Поэзия

Бессмысленно, а значит  – бесполезно
надеяться. Но всё же, не грусти.
У нас с тобой дороги нет железной.
У нас с тобой  – воздушные пути.

А впрочем, по-простому не бывает.
Кури, стирай, готовь. И говори –
"Пересеклась железная кривая
с воздушною прямой Экзюпери."

-2-

Дождь идёт такой, как будто
плачут бабочки во тьме.
Скоро снова будет утро
с безнадежным на уме.

Сердце бьётся тише, глуше.
Слёзы бабочек текут.
Словно где-то наши души –
злые, скомканные  – ждут

с добротою и терпеньем.
Ничего не говори,
на любви и смерти звенья
сквозь фасетку посмотри.

-3-

Сорвётся сердце и покатится –
ведь я его не берегу.
Пускай смешная каракатица
прожжёт дорожку на снегу.

Да и зачем беречь помятое?
Зачем больное мне беречь,
когда уже не пахнет мятою
им продиктованная речь.

Пускай распустится фиалкою.
Из каракатицы  – в цветок.
Росою  – беззащитно-жалкою -
сверкнёт аорты лепесток.

-4-

Это просто тебе показалось –
"ничего нет печальней земли".
Вызывают особую жалость –
осень, небо и в нём – журавли.

Ничего нет печальней полёта
с замиранием крика во мгле.
Разве сыщешь подобное что-то
на усталой и твёрдой земле.

Это  – сказка, печальная сказка,
это  – горькое слово во рту.
Птичья стая собою, как маска,
закрывает небес пустоту.

А давай с тобой поплачем.
Троя. Вавилон. Париж?
О какой такой удаче
ты со мною говоришь?

Холодает и теплеет.
Человек, еbёна мать,
жить не может, не умеет,
и не хочет умирать.

Даже, если нету смысла,
и, шагая от бедра,
жизнь проносит коромысло –
два совсем пустых ведра.
  
Но, однако, звёзды светят,
братец Митя лупит в грудь –
"Нас заметят. Нам ответят.
Где-нибудь. И Кто-нибудь".

Ты говоришь, что боли нет,
я говорю, что боль повсюду.
И льёт один и тот же Свет
Господь нам в разную посуду.

Свет, состоящий из огня,
прохлады, нежности и горя,
чтоб смог расслышать ты меня
и чтобы я с тобой не спорил.

-2-

Выйдет два стихотворенья,
может, два, а может, три –
из горенья и варенья –
из того, что есть внутри

черепной моей коробки,
а не выйдет  – не беда.
Лишь бы горький ангел робкий
не оставил навсегда.

Н.

Машет ветер рукавами,
никуда не улетая,
и кружит над головами
с громким криком птичья стая.

А какого мы хотели?
Нету в крике этом блеска.
Но кружится в птичьем теле
лучезарная Франческа.

Рядом фары, рядом фуры,
склад при всём своём величьи
(это  – бывший Дом Культуры),
и  – Франческа в теле птичьем.

Может, мы не то курили
и закусывали плохо.
Только
это  – наши крылья,
наши крики, наши вздохи.

-2-

Гуляй, отсвечивая плешью,
по Петроградской стороне.
И может, повстречаешь гейшу,
сойдёшься с гейшею в цене.

Ты ей про то, что "воздух выпит",
она тебе  – про "вишен цвет",
пока не разорётся выпью
в умат упившийся сосед.

Пока в окне  – японской сливой -
чуть розовеющий огонь,
и даже кажется счастливой
июня бледная ладонь.

-3-

Мучает сладким напевом,
и доведёт наконец
эта мелодия слева,
этот поющий свинец.

Германн, бросающий карту,
не торопись, погоди.
Чёрная дама инфаркта
бьёт не слегка по груди.

Словно  – морозом по коже -
пропасть за каждым углом.
Словно "Помилуй мя, Боже"
(Пятидесятый псалом).

-4-

Машины расползаются, как мухи.
Трамваи умирают, как стрекозы.
О жизнь моя, о жизнь с лицом старухи,
сотри с лица непрошеные слёзы.

Прошла пора хождений по ножу,
хождения налево за три моря.
И вот, что я тебе сейчас скажу -
в тебе ни счастья не было, ни горя.

И ты была такою же как все.
Ни радостно совсем, ни очень больно.
Но ты прошлась однажды по росе
туманным летом. Этого довольно.