Проза

Илл. к рассказу "Кызыл": Максим Ильинов

«Кызыл» — слово татарское и переводится в нескольких смыслах. Когда говорят о цвете, «кызыл» означает «красный». Румяное лицо — тоже «кызыл». Еще рыжие волосы на голове — «кызыл».

В нашем случае, «кызыл» был генералом русской армии и получил это прозвище на Кавказе. Но почему «кызыл»? Ведь обычно рыжеволосых и конопатых называют рыжими. Таким он был человеком, что о нем не говорили просто.

Без протекций стал генералом в 28 лет. Умный, с хорошей памятью и обширными знаниями. Так могли отозваться о другом. Кызыл обладал методическим умом, громадными памятью и знаниями. Например, о Кавказе, такими, которых не имел никто иной.

Быстрый в принятии решений и скорый в действиях. Волевой, решительный, бесстрашный. Тот, кто умел видеть эти качества в человеке, о кызыле утверждал, что он с железной волей, несокрушимо решительный, совершенно бесстрашный. Образец нравственного мужества как в обращении к императору, так и к солдату.

Верный раз и навсегда. По образному выражению чеченцев, «с одной головой и одним словом».

Неумолимо безжалостный к солдатам. Абсолютно беспощадный к врагам и… к самому себе. Владел в высшей степени искусством начальствовать и внушал глубокое уважение и почтение подчиненным и равным в чине.

Неподражаемо спокойный. Даже падавшие рядом ядра не могли вызвать изменений в его лице.

В гражданских делах проявил выдающиеся способности администратора. Доброжелательный, гостеприимный и щедрый, — он не имел только тех качеств, за которые любят. По крайней мере, так утверждали его современники.

В 1837 году, когда осень переходила в зиму, «кызыл», или «четырехглазый», — так его называли солдаты, повел русское войско через Кавказский хребет. Ведь не случайно в поэме «Чир-Юрт» А. Полежаев назвал его «горным Ганнибалом».

Погода соответствовала времени года. Перевалы считались непроходимыми. Войско должно было обрушиться на противника, не ждавшего нападения и не готового к сражению. Важно было лишить его надежды укрыться за неприступными горами.

Мокрый снег, сильный ветер, небо, затянутое черными тучами так, что трудно было заметить смену дня ночью. Высокая влажность усиливала ощущение мороза. Природа показывала человеку свою необоримую силу.

Солдаты, покрытые льдом и клочьями налипающего снега, с отяжелевшими от усталости и комьев застывшей грязи сапогами, еле передвигали ноги. Подъём становился все круче. Смежались глаза, росло безразличие, и люди спокойно принимали желание упасть в месиво грязи и снега. Лошади с трудом тащили пушки и зарядные ящики.

У солдат не было сил обругать возницу небольшой кареты, которая теснила их с дороги. Карета и конный конвой вскоре скрылись за очередным поворотом петлистой дороги.

Положение становилось безвыходным. Нельзя было останавливаться, и не было сил идти. В это время навстречу колонне вышло несколько солдат.

— Подтянитесь, братцы! Шире шаг! Кызыл ждет вас на перевале. Стоит в снегу. Вы же знаете, если решил вас дождаться, замерзнет, но с места не сойдет.

Солдаты прибавили шаг. За поворотом на вершине перевала стояла облепленная снегом фигура.

— Смотри, ведь действительно стоит. Точно! Это он — «четырехглазый», — раздались голоса из первой шеренги.

Без команды шеренги стали плотнее, шаг тверже, появилось равнение. Офицер на лошади, заметив изменение строя, поспешил в голову колонны.

Вдруг ударила барабанная дробь. Это барабанщики расчехлили барабаны. Какой-то звук толкнул забитый сыростью и снегом воздух. Пересиливая шум ветра, на вершину ворвались слова полковой песни.

Кто-то в передней шеренге взял ружье наперевес, и тут же строй ощетинился штыками. Шаг стал чеканным. Грозным монолитом колонна входила на плато.

Тяжелые облака раздвинулись, пропуская лучи ночного светила. Мимо одинокой фигуры проходили не обессилевшие и измученные массы, но грозные победители. Барабанщики прошли с зачехленными барабанами, и песенники не подавали голоса. Боевая дробь барабанов и грозные слова песни звучали в душах, откликнувшихся на молчаливый призыв полководца.

От сотен ног, твердо чеканивших шаг, комья мокрого снега разлетались и падали под ноги неподвижной фигуры, постепенно погружая ее в ледяное месиво.

Проходившие полки отдавали честь одиноко стоявшему не всесильному, а вдруг ставшему дорогим и любимым каждому солдатскому сердцу человеку.

Шесть часов армия проходила перевал. Шесть часов стоял в мокром снегу генерал-лейтенант Алексей Александрович Вельяминов. Это был его последний поход.

В конце первого месяца весны 1838 года полководца похоронили в г. Ставрополе. Погребение было торжественным с соответствующими воинскими почестями. Однако император повелел исполнить волю покойного. Тело было перевезено в Тульскую губернию в село, принадлежавшее генералу, где его окончательно предали земле.

Вспоминая Алексея Александровича, мы невольно думаем об оставшихся неизвестными и забытыми солдатах, которыми командовал герой. О защитниках родной земли и отеческих заветов, которые противостояли Марсу в форме генерала.

Не сомневаюсь, такие воспоминания облагораживают сердце. Их же имена Ты сам, Господи, веси.

МЫ — РУССКИЕ!

Илл. к рассказу "Мы русские": Максим Ильинов

На самом деле великих людей меньше, чем принято считать. Два с четвертью века прошло с тех пор, как закончился земной путь Александра Васильевича Суворова. Достаточно для того, чтобы уверенно сказать: он по праву относится к числу великих людей.

Величие Суворова проявлялось не только на поле боя (а он не потерпел ни одного поражения и ни разу не совершил отступательного маневра), но и в понимании происходившего в мире и умении предвидеть будущее. Для него было очевидным, что Франция, оправившись от революционных потрясений, начнет доминировать в Европе, станет ее властным центром, вступит в непримиримую борьбу с Англией и всей мощью пойдет войной на Россию.

Суворов, получив от императора Павла I приказ возглавить русско-австрийскую армию для войны с Францией на территории Италии, понимал, что будет сражаться за Россию.

После разгрома революционных войск и освобождения Италии от французской оккупации Суворов получит новый приказ: совершить переход в Швейцарию, соединиться с корпусами генерала А.М. Римского-Корсакова и фельдмаршала Ф. фон Готце, возглавить объединенные силы и с территории Западной Швейцарии совершить вторжение во Францию.

Со стороны Швейцарии французы сосредоточили 84-тысячную армию под командованием генерала Массена. Суворов принял решение выйти в тыл французской армии, совместно с корпусами Римского-Корсакова и фон Готце окружить ее и уничтожить. Для исполнения Суворов избрал самый короткий, но трудный и опасный путь через Альпы. Несмотря на сентябрь, в горах стояли морозы и снежные метели.

Суворовские войска за пять суток совершили 150-ти километровый путь и подошли к Таверно, где австрийцы обещали подготовить все необходимое, но не исполнили своих обязательств. Союзники изменили России и вступили в тайный сговор с Англией о ликвидации русского присутствия в Западной Европе. Они вывели из Швейцарии 36 тысяч своих солдат, и корпус фон Готце должен был покинуть Швейцарию. Римский-Корсаков оставался под ударом вчетверо превосходящей его силы французской армии. Суворов, не обнаружив припасов, потратил пять суток на их заготовку, и только 10 сентября 1799 года русская армия двинулась из Таверно в Альпы к Сен-Готардскому перевалу.

Суворов разделил свою 20-тысячную армию на три колонны. Идущую в авангарде — возглавил молодой Петр Иванович Багратион. Второй — основной 10-тысячной, в которой следовал Суворов, командовал генерал Вильгельм Христофорович (Отто) фон Дерфельден. Третью колонну, идущую самостоятельным маршрутом, численностью 7 тысяч солдат, вел генерал Андрей Григорьевич Розенберг.

В борьбе с суровой природой, ведя непрекращающиеся тяжелые бои с французскими частями, пытавшимися разгромить русскую армию в Альпах, суворовцы преодолели Сен-Готардский перевал, туннель Урнер-Лох и Чертов мост через бурную реку Рейса и вышли к Альтдорфу.

Впереди была Мутенская долина, но планам Суворова не суждено было сбыться. Фельдмаршал получил донесение о том, что корпус Римского-Корсакова разбит. На выходе из Альп русскую армию ожидает 60-ти тысячная армия французского генерала Массена, публично обещавшего привести в Париж пленным легендарного Суворова. В победе он не сомневался. К его армии подходил 20-тысячный резерв.

Вставшие на путь предательства австрийцы сообщали Суворову ложные сведения о месте нахождения французов. Планировавший окружить врага Суворов сам был окружен с одной стороны горами, с другой — свежими французскими частями. Без артиллерии и ружейных зарядов, с истощенным провиантом, измотанные семидневным переходом русские остановились.

Молодой генерал Багратион по пути на совет, который собрал Суворов, чувствовал себя опустошенным и физически, и духовно. Идти в бой не было сил, а о сдаче он думать не мог. В таком состоянии был Багратион, а его называли железным. Возвращаясь с совета, князь говорил: «Я дрожал от волос на макушке до ножных ногтей. Мы — русские! С нами Бог! Нет такой армии, которая сможет нам противостоять. Скорее в бой!»

Что мог сказать великий Суворов своим генералам? Вот что записано Старковым Я. М. со слов самого Петра Ивановича.

— Помощи теперь ждать не от кого, одна надежда на Бога, другая — на величайшую храбрость и высочайшее самоотвержение войск, вами предводимых... Нам предстоят труды величайшие, небывалые в мире! Мы на краю пропасти! Но мы — русские! С нами Бог!

Суворову ответил старший из генералов Отто Дерфельден:

— Все перенесем и не посрамим русского оружия, а если и падем, то умрем со славою! Веди нас, куда хочешь, делай, что знаешь! Мы твои, отец, мы — русские!

Великий полководец принял решение пробиваться к Гларусу. В авангарде шел испытанный Багратион. За ним — корпус Дерфельдена и бригада Ауфенберга. В арьергарде корпус вел несгибаемый генерал, мастер ожесточенных боев Розенберг.

Спускаясь в Мутенскую долину у деревни Мутен, Багратион с марша начал штыковую атаку. Путь в Кленшальскую долину для армии был открыт. Арьергард должен был противостоять основным силам противника.

Розенберг и главные его помощники генералы Ребиндер и Милорадович объехали 7-тысячный строй, призывая драться по-суворовски. На марше Розенберг заключил: «Русские не тратят время на пальбу. В атаку! Штыками!»

Не прошло и получаса, как французы дрогнули. Генерал Массена бросился в первые ряды. Унтер-офицер Иван Махотин пробился до самого генерала и, схватив его за шиворот, потащил в русский строй. Десяток французов вцепились в Массена, вырывая его из руки русского богатыря. Французское сукно не выдержало, и в руке Махотина остались расшитые золотом воротник мундира и эполет.