Проза

     Раздраженный голос, срывающийся на крик. Пациентка отделения ругает пришедшую к ней дочь. Дочь - тоненькая девочка с синевой под глазами. От худобы кажется высокой. Стоит у кровати, сжавшись. Мать, больная по фамилии Петренко, размахивает руками и выплескивает накопившееся раздражение.

     Святослав вошёл в палату и, улыбаясь девочке, протянул руку для приветствия:

     - Меня зовут Святослав Юрьевич, будем знакомы.

     Девочка нерешительно подала руку в ответ. Святослав аккуратно привлек её к себе, обнял. И почувствовал, как она прижалась к нему, ища защиты. Глядя на мать, Святослав тихо произнёс:    

     - Случается иногда так, что мы, поддаваясь плохому настроению, обижаем близких. А потом горько жалеем об этом.

     Лицо больной Петренко осталось равнодушным к словам Святослава. Но вдруг оживилось, и мать заговорила иным тоном:

     - Доктор, очень хорошо, что зашли.

     - Ваши наставления были слишком громкими.

     - Пока здесь лежу, дочка совсем отбилась от рук. Да и тяжело ей по хозяйству справляться, восемь лет только.  

     - Разве нет родственников в городе?

     - Нет никого. Одни мы с ней.

     И Петренко сделала жалобное выражение лица, продолжила:

     - Я вас очень прошу, возьмите дочь к себе на время, пока у вас лежу.

     Святослав растерялся, не знал что ответить, только спросил:

     - Вы с женщинами нашими говорили?

     И глянул на Магду, которая меняла постель на соседней кровати. Поймав его взгляд, Магда засуетилась и выскочила из палаты, бросив на ходу: нет, нет, никак не могу.

     А мать уже ныла, демонстрируя готовность расплакаться:

     - Я вас очень прошу, доктор. Ведь пропасть может ребёнок.

     Святослав глянул на девочку и заметил в глазах затаённую тоску. Взял вновь её за руку и сказал:

     - Раз судьба так распорядилась, поживём вместе недельку-другую. Ты согласна?

     - Да. Ночью страшно одной. Вчера стучали в дверь пьяные. Я плакала.

     - Зовут тебя как? – поинтересовался Святослав.

     - Лиза.

     - Пошли, Лиза.

 

     Ежегодный курортный набег на побережье иссяк. Оставленный в покое городок приходил в себя. С набережной уходили забегаловки, развлекаловки и прочие шедевры бизнесового хай-тека. Жизнь восстанавливала истинное звучание, звучание в темпе анданте.

     Заметив некоторую усталость Лизы от прогулки вдоль берега, Святослав предложил посидеть на скамейке. Солнце клонилось к закату, на набережную ложились длинные тени. Бриз стихал, но море продолжало накатывать волной на берег. Поодаль пенил воду катер, перескакивая с волны на волну, а над ним в небе скользил на длинной нити парашют. Под парашютом  в отблесках солнца человеческая фигурка. Чайки парили ниже.

     Смуглые от загара люди медленно покидали узкую пляжную полоску, их места занимали другие, пожилые и белотелые. Людские ручейки медленно текли по набережной. Девочки-близнецы достали из футляров скрипки, и плавные звуки музыки поплыли по набережной, заполняя пространство меж душами. В открытый футляр падали мелкие купюры, ветерок покачивал их. Рядом бегал малыш, топал ножками, затем остановился и стал бросать в футляр морские камешки. Молодая мама взяла малыша на руки, прижала к груди. Ветерок стих, музыка зазвучала полнее, насыщеннее. На землю опускались сумерки, ночь медленно вступала в свои права.

     Вдоль берега проплывал прогулочный катер. Лиза спросила:

     - А куда он плывет?

     - Морская прогулка, - ответил Святослав.

     - Я никогда не плавала на корабле.

     - Хочешь, в воскресенье отправимся с тобой в плавание.

     - Да, - ответила она и недоверчиво посмотрела на него.

     - Отправимся, будь уверена.  

     Глаза её блеснули радостью.

 

     В ясное воскресное утро Святослав с Лизой стояли на берегу в ожидании бота. Прибытие несколько задерживалось, Лиза егозила в нетерпении, без конца выспрашивала, когда же прибудет, как она выражалась, корабль. Бот Святослав увидел издалека, как только тот появился из-за мыса и вошёл в залив. Легкий ветерок надувал парус и гнал суденышко к берегу.

     - Идет твой корабль, - сообщил Святослав.

     - Где? Где? – всполошилась Лиза.

     - Видишь белый парус? – и Святослав указал в направлении мыса.

     - Да, да! – воскликнула она.

     С этого момента Лиза, глядя в направлении приближающегося судна, то и дело подпрыгивала на месте от радостного нетерпения и ударяла в ладоши. Вскоре отчетливо стали видны очертания корпуса и надстройки. Бот быстро приближался к берегу. Впереди паруса стоял Петр в белой военно-морской форме.

     Вокруг собралось немало зевак, и Святослав, взяв Лизу за руку, прошел на самый край бетонного волнореза. Лиза с восторгом смотрела на Петра, на парус, на белую пену у форштевня. А Петр стоял на широко расставленных ногах, руку держал на кортике, и всем была видна его щедрая улыбка.

     Показался Андрей и принялся гасить парус, затем опустил за борт кранец и выбросил Святославу швартовый. Петр, не дожидаясь контакта судна со стенкой, выпрыгнул на волнорез, чеканя шаг, подошёл к Лизе, отдал честь и доложил: "Дорогая Лиза, парусник для плавания подан!"  Взял Лизу за руку и аккуратно провёл на борт. Святослав спрыгнул на судно следом.

     Андрей дал задний ход и развернул бот в открытое море. Вновь поднятый парус упруго вытянулся, двигатель умолк и стал слышен плеск воды. Петр взял Лизу за руку и провёл к Андрею в корму:

     - А ну-ка, товарищ рулевой, покажи почётной гостье премудрости управления нашим замечательным парусником.

     Андрей улыбнулся, сдвинулся в сторону, освободив место на банке у румпеля. Лиза села, но вместо деталей рулевого устройства стала рассматривать набегавшую за бортом воду. В лучах солнца вода переливалась оттенками зеленоватого, лазурного, слепила солнечными бликами и, рассыпаясь брызгами от соприкосновения с судном, искрилась. Рядом над водой выпрыгнул дельфин. Лиза от неожиданности вздрогнула. Андрей успокоил: "Не бойся, это всего-навсего дельфин". Вслед за первым выпрыгнуло ещё несколько, дельфины резвились. Лиза, прижавшись к Андрею, наблюдала за играми стаи. Появился Петр, облаченный в тельняшку и легкие брюки, закатанные по колено. Он ловко погасил парус, и суденышко легло в дрейф.

     - Эх, окунемся! – крикнул Андрей и бросился в воду.

     Брызги от его падения попали на лицо Лизе. Она протирала глаза и смеялась.

     - Слон, - определил Петр.

     Сам же аккуратно спустился за борт и поплыл. Затем, фыркая от удовольствия, подплыл к борту и сказал Лизе:

     - Раздевайся, будем плавать как дельфины.

     - Я не умею.

     - А спасательный пояс на что? Святослав, возьми в рундуке!

     Опускаясь в воду, Лиза завизжала.

     - Тихо, пигалица! Всю живность распугаешь, - рассмеялся Петр.

     - Я боюсь.

     - Не бойся, я ведь рядом. Знаешь кто я?

     - Кто?

     - Моряк всех морей. И плавать тебя научу запросто. Ложись свободно, не дергай руками, держи лицо над водой. Вот так, молодец. Теперь двигай руками и ногами как я.

     И Петр показал движения пловца.

     - Как лягушка! – воскликнула Лиза.

     - Вначале будем как лягушки.

     Лиза задергала руками и ногами. Брызги полетели во все стороны.

     - Какая ты быстрая лягушка, надо медленнее и синхронно.

     И Петр повторил движение. Лиза вновь попробовала, и у неё получилось намного лучше. Она даже стала двигаться в воде, отплывая от Петра.

     - Вот, это уже что-то, - поддержал учитель.    

     Лиза плавала вокруг Петра, а тот, глядя на неё, говорил:

     - Лягушонок понемногу становится лягушкой-царевной.

     Заметив, что губы Лизы стали синеть, скомандовал:

     - Быстро на борт, будем отогреваться.

     И, захватив её рукой за пояс как за постромки, поднял из воды и переправил на бот.

     - А мы будем ещё плавать? – кричала она.

     - Будем, будем, - отвечал Пётр.

      Лиза сидела на банке, завернутая в махровое полотенце, и болтала ногами.

     - А дельфины наверно испугались нас и уплыли, - предположила она.

     - Да уж, мы так махали руками и ногами, что все разбежались, - рассмеялся Пётр.

     - Есть хочу, - заявила неожиданно Лиза.

     - Неплохо и перекусить, - согласился Святослав.

     И принялся тут же накрывать стол. Лиза помогала, а Петр, глядя на неё, деловым тоном предложил:

     - А как смотрит Лиза на то, чтобы поступить в нашу команду в качестве кока.

     - Что такое кока? – спросила она.

     - Не кока, а кок. О, это главный человек на корабле. Он всех кормит и не дает умереть с голоду в дальних походах, - серьезным тоном пояснил Петр.

     - А у нас будут дальние походы? – не унималась она.

     - А почему нет. Решим и отправимся в дальний поход.

     - Тогда я согласна, товарищ капитан.

     - Договорились. Я тебя зачисляю в команду. С этого момента ты наш кок и юнга одновременно.

     - Что такое юнга?

     - Это мальчики и девочки, которые обучаются на корабле морскому делу.

     - А что это за морское дело? – не унималась Лиза.

     - Сложное дело, - объяснял Петр: – Сама посуди. Моряк должен плыть в море и не заблудиться, берегов ведь часто не видно. Управлять кораблем тоже надо уметь, один парус чего стоит, а на якорь стать, а пришвартоваться. Много ещё всяких дел.

     - Я согласна быть юнгой.

     - Прекрасно, - произнес Петр и скрылся в надстройке.

     Вышел оттуда с легкой тельняшкой и матроской в руках, протянул Лизе:

     - Твоя форма. Великовата, правда, но подгоним под твой размер. Юбки вот нет, извини, будем шить из моих брюк, у меня их много.

     Лиза тут же натянула тельняшку на себя. Получилось платье, покрывающее  детские колени. Но это не смутило новоиспеченную морячку, и она принялась закатывать рукава, приводя в соответствие с длиной рук. Святослав не мог сдержать улыбки. А Лиза, облачившись в тельняшку, уже прикладывала матроску к своему телу и, проведя пальчиком по ткани, заключила: вот здесь ушьем и обрежем.

     - Так кормить нас будут? – поинтересовался Петр.

     - Сейчас, товарищ капитан.

     И Лиза деловито принялась нарезать хлеб и колбасу. Святослав помог открыть рыбные консервы. Обед получился веселый, все съестные запасы были сметены со стола проголодавшейся компанией. Лиза заглянула в похудевшую сумку с провиантом и произнесла:

     - А на ужин остался только хлеб, картошка и лук.

     - Это немало когда мы на море и у нас спиннинг, - ответил Пётр.

     - Ура, - воскликнула Лиза. – Будем ловить рыбу.

     Рыбу ловили долго и безрезультатно. Около часа дрейфовали, Петр настойчиво забрасывал и раз за разом вытаскивал пустой крючок. Лиза была в расстройстве. Святослав утешал:

     - Выйдем на берег, сходим в магазин, голодными не останемся.

     И здесь Петру повезло, леса натянулась, изогнув дугой удилище, и со стороны крючка затрепетало, забурлило. Лиза с удивлением наблюдала, как Петр выводил улов на борт. На крючке висела камбала больших размеров.

     - Повезло, - произнёс, отдуваясь, Петр. – Теперь и нам хватит на ужин и чайкам достанется.

     - А ты, Пётр, рекордсмен, – заметил Андрей. – Это надо же, на спиннинг выловить камбалу. Такого за всю историю человечества не случалось.

     И присмотревшись, как Петр снимает улов с крючка, расхохотался:

     - Да ты её никак за туловище подхватил. Ты дважды рекордсмен.

     - Я же говорю, повезло. Что-то её подняло со дна, заставило всплыть.

     - А здесь твой крючок. Надо же, вероятность одна на триллион, - продолжал смеяться Андрей.

     - Ты бы оставил насмешки и помог, а то ведь может выскочить рыбешка за борт, - говорил Петр. 

     Андрей прижал скользкий диск камбалы к днищу. Петр протащил тонкий нейлоновый конец за жабры, и, привязав к корпусу бота, опустил улов за борт.

     - Так сохранится свежей, - пояснил он Лизе.

     - Перекусит твой фал и поминай, как звали, - заключил Андрей.

     - Не перекусит, - ответил Петр.

     - Не перекусит, так зверь какой-нибудь сожрёт камбалу раньше нас, - продолжал дурачиться Андрей.    

     - Ага, крокодил из Нила приплывет, - согласился Петр.

     Лиза, внимательно следившая за происходящим, тут же вмешалась:

     - А вот и неправильно вы всё говорите. Крокодилы в наше море не заплывают.

     - А почему ты так в этом уверена? - поинтересовался Петр.

     - А потому, что они тогда бы всех на пляже загрызли, - ничуть не сомневаясь, ответила Лиза.

     - Всех не всех, но кое-кому они определенно бы кое-что отгрызли за излишнюю болтовню, - произнёс Святослав.

     - Дядя Свят, но ведь правда, что крокодилы в нашем море не плавают.

     - Правда, Лизонька, правда. Крокодилы вообще в соленой воде не водятся. Наши матросы  валяют дурака, - улыбнулся Святослав и предложил: – Давай купаться.

     Лиза настороженно отнеслась к предложению.

     - Ну вот, напугали болтовней ребенка, - произнес Святослав и обнял Лизу.        

     - Не бойся, я пойду с тобой. А балаболы пусть купаются сами.

     Святослав опустился за борт и протянул Лизе руки:

     – Иди ко мне, я тебя на спине прокачу.

      

     С наступлением вечера бот с компанией на борту подошёл к берегу. Солнце скрылось за горой, но лучи его проникали сквозь расщелины, проникали и рассыпались радугой по воде. У горной вершины образовался ореол от солнечного света, но ненадолго, исчез так же внезапно, как и возник.

     Высадились в небольшой бухте. Подтянули общими усилиями носовую оконечность судна на берег и взялись устанавливать палатку. При этом было много суеты, шума, Лиза бегала вокруг и зачем-то визжала.

     Андрей уединился от компании и стал готовить очаг. Набрал на берегу древесного мусора, большей частью выброшенного морем, и уложил в будущий костер. Над костром установил треногу и повесил котел для ухи. Расстелил пленку, взял нож и приготовился разделывать рыбу. Камбала трепыхнулась, ударив хвостом о землю. Лиза с удивлением и восклицанием произнесла:

     - Она живая.

     Андрей подозвал Святослава, тихо произнес:

     - Уведи ребенка подальше.

     Святослав понял.

     - Лиза, а знаешь, какие здесь встречаются красивые камешки. Идём, поищем.

     Они взялись за руки и пошли вдоль берега.

     Возвратились к очагу минут через тридцать. Карманы брюк Святослава топорщились от собранных камешков. Лиза тут же принялась их раскладывать и сортировать. В котле уже томилась уха, и запах её заполнял бухточку.

     Ужин прошёл спокойно. На берег опустились сумерки. Лиза зазевала, и её тут же уложили спать. А товарищи сели у затухающего костра и разговорились.

     - Надолго в отцы-родители записался? – спросил Петр у Святослава.

     - Да нет, дня через два-три выпишем её мать из больницы. Девочке нелегко живётся, вот и хотел сделать ребенку маленький праздник, чтобы воспоминания были из детства приятные.

     - Хорошо, когда человеку есть на что опереться душой в детстве, - согласился Петр.

     Андрей неожиданно поинтересовался у Святослава:

     -  Горшков донимает?

     - Власть есть власть, - отмахнулся Святослав.

     - А что такое? – тут же насторожился Петр.

     Святослав промолчал, пояснил Андрей:

     - Да был тут у нас небольшой инцидент с этим господином.

     И коротко рассказал Петру о сцене в больнице. Затем спросил Святослава:

     - Чего он ещё хочет?

     - Бог знает, может обзавестись медицинским бизнесом, пока идут реформы, - и Святослав улыбнулся. 

     Петр возмутился:

     - Да разве мы имеем дело с властью. Разбойничий клан. Какие ещё реформы. Всё уже состоялось. А Горшков есть воплощение этих реформ на месте. Чтобы понять, достаточно просто оглянуться по сторонам. А если ты ещё и грамотен, то прочти их законы, чтобы лишиться иллюзий навсегда.

     Святослав посмотрел на возбужденного Петра и произнёс:

     - Давайте на боковую. Завтра рано вставать.

     Произнёс и осторожно полез в палатку, стараясь не разбудить Лизу.

     А Петр и Андрей расположились под открытым небом, простелив под себя спальные мешки. Они лежали на спине, над ними простирался Млечный путь.

     - Когда вижу над собой такое небо, хочется верить в бога. Смешно, - тихо сказал Петр.

     - Ничего смешного. Человеку от природы свойственно религиозное чувство, - так же тихо ответил Андрей.

     - Как это свойственно?

     - Примерно также как мышлению свойственно целеполагание.

     - Что-то уж слишком мудрено. И потом, я говорил о боге. Есть бог, как ты думаешь?

     - Ох уж этот вечный вопрос: есть бог, нет бога. Конечно же, того бога, что вылепил человека из глины и вдохнул в него жизнь, в результате чего возникло и общественное сознание с его предрассудками и заблуждениями, того бога не существует. Но что может знать человек об истинном боге? Что могут значить научные изыскания человека против самого факта существования мира?

     - Ты меня запутал своей философией.

     - Так вопрос о боге и есть вопрос философский, ибо невозможно подтвердить или опровергнуть существование бога эмпирически. Что же касается научных изысканий, то вопрос об истине может попросту оказаться бессодержательным.

     - Не понимаю.

     - А ты представь себе на минуту, что вся человеческая  наука есть скорее выражение особенностей общественного сознания на том или ином этапе истории, чем отражение предполагаемой реальности. У самой науки всё больше подтверждений того, что внутренние репрезентации реальности – это не то же самое, что внешняя реальность.

     - Но у науки есть логика и доказательная база.

     - Человеческий мозг в состоянии создавать и совершенно ложную, но вместе с тем логически безупречную картину мира. 

     - Но ведь есть ещё органы чувств, эксперимент, наконец, - возвращался к исходному Петр.

     - Думаю, органы чувств никогда не пошлют нашему мозгу никаких данных о существовании бога. Но из этого не следует, что бога нет.

     Петр думал некоторое время, затем предположил:

     - Наука, продвигаясь в своём знании, будет всё дальше и дальше отодвигать бога на периферию, пока тот не предстанет микроскопическим и малозначительным в сознании людей. 

     Андрей усмехнулся наивности друга, но ответил без иронии:

     - Думаю, наоборот, чем больше мы будем узнавать о мире, тем больше непознанного будет перед нами представать. Видишь ли, вопрос о боге – вечный вопрос для человека.

     Петр глубоко вздохнул и сказал:    

     - Прочитал недавно твою книгу. Ты религию низводишь до нравственного закона?

     - Я акцентирую на нравственном законе, потому что склонен думать: бог вряд ли создавал вселенную в том виде, в каком мы её наблюдаем.

     - Ты сторонник подобных взглядов?

     - Я сторонник того, что найти бога следует, прежде всего, в душе нашей.

     Петр продолжал:

     - А вот ещё прочитал книгу о физике Хокинге. Он нацеливает умы на то, что Землю придется покидать?

     Задал вопрос и, не дожидаясь ответа, принялся на него отвечать, вновь несколько возбуждаясь:

     - Ну да, что же ещё остается. Нагадили, превратили планету в свалку и смотались в иные миры продолжать фекальное дело. И так, пока не загадим весь космический окоём. 

     Андрей не реагировал на эмоции друга. А Петр после некоторой паузы продолжил размышлять вслух:

     - Но ведь в мыслях этого Хокинга есть и здравый смысл: ресурсы планеты на исходе и  катастрофа человечества уже на пороге. Что же получается?

     - Получается что физик Хокинг так себе философ, - ответил Андрей.

     Петр продолжал рассыпать вопросы:

     - А как ты думаешь, сколько необходимо ресурсов, чтобы отправить человечество в космос? Пусть не всё, пусть десятую часть?

     И сам же после непродолжительной паузы отвечал:

     - Колоссальное количество ресурсов. Избранные нагадили, сняли сливки, избранные и обеспечат себе исход в космос. А здесь на планете оставят отстойник с нечистотами для миллиардов изгоев. И уверяю, они ещё умудрятся из этого отстойника извлекать для себя выгоду.

     Андрей, наконец, откликнулся, отвечая в спокойной, почти учительской интонации: 

     - Если в умах возобладают фантазийные представления о том, что человечеству, чтобы выжить, следует покидать Землю, то это и будет означать катастрофу для планеты и для самого человечества. В общественном сознании станет доминировать социальное представление о том, что мы на Земле временщики. 

     Петр тут же подхватил:

     - В результате, может быть, кучка негодяев за счет человечества и организует для себя колонию в солнечной системе. Безродных душой и сейчас хватает на нашей планете, ну приобретут они в будущем космический масштаб. Что это даст человечеству? Что ждёт человека?

     - А что ждёт червя, возомнившего себя богом? – задал вопрос в ответ Андрей и зевнул. – Давай спать, фантазёр.  

 

     Утром как всегда солнце поднялось из-за горизонта и осветило мир. Осветило оно и бухточку, где остановились на ночевку друзья. Лиза бродила у берега по колено в воде и высматривала морскую живность. Морская гладь едва покачивалась, вода была подобна слезе. Вот по дну прополз краб, и Лиза насторожено обошла его стороной. Вот проплыла стайка мальков, рыская из стороны в сторону, и Лиза попыталась поймать хоть одного, но напрасно зачерпывала она воду ладошкой, маленькие рыбки оказались удивительно проворны. Затем внимание Лизы привлекла медуза, её полупрозрачное тело отливало в лучах солнца оттенками розового и фиолетового цвета. Лиза протянула руку и погладила медузу, в ответ та стал сокращаться быстрее и чаще. Едва заметная рябь пробежала по водной глади, солнечные зайчики заиграли, заблестели, и Лиза заметила, как блики от них отразились на песчаном дне, на её теле.

     Святославу, молча наблюдавшему за этой картиной и занятому акварелью, мир в этот момент казался нетронутым и наполненным первозданным смыслом.

 

                                           

     Больную Петренко выписали из больницы. Но напрасно ждала её дотемна у окошка Лиза, напрасно она бегала к дверям и прислушивалась к звукам в подъезде. Напрасно ждал её и Святослав. Женщина не явилась за ребенком. К ночи ожидание сменилось отчаяньем, и Лиза заплакала. Святослав успокаивал: "Возможно, мама затеряла наш адрес, который я дал ей. Может быть, она ждет нас на вашей квартире и тоже плачет. Завтра утром мы туда отправимся. Хорошо?" Лиза понемногу успокоилась. В маленьком детском сердечке всегда живёт большая надежда, надежда на то, что жизнь состоится - прекрасная, исключительная.

 

     Лиза немного поблуждала в лабиринтах старых улочек, но, оттолкнувшись от мечети,  быстро и уверенно вышла на место. Квартирой оказалась комнатка без удобств в одноэтажном домике на отшибе. Хозяйка встретила руганью: за три месяца не плачено. Святослав вынужден был заплатить. Хозяйка снизошла и сообщила, что вчера мать Лизы появилась в середине дня и вскоре с чемоданом в руках ушла. За калиткой её ждала машина. Больше ничего не знает.

     Святослав собрал нехитрые пожитки Лизы, оставленные на месте. Кое-какая одёжка, школьный ранец, книжки и тетрадки. Всё вместилось в ранец и пластиковый пакет, что  предоставила хозяйка. Вдогонку донеслось: "Оставила всё-таки ребёнка, стерва". Лиза заплакала. Святослав поставил ношу на землю, поднял Лизу на руки и почувствовал, как детские руки судорожно обхватили его шею.

     Поздно вечером, разбирая школьный ранец, Святослав обнаружил листок из школьной тетрадки, на котором был текст, написанный рукой Лизы. Он стал невольно читать.

 

     Жил на свете мне кажется даже в нашем городе мальчик. Маленький мальчик. И у него была беда он не мог говорить. Он всё слышал. А говорить у него не получалось. Вместо слов выходило мычание. Дети во дворе обижали его даже били. Он плакал и мама жалела его. Но вдруг мамы не стало. И мальчика отвезли в интернат. Там его били линейкой по рукам и голове. Но мальчик так и не научился говорить. Когда он подрос его перевели в больницу где лечат. Там его прозвали Мыкалом. Мальчик рубил дрова носил их на кухню выносил мусор и делал другую работу. Однажды когда он носил дрова из сарая он нашел совсем маленького щенка. Щенок плакал и звал маму. Но мамы не было. Мальчик пожалел его и взял к себе жить. Жил щенок с мальчиком и спал на одной кровати. Мальчик делился с ним своим обедом. И на кухне оставалась еда какую уже никто не хотел кушать. Щенок был сыт и рос быстро. Скоро он стал большой собакой. Потом мальчик тяжело заболел потому что простудился. У него была большая температура и он дрожал. А собачка его лечила. Она грела своей лохматой шерстью и облизывала. Пришел врач и сказал чтобы собачку выбросили на улицу. Большой дядька завхоз выбросил на улицу. Собачка приходила под окно и выла. А мальчик ей отвечал. Когда мальчик выздоровел он вышел во двор и собачка радостно встретила его. Она так радовалась что прыгала и лизала мальчика в лицо. Потому что она громко радовалась пришел завхоз и стал бросать в неё камни чтобы выгнать со двора. Мальчик стал защищать собачку и один камень попал в него. Тогда собачка бросилась на завхоза и укусила за ногу. А завхоз взял лом и ударил собачку. От этого у неё пошла кровь она упала на землю и умерла. Мальчик долго плакал потом ушел из больницы. Потому что не мог жить с людьми. Он жил с собачками за городом. Они его любили и не обижали. Собачки понимали мальчика даже без слов.     

    

     Лиза спала, а Святослав смотрел на неё и думал: каким ужасным жизненным опытом судьба уже успела наградить этого ребенка; что должно было произойти в его душе, чтобы родился подобный рассказ. Святослав теперь знал, что обязан предпринять нечто для излечения душевной травмы ребенка. Листок с рассказом он припрятал у себя, и напоминать о нём Лизе не собирался.

 

     Утром Лиза проснулась грустная; умываясь, расплакалась. Святослав посадил её на колени и заговорил:

     - Лизонька, отчаиваться нельзя. Возможно, мама уехала на время по неотложным делам. По таким срочным и важным делам, что и сообщить нам не успела. Нам надо подождать, может быть, она вернется, скоро вернется. Так что плакать не стоит, а стоит подождать. Хорошо?

     Лиза утирала ладошкой слезы со щёк и всхлипывала. Святослав взял чистый носовой платок и предложил:

     - А давай-ка, мы с тобой удалим из носа все следы былой печали. Дунь, дружок, да посильней.

     Лиза взяла платок и принялась в него дуть.

     - А знаешь, куда мы отправимся в этот выходной? – спросил он с некоторой интригой в голосе.

     - Нет, - ответила она, удерживая всхлип.

     - А отправимся мы с тобой в цирк, - несколько восторженно объявил он и спросил: – Ты бывала в цирке?

     - Нет, - ответила она уже без всхлипа и заинтересовано посмотрела на него.

     Святослав продолжил:

     - В цирке выступают очень весёлые артисты: клоуны - раз, акробаты и жонглеры - два,  всякие зверята - три.

     - Я видела по телевизору, - сообщила она, глотая остатки слёз.

     - Вот, а теперь мы с тобой увидим всё это в самом настоящем цирке.

     - Я знаю, я видела афиши, - поспешила заверить она.

     - Совершенно верно. Афиши в нашем городе сообщают, что к нам прибывает цирк. Сегодня мы с тобой отправимся и приобретем на воскресное представление два билета. Для тебя и меня. Хорошо?

     - Хорошо, - ответила она, и лицо её просветлело.

 

     Лиза держала в руках билеты на цирковое представление и улыбалась.

     - Храни хорошо, не потеряй, - наставлял Святослав.

     Лиза тут же аккуратно уложила билеты в свою детскую сумочку.

     - А теперь мы с тобой отправимся по магазинам и купим всё, что необходимо для школы. Ты мне будешь подсказывать, я ведь давненько уже не школьник и успел многое подзабыть. Хорошо?

     - Да, - ответила она и тут же принялась перечислять предстоящие покупки, не забывая о закладках, наклейках и прочей мелочи.

     Возвращались домой после того, как вся наличность у Святослава иссякла. В руках он нёс два объемных пакета, набитых покупками. Здесь была и одежда для Лизы, из старой она за лето выросла. Дома Лиза без конца перебирала покупки, разглядывала и примеряла обновки. Святослав понимал, что жизнь не баловала её раньше, и многое для неё было впервые.

    

     Утром следующего дня Святослав зашел в милицию и подал заявление на розыск госпожи Петренко. Лизе, разумеется, об этом не говорил.

     Вернувшись с работы, Лизы не нашел. Встревожено бросился на поиски и обнаружил её на набережной. Лиза стояла на волнорезе и смотрела в морскую даль. Святослав подошёл сзади, осторожно обнял детские плечи и тихо произнёс:

     - А я тебя везде ищу.

     Она вздрогнула от неожиданности, но, узнав Святослава, спросила:

     - Разве уже вечер? 

     - Да, конечно. Что делаешь?

     Лиза повернулась к нему лицом.

     - Я вспоминала, как за нами приплывал корабль, и как мы плавали на нём.

     - Мы обязательно ещё совершим плавание, и не одно, - пообещал Святослав и поднял её на руки.

     Она прижалась к нему и вдруг поцеловала в щеку. С этого момента их привязанность друг к другу только росла.

 

     От циркового представления Лиза была в восторге. По дороге домой она без конца вспоминала и клоуна с собачонкой, и воздушных гимнастов, и льва, что прыгал через огненное кольцо. Дома достала из холодильника несколько луковиц и принялась жонглировать. Луковицы разлетались в стороны, закатывались в труднодоступные места, но Лиза добывала их и вновь пыталась жонглировать. Глядя на её отчаянные попытки, Святослав предложил:

     - А знаешь, давай попробуем цирковую гимнастику.

     И принялся тут же ладить гимнастическую трапецию в дверном проеме между комнатами. Через час деревянная перекладина на нейлоновых канатах была готова. Святослав опробовал своим весом и сказал:

     - Если утром и после школы будешь заниматься на ней минут по тридцать, то через год-полтора из тебя получится воздушная гимнастка. Упражнения я тебе для начала покажу.

     Пока были свежи впечатления от цирка, Лиза атаковала трапецию часами. Святославу приходилось даже ограничивать её порыв. Недели через две впечатления поостыли, и трапеция стала обычным снарядом для утренней гимнастики.

     Успехи в школе были переменчивы. То принесет домой высший бал, то по той же дисциплине умудрится получить посредственную оценку. С математикой испытывала затруднения и Святослав, видя это, занимался с ней дополнительно. Лиза был подвижна, легко возбудима и порой трудно сосредоточивалась на уроках. Учительница, привыкшая уже к визитам Святослава в школу, говорила: "Ничего не понимаю, посудите сами. После контрольной прошло каких-то два часа, я с ней дополнительно не занималась, дала равносильный по трудности вариант и она написала на отлично. Мистика какая-то". Святослав отвечал: "Ребенок с особенностями, только и всего". Хотя в особенностях этих и сам понимал далеко не всё.

   

     Шли дни, мать Лизы не появлялась, милиция молчала. Святослав совершил повторный визит в милицию. Там ему раздраженно ответили, что и без него полно забот. Живёт себе девочка, и слава богу. Святослав понял, что розыск сбежавшей матери ограничился бумажной стороной, практических действий от органов правопорядка ждать уже не следовало. Предстояло воспринимать реалии такими, какими они есть, и перестраивать свою жизнь и жизнь Лизы с их учетом. И теперь, когда Лиза вспоминала мать, Святослав незаметно старался её отвлечь.

     Иногда Лиза подолгу сидела у окна. В такие моменты Святослав замечал, что она не только смотрит на улицу, но и прислушивается к звукам в подъезде. Было очевидно, что продолжает ждать. Вот и сейчас она сидела у окна и молчала. Вдруг подскочила к Святославу и прижалась.

     - Что случилось? Испугалась чего? – спросил он.

     - Я там бандитов видела, - прошептала она и кивнула головой в сторону окна.

     - Какие бандиты, глупышка. Давай посмотрим в окошко, и ты увидишь, что всё в порядке.

     Он поднял Лизу на руки и подошёл к окну.

     - Вот видишь, никого нет. Расслабься, не бойся.

     - Но они были. Я видела.

     - Приходили люди и уже ушли. Давай успокоимся.

     - Они зашли в подъезд. Я видела. Два дядьки и одна тетка. Они похожи на тех, что роются в мусорных ящиках.

     - Бомжи что ли? Как зашли в подъезд, так и выйдут. Мы им не откроем, и никто им не откроет, они и уйдут.

     - Да, мы им не откроем, и они уйдут, - ухватилась она за мысль.

     - Трусишка. Как же ты одна ночуешь, когда мне приходится проводить ночь в операционной? - поинтересовался он.

     - Дрожу, пока не засну. А проснусь, уже день, - объяснила она.

     В этот момент они увидели, как из подъезда вышла женщина.

     - Вот она! – воскликнула с опаской Лиза.

     - Но уходит же. Вот и всё. И бояться нечего, - успокаивал Святослав.

     Успокаивал, а сам  в этот момент думал: "Такая любого ребенка напугать может. Гренадерского роста, фигура бревном, патлатая голова не ухожена, на лице следы бражничанья. Старое платье висит мешком, на грязных ногах видавшие не один сезон пляжные шлепки". 

     - Дядя Свет, в подъезд она заходила без пакета, а сейчас несет пакет, - продемонстрировала свою наблюдательность Лиза.

     - Нашла наверно в подъезде, - предположил Святослав, не придавая словам Лизы особого значения.      

     А Лиза продолжала свои детские наблюдения, привязывая Святослава к окну. Вслед за женщиной из подъезда вышли два мужчины неопрятного вида.

     - Вот они, дядьки.

     И она, обхватив шею Святослава руками, прижалась к нему.

     - Ну всё, всё, трусишка. Бомжи поискали в подъезде, что плохо лежит, и убрались восвояси. Мы с тобой напишем сегодня объявление, чтобы жильцы не забывали закрывать за собой дверь. Хорошо?

     - Хорошо. И прицепим на дверь!

     - Приклеим.

     - Напишем разноцветными карандашами!

     - Это зачем?

     Лиза подумала и ответила:

     - Чтобы нам интересней было писать, и чтобы красиво было.

    

     Утром пожаловал участковый, поинтересовался, не видели ли чего, не слышали. Лиза выскочила из-под руки Святослава и бойко спросила:

     - А вы их в тюрьму посадите? 

     - Посадим, - ухмыльнулся милиционер. – Если поможете найти.

     - А мы бандитов видели, - тут же вкрутила она.

     Милиционер посмотрел на Святослава.

     - Она имеет в виду бездомных: двух мужчин и женщину.

     - В котором часу? – зацепился страж порядка.

     - В полдень где-то.

     - Не могли бы сейчас пройти со мной в отделение и дать показания, – брал инициативу в свои руки милиционер.

     - Сейчас никак не могу, надо идти на работу.

     - Где работаете? – дознавался гость.

     - Дядя Свет работает в больнице. Он лечит людей! – поспешила тут же сообщить Лиза.

     - Я заведую хирургическим отделением горбольницы, - пояснил Святослав.

     - Когда освободитесь? Мы за вами заедем. Это займет мало времени, поверьте.

     - Не могу обещать, часто возникают непредвиденные обстоятельства. Дайте ваш телефон. Я позвоню, когда освобожусь.

     - Хорошо, договорились, - и милиционер протянул Святославу что-то наподобие визитной карточки.

 

     Вечером Святослава у двери встречала Лиза:

     - Дядя Свет, ты помнишь, что нам надо идти в милицию?

     - Знаешь, я совсем забыл. Замотался на работе, - оправдывался он.

     Лиза укоризненно смотрела на него. Видно для её детского сознания это важно, - подумал он.

     - Пойдем, раз надо, - согласился он. – Только вот позвоню в милицию.

     Оперативник ждал Святослава у входа в городской отдел милиции, вопросительно глянул на Лизу.

     - Она пойдет со мной, - пояснил Святослав и, улыбнувшись, добавил. – Как-никак тоже свидетель.

     Оперативник одобрительно махнул рукой и повел по коридорам.  

     В комнате было накурено, душно. Двое молодых людей сомнительной внешности в штатском что-то обсуждали на своем птичьем языке. Святослав попросил открыть окно. Окно открыли. Оперативник усадил Святослава с Лизой за стол, включил компьютер и предложил опознать по фото. Всё со стороны оперативника протекало вяло, равнодушно. Фотографии в базе данных были набросаны безо всякой системы. Сотрудники вновь закурили, не обращая внимания на присутствие ребенка. Перебрав сотню фотографий и убедившись в бессмысленности подобного занятия, Святослав сказал:

     - Я не могу дальше заниматься этим, мне необходимо уделить время ребенку. 

     Оперативник очнулся от дремы:

     - Хорошо, только ещё пять минут. Идёмте со мной.

     В другом кабинете два представителя правопорядка с бычьими шеями, мордатые и откормленные, обменялись между собой мнениями по поводу очередности проведения дознания. И более молодой, уступив напору собрата, приступил к делу. Вся процедура заняла минут двадцать.

     После всего, выйдя на улицу, они вдохнули полной грудью свежий воздух, и Святослав спросил Лизу:

     - Ну что, домой? Или прогуляемся?

     - Прогуляемся, – сделала выбор Лиза.

     Вся обстановка в цитадели правопорядка настолько утомила Лизу, что она потеряла всякий интерес к процессу поимки преступников. Но у неё возник иной вопрос. Сквозь зевоту она спросила:

     - Дяди без формы тоже милиционеры?

     - Да.

     - А почему они похожи на бандитов?

     Святослав не знал, что ответить. В голове вертелось совершенно неприемлемое: потому что ныне бандиты косяками подались в правоохранительные органы. И он, затягивая время, спросил в ответ:

     - С чего ты взяла?

     - Да, они похожи на бандитов. Я в кино видела. Одни с наколками и грязные, другие большие, толстые, с цепями на шее. Эти дядьки большие, толстые и у них цепи на шее.

     И взгляд у них тупой и равнодушный, - подумал Святослав и отмахнулся от мысли.

     Лиза заметила небольшой жест руки и тут же спросила:

     - Ты от кого отмахнулся?

     - Не обращай внимания. Не от тебя, не от тебя, друг мой.

     - А ты мой друг? – вдруг серьезно спросила она, остановилась и посмотрела ему в глаза.

     - Конечно, я твой верный друг, - ответил он.

     - И ты никогда, никогда не бросишь меня? – вновь неожиданно для него спросила она.

     И в голосе её он ощутил не только надежду, но и мольбу.

     - Я никогда тебя не брошу, - произнёс он четко, акцентируя на каждом слове.

     Она тут же взобралась к нему на руки, прижалась щекой к его щеке и тихо произнесла:

     - Друг это самое лучшее на свете.

     Вот и хорошо, вот и хорошо, что ты это поняла, - подумал он.

 

 

     Встретившийся на пути Лисицын одарил Святослава язвительно-пренебрежительной улыбкой. Стайка медсестер из его отделения шарахнулась в сторону и, переглядываясь, таинственно зашептала. Коллеги из соседнего отделения почти беззвучно здоровались с ним и тут же опускали глаза к полу. Странно, думал он, будто во сне, сюрреализм какой-то.   

     Возле кабинета Святослава встретила Магда, встревоженная и растерянная.

     - Что случилось? – спросил он, пропуская её в кабинет.

     Она вошла, подождала, пока он закроет за собой дверь, и нервным шепотом стала говорить:

     - Святослав Юрьевич, я не знаю, что делать. Они от меня требуют такое, они от всех требуют, а я не могу. Я не знаю, что мне делать.

     Руки её нервно искали себе места и не находили.

     - Успокойся и объясни толком, что тебя так взволновало? – с расстановкой произнёс он.

     - Они от всех требуют подписать бумагу, - выпалила она.

     - Что же это за бумага такая? Отречение от наследства? или от жизни? – пошутил он.

     Магда скороговоркой ответила:

     - Они составили бумагу, вроде бы мы требуем уволить вас за поведение несовместимое со званием врача.

     - Кто они? – спросил Святослав, хотя прекрасно уже понимал, о чём идёт речь.    

     - Не знаю. Только это всё идет сверху, так говорят. А кто не подпишет, того вслед за вами выгонят.

     - Так подпиши и дело с концом, - просто ответил он.

     - Я не могу.

     Сказала она и тихо расплакалась. И уже хлюпая носом, уточнила:

     - Точнее, я уже подписала… но стыдно… больно.

     - И правильно сделала, что подписала. У тебя ведь ребенок на руках, - попытался он её успокоить.

     - Все подписали… вызывали в кабинет главврача, - сквозь всхлипы пояснила она: - Только Мария Акимовна отказалась.

     Впрочем, плакала Магда недолго, вытерла краем халата слезы с лица и спросила:

     - Так вы меня прощаете?

     - Помилуй, Магда, за что же тебя прощать. Нередко обстоятельства оказываются сильнее человека.

     - Спасибо, Святослав Юрьевич. Я знала, что Вы не будете держать зла. Спасибо вам за всё.

     И она принялась его обнимать. Ему стало неловко, но он молчал. Затем Магда подправила расплывшуюся у глаз тушь и, отпустив ещё раз "спасибо вам за всё", вышла из кабинета.

    

     Приказ об увольнении вручили Святославу через два дня. В нём так и было написано: уволить за действия несовместимые со званием врача. Святослав повертел приказ в руках, улыбнулся чему-то и покинул кабинет главного врача. С коллективом прощаться не стал, а молча оставил отделение, сборы были недолгими. 

     Лиза особым детским чутьем сразу почувствовала перемены в Святославе. Взгляд её стал растерянным. Святослав увидел и тут же пояснил:

     - Ничего страшного, просто придется поменять работу. Люди часто в своей жизни меняют работу, вот и мы с тобой поменяем.

     - Ты больше не будешь лечить людей? – спросила она.

     - Обязательно буду. Я ведь врач и должен лечить людей.

     - Ты будешь теперь их по-другому лечить?

     - По всякому, Лизонька. Это зависит от болезни. Одних лечим лекарствами. Других приходится ещё и оперировать.

     - Я тоже буду врачом, как ты, - высказалась она уверенно.

     - Похвальное стремление. Ты должна знать, что на врача необходимо долго учиться.

     - А ты долго учился?

     - Долго, Лизонька. Вначале закончил школу. Потом шесть лет учился в медицинском институте, затем ординатура, и так всю остальную свою жизнь чему-нибудь да учился.

     Лиза внимательно выслушала его и заключила:    

     - Вот и я буду учиться на врача. А если мне будет трудно, или я чего-нибудь не пойму, то ты меня научишь. Пока я буду расти, ты ведь ещё больше научишься.

     И вдруг спросила:

     - А когда я выучусь, ты возьмешь меня на работу к себе?

     - Почему же не взять на работу толкового врача, - с улыбкой ответил он.

      

     На следующий день Святослав отправился в больницу, надеясь устроиться пока санитаром или на хозяйственные работы. Вакансии были, он знал об этом. Но на территорию больницы его не пустили, вахтёр шёпотом объяснил: "Строго приказано не пущать, иначе меня выгонят, так и сказали - выгонят".

     Святослав молча отошел от больничной проходной к автобусной остановке и сел на скамеечку. Многое, очень многое ему предстояло теперь обдумать. Автобусы приходили и уходили, а он оставался сидеть в неподвижной позе. Вахтёр выглядывал несколько раз и расстроено покачивал головой. Наконец подошёл и сказал:

     - Черт с ним, пусть выгоняют. Проходите, Святослав Юрьевич.

     Святослав вздрогнул, будто пришел в себя, посмотрел на вахтёра и улыбнулся. Затем встал и побрёл в город. Вахтёр проводил его взглядом и прошептал:

     - Вот сволочи, такого человека губят.

 

     Святослав бродил по городу, потом осознал, что сидит в центре занятости, в очереди к инспектору по трудоустройству. Инспектор, дородная женщина средних лет, приняла его с улыбкой и с такой же улыбкой сообщила, что пока ничего нет. Когда он вышел на улицу, она нагнала его и тихо проговорила: "Святослав Юрьевич, вы не думайте, что я такая неблагодарная. Вы спасли моего мужа, я всегда буду помнить, и всегда буду вам благодарна. Но нас собирал начальник и предупредил, чтобы вас ни на какую работу не брать, даже дворником, извините, ради бога".

     Дворником Святослава всё же взяли, в ЖЭК, куда он обратился.

     Он мёл двор от мусора и думал: год такой работы и с руками хирурга придется распрощаться. Но мести дворы долго не пришлось. Через неделю сообщили, отводя глаза в сторону, о сокращении штатов. Святослав всё понял. Дело приобретало серьезный оборот.

     Петр говорили Святославу:

     - Что же ты с собой делаешь. Уехать надо в другой город. Ты ведь талантливый хирург, найдешь работу, наладишь жизнь. Хочешь, позвоню друзьям?

     - Не надо никуда звонить. Во-первых, у меня волчий билет. А во-вторых, от судьбы не уйдешь.

     - Что за глупости.

     - Да не могу я уехать, пойми. Девочка ждёт, когда мать вернется. Вдруг кукушка образумится и явится. А мы на месте.

     В словах друга Петр слышал нечто противоположное обыденной целесообразности. 

 

     Следователь Куцый был столь любезен, что пришел к Святославу на дом. Средних лет, обходительный, такие нередко располагают к себе. Отнесся поначалу к нему с доверием и Святослав. Но Лиза смотрела из-под бровей, он ей не нравился. Заметив её взгляд, следователь попытался заигрывать. Но получилось фальшиво, отчего Лиза только больше надула губы. Тогда Куцый стал рассказывать, что преступники, обворовавшие квартиру, задержаны и во всем признались. 

     - Поздравляю вас, - зачем-то произнес Святослав.

     Куцый продолжил:

     - Так вот, ими оказались бомжи. Надо опознать преступников.

     И спешно разложил на столе перед Святославом бланки протокола опознания. 

     - Да вы не сомневайтесь. Они ведь уже во всём признались, - подбадривал следователь и пальцем указывал на нужное фото.

     - Извините, я так не могу, - произнёс Святослав.

     Следователь ещё какую-то минуту егозил, затем собрал бумаги и направился к выходу. Лицо у него было злое.

 

     Средства к существованию иссякали, и Святослав решил попытаться продать несколько своих акварелей. Лиза идею поддержала, и они двинулись к галерее, где местные художники выставлялись на продажу. По дороге им встретилась медсестра из  хирургического отделения. Она с улыбкой приветствовала Святослава:

     - Как поживаете, Святослав Юрьевич?

     - Нормально поживаем.

     Ответил он и прижал Лизу к себе. Медсестра некоторое время с интересом смотрела на Лизу, затем загадочно спросила:

     - Та самая девочка?

     Что имела в виду медсестра, Святослав не стал уточнять, промолчал. 

     Медсестра, перейдя на доверительный тон, сообщила:

     - А знаете, отделением теперь заведует Лисицын.

     - Не лучший выбор, - спокойно произнес Святослав.

     Медсестра продолжала:

     - Он специализировался на пластических операциях, животы дамам правит. 

     - Удаление лишнего жира ему доверить можно.

     - Он и носы правит, и губы.

     - Прогресс, определенный прогресс.

     - А смертность у нас увеличилась, даже очень.

     Святослав вскинул на медсестру взгляд. Та продолжала:

     - Вчера умерла девушка от разрыва аппендицита. Лисицын забрал дежурного хирурга. Ему говорили, что неотложная больная. А он шипел: пусть ждёт. Ну и дождались.

     - Как это всё плохо, -  проронил Святослав.

     - А в документе о смерти написали сплошное вранье, - добавила медсестра.

     Святослав едва заметно вздохнул и промолчал. Медсестра вновь перешла на доверительный тон:

     - Плохо без вас. И больным, и нам. Стали появляться заезжие хирурги, что-то изымают и пересаживают. Нас туда не подпускают и на пушечный выстрел.

     Невыносимо тяжелым стал этот разговор для Святослава. Он рванул ворот рубахи, попрощался и, взяв Лизу за руку, повернул к дому. Медсестра равнодушно посмотрела им вслед.