Проза

Ночь. На старом диванчике в полумраке лежит мужчина, лет тридцати пяти. Рядом на круглом столе догорает свеча.
                          
    Он:  Как сказать о тебе, Неведомое, как указать на тебя, Пустота?

Свеча потухла. Стало совсем темно.

    Она:  К чему говорить и показывать? Я здесь и сейчас, дышу тобой. Я – твоё я, у которого нет имени. 

     Он:  Но я знаю себя, как меня зовут и как выгляжу. 

     Она:  Не смешивай центр с окружностью. Ты можешь назвать Меня кем или чем угодно, однако любое имя или знание – всего лишь кривое зеркало. Нет, даже глухая дверь, за которой стою Я, и молча слушаю нелепицы о Себе. 

    Он:   Так Ты, всё-таки за дверью, а ни рядом, ни во мне?

   Она:  За дверью твоего ума, которую ты не хочешь открыть. 

   Он:   О, если было бы так просто: повернул ручку – и Ты вошла. 

   Она:  А Я никуда не уходила, Я здесь. Это ты спрятался в коморке знатока и завалил вход стопками книг. 

   Он:    Но я сейчас не читаю книг, не ищу в них ответа, и тем более Тебя. 

   Она:  А зачем их читать, они уже на языке твоего ума. Их уже хватило, чтобы завалить дверь твоей философской почивальни. 

   Он:  Однако я не раз видел Свет и знаю, что это был подлинный опыт. 

Мужчина пытается зажечь огарок свечи, но тот вновь потухает.
   
   Она:  Если к тебе, сквозь щель в двери и корешки книг, пробивается иногда луч Света, то как же надо не любить Себя, чтобы продолжать упорствовать Моему присутствию в тебе и ждать Моего прихода, а так же исполнения того, чего Я никогда не обещала?

   Он:   От чьего лица Ты сейчас говоришь со мной, ведь Ты безлика? От лица Истины или обманщицы Жизни?

   Она:  Вот так всегда: ты уходишь от общения со Мной, задавая себе вопрос, на который уже предполагаешь ответ. Тебе нравится играть с самим собой?
 
   Он:  А что мне остается делать? Ведь я – Твое заблуждение, Твоя иллюзия.  Тебе легко быть Собой и тяжело – мной, не так ли? Наверное хорошо, скрываться в моем я, и поучать из темноты? Ну да, конечно же, Тебе хочется большего, но жизнь полна ограничений, она никогда не сможет быть настолько щедрой и безмерной, как Ты. Или Ты хочешь обмануть Себя надеждой?

   Она:  Я уже обманулась, ты – мой досадный каприз, своеволие бездны, Моя попытка оглянуться. 

   Он:  А что Ты ожидала увидеть? Неопределенность собственной формы, блуждающие контуры, сокровищницу тьмы? Тебе пришлось безвозвратно определиться во множество мелких ограниченных я. Теперь Ты пытаешься через них вспомнить о блаженном забвении в Себе, о Своем вечно покоящемся величии?

   Она:  О нет, к сожалению, мы равны. Благодаря мне  есть ты, но и благодаря тебе есть Я.  Да, если бы не эти мелкие, почти ничтожные я, Меня бы не было. 

  Он:  Неужели от этих безнадежно фантазирующих я, Тебе известна хоть какая-то малейшая правда о Себе?

   Она:  Конечно, все по принципу "наоборот". Мы оба тени друг друга. Или ты думаешь, что Пустота это Ничто? Нет, она – бесформенное Бытие. 

    Он: Разве хаос возможностей, неспособных реализоваться, не есть Ничто?

    Она: Это – как воздух, в нем есть вода, но она ещё не оформилась в облако, которое в свою очередь ещё не уплотнилось в тучу, где вода может приобрести два других состояния. 

     Он:  Но разве первичное состояние воды – не уже мельчайшие формы, не молекулы невидимые глазом?

    Она:  В том-то и дело, пока нет сознания – нет ничего. 

    Он:  Хм, разве Твоё Сознание не предвечно?

    Она:  Назови это парадоксом: чтобы стать Моим, оно должно стать твоим. 

    Он:  Так что ж, сознание – всегда живая Вечность во мне?

    Она: Ты – фокус Её движения в Моем бесконечном на возможности Царстве. 

     Он:  Ага, Иванушка-дурачок в царстве колдуна Кащея, где смерть его спрятана на древе жизни, за всеми формами, на острие сознания. 

   Она:  Да, Иванушка – прирожденный герой, но ему суждено вечно бороться за свободу своей невесты – души. Желая Мне смерти, обламывая кончик иглы, ты вновь возрождаешь Меня в себе.  

   Он:  Не отсылай меня к чуждым ценностям, Сизиф – не моя история. 

    Она:   О да, страшно и тоскливо, сознавать, что жизнь всего лишь игра, условное кольцо, вечное начинание сначала. Конечно, тебе незачем беспокоиться, ты умеешь вжиться в роль так, что она перестаёт быть для тебя игрой. Вот только ты частенько забываешь обо Мне – твоей вечной Спутнице. 

   Он:  Которая всё время путает меня на моём пути?

   Она:   Нет, только напоминаю о Себе. 

   Он:  А зачем это Тебе?

    Она:  Ты вынуждаешь меня повториться: Я только так существую. Как бы Я ещё узнала, что Я есть, не будь тебя, если бы Вечность в тебе, не ограничилась временем и местом.  Чтобы знать о себе, всему нужен центр, даже Вечности.  Ты и есть Мой центр, а Я – твой. Можешь назвать это парадоксом: мы – два центра друг в друге, две точки, слитые в одну. 

    Он:  И надо полагать, мой мозг – как одна из форм разума – подобие этого парадокса: два центра, слитые в один?

   Она:  Да, в отличие от твоего залогизированного ума, любящего разбивать воспринятое на пазлы слов, Я говорю с тобой картинками мира. К чему Мне какие либо тайны?  Вопрос лишь в том, насколько ты искажаешь своим пониманием увиденное? Должна признать, ты наконец-то начал разглаживать скомканную в твоей голове картину мира, и даже - ещё один из парадоксов, - можешь слышать Меня – Пустоту!
 
   Он:  А если это не Ты говоришь со мной, может всё – просто игра моего разума?

   Она:  Как хочешь, Я не властна над тобой, ты хозяин, принимай это за игру. Тогда ты – не Иванушка-дурачок, а Сизиф-философ. 

   Он:  Ага, двойственная природа моего разума, как всегда, ставит меня перед выбором?

   Она:  Ты настаиваешь на том, чтобы Я притворилась твоим разумом?

   Он:  Конечно, лучше дуальный разум, нежели шизофрения. 

    Она:  Ты боишься? Ты хочешь об этом поговорить? Ты знаешь, что лучше? Ну да, наверное мудрый безумец предпочтительнее безумного мудреца. Из слов иногда можно сложить интересные глубокие лабиринты смысла. 

   Он:  Ха, Ты ещё издеваешься?

   Она:  Что ты! Я только констатирую факт. Поиски и разгадки смысла – конёк человека. Даже когда он не думает о смысле, но лишь спрашивает себя: "А что дальше?", то невольно возвращается к вопросу: "Зачем?"  Такова уж логика языка: искать за образами то, что действует с какой-то целью. Ведь человек раздавал имена вещам и явлениям тоже не просто так. 

   Он:  Ты хочешь сказать: мы в ловушке заложенного смысла, мы всю жизнь разгадываем загадки, которые сами же загадали? Так разве это не игра разума?

   Она:  Вот только Я с тобой не играю, тяну за рукав, пытаюсь отвлечь тебя от увлекательной постройки песочных городов смысла. Я на земле чувствую Себя, как в детском саду. 
 
   Он:  Ну так эти мелкие я – часть Тебя. Ты Себе не нравишься? Ты хочешь изменить Себя, отказаться от детства?

    Она:  Я хочу второго рождения. 

    Он:  То есть, чтобы мы сразу стали взрослыми, серьёзными и напыщенными?

     Она:  Напыщенность – детская игра во взрослых, не имеющая никакого отношения к серьёзности.  Вообще любые игры, какими не были бы ставки, это детство.  Человек даже в предельных масштабах своей пытливости хочет продолжить игру. "Быть или не быть?" - разве не логическое завершение игры в "прятки"?

  Он:  Ты – зануда! Я вот тоже люблю прятаться от Тебя в иллюзии. Порой мне кажется, что Ты и мое отношение к Тебе – тоже иллюзия. 

   Она:  А тебе не кажется, что ты заигрался, что оказался в засасывающем тебя круговороте представлений?

   Он: Это Ты сейчас Меня спрашиваешь или Себя?

   Она:  Какая разница? Побудь же хоть немного серьёзным, хватит раскачиваться туда-сюда!

    Он:  Ах да, забыл, глупости тоже любят серьезную мимику. Но не Ты ли определяешь, где мудрость, а где глупость? Хотя, конечно же странно, чтобы мерой была Пустота. 

   Она:  Это только одно из Моих бессильных имен, Меня нельзя определить, и всё же – как один из парадоксов – ты можешь себя со Мной соизмерить. 

  Он:  Ага, значит  я имею Тебя в себе как меру всех вещей и являюсь в Твоём безликом лице империей воли, а Ты ещё спрашиваешь меня: "Не кажется ли тебе?" Хочу – кажется, хочу – нет! Разве это не творческая свобода, о которой Ты мечтала в заточении бесплодного хаоса? Теперь он, как Цербер на привязи, служит двум хозяевам одновременно – Вечности и Жизни. Вот Тебе еще один парадокс. 

Мужчина зажег спичку и начал что-то искать в ящике стола.

   Она:  Дорогой ты Мой человечек, раз уж ты заговорил о свободе, не происходит ли на самом деле так: сначала тебе кажется, а потом ты хочешь?

   Он:  Все так, согласен, но рядом со мной сомнение – Твой Цербер, тень абсолютной свободы, служащая моей воле.   Я не свободен быть, однако у меня всегда есть выбор, пусть и невеликий. 

   Она:  "Я рисую красками, которые у меня под рукой", - сказал нищий художник, беря угли из печи. 

   Он:  Ты соскучилась по хаосу, хочешь удлинить ему цепь? Ты горишь жаждой буйного творчества? Ты желаешь размахнуться не только на внешний, но и на внутренний мир?

    Она:  Да, Моя идея скоро распустится в твоем я. Разве ты не замечаешь прихода весны, не слышишь журчания ручьёв, пения птиц, разве уже не чешутся твои ладони? 
  
Ничего не найдя, мужчина сел на диван и сдул огонь с последней спички.

    Он:  Ты хочешь побыть  Светом, зажечь мой разум, направить меня внутрь моего я? Неужели мне надо стать улиткой, полностью погрузиться в себя и следить за собственными отражениями в лабиринте кривых зеркал?

Вверху сцены загорается прожектор, выхватывая мужчину из темноты кругом света. Ослепленный герой вытягивает руку, пряча в её тени свои глаза.

  Она:   Нет, достаточно быть философом, твой ум – уже улитка. Да что там, весь мир – улитка, любующаяся собой в доме вечности. Мир вращается, купаясь в своих отражениях. Ты и есть этот головокружительный мир! И Я, и мир существуем только относительно тебя,  иначе – мы лишь возможность.  С тобой мы умираем и рождаемся, потому что "я" так и остается вечной осью бытия.