Проза

Как два зеркала напротив теряют предел, отражают бездну, порождают бесконечность дверей или окон, так и осознание своего я превращает его во всемирное и безграничное. Удерживая внимание на созерцании, мы заглядываем в головокружительную пропасть, во тьму отражений, ужас сна, бесконечное наваждение. Проткнув, как Буратино, носом любопытства привычную картину жизни – надоевший сон, в проделанной дыре мы видим безбрежное закулисье, проплывающие косяки снов и зияющую над всем пасть Хаоса.  

  Бездна может заглянуть в себя лишь глазами разумного существа, отделившись от себя каплей, и зеркалом его сознания уловить свою непостижимость, своё таинственное присутствие. Она может знать о себе только через кого-то, через случайные брызги сознаний, и в этих малых зеркальных сферах увидеть искажённое отражение океана, массу иллюзий себя. Так бездна узнаёт о своей изначальности и Бытии, где она – и Бог, и человек, и всё, что изменяется во времени, двигаясь по кругу вечности. 

   Бог – её тотальное присутствие в мире, дух и основа всего, абсолютизация сокрытой главной роли: хозяина-зрителя, невольного Творца и гостя. У бездны не было намерений рождать мир, как и нет самой для себя, она слепа, но, когда засыпает, прозревает в снах, скрытые от неё мириады возможностей  проявляются в её утробе, становятся внутренним миром. Сны это её танцы над пропастью себя, кружение в пустоте своего неведения, нащупывание собственного пульса, эхо биения её сердца. Во снах бездна узнаёт, что жива и вечна. 

   Человек – очередной лабиринт в туннелях её фантазий, игра в "за" и "против", в надежду и отчаяние, в счастье и тоску. Сомнение, качание, перетягивание себя из образа в образ – неизбежный удел ищущей себя бездны. Она вечно тянется к себе, хотя это только отражения в мерностях её плодовитой утробы. Будучи собой, бездна теряет себя, лишь сны дают ей условное дно, хоть какое-то самоощущение. Самообман – её единственная реальность, иллюзии тянут воз бытия. 

   Ничто – центр круга, ось колеса, стержень сознания, ствол жизни, ему переферия даже небытие, Ничто не противоположно ничему, ибо есть основа всему и ничего из этого. Бездна и есть Ничто, она твёрже всего, ведь там нечему разрушаться, там возможно только рождение, появление иного ей, как реализация её бесконечности. Бездна – твёрдая вода сверхбытия, жидкокристаллическая неопределённость – всё и ничто, хаос, играющий порядками, текучее зеркало вечности, переливающееся снами, отражениями её многогранности. 

   Сознание – серебряная стрела бездны, луч, запущенный в болото возможностей, вонзающийся всякий раз в одну из кочек жизни, у лап лягушки-судьбы, скрывающей в себе царевну-свободу. Бездна – источник всего и храм абсолютной свободы, запутываясь в снах, мы всегда свободны в сердцевине сознания. Наше Я неуязвимо, в нём сила бездны, Оно – бесконечный зеркальный туннель, по которому вращается её дух. Он вечно кого-то себе напоминает и проскальзывает всё дальше и дальше, к своему источнику. 

    Бытие – самораскрытие бездны для себя. Даже чувства и мысли человека, их масштаб и глубина, несут в себе бездну смыслов и ощущений. От муравья до ангела, в каждой капле, бездна остаётся собой – незыблемым Ничто и зеркалом всего. На любом этапе сущего, она у источника, смесь мёртвой и живой воды, и будь то мысль или чувство, они непременно раздваиваются, несут в себе множащиеся отражения, постоянную игру света и тьмы. Жизнь – борьба с бесконечностью выбора в безбрежном хаосе возможностей, желание бездны на время хоть чем-то стать и как-то быть в растянутом на целую вечность сне. 

   Мысль – наслоение чувств, суррогат бездны, которую ни понять, ни прочувствовать до дна. Истина – лишь подвешенная бездной морковка, в надежде когда-нибудь обрести себя. Но разве можно найти себя во сне, когда пробуждение – либо очередной переход из минуса в плюс, либо равно нулю? Неужели бездна ждёт от себя особого подарка, надеется, что она сама для себя высшая награда? Стремясь к себе, она обманывает себя, строит планы, пребывает в иллюзиях, желая себя, она тем самым изменяет своей сути – Ничто, ведь нежелание мира тоже желание, отрицание – согласие на другое нечто. Чем будет бездна черпать мёд окончательного блаженства, если у неё не будет ложки страдания?

   Слова – попытки изобразить невидимое, соединить движущееся, схватить меняющееся, они, словно карты судьбы, рассказывают о том, где мы, куда идём и что нас ждёт, словно цветные указатели на витиеватой тропе, дабы не оступиться и не соскользнуть в пропасть.  Они – галерея бездны, где даже её откровенный портрет – квадрат Ничто – всего лишь чёрная открытка в никуда. Общаясь друг с другом, мы шлём послания бездне, пишем путевой журнал о её странствиях в собственных снах. Она мастит словами свою дорогу, ведь жизнь слишком иллюзорна и расплывчата, скользка на каждом шагу, и в тумане неизвестности бездне нужна хоть какая-то опора, ибо в безмолвии она совсем исчезает в себе. 

     Путь – борьба бездны с собой или  кривая её самопознания? Бездна – и необъятная сфера, и свет из её центра, она движется в себе лучом и покоится во тьме, временит и пребывает вечно, хаос и порядок – круг её бесконечности. Океан и волна – две стороны бездны, она Сновидец и его сны, живёт в ритмах собственных грёз, танцует на краю себя, и эта пляска вечна, дух кружения  во всех её снах. Бездна совершает свой путь от небытия к бытию и обратно, она движется словно вихрь, то от себя, то к себе, притягивает и отбрасывает свои сны, трясёт бубен разума с лентами сознаний и кружит, кружит, кружит до тошноты блаженства и боли в сердце, пока не провалится в себя и не вынырнет с другой стороны.