ПИАНИЗМ. Путь песка. (5)
Александр Строганов (11/10/2015)
50
В тепле ль, озираясь на вздохи и вишни,
Касаясь едва несмышленых несчастий,
Не трогайте слов, не спешите о страсти,
Потише, прошу вас, потише, потише.
На совести ночь, когда утро - не слишком,
Неясно, не узнано, не с росою,
Иль белый кувшин с золотой полосою,
Потише, прошу вас, потише, потише,
С молитвой, с печалью ль, с голубкой на крыше,
Со спичкой в домах не оплаканной тени,
В костре муравейника, в медной кофейне,
Потише, прошу вас, потише, потише.
Потише, прошу вас, и старцы и мыши,
И в кисточках, и в лабиринте ракушек,
И в слепоте, даже в буйстве игрушек,
Потише, прошу вас, потише, потише.
Чем проводы легче, тем станции ближе.
Не взять, не отдать, ни глотка, не ошибки
И там, где чудачат, и на отшибе,
Потише, прошу вас, потише, потише.
Вам надобно слушать, вам нужно услышать
Дыхание судьбы ...
51
При освящении городов,
Когда такое было бы возможным,
А, может статься, и происходило
Чудное множество веков
Тому назад, и даже непреложно,
И даже не напрасным было
То освящение городов
С их золотом, церквами и мостами,
С их запонками, локонами, мясом их,
С их ломотой держащих ртов,
С их прегрешением шестами,
С преображением самих
Уж освященных городов,
Когда такое было бы возможным,
Высвечивали по частям
Их там, где вовсе уж суровы
Или особенно тревожны,
Хоть в трауре, хоть по кустам,
Лишь было бы особенно и очень,
Хоть даже человека самого,
Приметного пусть запонками, пусть
Хоть локонами или телом сочным,
Иль с преогромным ртом его,
Иль с чем еще, иль наизусть
Запоминавшего молитвы,
Иль просвещенного на следствии
И стынущего на мосту
В надежде ветхой быть убитым
Златой водой, знакомой с детства,
И встретившего детства чистоту
В воде всех освященных городов,
Когда такое было бы возможным,
А может статься и происходило б,
Когда б не множество веков,
Проклятых навсегда и непреложно,
Когда б все это не напрасным было,
Когда б не этот человек…
52 РЕСТОРАН
Здесь звери тучные забыли
Как в снасти забрели
И в громе причиндалов стынут.
Далеко до земли.
Скандалит зал, столпились ноги,
И плачет кто-то невпопад.
И с потолка чужие Боги
В разгул голов вперяют взгляд.
Здесь муха, злая капля ртути,
Во сне, в заскоке, наугад
Тот ресторан, шальные руки
Отыщет, жалит. И до пят
Исходят стены мертвой скукой
От слов, карачек и греха.
И где еще такие муки,
Веселье, дантовы дела?!
53 МОИ ПАЦИЕНТЫ
Мне тревожно за вас, мои милые бледные дети.
Знаю я, что с чернилами вы не в ладах.
На пустом пароходе по тусклой реке без билета
Вам дремать и молиться, и страсти вести в небесах.
Гул и холод на птичьи затылки. В большом королевстве
Путешествовать можно ль, не зная реестров и троп?
Сила водобоязни лиловее вашего действа,
И течение теплее ваших бесчувственных стоп.
Вам не помнить ли храпа и рыбы вокзалов?
Вам не знать ли горчичной возни тюфяков,
Тех попутных людских, где бежит по сусалам
От щедрот в полнолуние ячменных ростков?
Не до шуток вам в праздничных трюмах злодейства.
Так за что же вас гнать по чумазой слюде
Нагишом? Мне безлюдно за вас не из привкуса лести,
Из мычания кормчих, да клякс на воде.
Мне тревожно за вас, мои милые бледные дети,
Пусть вы святы и с рыбами накоротке.
Да утешит вас ночь за беспомощность света,
За мой сытный обед и за стих налегке.
54
Накладывается грех на грех
Как фигурка на солнцепек
При безбрежном стечении век
В пустоте, где чулки без ног,
Пусть аморфны причуды жен,
Клювом млад медоносный рог,
И укромен, хоть не смешон
В узелке неживой творог.
При чувственном раскладе поз
У букв, составленных впотьмах,
«Содом» читается «донос»,
И под землей клокочет пах,
Засим ростки острей угроз
И плоскость дышит точно плоть
Меж ног невиданных берез,
Не в силах полость побороть.
55 ДЕЙСТВИЯ
... скорее двери отворяй,
Ступай на свет, на стук часов,
Где дети, полдень, Николай
И Глеб бывали. Из углов
Их лакомые голоса
И тень голов, и мятный чай,
И август остывал из ста
Один, проспавший невзначай
Свое купание в окне.
И в продолжение чудес
В сырых узорах на стене
Еще без имени жилец,
Еще жильцы и облака,
Не штукатурка - совесть дней
Без ног, без сил, без едока
Картофеля. Ступай смелей.
Твоя Голландия с тобой.
Твой голод будет утолен.
Смотри, покой тесьмой седой
В шкатулке няней припасен.
К часам, к светильнику, к щеке
Натальи, к спальне, к образам
С душой в обнимку на сверчке
Вперед на стук, на голоса...
56
И плакали, и плакали, и плакали
В платках ли, в колпаках, под облаками ли,
В плену, и иноками, и инакими
И плакали, и плакали, и плакали,
Что в брод, что в полнолунье, на закланье ли,
Лелея или хохоча, и над бумагами
Веками. Господами, бедолагами
И плакали, и плакали, и плакали
Во сне, на людях, на картинках лаковых,
С венками по-старушьи одинаковыми,
С узлами луковыми, над подарками
Простыми, под мостами и под арками,
Под лестницами, бабочками под булавками
Все плакали, и плакали, и плакали
И ждали утра...
57
П.М. Строганову
Простое необъяснимо. У ветреной шляпы удильщика
Лучей ровно столько, чтобы сплести любовь.
Сам же он терпок и терпелив, что фитиль, щекой
К щеке с бесконечностью вспыхивающий вновь и вновь.
Отражение его доверчиво как жизнь, подаренная спине с поклоном,
Шепот его без следов на свете белом как несбывшаяся мечта,
Круги от лодчонки его беспробудны как бутыль с вином зеленым,
Думы его трудны и горьки как чтение Библии с листа.
Запах реки. О, запах реки! Здесь вздох, и прохлада, и молоко.
Тени морщинками рассеялись от лица по воде и на ту сторону.
На той стороне еще удильщики и дальше, и совсем далеко.
Красных как кровь удилищ не счесть, а все равно поровну.
58
Песок бесчувственен как космос костоправа,
Рассеявший туманность гипсовым снежком,
Как гений лунный, линзой без оправы
Снимающий ступающих шажком
Хрустящих хохотушек. Их начинка -
Песок, бесчувственный как пустота
В скафандрах выпорхнувших в свет личинок,
Как счет бессонницы от одного до ста,
От ста до одного. И поименно
Стираются неспешно шепоток,
Шуршание потешное, лимонов
Запах, плющ и порошок
На краешке хандры и сплина,
Суть, настоящего, что есть песок,
Бесчувственный, как локон серпантина,
Скрывающий беспомощный висок.
59 ОРНИТОЛОГИЯ
На самом дне птичьего глаза,
Что есть пузырь, населенный загадочным человечеством,
Крохотным с высоты птичьего полета, проказничающего
Даже у маленьких во снах, даже в мечущихся
Мошках обморока заблудившейся в ревности,
Или в ласках ее, относящихся к нежити,
Колба с запахами хмурой древности,
И на вкус не балующей свежестью,
Что так свойственна крышам беспомощным
Перед птичьим разбегом и прочими ранами,
Многозначительными как обесточенные
Коммуналки с разговаривающими кранами,
Особенно в темноте, где священнодействуют совы,
Подуставшие от дневного ничтожества,
Способного лишь успеть на секунду и снова
Опоздать к оскоплению множества
Принимающих вид обстоятельств случайностей,
Не смущающихся коленопреклонений и драк,
И покорных и злых наподобие чрезвычайно
Дорогих хозяевам, но не умеющих летать собак,
Что умеют птицы, кроме тех, что покрыты ржавчиной
От гордыни и всевозможных слез умиления,
Не придуманных, но удивительных как крапчатое,
Белобокое или Бог весть какое еще оперение,
Что не видно вовсе, если точку зрения
Обозначить на смерти, скажем, или дурной погоде,
Забывая о том, что и в пузыре глаза поколения
Сменяют друг - друга не в силах устать навроде
Танцора, стремящегося к чему-то неуловимому
Как неузнанное, как «обвести вокруг пальца»,
Как желание бежать стремглав наполовину
С желанием спрятаться или прокрасться
К отдыхающей перед перелетом птичьей стае,
Что напоминает отдыхающих прежней эпохи,
Где каждый с зонтиком заметен и незамечаем,
Где женщины прекрасны и мужчины неплохи,
Особенно разбегающиеся, перед тем, как плюхнуться в воду
Или же из воды, перед тем, как плюхнуться в песок,
В котором, как и в небе, как известно, нет брода,
Особенно если это необходимо и если это - Восток.
Впрочем, и на Западе птицам неуютно
Среди тех, кто лечится или ищет счастья,
Среди кого угодно, ибо зрение птиц многолюдно
Как каторжный рынок и хождение во власть.
Как каторжный рынок, где по глупости
или по ошибке
Среди прочего люда в черной от времени колбе
Продается на память дорого не шибко- то
Тайна птичьей грусти особой. Взять в толк бы,
Да не в руки сосуд драгоценный им, орнитологам,
Не выговаривающим и пятой части
Птичьих имен, отлитых из гласных, как колокол,
Как кольцо обручальное не на пальце,
но на запястье.
60
Отцу
Но в населенности капризного и тесного жилища
Есть недосказанность покойного отца,
Искомых книг невыразимое величие,
Проступков чахлых неуемная трусца,
И больно наступает след на след,
И цепка связка стульев на просвет.
Сомнения слезы только ждут сигнала брызнуть.
Так на струну февраль нанизывает солнца.
И солоны потуги тискать и повиснуть,
И задремать в неловком гнете у оконца.
И важен шлейф бесцветных ходоков
Как ласка потревоженных духов.
Из хромоты разлук роман эпистолярный
Разбросан и не подчиняется рукам,
Но в час нечаянный, во всей красе помарок
Грозит просыпаться назло то здесь, то там.
И примирение, чудней соседа
Снует как приведение в среду.
По пятницам спешит на кухню полночь,
По-заячьи пугаясь школьников седых,
Проматывающих забвение, то бишь
Безвременно галдящих и пустых,
Та пустота дороже грузного совета,
И пахнет снегом долгий след от света.
Здесь рады бы, да поздно разводиться,
И рассмешить друг друга поздно, и проснуться,
Чтобы управиться, поправиться, пробиться,
Иль с головой в безумство окунуться.
Здесь свежи обмороки у двери,
И сушатся в духовке сухари.
61
При всех тех несчастьях,
Что сыплются как неотправленные письма,
Что как кошки, путешествующие в ненастье,
Как обугленные сыростью листья,
Так при всех тех несчастьях,
Что называются горькою правдой,
Подлежащих многими случайными огласке,
Быть может сегодня, а может быть завтра,
Так вот, при всех тех несчастьях,
Когда хочется плакать, а все же смеешься,
Исключая из своего репертуара страсть,
И неизвестно, свалишься или найдешься,
Дни делаются короче и короче,
Память делается длиннее и длиннее,
Дело за старостью, за причалом, впрочем,
Юности ветреной значительно прочнее.
И то, что мы следуем по предписанию,
Ужасно не хочется называть судьбою.
Велик соблазн не читать названий.
Велик соблазн не встречаться с тою,
Кто причина всех тех несчастий,
Выдуманной или потревоженной
Слабостью или отчасти
Рассудком, всуе весьма ложным.
Так мучаемся со своими несчастьями
И вовсе не жаждем исхода
Заложниками ажурной напасти
Второго Вашего прихода.
62
На будущее, - полюбить себя
Как потушить пожар, залить водою
Из снов стареющего сентября
Щебечущие головешки непокоя.
В образовавшиеся своды тишины
Ввести собаку с иудейскими глазами,
В которых ласточки отражены,
Искомые детьми и облаками.
Настроить помутневший от повторов слух
На предисловие, предчувствие молитвы,
На недосказанность сюжета, на беседу двух
Заблудших в невесомости мотивов
Не санным следом, но невидимым крестом,
Рассчитанным на гений очевидца,
Но косвенен талант при крепостном
Стремленье обозначить и открыться.
Прилечь, собака рядом, в синеву
Неспешно остывающих мгновений.
Так спят селения в снегу
И слушают дыхание Вселенной.
Последние публикации:
СВИНОПАСЫ (3) –
(03/03/2022)
СВИНОПАСЫ (2) –
(02/03/2022)
СВИНОПАСЫ (1) –
(01/03/2022)
Фамадихана (Действие второе. Картины третья и четвёртая) –
(26/10/2021)
Фамадихана (Действие второе. Картины первая и вторая) –
(25/10/2021)
Фамадихана (Действие первое. Картины вторая и третья) –
(22/10/2021)
Фамадихана (Действие первое. Картина первая) –
(21/10/2021)
Пес созерцания –
(27/08/2021)
Пока Иона cпит –
(04/08/2021)
Чудо с мясником (Действие второе) –
(21/04/2021)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
