40] Происхождение этой строки сомнительно. Звучит она так: «τοῖς δ᾽ ἡσυχαία, τοῖς δὲ θατέρου τρόπου», т.е. «тем (я кажусь) уклончивой [или: тихоней], а тем противоположностью (тихони)». В переводе предпринята попытка внесения большей ясности в смысл этой строки.
[41] Эта строка в некоторых изданиях тоже обозначается как подложная.
[42] В оригинале: «μὴ τί πλημμελὲς πάθῃς», т.е. «что ты подвергнешься какому-нибудь расстройству». Прилагательное «πλημμελὲς» связано с существительным «πλημμέλεια», т.е. «фальшивая нота, оплошность, расстройство» и т.п. В переводе сделана попытка сохранить сравнение Креонта с музыкальным инструментом.
[43] Эта строка плохо сохранилась.
[44] Т.е. солнце. Можно: «летучий светоч бога». В оригинале: «ἡ 'πιοῦσα λαμπὰς θεοῦ».
[45] Эта строка и следующая иногда считаются подложными.
[46] Эта строка и предыдущая иногда объявляются подложными – на мой взгляд, без веских оснований.
[47] Эта строка считается подложной.
[48] На этой стадии Медея всё ещё хочет уничтожить и Креонта с его дочерью, и Ясона.
[49] Она продолжает считать Ясона своим мужем.
[50] В древности именно печень, а не сердце, считалась средоточием жизненных сил.
[51] Медея была великой колдуньей и прекрасно разбиралась в ядах.
[52] Геката (Ἑκάτη) – богиня лунного света, преисподней, ведьм, ядовитых растений и вообще колдовства. Пейдж (с. 102): «Медея выбрала Гекату, повелительницу магических зелий <…>, в качестве своей домашней богини. Таким образом, её алтарь находился во внутренних покоях дворца. В Афинах, во дни Евр<ипида>, алтарь Гекаты стоял за пределами ворот как частных домов, так и самого города». Верралл (с. 37) пишет, что культ Гекаты был популярен в Афинах. В оригинале – «Ἑκάτην, μυχοῖς ναίουσαν ἑστίας ἐμῆς», т.е. «(клянусь) Гекатой, живущей в отдалённых частях моего очага». Первый вариант перевода был таким: «Гекатой, в очаге живущею глубоком». Под «очагом», видимо, разумеются внутренние покои дома, если только не допустить, что глиняная статуэтка Гекаты находилась действительно в очаге, что представляется маловероятным.
[53] Сизи́ф (точнее Сиси́ф, Σίσυφος) – строитель и царь Коринфа, после смерти приговорённый богами вкатывать на гору, расположенную в Тартаре, тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, скатывался вниз. Отсюда выражение «сизифов труд», означающее тяжёлую, бесконечную и безрезультатную работу. Согласно Гомеру, Сизиф был порочным и корыстолюбивым человеком. Он первый среди эллинов прибег к обману и хитрости. Он пытался обмануть саму смерть, но безуспешно (за что и был приговорён таскать камень). Медея называет брак Ясона «сизифовым» в трёх смыслах: во-первых, Сизиф олицетворяет царскую династию Коринфа, с которой Ясон породнился; во-вторых, Сизиф был коварен, как и Ясон; в-третьих, Сизифа настигло возмездие, как оно настигнет и Ясона. См. примечание Верралла (с. 37-8).
[54] В оригинале тоже рифма: «γυναῖκες, ἐς μὲν ἔσθλ᾽ ἀμηχανώταται, || κακῶν δὲ πάντων τέκτονες σοφώταται.» Нужно, впрочем, помнить, что в античной литературе рифмы как таковой не было. Порицание женщин, содержащееся в этих строках, нередко для Еврипида.
[55] Видимо, здесь говорится о порицании женщин, введённом в обычай поэтами древности.
[56] Симплегады.
[57] Пейдж (с. 106) обращает внимание на то, что ни Ясон, ни Медея ни разу не называют друг друга по имени.
[58] Когда аргонавты достигли Колхиды, царь Ээт согласился отдать им золотое руно, если Ясон сможет запрячь в плуг медноногих, изрыгающих пламя быков, вспахать поле и засеять его зубами дракона. Бог любви Эрот по просьбе Афины и Геры вселил в сердце Медеи, дочери Ээта, любовь к Ясону, который обещал жениться на ней. Медея дала ему мазь, спасавшую от огненного дыхания быков (она была сделана из цветка, выросшего на Кавказе из крови Прометея). Из драконьих зубов выросли воины, которых Ясону пришлось перебить. Ээт отказался отдать золотое руно. Царь замыслил сжечь Арго и убить аргонавтов. Тогда Медея усыпила охранявшего золотое руно дракона и помогла похитить руно.
[59] Во время сильного ветра паруса подбирались вверх (брались на гитовы), и судно шло при помощи небольшой не свёрнутой кромки паруса.
[60] Киприда (Κύπρις) – прозвище богини любви Афродиты, рождённой из морской раковины вблизи острова Кипр.
[61] Орфей (Ὀρφεύς) – легендарный певец и музыкант, зачаровывавший своей игрой на лире богов, людей и животных.
[62] Здесь Медея пробует перебить его, но Ясон заставляет её умолкнуть.
[63] Верралл так суммирует мысль Ясона (с. 53): «Женщина есть не что иное, как плохо задуманная машина для репродукции, и если бы не нужно было продолжать род людской, то лучше бы её и не было». Очень важно не принимать мысли некоторых героев Еврипида за мысли автора. Сам Еврипид относился к женщинам трепетно и с огромным уважением, о чём свидетельствуют созданные им прекрасные и глубокие женские образы.
[64] Знаки (σύμβολα). Это слово трудно перевести на русский язык. Я последовал примеру Анненского и перевёл «σύμβολα» как «гостевые знаки». Древние греки дружили семьями. Попав в чужой город, человек разыскивал дружественную семью, где ему обязаны были оказать гостеприимство и помощь. К этим взаимным обязательствам относились очень серьёзно. Чтобы доказать свою принадлежность дружественной семье, незнакомый человек должен был предъявить специальный знак. Пейдж (с. 117): «Суставные кости [животных] (knuckle-bones) <…>, разрезанные напополам, служили рекомендательными письмами: ваш хозяин, сложив вашу и свою половинки, мог удостовериться в том, что ваша половинка – именно та, которую он когда-то дал своему другу».
[65] Эгей (Αἰγεύς или Αἰγέως) – царь Афин, сын афинского царя Панди́она (Πανδίων).
[66] Верралл (с. 60): «Этот эпитет является простой формой вежливости и выбран потому, что подходит вообще любому старому монарху. По крайней мере, не известно никакого особого основания так называть Пандиона». Наверное, Эгей (а заодно и Еврипид) знали немного больше о Пандионе, чем живший в XIX веке Верралл.
[67] Дельфы. Так называемый «Пуп Земли», т.е. центр известного тогда мира.
[68] Пуп Земли – древний культовый объект в Дельфах. Этот посвящённый Аполлону камень хранился в его храме, имел вид монолитной глыбы и находился в целле, в окружении двух золотых орлов. В Археологическом музее в Дельфах находится верхняя часть этого объекта.
[69] Эта строка отражает древнегреческие представления о зачатии.
[70] К тому времени Эгей был уже дважды женат – на Мете, дочери Гоплета, а затем на Халкиопе, дочери Рексенора.
[71] Избыточные вопросы, единственная цель которых – дать Медее реплику и сохранить стихомифию. Такое бывает нередко у Еврипида.
[72] Т.е. не вступать в половую связь до прибытия домой. Пейдж (с. 121): «Дельфийские оракулы обычно давались гекзаметрами <…>, а иногда ямбическими триметрами». Питфей понял смысл этого оракула и, напоив Эгея, уложил его спать со своей дочерью Эфрой, которая родила от него Тесея.
[73] Пейдж (с. 121): «Эгей прискакал из Дельф в Итею [городок на берегу Коринфского залива – В.], и поплыл оттуда к Истму [перешейку между Сароническим и Коринфским заливами, связывающему Пелопоннес с материковой Грецией – В.]. Это был обычный маршрут из Дельф в Пелопоннес. <…> С любого другого направления, кроме Итеи, доступ к Дельфам был труден. <…> Ясон прибыл из Иолка в Дельфы, обогнув весь Пелопоннес!»
[74] Питфей (Πιτθεύς) – царь Трезена, важного в древности города, расположенного на юго-востоке Пелопоннеса.
[75] Питфей был сыном Пело́па (Πέλοψ), царя и национального героя Фригии, а затем Пелопоннеса.
[76] Эта строка и предыдущая иногда объявляются подложными.
[77] Пейдж (с. 127): «Наук впервые обратил внимание на внезапность ухода Эгея: он не прощается с Медеей. Особенно странно, что за ним не остаётся последнее слово перед тем, как Хор обратится к нему». Возможны два объяснения этому: либо в тексте древняя лакуна, либо Еврипид хочет ускорить действие, а не замедлить его частностями. Эгей уже поставил хорошую точку в своей роли энергичными словами клятвы, и что-либо добавлять после этого было бы излишним. Кроме того, Эгей мог попрощаться и жестом.
[78] Имеется в виду бог Гермес, сын Зевса и плеяды Майи. В числе прочего, он был покровителем путешественников.
[79] Только что ушедший со сцены Эгей.
[80] Т.е. в Афины.
[81] Эта строка, без достаточных оснований, в некоторых изданиях отмечается как подложная.
[82] Эта строка может быть подложной.
[83] Пейдж (с. 129): «Непонятно, какая возможность представится Медее, чтобы “пропитать” наряды, ведь она, очевидно, не уходит со сцены до строки 1250, после смерти Креонта и Главки. Нам приходится мириться с этим, как с простым недосмотром». Пейдж требует слишком большой степени реализма от древней трагедии. У Еврипида мы находим немало примеров того, как правдоподобие легко приносится в жертву драматической напряжённости рассказа.
[84] Эта строка и предыдущая иногда считаются подложными.
[85] Фундаментальный моральный принцип античного человека. Людям, выросшим на христианских, да и вообще на современных гуманистических принципах, порой трудно бывает это понять. Верралл, например, не может удержаться от следующего комментария (с. 71-2): «Таким, несомненно, был принцип бурного и не склонного к рефлексии времени, свидетелем заката которого был Еврипид. Нам не следует поспешно применять то или иное высказывание к самому поэту. Этот самый отрывок, например, едва ли был написан с целью рекомендации подобной саморазрушительной жестокости. Я предпочёл бы думать, что симпатии поэта были с <…> миролюбивыми, а также культурными людьми, которые приуготовляли путь для новой морали, сформулированной Платоном». К сожалению, многое в редактировании древних текстов зависело и зависит от того, что́ тот или иной исследователь «предпочёл бы думать». Если мы хотим хоть как-то понять литературу и вообще ментальность древнего человека, нам нужно изо всех сил стараться (полностью это невозможно) не проецировать на него наши взгляды и убеждения, даже если что-то нам кажется неприемлемым, ошибочным, а то и безобразным. Многое в древних людях было с нашей точки зрения неудобным, непонятным, жестоким и отвратительным. Дело не в том, что нам это кажется таковым, а в том, что им это таковым не казалось.
[86] Эрехте́й (Ἐρεχθεύς) – один из первых царей Афин. «Сыны Эрехтея» или «Эрехтеи́ды» – прозвище афинян.
[87] Считалось, что афиняне появились на своей земле и жили на ней издревле. Их страна ни разу не была оккупирована врагом. Конечно, это всё писалось задолго до римлян и турков.
[88] Музы называются пиерийскими по имени местечка Пиери́я (Πιερία) вблизи Олимпа, где им впервые начали поклоняться фракийцы. По другой версии, эпитет происходит от имени легендарного царя Пие́ра, фракийца, поселившегося в Беотии и установившего культ муз в Фе́спиях (город не сохранился).
[89] Гармония (Ἁρμονία) – в древнегреческой мифологии богиня согласия, олицетворение счастливого брака. Дочь «противоположных» богов Ареса и Афродиты; по другой версии, дочь Зевса и Электры. Пейдж (с. 132): «Ἁρμονία здесь обозначает союз девяти Муз. Когда они сходятся, то создают десятую сущность, дитя не какой-либо одной из них, но всех вместе». Поскольку у Гармонии есть свои родители, то здесь, видимо, она называется порождением Муз иносказательно.
[90] Ке́фис (встречается и Кефи́с) (Κηφισσός, Κηφισός, Κήφισος) – река на равнине Аттики.
[91] Афины.
[92] Интерпретация этой строки неясна. Возможно, текст испорчен. Другой вариант перевода: «покрытую мерзостью зла».
[93] Первые четыре строки этой строфы испорчены. Хотя общий их смысл ясен, точный синтаксис вызывает споры.
[94] Неизвестно, что это: тонкая издёвка или же аллюзия на некий реальный древний обряд. Пейдж (с. 137): «Медея говорит так, будто бы она была <…> матерью, принимающей участие в брачном обряде своей дочери, устраивающей [этот обряд] <…>. Не вполне ясно, в каком смысле она должна была “стоять возле ложа” [παρεστάναι λέχει]: однако изменять текст опасно при отсутствии полной информации о церемонии». В переводе этот образ сделан более понятным.
[95] Ср. со словами Апостола Павла: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое» (1 Кор. 13:11): «ὅτε ἤμην νήπιος, ἐλάλουν ὡς νήπιος, ἐφρόνουν ὡς νήπιος, ἐλογιζόμην ὡς νήπιος: ὅτε γέγονα ἀνήρ, κατήργηκα τὰ τοῦ νηπίου». У Еврипида: «οὐδ᾽ ἀντιτείνειν νήπι᾽ ἀντὶ νηπίων».
[96] Из текста неясно, к кому Медея обращается: к одному лишь Ясону или также ко всей царской семье. Если читателю больше нравится обращение к одному Ясону, то вот вариант перевода: «Готова я признать, что зла тебе желала» или «Готова я признать: я зла тебе желала». Мне кажется, эти толкования равноправны.
[97] Как и в наше время, правая рука была главной при заключении сделок, а также при клятвах, прошениях, примирениях и проч.
[98] Ясон только что говорил, что пристроит своих детей хорошо, однако теперь он, кажется, снова высказывает сомнение в своей способности повлиять на царскую семью. Будучи человеком весьма тщеславным, он, видимо, ничуть не сомневается в своём влиянии, однако специально набивает себе цену, чтобы его «благодеяние» казалось более значительным.
[99] Слово «велеть, приказывать» («κελεύω») выбрано очень удачно. Медея играет на честолюбии Ясона, как бы говоря ему: «Ты ведь теперь сам почти что царь и господин своей жены-царевны. Так пользуйся своей властью. Лишь прикажи – и даже цари тебя послушают!» Не очень умный и тщеславный Ясон, конечно, охотно попадает в эту ловушку.
[100] Эту строку некоторые рукописи отдают Ясону. Мне кажется, что она уместнее в устах Медеи. Впрочем, читатель может с полным правом принять и альтернативный вариант. Ясон: «Я так и поступлю! Царевна мне покорна, || ведь женщина она, как многие другие!»
[101] Эта строка, если читатель помнит, повторялась ранее при описании этих же подарков. Подобные повторения обычны и в эпической поэзии, и в сказках (временами они встречаются и в трагедиях), и не обязательно являются более поздними вставками.
[102] Эта строка понимается и переводится по-разному. Ковач, например, даёт такой вариант (с характерным для него косноязычием): «But the bridal bed she lies in will be with the dead», т.е. «Но брачное ложе, на котором она лежит, будет с мёртвыми». Непонятно, правда, откуда он взял «брачное ложе». У Анненского много фантазии, причём в рифму:
Но ризы божественным чарам
И розам венца золотого
Невесту лелеять недаром:
Ей ложе Аида готово,
И муки снедающим жаром
Охватит несчастную сеть,
Гореть она будет, гореть...
Мой первоначальный вариант был следующим: «Уже обступлена мёртвыми, невестой нарядится.» Оригинал говорит буквально следующее: «νερτέροις δ᾽ ἤδη πάρα νυμφοκομήσει», т.е. «(Она) оденется невестой уже для (брака) среди мёртвых». Я изменил интерпретацию этой строки, теперь обращая бо́льшее внимание на глагол «νυμφοκομέω», который здесь непереходный (см. Пейдж, с. 145) и означает «одеваться невестой» или «одеваться к свадьбе». Если Главка (так зовут царевну) уже вышла замуж за Ясона, то зачем ей снова наряжаться невестой, если только она не готовится стать невестой уже Аида? Думаю, именно это Еврипид имеет в виду. Главка, сама того не понимая, наряжается для новой свадьбы, теперь уже с повелителем царства мёртвых.
[103] Эта строка и предыдущая считаются подложными.
[104] В оригинале – «ай-ай!» («αἰαῖ»). Читатель может оставить это восклицание.
[105] В оригинале повторяется предыдущее восклицание: «αἰαῖ μάλ᾽ αὖθις», т.е. «Ай-ай, ещё раз!». Можно перевести так: «Скажу опять: ай-ай!» Это более буквальный перевод, однако менее удачный по-русски.
[106] В оригинале глагол «κατάγω», который означает и «сводить вниз (в том числе в подземное царство)», и «возвращать домой». К счастью, в русском языке эта игра значений отчасти сохраняется.
[107] Ковач (с. 391): «Для детей это Коринф, а для Медеи – подземный мир. Завуалированность является характерной чертой этой речи».
[108] Ковач (с. 391): «Специальная ванна для жениха и невесты перед свадьбой». Очевидно, это ритуальное купание ставило своей целью очищение перед вступлением в новую фазу жизни.
[109] В оригинале – «φεῦ», т.е. «увы, увы».
[110] Т.е. к первой беде, измене Ясона, прибавлять вторую беду, смерть детей.
[111] Верралл (с. 89): «Этой ужасной пародией на священное заклинание перед приношением жертвы Медея запрещает женщинам, участницам хора, попытаться помешать ей».
[112] В оригинале – «ἆ ἆ».
[113] Имеются в виду либо фурии (Ковач так и переводит: «Hell’s avenging furies»), либо духи-мстители, живущие в Аиде и наказывающие злодеев.
[114] Типичное для Еврипида завершение страстного, эмоционального монолога на морализаторской, обобщающей нотке. Отрывок, выделенный звёздочками (*) иногда считают подложным на основании того, что в нём отсутствует внутренняя логика. См., например, сумбурное примечание Ковача (с. 393): «Среди причин, позволяющих (нам) считать эти строки подложными, следует назвать их внутреннюю непоследовательность. <…> [Сначала] Медея, кажется, яростно отвергает своё решение оставить детей в Коринфе, и невозможность этого становится причиной для их убийства. Но в непосредственно предшествующем предложении говорится о том, чтобы забрать их в Афины, тогда как её яростный отказ оставить их не является причиной для их убийства». Ковач, впрочем, как и некоторые другие комментаторы, недооценивает психологическое мастерство Еврипида. Эти несоответствия, это отсутствие логики, эти страстные метания из одной крайности в другую как раз характерны для состояния души Медеи, души, раздираемой противоречиями и, не в силах их разрешить, бросающейся в слепое и жестокое действие. Пейдж понимает это очень хорошо (с. 149): «(Сначала) она возвращается к возможности того, чтобы забрать детей с собой в Афины, а затем возвращается внезапно к вероятности того, что они будут оставлены в Коринфе во власти её врагов. Эта “непоследовательность” весьма трогательна и драматична: исправление или удаление (этого отрывка) уничтожает всю силу перепадов настроения Медеи».
[115] Верралл считает эту хоровую интерлюдию «изумительно» написанной и добавляет следующее примечание (с. 92): «Размышления о родительских заботах и испытаниях. Поднимались вопросы по поводу “мотива” этих мыслей, а также их отношения к действию пьесы. Такие вопросы, вместе с прочей частой критикой Еврипида, включающие в себя те [замечания], которые, правильно или нет, носят имя Аристотеля, просто игнорируют, по моему мнению, теорию и замысел поэта. Подобные пассажи являются по своей природе антрактами; их назначение – облегчить мысли зрителя в промежутках между моментами более высокой напряжённости, как [это происходит] здесь, между кризисом страсти и волнующим повествованием, а также представлять собою предположительно истёкший промежуток времени. Следует помнить, что при музыкальном сопровождении они контрастировали более явственно с декламируемыми пассажами и создавали более чёткое деление [частей], чем при [простом] чтении». Неизвестно, должна ли Медея оставаться на сцене во время исполнения данной хоровой партии. Верралл в этом сомневается, однако высказывались и другие авторитетные мнения.
[116] Верралл (с. 93) приводит примеры противоположных утверждений в трагедиях Еврипида, прибавляя: «Такие сравнения важны в том смысле, что они показывают опрометчивость приписывания самому поэту тех мнений, которые принимаются с целью создания драматического эффекта».
[117] Речь Вестника напыщенна. Несмотря на ужас приносимых им вестей, его роль доставляет ему явное наслаждение. Маленький человек вдруг оказывается в центре больших событий и оттого начинает самому себе казаться большим. Первая строка его речи в некоторых изданиях объявляется подложной.
[118] Ей нравилось, как ниспадают складки пеплоса. Пейдж (с. 158): «Из всех трагиков один Евр[ипид] мог описать и воспеть эти деликатные нюансы женского тщеславия».
[119] Трудное место, вызывающее споры. Плетр (πλέθρον) – древнегреческая мера длины. Один плетр составляет 30,83 м. Время потери сознания царевны здесь измеряется временем, необходимым искусному легкоатлету, чтобы пробежать расстояние в 184,98 м. Ковач считает (с. 403), что прошло около двадцати секунд. По поводу интерпретаций, основанных на разных прочтениях текста, см. Верралл (с. 98-9) и Пейдж (160-1). В настоящее время (январь 2015 г.) мировым рекордом в беге на 200 м является достижение спортсмена с Ямайки Усэ́йна Сент-Лео Болта – 19,19 секунд (Берлин, 20.08.2009). Поэтому, скорее всего, Ковач прав.
[120] Эта строка считается подложной. Смысл оригинала не вполне ясен.
[121] Эта и последующие две строки считаются позднейшей вставкой сентиментальных актёров, которые считали, что Хору следует выказать больше сострадания (см. Пейдж, с. 166). Мне этот аргумент не представляется достаточно убедительным.
[122] Эта строка и последующая уже встречались ранее.
[123] Они правнуки Гелиоса.
[124] Эриния (Ἐρινύς) – богиня мести.
[125] Дух мщения или Ала́стор (Ἀλάστωρ) – злой дух, карающий за преступление. Оригинал испорчен, однако его можно понять в том смысле, что Эриния приходит по наущению упомянутых аласторов.
[126] Эта перекличка Хора с детьми построена на красивом сочетании дохмиев (Хор) и ямбического триметра (дети).
[127] Знаменитый образ, вызвавший немало споров. В оригинале: «ὡς ἐγγὺς ἤδη γ᾽ ἐσμὲν ἀρκύων ξίφους», т.е. «как близко (мы) уже к сетям меча». Слово «сетям» вызывает недоумения, и был предложен ряд объяснений, в том числе и предположение, что текст испорчен. Мне кажется, что это очень ёмкий и красивый (насколько возможно в подобной ситуации) образ. Медея не может, как в фильме Пазолини, нанести мальчикам нацеленные удары, у неё не хватает на это духа, и поэтому она специально вгоняет себя в лихорадочное состояние. Она врывается в комнату мальчиков и начинает разить мечом направо и налево, стараясь не смотреть на них. Меч, таким образом, описывает в воздухе беспорядочный узор, как будто плетёт сети. Вот от этих сетей, раскидываемых по воздуху, дети и хотят спастись. Если бы Медея зарезала их сразу, то ни у Хора, ни у жертв не было бы времени, чтобы произнести свои реплики.
[128] Хор почти никогда не вмешивается в действие. И здесь он ограничивается пением и танцем.
[129] Ино́ (Ἰνώ) – дочь основателя Фив Кадма и Гармонии. Об Ино сохранилось множество противоречивых мифов. Согласно одному из них, Гера, супруга Зевса, поразила её безумием за то, что она воспитывала Диониса. Ино в припадке безумия бросилась в море со своим сыном Меликертом. Еврипид здесь говорит, что Ино бросилась в море с двоими детьми. Наверное, он следует другой версии мифа. После смерти Ино, по желанию Диониса, была принята в сонм богинь и почиталась под именем Левкофеи (Λευκοθέα), т.е. «белой богини»).
[130] Эта строка не имеет логического продолжения и поэтому считается подложной. Ковач, однако, предполагает наличие небольшой утраты текста и прибавляет одну строку. Перевод следует его версии. Моя реконструкция даётся в треугольных скобках.
[131] Это объяснение двух античных комментаторов, здесь объединённое в одно предложение. Оно представляется необходимым для пояснения того, что происходит.
[132] Это расходится с традиционным вариантом мифа, согласно которому Медея убила своего брата Апсирта уже на борту Арго. Потом она бросала его тело в море по кускам, чтобы задержать преследователей.
[133] Ясон говорит о себе в третьем лице, чтобы придать бо́льшую формальность своим обвинениям.
[134] Скилла (Σκύλλα, «лающая») – морское чудище, обитавшее в море напротив другого чудища, Харибды, и пожиравшее всякое существо, проплывающее мимо него.
[135] Тирре́нское море – часть Средиземного моря у западного побережья Италии, между Апеннинским полуостровом и островами Сицилия, Сардиния и Корсика.
[136] По преданию, Еврипида освистали за эту строку, признав её слишком резкой. Платон тоже критиковал Еврипида при встрече с ним.
[137] Эта строка считается либо испорченной, либо подложной.
[138] Ясон имеет в виду, что мёртвые дети станут духами-мстителями (ала́сторами) и начнут преследовать свою убийцу. Насколько нам известно, этого не произошло.
[139] В оригинале – «Ἥρας τέμενος Ἀκραίας θεοῦ», т.е. «в святилище Геры Акрайи, богини». «Акрайя» значит «Вершинная». Это прозвище Геры. В доклассической древности святилище богини было создано дорийскими племенами на холмистом полуострове Перахора (Περαχώρα), к северу от Коринфского перешейка. Следы этого святилища сохранились.
[140] Сизиф впоследствии царствовал в Коринфе. «Край Сизифов» также может означать «коварный, обманчивый край».
[141] Священные игры и торжественные обряды устанавливались, чтобы умилостивить души жертв и смягчить гнев богов.
[142] Пейдж (с. 179): «Немного странно, что Мед[ея] так решительно осуждает свой собственный поступок».
[143] Дальнейшая судьба Медеи известна по нескольким легендам, которые местами противоречат друг другу. Сначала она направилась в Фивы, где исцелила Геракла от приступов безумия, от которых герой страдал, убив своих детей. В благодарность Геракл разрешил ей остаться в городе, однако фиванцы изгнали её, считая ведьмой и убийцей. Тогда она, как и хотела вначале, поехала в Афины и вышла замуж за царя Эгея. Сын Креонта по имени Гиппот приехал из Коринфа и привлёк Медею к суду, однако она была оправдана. Потом она родила Эгею сына, названного Медом. Однако у Эгея уже был сын Тесей, рождённый тайно и выросший в Трезене. Эгей об этом ничего не знал. Когда Тесей появился в Афинах, то Медея, чувствуя угрозу своему сыну, подговорила мужа напоить Тесея отравленным вином. Её план не удался, потому что в последний момент Эгей узнал свой меч, висящий у Тесея на поясе, и выбил чашу из рук сына. Медее пришлось бежать из Афин вместе с Медом. Она решила сесть на свою колесницу, запряжённую драконами, и вернуться домой, в Колхиду. Там оказалось, что её отец свергнут с престола своим братом Персом. Медея заставила Меда убить узурпатора и восстановила отца на троне. Он стал править вместе с Медом. После смерти Медея попала на Острова Блаженных. В Античности она почиталась как богиня (в частности, Гесиодом).
[144] Согласно легенде, Ясон в старости навестил свой обветшавший корабль Арго и заснул в его тени. От корабля отвалился обломок и ударил спящего Ясона по голове, от чего тот и умер.
[145] В оригинале это короткая строка – «φονία τε Δίκη». Из-за протяжённости русских слов её пришлось сделать по длине такой же, как остальные.
[146] Эта концовка, написанная анапестом, также завершает четыре другие пьесы Еврипида: «Алкесту», «Елену», «Вакханок» и «Андромаху» (во всех четырёх вариантах первая строка другая). В переводе она слегка варьируется. Отношение к этой концовке колеблется от молчаливого принятия до категорического отрицания. Верралл, например, считает (с. 119), что в «Медее» этот, как он его называет, «ярлык» («tag»), совершенно неуместен. Только в «Алкесте» она имеет прямое отношение к действию, во всех же других случаях кажется притянутой, выражая общую идею о том, что не всегда всё получается так, как можно предугадать, и божественное провидение может вмешаться в дела людей. Если не будут найдены соответствующие рукописные свидетельства, то так и останется неизвестным, имеется ли эта концовка в других пьесах Еврипида. Неизвестно также, сам ли автор прикрепил её к пяти пьесам или же это сделал кто-то другой. Мне кажется, что эти строки всё-таки отражают общую идею тщетности человеческих действий и всесильности, непознаваемости провидения, что имеет отношение, пусть и общее, ко всем пяти пьесам, поэтому я не исключаю возможности того, что все пять концовок принадлежат Еврипиду.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
