Поэзия

 

 

 

 

 

 

27 сентября 2007 г.

 

 

               «… в сердце впадает»

а мы стареем слишком невзначай,
и новолунье наше ровно в полночь,
и тонкий серп каденцию исполнит
на струнах ночи, перерезав край
ночной любви к дневному небосводу,
и распадется восхожденье лун,
и ночь приимет вечную свободу,
а день безлунный будет вечно юн,
и будет ждать неимоверно долго,
когда растущий серп произойдет,
но месяц никогда не выйдет тот,
в котором Нерль впадала прямо в Волгу

 

27-11-2007

 

 

                                             * * *

 

Две вечности на фоне голубей
и зеленей страдающей палитры
поудержать закат лесных очей
в усталость неба и печаль земли.
     Как хитро
перевернулись сигмы и нули
соотнесенных листьев и порталов,
и человек, керигма бытия,
перебирает целый мир устало,
     как судия,
которому пристало вершить эдикт
про меру мер, судьбу
всего, что было и конечно будет,
чтоб донести сквозь впалую пургу,
     что выпадет
врастающим в век людям,
так выпукло внимавшим: Я могу!

 

27-11-2007

 

 

 

                                  * * *

 

Две вечности
на фоне смертных ив,
поникнувшего неба и воды,
которая сейчас уже замерзла.

Убрав их, мы оставим землю – прах,
который попирается ступнями
двух символов высокой красоты,
друг в друге отражающих себя –
единую немыслимую жизнь.

 

28-11-2007 08:52:51

 

 

***

 

Вновь не вижу.
Меркнущий Сати,
и над ним слоями черт Гуревич,
душу вынимающий. Прости,
о прости! Мне невозможно верить
в каждый надрывающий абзац:
«был», «любил», «писал», «его не стало…»
Мы пред ним пустые, как форзац
пред серьезным текстом «Капитала».
А теперь и вовсе ни о чем
мы тут… форум или толковище?
Как-то бессознательно живем,
как-то неоправданно не ищем,
как-то пусто… Ноты говорят
про волшебный говорящий остров.
Знал ли Малер про прощальный взгляд
на адажиетто? Как же остро
разрезал он музыку в слои,
что кружились непременно в сферах!
Я теперь не поделюсь Сати…
Не причмокнет он…
Какую веру
предпочесть, чтоб встретиться опять?!
Чтоб не разойтись в кругах и спицах?
Понимаю: думать и писать.
Обещаю: помнить и стремиться.

 

24.01.2008 00:20:00

 

 

* черт Гуревич – Л.М.Гуревич, написавший очень трогательный некролог,

 прошибающий слезу.

 

          * * *

 

Хорошо
на тяжелой и длинной планете
нашим слишком коротким теням
умещаться.
На тугом и серьезном корсете
ткань мундира и дань лошадям
в виде выправки,
в видимой ране и доныне
тревожащей рот ожиданием
жившего ранее,
а теперь неживое живет
в неисследованном океане
голубого.
Ломают черед чресседельника
швы на диване,
и густого господства гумна –
ожидание.
Жадное ждание…
Голубь богу влетает в уста.

 

29-05-2008 21:11:44

 

       * * *

 

Голова словно космос густа
завихрениями и расстояниями,
как туманность, бледна и умна.
Замыкается смысл, красота,
цель – и
ржание, ржание, ржание…
По дорогам шлепки от вина,
от вины.
Бесконечно пустынно.
Завершается горе весны.
Не кончается толстая глина
от колен
до врастания в тлен,
где нет места для тени у тени.
Начался и не кончится плен,
где весь смысл упасть на колени.
Где весь смысл – приникнуть к устам
ради духа тяжелого дыма.
Как бы сын.
А вокруг пустота –
торжество не звучащего гимна.

 

29-05-2008 23:38:35

 

        * * *

 

Сегодня полгода...
Там, наверное, лучше, покойнее...
Почему же вы здесь собрались?
Потому и упала погода
на неверную, видимо, жизнь.
Что-то с нами не так, не достойно.
Кто-то спутал про ясень и мрак.
Прослезившаяся природа
мочит окоченевших собак.
Заодно вот и я...
Обветшавши,
поскользнувшись, почти на краю,
попадая в обидно вчерашнюю,
в страшно слаженную струю…
Нет, встаю…
Ухожу на кладбище…
Там и вечность, и время течет.
И никто пусть меня здесь не ищет,
кто играет в свой нèчет и чёт.

 

24-05-2008 10:28:47

 

 

 

  * * *

 

Эпизодических баллад
полумистическое гетто –
как пить горячий шоколад,
читать на банке «брутто-нетто»
и размышлять про туеса,
про лыки и пролегомены,
а жизнь с обратного конца,
как Петроград, несовременна,
как Петербург, возвращена
к своим истоптанным истокам.
Баллада длинно, как жена,
перечисляет на глубоком,
почти утопшем языке
чужую память поименно.
…про туеса…
и вспомнишь, с кем
высаживал к опушке клёны.

 

28-12-2008 10:29:35

 

 

 

 

Мы все отходим в мир иной,
но, становясь ногой в могилу,
запутываемся другой
в цепях его паникадила.

Пока мы жили, свет его
не разумели, не прияли,
и лишь поникнув головой,
попали в нимб его печали.

Он оказался ярче солнц,
понятнее любых ответов –
разрыв на днесь и испокон
его возложенное вето…

 

16-11-2008

 

 

 

        ***

 

Ничего с тех пор не стало, ничего.
Ничего не стало лучше.
Всё останется в две тысячи седьмом:
год за годом мы стоим, когда идем,
и поэтому нас полностью расплющит
появившаяся черная плита,
трансцендентная немая пустота
и лежащие вокруг, когда стоят,
и стоящие от нас в далеких кущах
неизбывно приходящие назад,
чтобы с нами разделить кромешный ад,
одинаковый для бывших и грядущих.

 

23.11.2009 18:57:00

 

 

Ультрамариновый туман так зябок.
На зеркале воды надышано и наотражено
одним и тем же богом.
Из-за сказок
(из-за свисающих ветвей посередине света)
вплывает лодка, на которой не искажено,
но как бы затуманено в нечеткость
стоит рыбак, наверное, старик.
Уж много лет он не обременяет лодку,
почти бесплотен он, и как туман парит
в хламиде ветхой над преображеньем
былой Руси в таинственные вздохи
седого бога.
Бледные тона
дневной лазури пахнут вдохновеньем,
и бузина, как уголёк эпохи,
внезапно разгорается в руках,
спустивших удочку удилищем во прах
текущих дней.
Он трубку закурил.
И продолжая выдыхать туманы, охи,
немые страхи за утрату сил,
за красоту, что медленно и тихо
на дно очей…
пока...

 

02-05-2010

 

 

 

   * * *

 

Бог берегов и бочагов,
курящий трубку из бриара,
сосредоточенно молчит,

Он думает. Он сочиняет.

Узор меандров, всхлипы ив,
штриховку северных ветлужин
и непонятности болот.

Он нужен им. Он им живет.

Обрыв над омутом вздыхает,
покрылся плёсом ординар,
и пруд кувшинками окружен.

Он понимает. Он ведь стар.

 

12-08-2011