Проза

         1994 год. Дант отдыхает

 Воинскую часть, в которой служил Пашка, ближе к зиме перекинули на Кавказ. Желания ни у кого не спрашивали, а если возбухнешь - сразу промеж глазенок, а потом упал – и отжался.
Лучший министр обороны всех времен и народов Паша-мерседес поимел намерение встретить свой день рождения, 1 января, в городе Грозном, в кабинете Джохара Дудаева. А посему 31 декабря во исполнение боевой задачи на заклание были отданы русские мальчики.
Рядовой Павел Ломов находился в составе группировки "Север", а именно - сводного отряда мотострелковой бригады, "сборной солянки" в которой люди друг друга знали плохо, а чаще и не знали вовсе. На самом деле, Паша (не "мерседес", а наш, андреевский) не очень-то себе отдавал в этом отчет, ибо все происходило как в утреннем полусне – ну, том, который по просыпу бесследно улетучивается. Думается, с "мерседесом" происходило приблизительно тоже самое. Ночью почти не спали - так, подремывали - и в Грозный входили еще затемно. Слышно было, как под колесами скрипит девственный снег. Один раз,  когда тормознули, Паша таки высунулся, и разглядел нехорошую надпись: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД". Высовываться, вообще говоря, вредно.
 Солдаты, сидя в боевой машине пехоты, испуганно переглядывались, до боли сжав акаэмы. Паша сквозь механический грохот слышал, как его сосед бормотал какую-то молитву. Там, снаружи постреливали. Колонна ненадолго останавливалась, но очень скоро продолжила движение.  Опыта боевых действий у Ломова нет, но, похоже, таковым не обладал никто из сидящих в бээмпэ. Казалось, колонна будет ползти бесконечно. Ужас ситуации был в том, что сидячи в железном гробу, солдаты вовсе не представляли себе, что происходит снаружи, и что будет дальше. Понятно было, что началась операция по захвату города Грозный, но никто ничего не объяснял. Эдакая безмозглая и бесправная килька в томате. Остановились в очередной раз. Капитан, старший на борту, послушав едва различимое клокотание рации, произнес:
- Все. Соединились с восемьдесят первым, вокзал наш, молодцы, Самарцы!
Пацаны в едином порыве вздохнули: неужто Бог миловал? Или – только самарцев? С разных концов города доносилась канонада - значит, там идут бои. Наверное, добивают чеченов, подумал Паша. Наш спецназ - самый крутой в мире, а мы, салаги, уж обеспечим им надежный тыл. Капитан пояснил:
- Здесь, у вокзала закрепимся - и дадим дудаевцам прикурить. Мало, блин, не покажется... В колонне имелись огнеметные установки, которые запросто могли спались бетонный дом. Сила!
Комбриг приказал разместить технику на прилегающей улице и ждать. Капитал дозволил выйти наружу. Можно оправиться и перекусить сухим пайком. Однако, аппетита что-то не было. Мрачная, безлюдная тесная улочка.  Работала разведрота: обследовала близлежащие строения. Уже начало смеркаться, скоро Новый год, есть шанс встретить его в человеческих условиях. И тут - началось! Грохот, истошные крики, огонь, скрежет металла... по броне стучали болванки, летели куски тел... Это был каменный мешок, идеальная засада, из которой только один выход - на тот свет.
Паша и еще несколько парней залегли под брюхом бээмпэ. То, что осталось от командира, лежало перед их глазами метрах в пяти.  Солдаты наблюдали совершенно абсурдную картину: в свете пламени голый по пояс старик танцевал лезгинку. Шикарная его борода казалась кровавой. Сумасшедшего зацепила пуля: он взлетел, раскинул руки - и свалился на спину. В коротеньком перерыве между обстрелами из окна ближней пятиэтажки донеслось: "С наступающим, придурки!"
Парнишка, лежавший рядом, прошептал:
- Может доползем туда вот - напротив...
"Напротив" почти не видно из-за дыма и мглы. Хотя, было  светло - от горевших танков. Пацаны недолго думая стремглав перекатились через улицу и юркнули в какой-то проем. Вжались в стену. И вовремя: обстрел возобновился. Болванки колошматили по броне, некоторые взрывались сразу, какие-то - отскакивали и взрывались уже на земле. Странное было ощущение: будто с замедленной скоростью прокручивают фильм.
- У них здесь все пристрелено... - Прошептал напарник. Странно, что Паша его услышал. - Где твой ствол?
Ломов осознал, что акаэм оставил под бээмпэшкой, которая уже вовсю горела. В воздухе свистели пули, тошнотворно пахло опаленной курятиной.
- Б....я... и как мы с тобой воевать будем... боец?
- Не знаю...
- Имя-то у тебя есть, не знаю?
- Лом... То есть, Павел.
- О, как. А я, значит, Петр. Вот, что. Из этой пятиэтажки духи долбят, с верхнего этажа. Давай-ка, перебежим в здание, есть шанс закрепиться где-нибудь на нижнем этаже. Оружие добудешь в бою. Вот, б..я, а мне ведь весной на дембель...
Петр - младший сержант, старослужащий. А по сути, всего на год старше Паши. Ясно, что оба хотят жить. Лому понятна идея: спрятаться, чтобы не быть мишенью. Перебежать успели едва-едва: наши долбанули из огнемета по последнему этажу - аж посыпались балконы. 
Ломанулись в одну из квартир на втором этаже. Хотели запихаться в санузел - но там оказались люди. Петя вскинул автомат, однако, повинуясь непонятному инстинкту, Паша отвел ствол:
- Женщины...
- Пардон... - Ернически отреагировал сержант. В полумраке можно было разглядеть, что их двое.
- Что в подвале? - Спросил Петя.
- Жители. - Ответила одна из дам. - Русские.
 - А вы здесь почему?
- Думали, защитим имущество...
Старухи говорили они без акцента, тоже, значит... славяне.
- О'кей. Духи - где?
- Какие?
- Ну, чечены.
- Мы не знаем. Ничего не знаем. Нам страшно.
- Понятно. Пить есть?
- Что?   
- Водички, говорю.
- Вот... из-под крана.
Кругом ад - а из крана лилась вода. Напился Петя, глотнул Паша. Чистейшая - почти родниковая. Как на родине, в деревне Любегощи. Бой снова затих.
- Пока передышка, бежим к своим, к вокзалу. - Сержант демонстрировал самообладание. - Может кому-то из нас повезет. В подвале отсиживаться трусливо. По пути смотри: может, разживешься оружием. На счет три. Ну, ван, ту, фри!
Солдаты выскочили на лестничную клетку - и... нос к носу столкнулись с неизвестными, спускавшимися сверху. Замешкались, но очень скоро Петя произнес:
- Мы сто тридцать первая, второй б...
В ответ раздались хлопки. Сержант, крича благим матом, тоже принялся стрелять. Паша покатился кубарем вниз, вскочил, снова упал, двигая конечностями как утопающий, выполз наружу, опять побежал - в сторону, противоположную сражению. Перемахнул через  забор, забежал за одноэтажный домик, прижался к стене. Пашу пронзила жуткая боль пониже спины. Он сунул руку и почувствовал теплое, склизкое. Лома начало мутить. "Все, подбили..." подумал он. Воображение рисовало теплую, светлую госпитальную палату. Может, оно и к лучшему. Вот сдаться бы, и там, в плену, его перевяжут. А вдруг наши все же подберут? Внезапно Пашу схватили чьи-то руки, втянули в оконный проем.
- Ты чей, боец? - Произнес без акцента неизвестный.
- Я... ранен...
- Ну-ка, глянем, вертайся вбок...
Вспыхнула зажигалка - буквально на несколько мгновений.
- Вот, б..я, набрали. По объявлению. Тебя только чиркнуло, пацан. А ты зассал.
Другой сообщил куда-то по рации:
- У нас здесь трехсотый... черт принес. Что с ним делать?
Паша не разобрал, но точно в эфире ругнулись матом.
- Ясно. Вот, держи... - Неизвестный что-то бросил Паше. - Перевяжешься сам, руки пока еще не отх....ло.   
- Скоро-скоро новый год, а по стене ползет кирпич... - Ни к селу ни к городу задумчиво произнес другой неизвестный. - Выдвигаемся?
- Пора, на х..р. А ты, пацанчик, тут уж сиди. Вот, б...я, срана идиётов.
Едва неизвестные выбрались наружу, раздались ближние выстрелы. Кинули гранату - яркая вспышка, русский мат, снова пальба, опять вспышка... и все затихло. 
И вдруг (ох, сколько уже этих "вдруг"...) пучок света в лицо:
- Раненый? Где оружие?
- Нету...
- Не п...и.
- Чё - добьем?
Вот, совсем непонятно. Вроде чечены, а вроде и нет. По крайней мере, акцента почти нет. Паша собрался уже было взвыть: "Не убива-а-айте, я жи-и-ить хачу-у-у..." Это элементарно: инстинкт самосохранения. Впереди вся жизнь, не хочется так-то вот, по глупости. Но произнести ничего не успел.
- Щенок. Жалко.
- Живи. Пока...
- Чего жалеть?  Недоразумение.
- Да ладно... Остынь.
И новые незнакомцы исчезли. 
Похоже, наши сражались жестоко. Стрельба уже ни на минуту не утихала. Паша забился в самый дальний угол, попытался перевязать свой зад. Его бил озноб. Бушлат уже не спасал от холода. Так, стуча зубами с свернувшись калачиком рядовой Ломов провалялся неизвестно сколько.
С рассветом бой не затих. Время от времени Паша слышал голоса.  Говорили исключительно по-чеченски, хотя, уже непросто было понять,  наяву все это или начался бред. Солдат надеялся услышать русскую речь - чтобы выскочить (или выползти) навстречу и провыть: "Я свой я ра-а-анен…» Но ее не было. Идея сдаться в плен уже не торкала – а вдруг все же добьют? Едва наступила тьма, Паша решился выбраться из своего укрытия и, ковыляя, то и дело падая, рванул в сторону, противоположную от вокзала. Сколько тащился, не помнит. То и дело он натыкался на трупы, над всем этим ужасом  витал непередаваемый аромат смерти. Следующий день вновь отлеживался в пустом домике, в частном секторе. Слышал, что в подполе скрываются люди, но о дать о себе знать не решился. Возможно, хозяева дома тоже знали, что наверху кто-то есть, и боялись высунуться. Удалось найти что-то съестное, но еда все равно не лезла. И вновь с темнотой перся неизвестно куда - опасливо, в случае малейшего подозрения на встречу с кем-либо отсиживаясь в какой-нибудь щели. Раздобыл оружие - отнял калаш у трупа нашего солдата. Новым утром, на железнодорожном пути Паша разглядел навороченных русских спецназовцев. Он решился прокричать:
- Мужики, я свой, свой, вырвался из окружения!..
После трех месяцев бессмысленного сидения в Ханкале (рана на заднице заросла за два дня, хуже было с отмороженными пальцами на руках и ногах - но медики их спасли) Ломова списали на гражданку. При ранении все же был задет какой-то нерв, так что Павел на всю приобрел хромоту. Конечно, шрамы украшают мужчину. Даже если они на жопе. Хромающий дембель еще и обладает своеобразным шармом. Типа: «Дона Роза, я старый солдат и не знаю слов любви…» Но лучше бы все причины шарма послать на хрен.

       Ходим мы по краю родному

Недолгим было Пашино прощание с женой и детьми. Вообще, троица подельников была против, но Ломов таки настоял. В смысле,  чтобы и его взяли в шайку. Вполне можно было остаться и заявить органам: "Бандиты нагрянули, чуть не сожгли родную хату, чудом вывернулись..." Лом пошел  иным путем. Если уж друзья и уходят в леса, лучше его местность все равно никто не знает. Вот и начались... партизанские будни. Заимки Лому известны все, а так же болотные тропы и сокровенные места. Долго ЭТИМ придется выкуривать "Витичей" - пообломаются.
Если с детьми Ломов попрощался тепло, с женой - холодно. Что делать - во всяких семейных отношениях случается кризис. Но ведь жизнь - она завсегда волнами. Главное - перетерпеть и выдержать паузу. Или я банальности говорю?
...Еще и не начали обустраивать лесную избушку, Аня безумно рассмеялась. Или разрыдалась. Не поймешь - до слез, в общем. Соратники смотрели на женщину со страхом и сожалением. Наверное, думали они, нервный срыв. 
Едва Гама оправилась от истерики, она вдруг энергично запела:
- Не жела-ем жить по-другому,
Не жела-ем жить по-другому,
Ходим мы по краю,
Ходим мы по краю,
Ходиммыпоккра-а-аю-ю-ю
Ра-а-адно-о-ому-у-у!..
- Ты уверена? - Спросил Чалый.
- Вы слишком серьезны. Забыли, что ль?
- О чем?
- Мультик. Про бременских музыкантов. Я - атаманша. А кто из вас Трус, Балбес и Бывалый - разбирайтесь уж сами.
После недоуменной паузы мужики тоже расхохотались. Аж избушка затряслась в конвульсиях. Полный таежный оргазм. 
...Вечером на сон грядущий слушали душеспасительное чтиво от Ломова. Папочку с таинственной надписью "УЂЗДЪ" Павел таки прихватил с собой.

                                                                          УЂЗДЪ
                                                                     Паны дерутся

Андреевск жил непонятной жизнью среди безумия, которое у нас называют "Русской историей". Ежели рассудить строго, так не живут, а загибаются. Однако, именно в режиме самоуничтожения Русь и преумножалась. Нам главное: придумать себе проблемы. Тогда хоть как-то Русь начинает шевелиться.
Началась непростая эпоха промежусобиц. Вот, говорят: один человек способен перевернуть мир. Вероятность такого явления существует. Примеры: Мохаммед, Христос, Будда, Эйнштейн, Маркс, Наполеон. На самом деле, мне думается, сам мир выводит на передний план носителя идеи, ведь людям необходим культ личности. Но мир переворачивается вовсе не по воле одного властителя, а сообразуясь с иными, более глубокими причинами. После всполоха все вновь становится на круги своя - и все так же мы продолжаем красть, убивать, прелюбодействовать, злословить и завидовать ближнему. Культ личности коренится не в личности, а в нашей способности выдвигать кого-то на передний план, а после на него все и сваливать. 
Я это к тому говорю, что Рюрик и Рюриковичи - лишь идея. Не было порядка на славянских землях до прихода варягов, не обнаружился таковой и после передачи браздов правления Рюриковым потомкам. Почитаешь историю домонгольской Руси - волосы дыбом. Брат на брата, славянин на славянина - и нет броду в огне.
Пятнадцать правнуков Ярослава Мудрого - и каждый хочет править самовластно! Следуют полтора века самоуничтожения - пока на политическую арену не вышел Иван Калита. Андреевск как мячик перескакивал от одного игрока к другому, но конца игры не было видно. Подрастали сыновья князей рода Рюриковичей - и требовали себе отдельных столов. У наследников не было привязанностей к "отчему дому" - лишь бы удел был позначимее, а мошна - потуже.
Все эти вот конфликты - промеж Вячеславом Владимировичем и Игорем Ольговичем; Владимиров Володаривечем и Всевлодом Ольговичем; Изяславом Мстислаичем и Святославом Ольговичем... черт голову сломит! А еще тут Давыдовичи, Юрьевичи, Всеволодовичи. О-о-о, непросто жить в Средневековье! Хотя, щас вроде бы как тоже нелегко, ведь кланы во все времена дерутся насмерть. Сплошная, понимаешь, коза ностра.
Между тем, в далекой Монголии родился уже Тэмуджин, породивший великую империю, в состав которой суждено было войти и Руси (теперь уже с прописной буквы). Андреевском правят то Изяслав Давыдович, то Мстислв Изяславич (не сын, но недруг), то Святослав Ольгович... Говоря, откровенно, все это - страницы ПОЛИТИЧЕСКОЙ истории. Народ-то жил по-своему. Как там в летописи: "И бысть в Андреявске среди всех людей стенания и туга, и скорбь неутешимая, и слезы непрестанные..."  В общем, все как обычно: "население радостно приветствует своих освободителей". Хорошо еще, половцы были, которые своими набегами позволяли хоть как-то держать славянское единство. А без влиятельного внешнего врага - полная древнерусская тоска.
Того же Андрея Боголюбского, сволочи, убили. А руководил смертоубийством Анбал, осетин по происхождению и жид по сути своей. Говорят, заказал убийство вятический боярин Кучка (в сотрудничестве со второю женой Андрея - тоже осетинкой) - тот самый, чьи села отнял Юрий Долгорукий, дабы основать Москву. А жаль. Залесская Русь, к которой принадлежал и Андреевск, в те времена процветала.
И снова распри: на Юге - промеж Ростиславичами и Ольговичами, на Севере - между Мстиславом и Всеволодом. Иногда Рюриковичи сговаривались чтобы ходить на половцев. Правда, чаще были "полон и скорбь, и живые мертвым завидовали". И вот случился 1223 год от Р.Х. "В тот год, пишет хроникер, пришли народы, о которых никто не знает точно - кто они и откуда пришли, и каков язык их, и какого племени, и что за вера их - и зовут их татарами, а другие называют таменами, а третьи - печенегами". Силой являлась такая же враждующая группа народов, как и славяне, но всех объединил Тэмуджин. Именно потому сей сын степей получил титул "Чингиз-хан".
Татаро-монголы прислали славянским князьям послов, которые уверяли, что незваные гости не помышляют о захвате русских городов и сел. Русские перебили восточных дипломатов, и решили дать отпор пришельцам на реке Калке. Подвели половцы, с которыми славяне временно заключили союз. Недруги захватили в плен славянских князей, а шестерых убили. Лишь один из десяти русских воинов вернулся домой. По счастью, татаро-монголы переключили внимание на Волжскую Булгарию, и там были жестокие перипетии   - на сей раз не в пользу незваных гостей - так что степняки отступили назад.
Опять же, набегами тревожили и литовцы, и мадьяры, и рыцари ордена меченосцев. Не было спокойно на Руси,  но это только - предверие беды.
В 1238 году от Р.Х. пришельцами с Востока взяты и разграблены были последовательно Рязань, Суздаль, Владимир, Ростов, Углич, Ярославль, Юрьев, Переславль, Кашин, Тверь, Торжок, Дмитров, Кострома, Галич... А на реке Сить татары окончательно разгромили русское войско. Татары убили Владимирского князя Юрия Всеволодовича, мучили и убили племянника его, Ростовского князя Василько Константиновича, а после устремились к Новгороду. 
В историю вошел подвиг вятического города Козельска. Положив четыре тысячи монголо-татар, козельцы легли и сами, причем, поголовно - включая младенцев. Ослабленные осадою, воины степей отступили на Юг, где снова собрались с силою, чтобы в следующий год напасть на Южную Русь, а так же сжечь Муром и Городец. Не были на Руси порушены и разграблены только Новгород, Псков и Смоленск. Все остальные города русские с той или иной степенью сопротивления уступлены были на милость захватчиков. А милости, вообще говоря, не было в и в помине.
Про какой-либо подвиг обитателей Андреевска что-то не слышно. Видимо, город был сдан позорно и бескровно. Такова, видно, судьба  всякой разменной монеты.
Русь стала частью Золотой Орды, и начался новый виток соперничества славянских князей - за ярлык на великое княжение. Первым из князей в Каракорум, то бишь, в Монголию, отправился Ярослав Всеволодович. По приказу ханши Туракины на чужбине его отравили. За Владимирский стол (Андреевск тогда принадлежал к  нему) соперничали Михаил Ярославич, Святослав Всеволодович, Александр Ярославич - и все рвались в Орду. По идее, первенствовать должен был Александр, уже успевший победить шведов на Неве и ливонских рыцарей на Чудском озере. Александр отправился в Каракорум с братом Андреем. Новая ханша, Огул Гамиш, вдруг объявила великим князем Андрея, Александру же даровала Киев.
Андрей, когда на Русь пришли новые полчища, проявив личные качества, позорно сбежал в Швецию, и Александр Невский таки получил титул великого князя. Александр, вместе с вернувшимся из Швеции Борисом и третьим братом Андреем (ага... еще один Андрей - теперь уже Ярославич…) всячески помогали татарским послам собирать дань с русского люда. Пришлось даже усмирять волнения в Великом Новгороде, ибо новгородцы на вече порешили честно умереть за святую Софию и дома ангельские, но не кланяться супостату. Кстати: были антитатарские выступления в ряде городов, но Андреевск вновь остался в стороне. Простая истина: кто плывет по течению, в историю не попадает.
А вот и еще один Андрей - сын Александра Невского. Он тоже получает в Орде ярлык на великое княжение, и при помощи татарских отрядов подавляет родного брата Дмитрия, а татары, войдя во вкус, опустошают Муром, вновь грабят почти всю Русь (включая Андреевск). Русские люди ведали: все зло от Андрея Александровича, который, дабы попрать законное право на великое княжение, принадлежащее старшему брату, то и дело водит из Орды на Русь татарские отряды.
Кровопролитной была борьба между Тверскими и Московским княжествами. Их верховодители обращались за поддержкой к татарам; те были и рады, ибо каждому походу сопутствовала добыча. Хорошо собачились и сами князья; так, Дмитрий Михайлович Тверской убил в Орде своего недруга Юрия Даниловича Московского. Хан Узбек казнил Юрия, а ярлык отдал его брату Александру. Все очень просто: разделяй и властвуй, поддерживай клановую вражду - и ты, татарин, будешь хозяином Руси. Да и не только, думается, татарин. Вот говорят: "незваный гость хуже татарина". Это неправда: незваный гость лучше татарина. Только кровожаднее. А у татар все же были какие-то понятия. И Александр Тверской, и Иван Московский (Калита) тоже катались в Орду. Хан Узбек приказал убить Александра и его сына Федора, после чего "царем горы" стал Калита. Последний вскоре отдает Богу душу, его отчина делится между сыновьями: Семеном, Иваном и Андреем (опять Андрей!). В общем, фоедальный дурдом.
Хотя бы что-то твердое нарисовалось при внуке Ивана Калиты, Дмитрии Ивановиче. Стали наконец - вопреки политике Орды - заключаться союзы между русскими князьями. Хотя, тверские князья Москве противились до последнего. Опять же, беспокоил коварными набегами литовский князь Ольгерт, не раз подступавший к Москве, грабивший и сжигавший пригороды.
А еще Дмитрий покорил Рязань, а после, заключив союз с Суздалем, Ростовом, Смоленском и Ярославлем пошел на Тверь. Когда Тверская земля была разорена, Михаил Тверской вынужден был заключить кабальный для себя мир. Так создаются империи.
Войско обнаглевшего темника Мамая вначале бито было на притоке Оки Воже, а после и на Непрядве. В Куликовской битве участвовал и Андреевский полк. Правда, так осталось невыясненным, на чьей стороне. Там все было сложно...
Интересно, что когда через два года после сечи на Куликовом поле на Москву напал победивший Мамая и объединивший Орду под своей властью хан Тохтамыш, Белокаменную защищали литовцы, ведомые князем Остеем. И это при том, что Мамай потерпел поражение от русских у Непрядвы по причине того, что ему в подкрепление не успели подойти все те же литовцы. Ох, непростая наука история!
Когда Дмитрий Донской умер, собранная Московская Русь разделена была между его сыновьями: Василием, Юрием, Петром и Андреем (ох, снова Андреем...). Последнему достались Можайск и Белоозеро, так что, к нашему городу отношения он не имеет. Андреевск отдан был Василию, который по укорененной традиции отправился в Орду за ярлыком.
А не за горами был приход нового могущественного завоевателя, Тимура. Много  земель захватил великий азиат. И однажды на Оке встали два войска: Тимурово и Василия Дмитриевича. Две недели, как говорится, нос к носу. И вот татарская армада неожиданно разворачивается - и стремительно покидает пределы Руси. Русские связали чудо с церковным событием: в эти дни из Владимира в Москву доставлена была икона Богородицы. С этого события у нас стали праздновать "Владимирскую". Правда, в том же году литовец Витовт под предлогом того, что идет воевать Тимура в пользу Москвы, коварно завладел Смоленском. А потом еще пограбил в пойме Оки. После него древние земли растворившихся в небитии вятичей разорил эмир Едигей. Печальны были последствия, летописец сообщает: "Горестно было видеть, и слез многих достойно, как один татарин до сорока христиан вел, и был тогда по всей Русской земле великий плач безутешный, и рыдания, и стоны".
Однажды нижегородский князь Даниил Борисович в содружестве с татарским царевичем Талычем подступил и к Андреевску. К стенам  пришли в полдень, когда горожане спали, а воеводы в Андревске не было - уехал на охоту. Напавшие стали сечь жителей и грабить посад. Поп Доримедонт заперся в Андреевском соборе успев спрятать церковные сокровища. Татары с русскими сломали дверь, порубили затворников и принялись пытать попа: на сковородке пекли, загоняли под ногти щепы, вослед за лошадью волочили. Доримедонт стойко переносил пытки и молчал. Тогда в рот попу стали вливать расплавленный свинец. Так и помер священнослужитель, не выдав сокровищ. Кстати, вышеназванные сокровища так не найдены и по сию пору. Пограбив город и посад, татары с русскими отправились по другим городам. Жестокий век, грубые неотесанные сердца. И ничего личного.   
На Андреевск нападали чума, голод, прочий мор. Люди бежали в Литву, в казаки, продавались в рабство. Но жизнь все равно продолжалась, и бабы новых нараживали. На том стояла и стоять будет земля русская. Хотя, то же самое можно сказать и про человечество в целом. Уже полстолетия прошло после Куликова поля, а князья все равно ездили в Орду выпрашивать ярлык. Рюриковичи воюют друг друга, травят, ослепляют, предают. Русская тьма удручает, но не сдается. 
В один год (1445-й от Р.Х.) Андреевск брали и грабили сначала литовцы, а потом и татары. Но город не погибал, и даже принял в себя спасшихся при пожаре москвичей (Белокаменная сгорела дотла). 
Интересен был год 1459-й от Р.Х.: осмелился идти на Москву хан Синей Орды Сеид-Ахмед. Недалеко от Андреевска, при переправе, татары были атакованы войском, ведомым царевичем Иваном Васильевичем Третьим. Неприятель был позорно бит  - и той поры Московское государство приобрело наконец столь долгожданный авторитет, который двумя столетиями ранее отобразил в кратком изречении Александр Невский: "Кто к нам с мечом придет - от меча же без яиц останется". Ну, возможно, цитата неточна, хотя, суть, думается, передана верно. Короче, именно наша Ока стала тем самым рубежом, на котором решалась судьба Отечества. Андреевск же все время оказывался на гребне столкновения сил. 
Прошло еще 12 лет - и на Москву двинулся ордынский хан Ахмат. По пути татары сожгли Андреевск, ведь гарнизон в городе стоял маленький, пушек и пищалей не хватало, пороху - тоже, ибо арсенал разворовали. Это, пожалуй, первое летописное свидетельство о русской вороватости стратегического масштаба. Характерно, что пока недруги увлечены были разграблением поймы Оки, из Москвы успели подойти русские полки - и ордынцы благоразумно отступили в свое Дикое поле.
Но на следующий год Ахмат пошел на Москву с войском, втрое более мощным. На сей раз Андреевск грабить и сжигать не стали, ибо там красовалось пепелище. И случилось знаменитое "стояние на Угре", в результате которого Русь окончательно освободилась от унизительных поборов и вымаливания ярлыков. Ахмат в своем послании еще требовал от Ивана Третьего дани и личной явки, а так же грозился через три месяца прийти снова. Но русские на хана клали (виртуально), а Иван топтал ханскую басму и плевал на нее - причем, не с высокой колокольни, а буквально. 

...Заешь, Лом... - Искренне призналась Гама. - У тебя, конечно, не история получается, а, прости Господи, эссе. Размышления на тему исторического процесса.
- А мне нравится. - Высказался Чалый. - Ведь самая суть ухвачена.
- И в чем она?
- Вот, я скажу. - У Кихи страстно горели глаза. - В войну какой был лозунг: "наше дело правое - мы победим!". Но всегда есть сила, которая самими своими действиями заявляет: "наше дело левое - все просрем!" И всегда эти две силы противостоят.
- Диалектика...
- У нас как говорили, - усмехнувшись, вспомнил Чалый, - на Руси две беды: инфраструктура и менеджмент.
- Это где это "у вас"?
- В управе.
- Есть и третья беда. - Заметила Гама.
- Это какая?
- Известная. Лень. Я вот, что заметила. Едва у нас только что-то начинает получаться, вырисовывается, мы расслабляемся и наслаждаемся удовольствием от того, что хотя бы что-то смогли. И все начинает сыпаться - потому что не укрепили.
- Ну, ты же заметила, наверное, что властители у нас слишком озабочены сохранением, собственно, власти, а о прочем просто некогда и думать.
- Личной власти! В Америке все не так. Там пофиг, кто президент. Потому что власть у на...
- Вот это мне как раз и не нравится. Что нам все дядю Сэма в пример ставят?
- Леш, у нас две крайности для примеров к подражанию. Или Америка, или Сталин.
- Вот, кстати, по поводу культа личности. У нас его с легкостью насаждают, и так же в легкую развенчивают. Значит, культ – не такая и глубокая вещь.
- Ой ли… Все это рабское у наших людей в мозжечке сидит. Вспомни хотя бы «маленький Дагестан».
- Речь идет о системе управления. Для каждого конкретного общества наиболее подходит определенная система. Народу что нужно: порядок и справедливость.
- Ребят. Так вы до фашизма договоритесь.
- Уже.
- А знаете, что я вспомнила... Фидель, Че, штурм Монкады, уход в горы - и в конце концов они победили!
- Америкосов.
- Бери выше: капитализм! Романтика.
- А как же "работники ножа и топора"?
- Паш, вот как раз Зорьку ты лихо разделал. Владеешь... холодным оружием.
- Это нормальные навыки крестьянина.
- Понимаю. Вам, деревенским, проще.
- Небось, котлеты тоже кушаешь.
- И не только.
- И все же странно это все, ребята. Сидим здесь, затаившись в лесу. Кошмар.
- Обстоятельства.
- Вечный "комплекс вятичей". Мстим за то, что однажды пришли и тупо отобрали у Кучки его земли.
- Что тебе какой-то там Кучка? Обычный как все землевладелец и, думаю, эксплуататор.
- А все же, если право собственности не блюдется, никакого порядку не будет.
- Да какая там собственность! У нас на Руси только "украл",  "отнял", "вымолил" или "получил в подарок за лояльность". Но никогда - не "заработал". Нет труда собственности.
- Ага. Эти... узкоглазые пришли - и отобрали.
- Только дань. Она была даже меньше нынешних тринадцати процентов.
- Паш... а ты, я заметил, симпатизируешь монголо-татарам.
- Там все сложно. Без сомнения у них было военное преимущество.
- Как и у немцев в сорок первом.
- Ты разве не слышал про скифскую тактику?
- Откуда...
- Отступали, отступали, заманивали противника  глубокий тыл. Там он и сгнивал. И все военное преимущество - коту под хвост.
- Ты мне можешь объяснить: зачем русские убили татарских послов?
- Политика – искусство возможного. Они руководствовались своими понятиями. К тебе вдруг заваливаются и говорят: "Я твоя крыша. Тугрики давай..." Ну, наши подумали: понты. Оказалось, не совсем.
- Значит, правильно ты этим симпатизируешь. Они же не убивали парламентеров.
- Все убивали. Тех, кого считали нужным. Обычная практика Средневековья.
- Вот, я не понял. Насчет Козельска. Они что - зря сражались за свой город?
- Не надо кого-либо судить.
- Как не надо? Фашисты тоже творили зверства. И разве русские вот так тотально уничтожали непокорное население?
- Расские привыкли уничтожать себя самих.
- Это да.
- А все-таки русские князья умели крутиться.
- Именно поэтому шестая часть суши на планете Земля - наша.
- Не наша. Ихняя. Нам что-то не дают ею распоряжаться. Абрамовичи рулят.
- Да звери они все!
- Кто?
- Феодалы.
- Я вот, что думаю... Если бы хотя бы одному из русских князей досталась атомная бомба, он знал бы, куда ее впен... то есть, применить.
- А теперь давайте серьезно, ребят. Мы на военном положении, а значит, надо нести караульную службу. Кто первый заступает на пост...
- Я!
- Женщины...
- Никаких преференций. Я не женщина. Я боевая единица. И вообще... атаманша. Да ладно, пацаны. Отдохните. Я все равно не засну. Как этим вот автоматом пользоваться, покажи...