Хроника времен информатизации
Георгий Хазагеров (18/05/2020)
Василий Кандинский. Композиция 8.
Действующие лица
Мельник Михаил Михайлович – заведующий кафедрой литературы, лысый мужчина лет шестидесяти, с бородкой.
Дерида Таня – его племянница, восторженная студентка пятого курса.
Какгробы Любовь Виленовна – доцент-пушкинист, старая дева.
Чудаева Наталья Николаевна – молодой специалист по серебряному веку.
Заморин Константин Сергеевич – немолодой лексиколог, доцент, носит бороду.
Бублик Тина Михайловна – проректор по НИРСу, сорока лет.
Денис Баранкин – молодой человек, сотрудник вычислительного центра.
Тигран Африкян – коллега и ровесник Баранкина.
Африкян Лев Львович – врач-психиатр, отец Тиграна.
Первая сотрудница.
Вторая сотрудница.
Третья сотрудница.
Первый акт
Сцена 1.
Кафедра литературы, на столе заведующего стоит выключенный компьютер. За одним из столов Какгробы заполняет какие-то бланки. Больше в помещении никого нет.
Какгробы: Нас было двое: брат и я.
Нам няня в детстве Пушкина читала.
Отец у нас ответственный работник,
А та из бывших. Смольный институт
Она окончила, где «Ленин в октябре»
И «Киров с нами».
Она нам милость к падшим прививала.
Ей негде было жить, до нас она
Ютилась на заброшенном кладбище,
Где – как там? – только крест
И тень ветвей.
Она у нас готовила, стирала,
Заботилась о низких нуждах жизни.
В постройке дворовой она жила.
Потом явилась юности пора,
И со двора тогда ее прогнали.
Но брат мой был слюнтяем,
Он заплакал,
А позже в жены дуру взял,
Беременную от другого.
Потом простым работал инженером.
А я известным стала пушкинистом.
На чтениях меня благословил
Благой,
В гроб уходя, и в ВАКе дали степень.
Да, я не вышла замуж, но перстам,
Придав послушность, на своей машинке
Статьи писала.
Список их заверен.
На выставке на нашем факультете
Стоят мои три книги под стеклом,
Их секретарь ученый стережет.
И быть бы мне заведующей,
Но Мельник на этом месте прочно окопался.
Его инфаркт с инсультом не берут.
Уж шестьдесят, а он все молодится.
И перестроился, и вовремя отрекся.
И семенит, убогий старикашка,
Вслед за прогрессом.
Тина, Тина Булбик, проректор новый,
Не разобравшись в этом человеке,
Ему дала такое поручение,
Что если справится,
Еще, еще пять лет
Заведующим будет.
Пауза.
Ну а не справится?
О, если так, ни дня
Не усидеть ему на этом самом стуле.
Показывает на стул.
Вот перед этой мыслящей машиной,
Что выпросил он, хныча, в ректорате
Показывает на компьютер
Ни дня ему не усидеть, ни часа!
Не нажимать на мыслящие кнопки.
И в умный телевизор не смотреть,
И мышкой белой не водить,
И коврика не видеть больше.
Его разжалуют в пенсионеры.
Бутылки будет собирать да банки
От пепси-колы.
Я, я буду здесь сидеть.
Входит озабоченный Заморин.
Заморин: Здравствуйте, Любовь Виленовна! Шефа нет?
Какгробы в сторону: Какой он шеф?
Он здешний клоун.
Вслух:
Слышали, Константин Сергеевич, что делается? Математизировать нас будут. Бублик совсем спятила, а шеф поддался по интеллигентности своего характера. Вот, полюбуйтесь, на столе стоит. Называется «286 процессор». Ну, спрашивается, разве может машина заменить человека?!
Заморин, горестно тряся бородой: Не может.
Какгробы: У нас что, своей культуры нет, что мы должны все перенимать, как обезьяны? Нам что, гордиться нечем? Иль нам с Европой спорить ново?
Заморин: Да вы не расстраивайтесь, Любовь Виленовна! Нам с вами есть чем гордиться. Мы держим щит между монголом и Европой. А скажите, кафедры русского тоже коснется информатизация?
Какгробы: Всех коснется. Откровенно говоря, сдал нас Мельник. Сегодня нас всех собирают, придут люди с вычислительного центра и будут нас учить, как первоклашек. Вы еще зачет будете сдавать, Константин Сергеевич!
Заморин в ужасе: Зачет?!
Какгробы с торжеством: Зачет. А может быть, даже экзамен. Говорят, у Мельника уже ведомость есть, в главный корпус сдавать будут. Сведения в бухгалтерию пойдут. Чуете?
Заморин: А кто будет принимать?
Какгробы: Кто? Какой-то Тигран Африкян! Вас, русиста со стажем, специалиста по антонимам, какой-то Африкян будет проверять, как мальчишку! Дикость! Мы должны восстать.
Заморин тревожно: Восстать?
Какгробы: А что же терпеть издевательство? Не вы ли всегда говорили про наш менталитет?
Заморин: Да, менталитет… Оживляется. Завтра как раз мой доклад будет на межкафедральном семинаре: «Россия: Запад и Восток». Мы с Чудаевой схлестнемся. Обязательно приходите, Любовь Виленовна! Вы знаете, что я заметил: в подлинно русских стихах нет звука «ф». Маяковский, чувствуете, не то: «Кофта фата». Это потому что он принял большевистский переворот.
Какгробы: У Пушкина нет «ф»: Себя в коня преобразив. Только кому сейчас такие тонкости языка интересны? Придет Тигран Африкян и съест нас с потрохами, если мы с вами лопухами будем и не восстанем.
Заморин: Как же мы восстанем, если мы в бюджетной сфере?
Какгробы: Тайно. Во-первых, будем игнорировать лекции…
Заморин: Так ведь расписываться заставят.
Какгробы: Во-вторых, напишем письмо, что Мельник наш погорячился. Вот когда вы и распишетесь.
Заморин: А я отпроситься хотел.
Какгробы: У Африкяна?
Заморин: У Мельника. Он ведь ответственный.
Какгробы: Ха-ха-ха. У Мельника! Он безответственный. Слушайте, Константин Сергеевич, строго конфиденциально: вы знаете, что он протаскивает студентку Дериду? В аспирантуру ее тянет. А знаете, что это его племянница?
Заморин: Так она у вас диплом пишет.
Какгробы: Пишет. Не могу же я начальнику своему отказать. А вот госэкзамен она вам будет сдавать по русскому языку. Понимаете?
Заморин: Таков порядок: кто пишет по литературе – сдает язык, по языку – литературу. Это, как антонимы: к холодному – горячий, а к горячему – холодный. У меня есть об этом статья в «Ученых записках».
Какгробы со страстью: Зарежьте ее!
Заморин: Как?
Какгробы: Как царевича. Поставьте ей двойку или хотя бы тройку. А иначе ее на руках, понимаете, на руках внесут в аспирантуру.
Заморин в сторону: Что ж ты сама не восстанешь, раз ты такая праведница? Тебя даже в южную ссылку за это не отправят.
Вслух:
Сколько вы мне всего рассказали.
Уходит, качая головой.
Сцена 2.
Та же комната, но теперь в ней один Мельник, сидит и смотрит в погасший монитор.
Мельник: Вот кафедра, она уж развалилась.
Ни дисциплины, ни порядка нет.
Я думал раньше: стану я профессор,
И ко мне послушно, робко
С должным уважением
На нимф похожие слетятся аспирантки.
… Но не слетелись.
Труд мой был напрасен.
Тяжелый труд, когда я постигал,
Чем метод не похож на направление.
И в чем особенность течения
Литературного.
А кстати, в чем? Уже забыл…
Тогда терпел я униженья, оскорбленья,
От тех, кто уже прежде преуспел
В теории литературы.
Иные мне в лицо смеялись
И на морозе заставляли ждать.
Иные намекали на подарок,
И все меня дразнили «парвеню»,
За то, что мой отец был трактористом
В колхозе «Пролетарская заря»,
В именье бывшем Замориных,
Пришедшем в запустение
Еще сто лет назад.
Был труден первый шаг,
И скушен был второй,
И третий.
Но, пройдя весь путь,
Весь долгий путь к профессорству по званью,
Я зла не совершил.
Ни одного доноса не отправил,
А был притом филолог ведь,
Не физик.
Таков ли мой предшественничек был,
Скуратов-Бельский?
Я никого не погубил,
Подножки даже не подставил.
И лишь однажды бес меня
Попутал,
И до сих пор я думаю о том.
Вздыхает.
Тогда я молодым был кандидатом,
Меня уж не могли послать к чертям
Иль листья подметать на чьей-то даче.
Студенток я тогда повез в колхоз,
Чтобы отрывали девки плодоножки
У помидор иль, как их, помидоров.
В лотке вода,
Плоды по дну катились
В консервный цех,
А девки наклонялись над лотком
И отрывали эти плодоножки.
Была меж них одна,
Похожа на русалку,
Свисали волосы и отражались
В воде бегучей.
А сзади посмотреть:
И видны ноги в черных сапогах,
Их выдавали на заводе «Смычка»,
Не ноги – сапоги…
Халатик подымался,
Зеленый с бледно-желтыми цветами.
Она его из дома привезла.
Иль из дому. Заморин нас поправит.
Студентку эту Валю Бублик
Приметил сразу я,
С ней ночью вдоль канала мы гуляли,
Я говорил про метод
Соцреализма,
Но рукой нескромной
Касался то руки ее чудесной,
То тонкой талии, то нежных тех волос.
И мы сошлись на третью неделю
(Тогда колхозы длились целый месяц).
И вот на празднике,
Во время демонстраций,
Когда я нес на деревянной палке
Портрет Подгорного,
Она сказала мне, что от меня она
Ребенка носит.
У ног моих тогда разверзлась бездна,
Зачем я соблазнил ее в колхозе?
Зачем она ногой неосторожной
Не оступилась, чтоб в ночном канале,
Не утопить позор наш общий,
Аморалку?
Тогда она б Офелией плыла,
Как помидоры плыли по лотку
Завода «Смычка».
Я бы горько плакал. Но миновал позор.
О, я в отчаянии готов был грызть оструганную палку,
Держащую Подгорного портрет
Высоко над толпой студентов праздных.
Сжимает мышь выключенного компьютера.
Да, поступил я гнусно, до сих пор
В преддверье праздника меня тошнит
И голова кружится.
Я рапорт написал, что прогуляла
Она весь месяц, что за аморальным
Ее застал я как-то поведеньем,
Что спекулирует она тенями, губной помадой,
Клялся как куратор,
Что будто слышал, как она глумилась
Над всем святым, что есть у человека,
Что Крупскую она изображала,
Надувши щеки, выпучив глаза,
И что потом смеялась едким смехом
И хвасталась, что нет ее стройней
И что в Америке она бы стриптизершей
И королевой красоты была б.
А нашего декана-инвалида
Дразнила «костылистым»,
И костыль украсть хотела,
Чтобы посмеяться.
Ее отчислили.
Потом она уборщицей была в спортивном зале.
И вот теперь явилась Тина Бубик.
Нет сорока – она уже проректор.
Ей скоро сорок, а она красива
И похожа на русалку.
Когда нас всех собрали в ректорате,
Я сразу же – минуты не прошло –
Почувствовал к ней смутное влечение.
А вскоре понял, что оно преступно,
И что инцест тот самый, что упоминают
В курсах зарубежки,
Он вот – инцест!
Я в дочь свою влюблен, в дочь Вали Бублик!
В Тину! В Тину! В Тину!
Иль то не дочь? И родила ее
Не от меня, а позже или раньше.
Но нет, все сходится.
Напрасные надежды.
О, все, что хочешь, сделаю тебе,
Начальница по НИРСу!
Доску буду грызть,
Почетную, что из латуни,
Иль воду выпью из лотков завода
Консервного.
Но смычки не наступит никогда!
Компьютер этот для тебя постигну,
Я в Нортоне работать научусь,
Мудреную программу «Лексион»
Я выучу, зубря ее по букве,
Я мышку буду целовать и диски
Вводить.
Я коллектив свой заскорузлый
В ружье поставлю, на-краул!
Саму Какгробы я заставлю вникнуть
В машину умную.
А сам… а сам…
Пойду к врачу, пусть Фрейда
На помощь позовут
И Юнга, анонимно,
Только анонимно.
Дозналась бы Какгробы,
Вот тогда была б мне крышка.
Входит Дерида.
Мельник: Ну что, сдала зачеты?
Дерида: Сдала. Послушай, дядя Миша,
Ты знаешь, что такое гипертекст?
Мельник: Я не читал его. Тебе серьезно надо
Готовится к экзамену. Потом,
Тебе к кому-то надо прикрепиться…
Дерида: Ах, дядя Миша, все это чепуха.
Ведь вся культура – это гипертекст.
В нем нету авторов,
Они поумирали.
В нем много всяких смыслов.
Ну, любых… каких захочешь.
Восторженно:
В нем много всяких ссылок,
Цитат, аллюзий и реминисценций.
Их смысл невозможно угадать.
В нем все одновременно…
Мельник: Это и есть ваш постмодернизм? Если ничего нельзя угадать, не угадывай. Ты бы к Заморину прикрепилась. Он придурковатый, но приличный человек, подлости не сделает. Его дедушка барин был.
Дерида с пафосом: Заморин нас учил антонимам. Вотще!
В шизоанализе все допустимо.
Холодное, оно же горячо.
Нет логики и нет противоречий.
Во всем лишь только интертекстуальность,
И ссылки, ссылки, ссылки…
Мельник печально: Ты молода еще, твой дед как раз был в ссылке.
Какая польза в этом модернизме?
Вот будут дети у тебя,
Ты знать не будешь,
Кто их отец. И все одновременно.
Откроешь холодильник –
Нет еды, а только ссылки, этикетки да намеки.
Ты лучше подготовься, а потом
К кому-нибудь должна ты прикрепиться.
Второй акт
Сцена 1.
Аудитория. У доски Денис Баранкин. За столами Мельник, Какгробы, Заморин, Чудаева, Дерида и сотрудники.
Денис скучным голосом: Я вам расскажу о двоичной арифметике.
Какгробы шепотом: Дожились!
Первая сотрудница: Зачем нам арифметика?
Вторая сотрудница: Компьютер не заменит человека!
Третья сотрудница: Все это формально!
Денис: Машина понимает только двоичную арифметику. Начертим таблицу сложения.
Заморин шепчет:
Стальных машин где дышит интеграл
С монгольской дикою ордою.
Какгробы Заморину: Чему вы радуетесь? Хотите таблицу сложения учить, мало вам таблицы умножения?
Заморин: Но нам понятно все: и острый галльский смысл…
Какгробы: Это вам только кажется.
Денис, вычертив таблицу: Один да ноль будет один. Ноль да один будет один. Ноль да ноль будет ноль. Один да один будет ноль.
Какгробы: Как это ноль? Что вы говорите, молодой человек?
Денис скучным голосом: Единица переносится в следующий разряд.
Первая сотрудница: Вот тебе и арифметика!
Вторая сотрудница упрямо: Все равно компьютер не заменит человека.
Третья сотрудница: Все это формально!
Мельник примирительно: Товарищ специально пришел, давайте его послушаем.
Денис в сторону: Скотина Африкян, подставил меня, теперь я должен этих козлов учить.
Вслух: Один да ноль будет один. Ноль да один будет один. Ноль да ноль будет ноль. Один да один будет ноль.
Дерида шепотом: Здорово!
Какгробы громко: Нет не ноль, молодой человек, совсем не ноль.
Денис скучным голосом: Единица переносится в следующий разряд.
Первая сотрудница: Это хамство!
Вторая сотрудница: Сбесилась Бублик, прислала на нашу голову…
Третья сотрудница: В математике все формально.
Мельник: Товарищи, не волнуйтесь!
Первая сотрудница: Пусть он объяснится!
Вторая сотрудница: Компьютер не заменит человека!
Денис, не проявляя эмоций: Один да ноль будет один. Ноль да один будет один. Ноль да ноль будет ноль. Один да один будет ноль.
Первая сотрудница: Возмутительно!
Какгробы: Это идеализм, товарищи!
Чудаева с вызовом: И хорошо, что идеализм!
Вторая сотрудница: А я говорю, что он никогда не заменит человека!
Какгробы: Правильно! Не заменит. Я то же говорила Константину Сергеевичу. Заморину. Верно?
Заморин мечтательно: А что-то в этом есть. Простор какой-то. Один да один – ноль!
Дерида: Браво!
Третья сотрудница машет рукой: Все равно это формально.
Сцена 2.
Денис, Дерида и Чудаева покидают аудиторию.
Дерида: Простите нас, молодой человек! Здесь у нас обскурантизм.
Денис, задумчиво разглядывая Дериду: Я забыл представиться. Меня зовут Денис.
Дерида смущенно: А меня – Таня. Один плюс один – это круто!
Денис: Двойки нет, поэтому единица переносится в следующий разряд. Вместо двойки – десять.
Дерида: Скажите, Денис, а трудно освоить гипертекст?
Денис, продолжая с любопытством методично разглядывать Дериду: Нет. Просто надо кликать.
Дерида в крайнем смущении: Кого?
Денис: Мышкой.
Подходит Чудаева.
Чудаева: Вы уже тут в детали входите? Мышки появились. Я тоже хочу с вами в кошки-мышки поиграть, если я еще не стара для новых технологий.
Денис, задумчиво разглядывая Чудаеву: Меня Денис зовут.
Дерида: Это Наталья Николаевна. Самая прогрессивная у нас. Специалист по серебряному веку.
Денис: А у нас историю только в школе преподавали, и только каменный век. Потом у нас учителя не было.
Появляется Тигран.
Денис, оживляясь: Здорово!
Денис и Тигран шумно приветствуют друг друга, хлопают друг друга по плечу, радостно улыбаясь.
Тигран: Чего? Прочитал?
Денис: Все пучком!
Чудаева: А этот интересный молодой человек тоже математик?
Денис: Короче, программюр. Это Тигран Африкян. Он должен был лекцию читать. Но я сегодня вместо него.
Дерида: А вы, Денис, больше к нам не придете?
Денис: Если эта скотина опять прогуляет.
Чудаева: У вас, я вижу, неформальные отношения.
Денис с неожиданной мстительностью передразнивает сотрудницу: В математике все формально.
Тигран с любопытством: Это что за прикол?
Дерида: Тут Дениса глупыми вопросами мучили.
Денис: А ты в это время обжирался.
Тигран: Я у тети был на дне рожденья. А почему ты меня с девушками не знакомишь?
Чудаева: Вот и я в девушки попала.
Дерида: Это Наталия Николаевна, а я Таня.
Тигран: А я Тигран. Знаете, девушки, что я ел? Крц – это такое армянское блюдо.
Чудаева: Вы увлекаетесь армянской кухней?
Денис с восторгом: Он любой кухней увлекается. Все жрет!
Тигран: Зачем ты меня смущаешь при девочках? Я зато почти не пью.
Денис: А коньяк? Ладно, пошли уже.
Тигран: До свиданья, девушки. Очень приятно было познакомиться.
Тигран и Денис уходят, что-то радостно обсуждая.
Чудаева со вздохом: Счастливый возраст.
Дерида: Бросьте, Наталья Николавна, вы еще такая молодая.
Задумчиво:
Интересно, как они кликают? О, если бы я могла познать гипертекст!
Сцена 3.
Денис и Тигран
Тигран: Ты бы какую хотел трахнуть: младшую или старшую?
Денис: Мне Дерида понравилась, прикольная.
Тигран: Мне она тоже ничего. Но ты ей понравился, это точно.
Денис: Это ты к тому, чтобы я второй раз этих козлов учил?
Тигран: Я серьезно.
Денис: А если серьезно, зачем вообще кого-то трахать?
Тигран с восторгом: Слушай, ты большой оригинал. А что еще с ними делать?
Денис серьезно: Для тебя женщина – касательная, а для меня – асимптота.
Тигран: Это чтобы к ней только стремиться?
Денис: Функция женщины – вдохновлять мужчину. Вот я смотрел на Дериду и все запомнил, на старшую тоже смотрел.
Тигран: И тоже запомнил?
Денис: Хуже.
Тигран: Вот видишь.
Денис: А когда я ее запомню, она должна меня манить, понимаешь, вдохновлять. Можно себе такую бабу приискать, что она тебя в академики выведет.
Тигран недоверчиво: По блату что ли?
Денис: Нет. Вдохновит, понимаешь. Тебя к ней потянет, а ты всю эту энергию пустишь на науку. Круто?
Тигран: Понял. Тебе с моим паханом поговорить надо. Это по его специальности.
Денис: Не… Он меня в сумасшедший дом посадит. Мне просто такую бабу найти надо.
Тигран наивно: Чтоб задница большая была?
Денис: Тут важна пропорция. Симметрия.
Тигран: Осевая?
Денис: Прикалываешься? Если центральная – осьминог получится.
Тигран задумчиво: Ноги у нее красивые, я тоже запомнил. Слушай, пойдем ко мне пожрем!
Сцена 4.
Заморин и Чудаева.
Заморин: Как вам информатизация, Наталия Николаевна?
Чудаева мечтательно: Такие девственные души эти математики, особенно второй. Этот Африкян.
Заморин завистливо: Где вы его взяли?
Чудаева: Он потом подходил после лекции.
Заморин: Чем же они вам так понравились?
Чудаева: У него глаза светятся. Вам не понять нас, женщин.
Заморин: А мне понравилось, что один да один будет ноль. Сам не знаю, что тут хорошего, а что-то есть. Нас тоже не понять, Наталия Николаевна.
Чудаева: Мужчин?
Заморин: Россию, умом ее не понять.
Чудаева сухо: Это мы на семинаре завтра обсудим. До свидания, Константин Сергеевич!
Заморин огорченно: До свидания!
Один:
Совсем, совсем недавно
Была она студенткой,
Я сказал, чтоб привела антоним,
Она прочла мне Блока
Из «Скифов», из моих любимых «Скифов».
Антоним был нежданным:
Миллионы вас, нас тьмы и тьмы и тьмы.
Тут не простой антоним тут фигура. Риторики.
А у нее фигура точенная.
И сразу мне понравилась.
Да, сразу.
Обычно долго я смотрю на вещь.
И вижу ту, другую половину.
И взвешиваю. В вечном колебании,
В сомнении вечном пребываю я.
А тут сошлись две эти половины.
Я слышал речи молодых людей
О женской симметрии. Так и здесь.
В ней все прекрасно: мысли и одежда.
И левая, и правая нога,
И две руки, и две груди прекрасных,
Увиденных не полностью,
Но все же…
Ни в чем в ней нет антонимии этой,
Противной, по которой
Я вынужден работы сочинять.
Но мы расходимся с ней в убеждениях.
Она на запад смотрит,
Я же – на восток.
И все же как хорошо, что не послушал
Я мнения педколлектива.
Справа, слева мне говорили все:
Зарежь ее, она племянница Какгробы,
Интриганки, и будет, как она,
Интриговать и делать пакости.
Я не послушал. И вот она
Влилась в наш коллектив.
И пакостей не делает.
Стихи читает с чувством.
И звука «ф» совсем не часто
Из уст ее услышишь.
Но меня она совсем-совсем не замечает
Не знает, и не хочет даже знать.
И для нее я ноль – пустое место!
Но ведь один прибавить к одному
И будет ноль –
Какой простор для мысли!
Я завтра с ней схлестнусь
В ученом споре.
Она тогда, тогда меня заметит,
Тогда не будут слизняком меня считать.
Да, слизняком! Вот слово названо!
Все так и есть. Мой прадед был слизняк,
На леденцах проевший состояние,
Позволивший стране родной погибнуть,
Отдать ее во власть Какгробы,
Жертвой проходимцев стать,
Тарантьевых.
Когда б мы были скифы
С раскосыми глазами,
Выкуривали б нас из собственных имений?
Под нож погнали б,
Как скотину на убой?
Заставили б меня сюсюкать в пионерах
Да за комсомолом, задрав штаны,
Бежать.
Какой же я, Заморин, скиф?
Какой я азиат?
Пальцами пробует придать своим глазам эпикантус.
Слизняк, слизняк…
Поганый гриб-заморыш…
Сморчок.
Задумывается.
А может быть, зарезать Дериду?
Никто не ждет. Сама Какгробы
Надеется едва ль.
И вправду, девку жалко.
А вот зарезать, дерзко вдруг зарезать.
«Не прост Заморин», -
Скажут обо мне.
Но ты, Чудаева, полюбишь ли меня
Тогда хотя бы?
Сцена 5.
Чудаева дома одна.
Чудаева:
Я надела серую юбку,
Чтоб казаться ему стройней.
Вешает юбку в шкаф.
Кому? Мальчишке Африкяну?
Носатому обжоре?
Иль робкому Заморину,
Который глаз на меня поднять боится?
Или, может быть, Денису-сопляку,
Что на меня смотрел, как в театре
Анатомическом на труп глядит прозектор?
Кому казаться? Тетушке Какгробы?
Иль Мельнику, что млеет от нее,
От этой дуры Дырочки От Бублик?
Что мне они? Ведь я сама
Царица собственных своих фантазий.
Нынче же ко мне
Изнеженный, развратный, утонченный
Из рамки вылезет
Сэр Дориан Грей.
А нет – так мавр!
Со сластеной Африкяном
Его сконтаминирую, и вместе
Мы поплывем в таинственной гондоле.
О сколько вас в истории еще литературы,
И все у ног моих.
В теории, в той нет.
Она не релевантна,
В ней старики одни
И с бородами,
Как Заморин.
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду!
Третий акт
Сцена 1.
Тигран в вычислительном центре. Одной рукой набирает что-то на клавиатуре, в другой держит пончик.
Какгробы входит, озираясь: Здравствуйте, Тигран! Вы здесь один?
Тигран: Денис за чипсами пошел. А вы с филфака?
Какгробы: Д-да. Там моя племянница работает, Наталья Николаевна. Она от вас просто без ума. Говорит, такой умный.
Тигран: Без ума от моего ума. Смеется. Надо Денису рассказать.
Какгробы: Не все же надо рассказывать Денису! Мне вот надо поговорить с вами с глазу на глаз.
Тигран в сторону: Наверное, чтоб я женился на Наталии Николаевне. Вот будет прикол, если я женюсь. Денис в осадок выпадет.
Какгробы: У меня племянник есть, он очень компьютерами интересуется.
Тигран: Продает или покупает?
Какгробы: Что вы? Он совсем бескорыстный. Ему одиннадцать лет.
Тигран: Он, наверное, игрушками интересуется?
Какгробы: Знаете, ему недавно купили компьютер, такой, как на филфаке, 286. А он хочет посмотреть, знаете…
Тигран: Что?
Какгробы, озираясь: Вирус. Я и сама его никогда не видела.
Тигран: Вы думаете, он как микроб под микроскопом? Смеется. Ничего интересного. Видите, дискету? На ней вирус.
Какгробы: Как интересно! А можно им заразить какой-нибудь компьютер.
Тигран, доедая пончик: Можно и заразить, если на «exe» нажать.
Какгробы: А можно его у вас взять, за деньги, разумеется, а потом я отдам.
Тигран: Что вы с ним будете делать?
Какгробы: Племяннице покажу. Поправляется: Племяннику.
Тигран: Вы хотите посмотреть, как он работает?
Какгробы: Это уж, как племянник. Сколько вы за него возьмете?
Тигран: Да вы чего? Так берите.
Какгробы: А от коньяка вы не откажетесь?
Тигран: А вы сами разве не пьете коньяк?
Какгробы берет дискетку: Знаете, я так боюсь, что будут надо мной смеяться, что я ничего в этом не смыслю. Вы, пожалуйста, не говорите никому, что я приходила. Хорошо? Три звездочки за вирус, а еще две за молчание. Чтобы все между нами, а? Один плюс один будет ноль, хорошо?
Появляется Денис. Какгробы поспешно прячет дискету.
Какгробы: Ну, молодые люди, посмотрела я на ваш компьютер и пошла.
Уходит.
Тигран: У нас скоро коньяк будет. Ты с беконом взял?
Денис: Прикалываешься?
Тигран: В натуре. Тетка эта принесет. Она у меня вирус купила, только просила молчать. Хочет, наверное, своему племяннику кайф обломить.
Денис: Какой вирус?
Тигран: Который от Лешика. Тут дискета лежала.
Денис: Так я ж ее забрал.
Тигран: Интересно, что я тогда этой бабке дал. А пиво взял?
Сцена 2.
Кабинет проректора по НИРСу. Мельник и Бублик.
Бублик, улыбаясь: Я слышала, Михал Михалыч, что у вас есть серьезные подвижки?
Мельник, посмеиваясь: Тина Михайловна сказала: «Надо», Михал Михалыч ответил: «Есть».
Бублик: Тине Михайловне это приятно.
Мельник: А Михал Михалычу еще приятнее.
Лукаво:
Говорят, что Буратино
Поразительно везуч.
Он увидел, как из тины
Золотой сияет ключ.
Бублик с напускным удивлением:
Ключ, к какому ходят звери
Ключевой воды попить?
Мельник:
Ключ, которым можно двери
В мире сказочном открыть.
Бублик поет на мотив В. Мокроусова и слова А. Фатьянова из спектакля «Свадьба с приданым»:
Для такого предложенья
Вы стучались мне в окно?
Мельник поет:
Пригласить на воскресенье
В девять сорок пять в кино.
Бублик:
Эту песню под черешней
Пели мне родители.
И слова ее, конечно,
Очень убедительны.
Мельник:
Я работаю отлично,
Премирован много раз.
Только жаль, что в жизни личной
Очень не хватает…
Внезапно умолкает.
Бублик:
Мельник, Мельник, продолжайте
Ваши декламации,
Только, только не бросайте
Математизации.
Мельник молчит.
Бублик:
Если что, мы вам поможем
Даже и физически.
Мельник горестно:
Код двоичный очень сложен,
Как и генетический.
Сцена 3.
Помещение перед дверью психиатра Льва Львовича Африкяна. Мельник стоит у двери в нерешительности.
Мельник: А вдруг это отец или дядя того Африкяна, что проводит математизацию? Отец расскажет сыну, дядя – племяннику, тот проболтается, и меня ославят на весь университет.
Замечает Чудаеву. Прячется за доску с картинками «Купирование психотического приступа».
Чудаева идет, никого не замечая: О Дориан! Сегодня ты умрешь!
Врач даст таблетку,
И мои мечты погибнут.
Ты в портрет вернешься,
А твой двойник ужасным стариком
Скончается в чаду «Новопассита»,
А может даже «Стеллазина»,
Доктор скажет.
Подобно Лиру, буду я отныне
Сама собой.
Предстану бурям голой.
Кто выберет меня,
Тому отдамся.
Старик ли это будет
Иль младенец,
Грядущий гунн,
Районный ли сантехник.
Ничего не замечая, входит в дверь.
Сцена 4.
Кабинет Африкяна. Лев Африкян беседует с Чудаевой.
Африкян: Откуда вы, прекрасная дитя?
Чудаева: Я, доктор, та, что грезит.
Африкян: Та, что грезит?
Таких немало. А скажите, дама,
Каков ваш сон, каков ваш аппетит?
Перед грозой вас грезы посещают?
Иль в сумерки?
И что это за грезы?
Не кажется ли вам, что головою
Вы как бы достаете потолка?
А иногда, признайтесь, меньше мыши
Себе не кажитесь?
Мы люди взрослые, тут нечего стесняться,
Родители иль бабушки у вас
Не совершали странные поступки?
Гуляли голыми?
Бросались из окна?
Бывает, люди пьют,
И их горячка настигнет белая.
Бывает – все мы грешны –
Болезнь некая…
А сифилис – ведь это не позор,
Скорей несчастье.
Очень часто в детстве
Мы падаем с балкона на асфальт,
Доверьтесь мне,
Я падал сам, бывало,
Тут ничего особенного нет.
Чудаева: Нет, я не падала,
Я в замкнутом кругу.
Африкян поощрительно: Круг. Это очень интересно.
Чудаева: Действительность пресна.
Африкян, кивая: Так, так, пресна.
Чудаева: Да, но мечта бесплодна.
Порочный круг!
Сцена 5.
Кабинет Африкяна.
Африкян один.
Невроз! Не будь тебя,
На что б я содержал жену и сына,
Балду? Ему жениться надо.
Иначе не научится работать,
А будет только дурака валять.
Не знаю, как его специальность,
Но моя востребована.
Странно это все же.
Где был невроз во времена Адама?
Тогда в чести была одна проказа.
О ней и в Библии написано немало.
Торсуев заработал бы тогда,
Во времена библейские.
А я? Я нет.
Прошли века. В эпоху Ренессанса
Невроза не было еще –
Был люэс. Об этом были драмы.
Харабаджахов или Раппопорт
Могли бы заработать, но не я.
Потом холера, Да! Еще пораньше
Была чума. Ее в литературе немало есть.
Тут лучше бы вообще
Сангиг окончить.
Позже была чахотка.
Я читал у Манна, у Томаса,
У наших тоже есть.
Здесь Комурджиев мог бы заработать,
Доктор Штром, Орлов.
А я б сидел, оставшись без работы.
Но вот, когда на свет явился Кафка
И прочие. Они провозгласили
Эпоху новую.
А в ней царит невроз,
И по пятам идет шизофрения.
Эпилепсия? Нет.
Безумный Достоевский не на слуху.
Не угадал, Корганов.
Быть может, МДП,
Маниакальный психоз?
Так тоже нет!
Невроз
Потягивается с наслаждением.
Кругом невроз.
Четвёртый акт
Сцена 1. Кафедра русского языка. Мельник, Бублик, Чудаева, Заморин, Дерида, Какгробы, сотрудники.
Мельник: Товарищи, сегодня на нашем междисциплинарном семинаре присутствует гость, его не нужно представлять. Тина Михайловна Бублик, наш математизатор, можно сказать, просветитель, проявила интерес к нашему сегодняшнему занятию.
Бублик: Я к вам напросилась, потому что мне интересно все, что происходит у вас на факультете. Ведь вы, лирики, откликнулись на призыв нас, физиков, раньше других и уже сегодня начали осваивать компьютер.
Дерида восторженно: Один да один – ноль!
Мельник: Но единица переносится в следующий разряд.
Бублик: Ого! Михал Михалыч уже освоил двоичную арифметику.
Какгробы Заморину: Подлизывается к начальству. Какой позор! И Дерида хороша. Зарежьте ее!
Мельник: Тема нашего семинара: «Россия: Запад и Восток». Слово для доклада предоставляется доценту Константину Сергеевичу Заморину. Содокладчик – Наталия Николаевна Чудаева.
Заморин поднимается и декламирует:
На тризне плачевной Олега,
На тризне варяга-врага
Стоял возле самого брега
Насыпанный кем-то курган.
И было в нем три оберега
И тьмутараканский болван.
Первая сотрудница: Ничего не понимаю, куда он клонит?
Вторая сотрудница: Бред! Маразм!
Дерида: Какие реминисценции! Это, по-видимому, гипертекст.
Заморин продолжает:
Суровою волей каганской
Поставлен там был караул,
Стерег он шатер шимаханский,
Колючий стерег саксаул.
И был там исконно славянский
Улус, и оол, и аул.
Первая сотрудница: Зулус?
Вторая сотрудница: Урус?
Заморин продолжает:
Жила там царица Сумбека
Киргизско-кайсацкой орды,
Не ведала прав человека,
А только имам баялды.
И два ее верных абрека
Писали фирман от балды.
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон коварна и зла,
С советскою властью чудесной
Она в тайной связи была.
Первая сотрудница перебивает: Константин Сергеевич, вы сказали «фирман», а звука «ф» в истинно русском языке не было.
Заморин, сбиваясь: Фирман? Как «фирман»? А! Нет:
И два ее верных абрека
Писали ярлык от балды.
Ярлык. Там будет исконно по-русски.
Первая сотрудница: Так, значит, наша исконная прародина – степь.
Заморин: Да, скифы мы…
Вторая сотрудница: Съехал на свое! Теперь мы до вечера сидеть будем!
Чудаева: Мы не скифы…
Какгробы: Это Пушкин сказал.
Третья сотрудница: Вот видите, Пушкина забыли. Формалисты!
Чудаева задиристо: Мы не скифы и не с раскосыми глазами. И сами скифы не с раскосыми.
Дерида: Какие реминисценции! Это, уж точно, гипертекст!
Заморин обиженно: Почему не с раскосыми? Это условность.
Чудаева: Не с раскосыми, и все!
Заморин, почти плача: Но ведь нам внятно все…
Чудаева резко: Ничего вам не внятно! Вы не хотите жить, как в цивилизованных странах…
Заморин жалобно: Нас тьмы и тьмы, и тьмы.
Чудаева: Черта с два!
Мельник: Наталия Николаевна, дайте оратору закончить доклад.
Чудаева, не слушая: И острый галльский смысл вам не внятен, и щит вы не держите, и сумрачный германский гений не внятен. Для него усидчивость нужна! Для вас было бы лучше, если бы нас оккупировали голубые каски ООН.
Заморин, переходя в наступление: А для вас лучше, чтобы пришли грядущие гунны! И скифы, настоящие, с раскосыми и жадными глазами.
Чудаева запальчиво: Очень даже буду рада!
Не буду я жить меж ничтожеств,
Сойду со своей колесницы,
А вас, кто меня уничтожит,
Я встречу в одеждах блудницы.
Бублик в сторону: Топлес! Какая дерзкая женщина.
Чудаева экстатически:
Сложите же книги кострами,
Сорвите одежду с царицы!
Творите же мерзость во храме.
И… и… изнасилуйте жрицу!
Первая сотрудница: Очень им надо. Они карманы набьют и уедут на Багамы.
Мельник: Дайте ей воды!
Заморин суетится: Сию секунду, Наталия Николаевна! Пейте, голубушка. Я не хотел вас обидеть, честное благородное слово!
Вторая сотрудница с неожиданной злобой: Он, видите ли, из благородных, а мы холопы!
Первая сотрудница: У него дед помещиком был, не добили их!
Вторая сотрудница: Он нас за людей не считает. Мы для него – тьфу!
Первая сотрудница: А у меня бабушка грудью барскую суку кормила.
Мельник: Товарищи, будьте над схваткой! Гражданская война давно кончилась. Суку утопил Герасим. Мы не комиссары.
Дерида: Комиссары в пыльных шлемах. Какие реминисценции!
Третья сотрудница неожиданно: Комиссары и … поколебавшись: жиды!
Вторая сотрудница: Ножичком по шее чик.
Дерида: Да, это гипертекст.
Сцена 2.
Дерида и Тигран едят в кафе мороженое.
Тигран: Я утром сегодня вареники ел. Такие хорошие вареники. Ленивые называются.
Дерида: А дискету принес?
Тигран: Принес, принес. Со сметаной и сахаром.
Дерида: Теперь я наконец увижу, как выглядит настоящий гипертекст.
Тигран: Слушай, ты все говоришь: гипертекст. А я не врублюсь, какой гипертекст в литературе. Там просто страницы переворачиваешь.
Дерида: У тебя какая любимая книга?
Тигран задумывается: «Русские народные сказки»… «Медный всадник» Майн Рида… «Золотой ключик»… «Очерки психологии сексуальности» Фрейда. У отца брал. Прикольная книга, там извращения описываются.
Дерида: Ну, хорошо, возьмем «Золотой ключик». Там есть аллюзии.
Тигран с любопытством: Аллюзии? Это точно не из «Очерков психологии сексуальности»?
Дерида: Аллюзия – это намек. Вот там упоминаются куклы – это намек на «Балаганчик» Блока. Отсылка к другому тексту.
Тигран: А папа Карло – это к Карлу Марксу отсылка?
Дерида восторженно: Эта мысль! Понимаешь, в текстах запрятаны отсылки. Читаешь одну книгу и как бы путешествуешь по всем остальным.
Тигран: Чтобы что-то найти?
Дерида: Нет, просто.
Тигран задумчиво: Прикольно. А можно по отдельности книжки читать?
Дерида: Можно. Но настоящее удовольствие получает тот, кто не идет за автором, а творит собственный текст из других текстов.
Тигран недоверчиво: Начало из «Колобка», середина из «Курочки Рябы», а конец из «Психологии сексуальности»?
Дерида: Получается подлинное удовольствие от чтения.
Тигран просветленно: Я понял. Это как пирожное «картошка». Стой, стой! Я еще лучше понял: я вчера ел курицу с гречневой кашей. А в жизни они отдельно: Курочка Ряба и кашка.
Дерида: Как ты быстро все схватываешь! Это называется принцип утверждения себя через разрушение другого.
Тигран: Это и есть постмодернизм?
Дерида: В общем, да. Все время рождаются смыслы.
Тигран задумчиво: А людоеды? Они уже давно были постмодернистами? В Африке он раньше был?
Дерида: Но я говорю о духовной пище.
Тигран вежливо: Я понял, духовной. А можно, я тебя провожу?
Сцена 3.
Тигран и Денис на вычислительном центре.
Денис: Ты ее уже домой провожаешь? А ты не видел ее голой?
Тигран: Нет, только в джинсах.
Денис: Когда увидишь, расскажи. Я хочу вдохновиться и открытие сделать.
Тигран: Какой ты все-таки нетривиальный человек, Денис! А ты слышал про постмодернизм.
Денис: Это от твоего отца?
Тигран: Нет, по литературе.
Денис: Не слышал. У нас лит-ры вообще в последнем классе не было, учихалка в декрете была.
Тигран: А мне Дерида рассказала. И я знаешь, что для тебя придумал? Зачем одной бабой вдохновляться: ты от одной ноги возьми, от другой – сиски, от третьей – талию.
Денис: Слушай, ты сам нетривиальный человек! Это самое то. Я теперь открытие сделаю в области топологии. Помнишь, нам на мехмате давали: сфера с N ручками и P дырками?
Тигран: Мне больше лист Мёбиуса нравился. Я его съел недавно.
Денис: Как съел?
Тигран: В морской капусте.
Денис с восхищением: Как ты ее ешь?
Тигран: Нормально. Можно с хлебом.
Пятый акт
Сцена 1. Госэкзамен. Заморин и две сотрудницы сидят за столом. Дерида подходит с билетом.
Первая сотрудница: Вы готовы?
Дерида: Готова.
Вторая сотрудница недружелюбно: Быстро что-то. Давайте сюда билет! Фонетическая система русского языка. Отвечайте!
Дерида садится и начинает тихо отвечать, наклонившись к столу.
Заморин в сторону: Зарезать или нет – вот в чем вопрос.
Когда ее зарежу, докажу,
Что я не тварь дрожащая. Наталья,
Быть может, хмыкнет: «Не такой слизняк
Заморин этот, как я полагала!»
И люди станут уважать меня,
А Мельник?
Обидится, но в ужасе отступит.
Быть может, вспомнит даже
Предшественника своего,
Который немало душ на совести имел
Загубленных.
Завкаф литературы в те времена
Был страшная фигура.
Я сам тогда студентом был
И помню, как с ухмылкой
Спросил он у меня:
«Так вы не любите помещиков, Заморин?
А дедушка у вас кто был?»
Вся кровь моя тогда застыла в жилах.
Я отвечал ему как на духу,
Что умер он от тифа, и его
Отец мой, фронтовик, уже не помнил.
Ведь тот завкаф, так говорили,
Бывало «в исполненье приводил»
Еще до обученья на литфаке.
А Мельник кротостью скорее брал,
И уваженья он не снискал.
Вот так и я, как не зарежу девку,
Все будут пожимать плечами,
Хмыкать: «Слизняк, Заморин,
Форменный слизняк!»
Но вот живет во мне
Гадюка-жалость.
Волнуется девица и лепечет,
А я ее зарежу? Ремесло
Зарезывателя
Бесплодно, скучно…
Тусклыми очами,
Старея, смотрит он на мир,
Согбенный, забытый Богом,
Он бредет к могиле,
И что как шепчут люди за спиной,
Что он младенцев резал,
Наводя когда-то ужас?
Первая сотрудница: Все?
Дерида: По первому вопросу все.
Вторая сотрудница: Вы удовлетворены, Константин Сергеевич?
Заморин: Удовлетворен.
Вторая сотрудница с ехидством в голосе: Тогда у меня вопрос. Назовите фрикативный губно-зубной согласный.
Дерида: Фф…
Вторая сотрудница: Да, ффф… Что скажете, Константин Сергеевич?
Заморин, ерзая: Конечно, исконно в русском языке этого звука не было. Но мы принимаем современный русский.
Вторая сотрудница: И вам приятно это слышать: ффф…..? Не ожидала от вас! Может быть, вы удовольствие от этого получаете: ффффф….
Заморин: Тут дело не в удовольствии, а в справедливости требований.
Вторая сотрудница: Как вы считаете, Дерида, русский язык идет к аналитизму? Будет ли он этим похож на английский?
Заморин: Никогда!
Вторая сотрудница: Я не у вас спрашиваю, Константин Сергеевич.
Первая сотрудница: Так мы до вечера просидим. Переходим ко второму вопросу.
Вторая сотрудница: Не переходим.
Дерида: Не идет. У нас падежей много. Теряясь: И суффиксов, и синонимов, и антонимов…
Заморин: Правильно! По-английски только и можно сказать, что «Джон», а у нас: и «Наталья», и «Наташа», и «Ната», и «Натуся», и «Наташенька», и «Натальюшка», и «Натушечка»…
Вторая сотрудница: И «Николаевна», и «Николашечкина».
Заморин в сторону: Я опозорен! Они знают о моем увлечении Чудаевой! Вслух: Рассказывайте про безличные предложения.
Устало опускает голову на руку.
Сцена 2. Какгробы перед компьютером на кафедре литературы, вставляет дискету.
Какгробы: Вот эта щель зовется дисководом.
Она похожа на почтовый ящик,
Куда смертельный я пошлю донос.
«Донос на гетмана-злодея
Царю Петру от Кочубея».
Иди же в щель, моя дискета,
Глотай ее наивный дисковод,
Там Мельника записан приговор.
Через минуту страшный, скользкий вирус
Источит все нутро его машины,
Как точит зависть.
Ха-ха-ха. За искренний союз,
Связующий Моцарта и Сальери:
Программу с вирусом… Шаги…
Скорее запустить, нажать «экзе»,
И дело совершится!
Входят Мельник, а с ним Чудаева.
Мельник: Совершенствуетесь?
Какгробы зловеще: Вполне достигла совершенства.
Чудаева смотрит на экран: Что это? Там моя фамилия.
Мельник читает: Список невротиков профессора Л.Л. Африкяна.
Какгробы в сторону: Не ту дискету дал неверный армянин!
И я не гений! Иль это уже вирус внедрился,
Наваждения насылает.
Машина бредит?
Нет, увы, то база данных…
Кто еще, однако, из наших
В этот ходит кабинет?
Быть может, Мельник?
Мельник в сторону: Какое счастье, что я тогда
К нему не записался.
Мать отмолила, покойница,
Что в ссылке родилась
И праведницей умерла
Без кандидатских и без докторских дипломов.
Свечку, свечку поставить в церкви,
Ведь теперь уж можно,
Не уволят. Мать будет рада там,
На небесах, в раю,
А ты, Скуратов-Бельский,
В огне горишь,
И пальцы убиенных
Теперь показывают на тебя.
Вслух: Это кто-то баловался из студентов.
Чудаева со слезами на глазах: Закройте этот файл.
Какгробы: Постой, постой…
Здесь может быть еще
О ком-нибудь.
Мельник в сторону: Душе противна ты, Какгробы,
Племянницу родную продаешь.
О, матушка, за эту пушкинистку
Перед Всевышним не проси, смотри!
Чудаева с плачем выбегает с кафедры.
Сцена 3. Коридор. Чудаева плачет, Заморин ее утешает.
Заморин: Наташенька, что с вами? Пойдемте на воздух. Здесь плакать нельзя. Здесь жестокие люди, пошли, пошли!
Чудаева вытирая слезы: Заморин, я опозорена,
И больше здесь работать я не буду.
Заморин: О, только успокойтесь. Может быть, здесь и никому не надо работать, и учиться тоже. Но кто-то все же должен сеять разумное, доброе и вечное. Кто как ни вы, Наталья Николаевна?
Чудаева: Когда-то я была студенткой.
Юной, глупой, как Дерида.
К чему лукавить, было, было время,
И нравились вы мне, Заморин.
Это так.
Но время шло, и старилось, и глохло,
Как говорил поэт,
И вы, Заморин, на коне, степном
С колчаном стрел,
Ко мне не прискакали.
Не вы один, никто не прискакал,
Тогда перстам…
А впрочем… да.
Я стала жить бесплодным воображеньем,
Чуждаясь грубой жизни и мужчин…
И вот совсем недавно… да, не скрою,
Я записалась на прием к врачу,
К которому обычно ходят тайно,
Как к венерологу.
Он выслушал меня довольно терпеливо,
И притворялся, впрочем, неискусно,
Что сам страдает нервами, чтоб ободрить
Меня.
И вот сегодня каким-то образом
В машине оказалась,
В проклятой памяти ее или на диске
Вся информация.
Весь список невротиков,
Страдальцев аутичных.
Фамилия моя – в том списке.
Заморин: Что в имени – оно лишь звук пустой.
Чудаева: Не только имя.
Там еще анамнез
Приложен. Видели его
И тетушка моя, и старый Мельник.
Заморин: О, бедная моя!
Гладит ей голову. Чудаева не сопротивляется.
Пойдемте на воздух.
Здесь есть кафе «Золотой петушок».
Уходят.
Сцена 4. Дерида и Африкян сидят на скамеечке возле кафе «Золотой петушок».
Африкян, целуя Дериду: В первый раз такую красивую отличницу вижу!
Дерида: Тигран!
Снова целуются.
Тигран с некоторым беспокойством: А гиперссылки не будет?
Дерида: Какой гиперссылки?
Тигран: Которая в постмодернизме. Сегодня с Тиграном целуешься, потом отсылка к Денису, потом еще куда-то.
Дерида: Не говори глупостей. Никакого постмодернизма.
Тигран: А я знаю, где такой гипертекст: Икота, икота, перейди на Федота, с Федота – на Якова, с Якова – на всякого. Последняя ссылка некорректна.
Появляются Заморин и Чудаева. Они идут, покачиваясь, и поют:
Заморин и Чудаева:
Пей, моя девочка, ну пей, моя милая,
Это плохое вино.
Оба мы нищие, оба унылые,
Счастие нам не дано.
Западник, почвенник – все уровняется,
Сгложет нас век-волкодав,
В нашем отечестве мы лишь стесняемся,
Он же нисколько. И прав.
Тихо туманное утро в провинции,
Кто-то заходит в бутик.
Мы же идем с невеселыми лицами.
Нервный нас дергает тик.
Наше вино откровенно разбавлено,
За шесть копеек стакан.
Чьей-то жесткой рукою мы вставлены
В этот непрошеный план.
В план, моя девочка, в план, моя милая….
…………………
Сцена 5. Мельник на кафедре перед включенным компьютером.
Мельник: Сегодня сам войду я в синий Нортон.
Сам запущу программу «Лексикон»,
Чтоб мысли горькие свои
Излить машине. Не заменит
Она мне друга, но зато
Все сохранит на этой вот дискете.
Так мореплаватель в пучине синих вод
Свое письмо бутылке доверяет.
Вставляет дискету.
Что это? Что? Там что-то есть уже!
И это «что-то» милым словом «Бублик»
Здесь названо. Что это? Совпаденье?
Как ты учил меня, о Африкян,
Откроем этот файл.
Щелкает мышкой.
Что это? Что? Здесь сведенья,
Какая-то таблица… сотрудники…
Те, кто идут по НИРСу.
Поэтому и Бублик. Африкян
Дискету спутал, мысли растревожил.
Постой, постой…
Так это формуляр ее, вот дата…
Как же так… Она родилась через год и месяц
С последней нашей встречи.
И значит, Валя Бублик беременною вовсе не была.
Она меня хотела испытать.
А может, сделала аборт,
Кто знает?
Но дата вот – зачата Тина Бублик
Не от меня. Отец ее …
За спиной Мельника появляется Бублик.
Бублик: Да, мой отец Тамарский,
Учитель физкультуры и развратник.
Но мне отца Какгробы заменил,
Брат пушкинистки.
А у мамы в сумке, хозяйственной,
На самом дне хранится
Еще один портрет.
То первая любовь…
к вам…
Мельник: О Бублик! Бублик!
Я думал вы моя родная дочь, и это
Препятствовало…
Бублик игриво: Математизации?
Мельник: О, умная машина!
Целует мышку.
Тебе я благодарен.
Ты заменила человека…
Нет, не формально…
Но один с одним
Ведь будет два?
Ужели код двоичный
Сулит нам ноль?
Бублик: Не ноль, не ноль!
И вовсе не формально.
Мельник и Бублик поют вместе:
Я тоскую по соседству
И на расстоянии.
Ах, без вас, я как без сердца
Жить не в состоянии.
Медленно опускается занавес.
Голоса:
- Что вы делаете, Мельник?
- Это что за сапоги?
- Ах, проказник, ах, бездельник!
Это ведра, посмотри!
- Нет не ведра, нет не ведра,
- Ах, мне не семнадцать лет!
- Это икры, это бедра!
- Потушил хотя бы свет.
- А можно здесь кликнуть?
Последние публикации:
Тангейзер (3) –
(13/05/2021)
Тангейзер (2) –
(12/05/2021)
Тангейзер –
(11/05/2021)
Завод «Горизонт событий», или Гравитация Надежды Черновой –
(23/06/2020)
Завод «Горизонт событий», или Гравитация Надежды Черновой –
(22/06/2020)
Хронография –
(15/06/2020)
Цыганы, или Пир –
(29/04/2020)
Падение Пандемиева, или Contra vim mortis –
(23/03/2020)
Контора и степь –
(10/03/2020)
Записки колхозника. Глядя задумчиво в небо широкое –
(05/03/2020)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
