Проза

 

 

 

Крупный, рыхловатый мальчик-увалень с вечно открытым ртом и засаленными волосами получил кличку Сырок. От его бедной, редко стираемой одежды неприятно пахло, а уж изо рта несло – как из котелка, который забыли отмыть от остатков пищи и оставили на пару дней на солнцепеке. Кличку придумал болтун и хохмач Леша Майский, который частенько получал пинки и зуботычины от более крепких одноклассников за свое неисчерпаемое остроумие, но продолжал насмешничать над всеми без разбора, ибо не мог заткнуть фонтан бьющего из него таланта.

Сырок был не только нелепым с виду, но и совершенно тупым, заторможенным и зажатым, и учителя невзлюбили его сразу, так же как и ученики 8-го Б.

Второму новичку – мелкому, хилому, но чрезвычайно надменному зануде с вечно недовольным выражением лица, с длинным носом и оттопыренными ушами, Леша Майский дал погоняло Карлик Нос, но прозвище не прижилось – сократилось сначала до короткого – Нос, а вскоре сменилось на более экспрессивное – Шнобель. Это мальчик оказался сообразительным и начитанным, но таким задавакой, что учителя неохотно давали ему слово, когда он тянул руку, и раздраженно прерывали его чересчур длинные монологи, полные мутных, витиеватых формулировок и усыпанные иностранными словами, значение которых сами учителя не всегда знали точно.

Вокруг обоих новичков сама собой образовалась зона отчуждения, прорываемая иногда ядовитыми замечаниями одноклассниц и тычками одноклассников, но до прямого конфликта не доходило – новичками попросту брезговали. Сначала они сидели порознь, но однажды оказались за одной партой, и никто не стал возражать. В этой паре Шнобель, само собой, стал ведущим, как более волевой и энергичный. Сырок все делал медленно, неуклюже, и при этом глупая и застенчивая улыбка не сползала с его лица. Шнобель очень скоро стал помыкать морально и умственно слабым товарищем, обзывал его «тупым слизняком», демонстративно морщился и советовал почаще мыться, гонял за какао и булочками в школьную кафешку. У Сырка карманных денег не водилось, но Шнобель всегда оставлял ему кусочек сдобы с обслюнявленной заплаткой шоколадной глазури и шоколадно-молочную гущу на самом дне пластикового стаканчика, а затем презрительно, но с хищным напряжением исследователя-зоолога, специалиста, скажем, по насекомым, наблюдал, как Сырок до последней крошки доедает за ним булочку и затем пытается проглотить слишком густые остатки какао.

Сырок не обижался на Шнобеля, был очень ему предан и, наверное, по-своему, даже любил – как единственного друга в недружественном мире.

Высокий, синеглазый шатен Руслан, чье лидерство в класса признавалось негласно всеми, пользовался авторитетом и у отпетых хулиганов, – они уважали его физическую мощь, за умение быстрыми движениями рук и ног укладывать на пол даже бугаев из старших классов, - и у примерных отличников, ведь Руслан сам был из таких. Учителя его обожали, а практикантка филологического факультета Ниночка – толстенькая девушка с влажными глазами и стриженными черными кудрями, которая вела уроки литературы, -  в присутствии Руслана смущалась, а наедине часто думала о нем, и со стыдом гнала эти нескромные мысли, которые, как она считала, не должны были возникать у преподавательницs по отношению к ученику-мальчишке.

Руслан, кроме всего прочего, вдохновенно читал стихи классиков на школьных вечерах самодеятельности. Он выходил на сцену актового зала, отбрасывал ладонью светло-рыжую прядь со лба, направлял задумчивый взгляд поверх зрителей – в стену, на которой, казалось, узревал некие чудесные пейзажи, и бархатистым, не по годам сильным голосом, не торопясь и ничуть не волнуясь, читал, как говорится, с выражением: где нужно подвыть, подвывал, где нужно чеканить слова, чеканил, а взгляд его становился то мягким и отрешенным, то острым и суровым:

 

 

Пожилые учителя слушали декламатора уважительно, от эстетического удовольствия их глаза стекленели, мужчины время от времени, как бы в знак одобрения, прижимали подбородки к толстым узлам синих и коричневых галстуков, женщины поправляли рукава белых и голубых блуз; некоторые школьницы смотрели на Руслана почти влюблено, а иные из них и совершенно влюблено; Ниночка млела, складывала ладони одну в другую ковшиками, еле заметно шевелила изящными маленькими ноздрями и слегка прикусывала полные, ярко-красные от природы губы.

Как всеобщий любимец, школьная звезда и принц, аристократ по духу, Руслан не снисходил до Сырка и Шнобеля. Подшучивать Руслан не умел, так как был серьезен и лишен чувства юмора напрочь, а беспричинно обижать жалких изгоев считал ниже своего достоинства. К тому же, он дорожил своей репутацией в глазах учителей!..

Но однажды после занятий Руслан направлялся в гардероб, который располагался в цоколе, и, спустившись по лестнице, повернул уже налево, но заметил справа в слабоосвещенном углу две фигуры. Задержался на несколько мгновений из любопытства, вгляделся и узнал Сырка и Шнобеля.

Шнобель стоял, а Сырок сидел на корточках, и поэтому головы мальчиков располагались на одной высоте. Оба посмотрели на Руслана – Сырок, застенчиво и виновато улыбаясь, а Шнобель серьезно и крайне неприязненно. В руке Сырок держал лоскут темной ткани. Руслан не сразу понял, что происходит, но наивный и глупый Сырок продолжил дело, прерванное появлением Руслана, - то есть склонился ниже и стал тереть тряпочкой Шнобелевы ботинки. Шнобель резко отступил на шаг, раздраженно, но тихо сказал: «Дурак…» - и, напоследок бросив короткий и злобный взгляд на Руслана, убежал по лестнице наверх.

Сырок, не понимая, чем же так огорчил товарища, замялся еще виноватее, бросил грязную тряпочку на пол, но тут же поднял ее, потеребил слегка и сунул сначала в задний карман брюк, потом суетливо переложил в передний, снова достал, засунул в нагрудный карман рубашки и лишь тогда успокоился и вытянул руки по швам, как солдат перед командиром.

С минуту Руслан рассматривал Сырка, наблюдал за его мимикой и неловким перетаптыванием, потом сказал:

- Чего стоишь?! Тебя здесь разве держит кто?..

 Сырок шмыгнул носом, и, высоко подняв плечи, медленно направился к лестнице.

На следующий же день во время большой перемены Руслан собрал с десяток одноклассников на спортивной площадке в школьном дворе. Приближалось лето, ветви, полные крупных зубчатых листьев, не спасали от яркого солнца, и ребята сняли пиджаки, повесили их на железные гимнастические брусья. Руслан сидел на деревянном бревне, возвышавшемся над землей на четырех толстых опорах. Леша Майский, зацепившись согнутыми ногами за перекладину турника, висел вниз головой, шипел, скалил зубы, руками распахивал и снова запахивал расстегнутую рубашку, изображая, таким образом, разбуженного вампира. Ребята, млевшие от жары, лениво посмеивались. Руслан поднял руку, и все затихли. Он рассказал об увиденном в коридоре цокольного этажа. Леша Майский раскачался широко, распрямил ноги и, перевернувшись в воздухе, приземлился на карачки, едва не впечатавшись носом в пыль. Поднялся, отряхнул ладони:

- Ну и хули?.. Гнобит Шнобель Сырка, а Сырок – безответное чмо! Это с самого начала у них так повелось.

- Это неправильно, - сказал Руслан.

- Правильно, не правильно, нам-то что?.. – ответил Леша Майский. – Этого Сырка надо еще сильнее прессовать – до тех пор, пока он или совсем не опустится… ниже тротуара, или, наконец, не поймет, что надо быть пацаном с яйцами, а не мокрой вафлей! И не начнет учиться стоять за себя… Это не я сказал, это Ницше!

Леша Майский был не по годам начитанным парнем.

- Да, верно, - согласился Руслан и, помолчав, добавил. - Но… Но одно дело, если бы Сырка прессовал бы… ты. Или, - Руслан оглядел компанию, - они. Или… - Руслан собрался было сказать «или я», но отчего-то не сказал. – В общем… кто такой этот Шнобель, чтобы в нашем классе кого-то гнобить по своему выбору?

- Точно! – отозвался один из ребят. – Шнобель и сам задрот… а нашел еще задроченней себя, так и думает теперь, что он туз козырный! Темную ему сделать, чтобы не выеживался и место свое знал, огрызок недоделанный, еханный гундюк…

Остальные ребята закивали, произнося в знак одобрения разнообразные ругательства вперемешку с междометиями.

  - Нет, не темную… - Руслан помотал головой из стороны в сторону. – У меня идея получше! Мы их по-другому будем учить, обоих…

 

Учитель физкультуры - тридцатилетний, ладно скроенный бодрячок со сломанным носом и прической «ежик», напевая себе под нос: «В голове ни бум-бум, малолетка дура дурой...», пересекал двор, направляясь ко входу в спортивный зал. Физрук тащил на плече огромную красно-бело-зеленую гроздь – штук пятнадцать волейбольных мячей в сетчатом мешке. В дальнем конце двора, у турников и брусьев, физрук заметил с десяток восьмиклассников, о чем-то оживленно беседующих, остановился, помахал свободной рукой, крикнул:

- Эй, звонок уже прозвучал, кажется, нет!

- Идем, идем, - крикнул ему в ответ Руслан и соскочил с бревна. Компания, не особо торопясь, двинулась к черному входу в здание школы.

- Ну, ты и голова! Здорово придумал… - сказал Леша Майский Руслану, причем, как всегда, было не совсем понятно, иронизирует Леша или хвалит всерьез. – Мне-то всегда казалось, что это я тут - самый умный… А у тебя, оказывается, тоже в башне шестеренки вертятся!

Руслан ответил на это замечание недоуменным взглядом. И Леша Майский тут же поправился, впрочем, осклабившись при этом глумливо – такова уж была его натура:

- Да, шутка, шутка!.. Пошутил я… Пошутить, что ли, нельзя?.. Ты – умнее всех на свете! Всех мудрее и премудрей…

- Счас по хребту отгребешь! – сказал Руслан, не особенно, впрочем, грозно.

- Все, все молчу… - и Леша Майский улыбнулся насмешливо, но кося взглядом в сторону, так что было не ясно, кому адресовывается насмешка – одному Руслану или всему человечеству.

 

На следующий же день, после уроков, когда Шнобель и Сырок вышли из школьного подъезда, свернули за угол и побрели по асфальтовой дорожке мимо мусорных баков, дорогу им преградил Леша Майский и с очаровательной улыбкой на лице сказал:

- Пацаны, есть серьезное дело!

Сырок доверчиво улыбнулся в ответ, а Шнобель, заподозрив неладное, прищурился.

- Пойдем, пойдем, не ссы… Коллектив ждет! Будьте отзывчивы… - Леша приобнял Шнобеля за плечи и потянул в сторону тропинки, обрамленной кустами сирени. Шнобель инстинктивно напрягся, стал упираться, но Леша Майский, согнув локоть крюком, зажал шею Шнобеля и слегка надавил ему на кадык. Со стороны это выглядело, как вполне товарищеские объятия, но Шнобелю стало труднее дышать, его лицо покраснело, губы оттопырились, глаза расширились, и он, мелко перебирая ногами, волей неволей пошел, куда вели.

Леша обернулся:

- Сырок, а ты чего тормозишь? Греби за нами!.. – и Сырок послушно направился следом, хотя улыбаться перестал, а его лицо выразило смесь тревоги и любопытства.

На широкой поляне их уже ждала компания одноклассников во главе с Русланом.

На этом месте обычно выяснялись отношения между учениками, и потому трава лишь обрамляла поляну по краям; вся дуэльная площадка была вытоптана до земли. С одной стороны поляну заграждали хозяйственные постройки из серого кирпича, с других сторон ее прятали от глаз прохожих зеленеющие кусты и деревья. Верхний угол школьного здания врезался в синее небо; окно, чернеющее на белой стене, было закрыто шторами из плотной ткани.

Сырок и Шнобель молча стояли в окружении одноклассников, чувствуя все большую неловкость под насмешливыми и злорадными взглядами. Руслан нарушил тишину, обратившись к Сырку вполне доброжелательно:

- Ты мужчина или драный тюфяк? Ты же в два раза его больше! Ты же хлопнешь его лапой, и он растечется, как медуза… Чего ты позволяешь себя гнобить этому недоделку?..

Сырок засмущался, захлопал глазами, переступил с ноги на ногу, вытер потные ладони о синие брюки. Шнобель сердито зыркал в разные стороны. Ребята загалдели:

- Врежь ему!

- Не будь чмырем!

- Девочка, повяжи бантик…

- Дрищ! Лошара гнойный!..

- Фуфел!

- Чувырло!

Один из ребят толкнул Сырка в спину, тот потерял равновесие, навалился на Шнобеля, и оба они упали на землю, но тут же поднялись, отряхивая одежду от пыли и мелких засохших веточек.

Ребята довольно и весело заржали. Один из них ухватил правую руку Сырка и ткнул ею в лицо Шнобеля.

- Ну, давай, не ссы!..

Игра эта понравилась остальным, они стали подпихивать Сырка, хватать его за рукава, управляя им как марионеткой, и вскоре лицо Шнобеля раскраснелось от плюх и унижения. Руслан наблюдал за этим спокойно, сложив руки на груди. Получив очередной тычок в ухо расслабленной, но тяжелой пятерней Сырка, Шнобель неожиданно для всех и для себя самого ударил. Но не в того, кто направлял руку Сырка, а в самого Сырка – и попал точно в нос. Потекла тонкая струя крови, Сырок всхлипнул, размазал кровь по губам и щеке.

- А-а-а… вот кто из вас настоящий пацан, оказывается!.. – радостно крикнул Леша Майский и залепил звонкий пендель сначала Сырку, а потом добавил такой же пендель Шнобелю, но тот не обратил на это внимания, а ринулся на Сырка и, подпрыгивая, стал не очень сильными, но быстрыми ударами рук и ног колошматить Сырка по голове, в грудь, по ногам и в низ живота. Сырок старался прикрыться, выставлял ладони перед собой, поднимал и прижимал к паху то правое, то левое колено; Сырок плакал, издавал жалобные звуки и сильно потел; кровь из носа залила ему подбородок, брызги ее покрыли голубенькую рубашку.

 

Практикантка Ниночка, держа в пухлых пальцах деревянную грушу с прикрепленной к ней на цепочке ключом, поднялась на пятый этаж, прошла в конец коридора, и вставила ключ в замок крайней слева двери. Замком, наверное, пользовались редко, и Ниночке удалось открыть его не сразу. Подъем по лестнице утомил полную девушку, темные кудри приклеились к вспотевшему лбу, Ниночка достала платок и вытерла лоб и руки, и только после этого вошла в помещение. Темные шторы закрывали все четыре окна. Ниночка нашарила на стене выключатель, постепенно зажглись с подмигиванием и потрескиванием лампы дневного света. Ниночка оглядела помещение, где хранился всевозможный, ненужный в повседневной школьный жизни хлам, который завхоз давно списала, но не решилась никак выбросить, думая, а вдруг еще пригодится: устаревшие приборы из кабинетов физики и химии; ящики с истрепанными и порванными географическими атласами; листы картона с поблекшими изображениями растений и животных; беговые лыжи, ржавые коньки, сдувшиеся футбольные мячи, ржавые гантели; духовые инструменты с вмятинами…

Ниночка на днях задумала устроить театрализованный вечер классической русской поэзии и поинтересовалась у завхоза, не имеет ли школа театральных костюмов и какого-нибудь подходящего к случаю реквизита. Завхоз ответила, что театральный кружок в школе прекратил существование, так как старый руководитель умер в своей гримерке в театре оперетты, приклеивая усы для очередной роли, а новый руководитель так и не нашелся, но костюмы остались, висят в шкафу в неиспользуемом помещении на верхнем этаже, где можно, наверное, подобрать и кое-какой реквизит, - и выдала практикантке ключ.

Ниночка подошла к рассохшемуся шкафу, открыла дверцы и тут же расчихалась. Шкаф был заполнен разноцветной, разностильной, но очень запыленной одеждой. Ниночка раздвинула шторы на окнах и распахнула все створки, вернулась к шкафу и стала в нем рыться. Нашла камзол, военный мундир и несколько дамских платьев в довольно приличном состоянии,  а также цилиндры, шляпы с перьями, монокли, парики, трости и две рапиры. Удовлетворенно произнесла «так-так-так», подумала, что надо сюда вернуться с большими сумками и с помощниками из числа учеников – будущих артистов в задуманном представлении.

Она подошла к крайнему окну: ей захотелось, чтобы ветерок освежил ее лицо и шею. Положила ладони на подоконник; привстала на носках, высунулась из окна, вздохнула глубоко. За школьным двором простирался до панельных высоток лесопарк, но в сплошной зелени виднелась темная прогалина и на ней – более десятка мужских фигур. Ниночка пригляделась, и поняла, что это – школьники, и двое из них дерутся. Она застыла испуганно на полминутки, наблюдая за дракой, потом опомнилась, отпрянула от окна, выбежала в коридор, засеменила по лестнице и наскочила на преподавателя физики, седого сухощавого мужчину с глубокими поперечными морщинами на лбу.

- Нина Анатольевна! Что с вами?.. – физик взял практикантку за плечи и с тревогой всмотрелся в ее раскрасневшееся, блестящее от пота лицо.

- Там… там – жуткая драка! – пролепетала Ниночка, задыхаясь. – Там – за школой – ребята дерутся…

- Ничего, ничего… Пойдемте, посмотрим… Разнимем, если дерутся. - Мужчина усмехнулся и взял Ниночку под локоток.

- Скорее, скорее, Илья…

- Иосифович.

- Илья Иосифович, скорее! Они же там перекалечат друг друга!

- Ну-ну… Не думаю, что все так трагично. Парни дерутся, это обычное дело… Разберемся, - успокаивал практикантку учитель физики, но при этом все-таки ускоряя шаг.

В фойе к ним присоединились учитель физкультуры. Он нес на плече штук двадцать гимнастических колец, но, услышав от взволнованной Ниночки весть о драке, сложил хула-хупы в угол и наказал дежурному школьнику стеречь их.

- Нет, нет, это за… за школой! - Воскликнула Ниночка, увлекая мужчин к черному ходу.

Втроем они пересекли двор, Илья Иосифович распахнул калитку, пропустил вперед Ниночку и учителя физкультуры, который краем глаза посматривал на практикантку и отмечал про себя: а ведь волнение ее очень красит… а крупные груди так соблазнительно подрагивают под блузкой… а толстенькие, но прямые и гладкие ножки, скрытые легкой юбкой до колен, вполне так ничего!..

Физрук твердо решил, что обязательно надо как-нибудь пообщаться с этой студенткой тет-а-тет, а когда ее практика в школе закончится, можно будет и пригласить ее куда-нибудь, в театр, например, - она ведь, кажется, интересуется театром!

 

Шнобель остановился, опустил руки. Он тяжело дышал, его тело от непривычного напряжения мелко дрожало, но взгляд оставался злым.

Леша Майский крикнул:

- Сырок! Ну, вломи же ты этому гундюку, наконец… хомячок ты ссыкулявый!..

Руслану стало скучно, он почесал плечо, развел руки в стороны, повернулся вправо-влево, разминая спину, вытянулся вверх и, прогнувшись, уставился в небо. Заметил, что окно в верхнем углу школьного здания распахнуто, и из окна на них смотрит Нина Анатольевна.

- О, черт! Завязываем – нас секут! – Руслан мотнул головой в сторону школы, все ребята посмотрели на угол школьного здания, но практикантки в окне уже не было.

- Кто сечет? – спросил Леша Майский.

- Практикантка, елки, кто! – Ответил Руслан. – Уже побежала, наверное, тревогу поднимать. Все, разлетаемся…

Сырок, стоявший до этого неподвижно, шагнул к Шнобелю и, размахнувшись, ударил того по голове неловким, но длинным и сильным ударом. Шнобель отлетел метра на полтора и грохнулся навзничь, ударившись затылком о выступающий из земли древесный корень.

- Лядь! – Леша Майский подошел к Шнобелю и ткнул его в бедро острым носком туфли. – Эй…

Но Шнобель лежал неподвижно. Леша Майский обернулся к Сырку:

- Ну, ты, Рэмбо, даешь!

- Сматываемся, сматываемся… - Руслан поспешил к зарослям кустарника. Но остальные направились по тропинке в сторону школы. Руслан окликнул их.

– Вы куда?.. Дураки, что ли?!

Ребята добежали до мусорных баков, но резко повернули назад, Леша Майский прошипел:

- Лядь, сюда уже Гимнаст фуярит на всех парах!  С ним Джоуль с этой дурой нееханной…

Руслан уже сам видел через листву, что к поляне по тропинке приближаются учителя.

- Так, спокойно, пацаны... Они – дрались, а мы проходили мимо, случайно увидели и стали разнимать. Но было поздно…

Шнобель уже очнулся, он сидел на земле, водя головой из стороны в сторону. Леша Майский подскочил к нему и прошептал:

- Ты живой, гундюк?.. Слышал, что говорят?! Вы – дрались, а мы просто шли мимо… - Посмотрел на Сырка. – Понял, ты?.. И только рискните ездануть что-нибудь лишнее!.. Мы вас найдем, где угодно, и звиздец вам тогда наступит – полный!..

Руслан схватил Шнобеля под мышки и рывком поднял его на ноги.

- Леша, хватай второго!.. Типа мы их держим…

И когда трое педагогов оказались на поляне, они увидели окровавленного, заплаканного Сырка и хмурого Шнобеля с мутным взглядом, которых остальные ученики держали за плечи и за руки.

- Вот, Илья Иосифович… - Леша Майский придал лицу подобострастное выражение. – Тихони наши чего-то не поделили… дрались, как психи… хорошо, что мы заметили, а то поубивали бы они друг друга... – и Леша тут же улыбнулся совершенно невинно.

Ниночка внимательно и строго посмотрела Руслану в глаза. Но Руслан ничуть не смутился и ответил ей прямым и ясным взглядом. И Ниночке пришлось первой отвести глаза в сторону.

 

Шнобеля отвезли в больницу с легким сотрясением мозга. Состоялся педсовет. Руслан, Леша Майский и остальные ребята упрямо твердили одно: они шли через лесопарк по тропинке, услышали шум, ринулись на звуки, увидели драку и тут же разняли драчунов. Сырок со всем соглашался, кивал головой, невнятно бурчал себе под нос. Его мать, старообразная, одетая в выцветшее платье, женщина с несчастным выражением рыхлого болезненного лица, стыдливо ежилась и мяла в руке ручки потертой дерматиновой сумки. Отец на педсовет не явился, но директор школы не стал спрашивать, почему, хотя знал, что какой-то муж у этой замученной, навсегда испуганной женщины имеется.

Руслан говорил так складно и убедительно, что Ниночка и сама поверила в то, что, выглянув в окно, она увидела, как Руслан разнимает дерущихся. И, как свидетель, подтвердила его слова.

 

Шнобель вскоре, как раз к концу учебного года, выписался из больницы, вполне успешно сдал экзамены за восьмой класс, но, получив табель, сразу же перевелся в другую школу. Он не стал никому рассказывать правду, то ли поверив в серьезность мальчишечьих угроз, то ли по иной причине. А Сырка решением педсовета исключили из школы и направили на учебу в спец-ПТУ.

Илья Иосифович, когда учителя пили чай в перерыве и обсуждали происшествие и его участников, сказал, качая седой головой:

- Мальчик-то он неплохой, но явно отсталый в умственном развитии. Как он вообще попал в нормальную школу? Пусть осваивает профессию – и приносит потом пользу обществу, как рабочий!

И многомудрые глаза опытного педагога были полны сострадания.

Практикантка Ниночка после заседания педсовета спросила у физрука, который вызвался проводить ее до трамвайной остановки:

- А чем это спец-ПТУ отличается от… обычного ПТУ?

Физрук ответил со смешком:

- Ну-у… это почти… колония для несовершеннолетних… Их, правда, на выходные отпускают домой. А так… всю неделю за решетками учатся… Но, главное, контингент там… ой-ой-ой!.. Всю городскую шпану там собирают… Зашуганным тихоням … как этот наш нокаутер… там приходится туговато… Мягко говоря! Хотя, может… и не такой уж он оказался безответный. Может и выживет как-то?!

- Ужас какой! – Ниночка округлила наивные глаза.

- Ну, да… а что делать? Сразу было ясно, что он не способен нормально учиться. Куда ж его такого девать?!

К концу учебного года Ниночка поставила спектакль по стихам русских поэтов-классиков. Она сама сочинила сценарий: портреты поэтов, висящие на стенах класса, по ночам оживают, классики вылезают из рам, общаются между собой на высокие темы и читают друг другу свои стихотворения. 

Леша Майский изображал Лермонтова. Леша был очень хорош в этой роли – язвительный и ироничный. Повернувшись к залу лицом, он не без ехидства вопрошал у зрителей:

 

 

Ниночка хотела отдать роль Пушкина Руслану, но, подумав, решила, что все-таки для Пушкина тот слишком рослый. И поручила Руслану роль Ломоносова. И не ошиблась – Руслан уверенно и мужественно басил:

 

 

А маленького Пушкина хорошо сыграла, как это ни странно, девочка – тощенькая, с мальчишеской фигурой. В черном кудрявом парике, с наклеенными бакенбардами, эта резвая хулиганистая пацанка носилась по сцене и приставала к начинающим расцветать одноклассницам, разодетым в бальные платья:

 

 

Девушки искренне смущались, фыркали и прятали улыбки за веерами и платочками. Илья Иосифович добродушно приговаривал:

- Оригинально… что ж… хм-м… оригинально…

 

В конце учебного года директор написал Ниночке отличный отзыв, Илья Иосифович вручил ей от имени учительского коллектива открытку и букет гладиолусов, пожелал успешно завершить образование и высказал надежду, что, защитив диплом, Ниночка вернется в их школу уже как постоянный преподаватель.

Физрук, улучив подходящий момент, достал из кармана пиджака два билета в театр и предложил Ниночке сходить на премьеру. И Ниночка, недолго думая, согласилась, так как была одинока, молодой, энергичный мужчина ей, вобщем-то, не был неприятен, а нескромные мысли о мальчике Руслане - красивом и таком романтичном! - она изо всех сил старалась гнать подальше.