Проза

      Не отражаем ли мы своей жизнью символично в сжатой форме самопознание Сновидца, бездну, пытающуюся схватить себя, затянуть в воронку, ставшую её зрачком и ухом? Может, действительно, галлактические дыры это органы чувств Сновидца, версии миров из Его снов, множество пор на коже бездны, которыми она дышит? И чем ей дышать, как ни собой, кем осознавать себя, как ни Сновидцем и Его снами, ведь у абсолютного не должно быть внешнего ему мира, и даже пустота тоже принадлежит ему, разве не так?

   Ни есть ли скрытая за миром воля бездны - наш разум, который, не зная ничего заранее, пытается понять себя и всё, что в нём разворачивается? Бездна была, есть и будет всегда, но она не знает всю себя сразу, и вряд ли узнает, как не знаем полностью и мы себя, ибо лента познания не способна охватить сферу бытия, как Уроборос, не может проглотить всего себя, дойти до собственных зубов, но лишь бесконечно заглатывать себя частями, разве не так? Разве не съедаем мы себя своими мыслями и течением мысли не обозначаем ли своё существование, чувствуя в себе Сновидца?

   Разве наши чувства и мысли не сон, разве мир не соткан из блаженства и боли, а так же видений Сновидца, разве источник и основа бытия не в Его сердце? И так же, как мы пытаемся ущипнуть себя, дабы проверить не сон ли это, так же и Он не пытается ли через намеренное страдание пробудить Себя от ограничивающих мыслей и чувств? Может то, что мы называем эволюцией, внутренним ростом - постепенное пробуждение Сновидца, Его движение из сна в более обширный сон, пока последний не лопнет, как раздувшийся до предела радужный пузырь?

   Может Сновидцу, при всём своём скрытом от Самого Себя величии, ещё только предстоит стать Богом Своих снов, Творцом гармонии, Зодчим прекрасных миров? Разве не из хаоса потенции рождаются миры, где каждая возможность стремится  затмить собой другую, занять и соседнее место, развиваться вместо неё? Может Ему ещё предстоит расставить всё на свои места, выправить ход событий так, чтобы никакая возможность не осуществлялась за чужой счёт, а наоборот, чтобы они развивались только сообща, в гармонии друг с другом?

   Неужели мир согласия и созвучия - утопия по сравнению с миром борьбы, неужели только конфликт должен порождать силу и движение, может он лишь первичная стадия роста вселенной, только начавшая разжиматься пружина возможностей? Может разрушение и боль это только роды, выход из утробы бездны нового мира, появление на свет сознания Сновидца очередного, пока ещё не приглядного сна? Может наши жизни это Его этапы сознательного участия в Своём сне, шаги на пути к управлению иллюзиями, к пластике возможных событий, изменению реальности? 

   Может  Сновидец, как и мы, Сам в растерянности и ужасе от происходящего в Его сне, от несовершенства и шаткости окружающего мира, но подающего надежду, что красота и лёгкость возобладают над его дикостью и тяжестью? Может мир, который мы наблюдаем, один из первых снов Сновидца, грубый и неотёсанный Его разумом, и у нас большая честь быть в начале великого созидания, стать строителями ковчега надежды на Царство любви и красоты? Может Ему, как и нам, кажутся смешными собственные мысли и непосильной задача, глядя на масштаб вселенной Его сна, но если мысль - нить общего клубка, то достаточно и небольшого усилия, чтобы потянуть её, а за ней и всё остальное в нужном направлении, разве не так?

   Разве не страх и ужас - наши подлинные могильщики, а недоверие и нежелание понять разве не родители отвращения? Неужели через нас Сновидец начал сомневаться в Себе и Своих силах, но не естественно ли это для начала собственного осознания, пока учишься владеть собой? Может наши страхи пока для Него реальнее, чем надежды, и боль существеннее блаженства, и всё из-за того, что мы ещё слишком притеснены собой и привычками, сконцентрированы на сиюминутном желании и на том, чего требует ближайшая необходимость?

   Неужели совершенство Абсолюта в том, что Он - ничто из всего, что можно знать нам и даже Ему, что Он - чистое блаженное неведение, а познание - на самом деле - ограничение, раскол, затмевание, противоборство, суетность и отдаление Сновидца от Самого Себя? Но кто подсунул Ему яблоко раздора, как ни Он Сам, может Сновидец и есть этот плод, целое из двух половин, услаждающийся и терзающийся, любящий и ненавидящий Себя андрогин? Неужто познание - Его пульс, обратно-поступательное движение к Себе и от Себя, ставшее вращением и создавшее эпицентр "Я", иллюзию не только сна, но и Сновидца, ибо небытие это тоже нечто в пустых, зеркальных глазах сознания?

   Ни есть ли бытие и небытие - два глаза сознания? Не должны ли плюс и минус, "да" и "нет", высекать мысли и занимать ими пламя воли с языками образов, которые в свою очередь разделяют пустоту на тепло и холод присутствия и отсутствия, а потом переходят в дым представлений, наполняющих сферу "жизнь" и в кружении центрирующихся в "я", в мимикрирующую индивидуальность и соседние завихрения? Не наполнена ли до отказа - абсолютно - до ничто, вытесняющая сама себя вечность, не разбегается ли она по полюсам, а экватор её центростремительного вращения не вытягивается ли в две зеркальные воронки, образуя шар, разве не так должны рождаться пространство и время, прошлое и будущее, и ось настоящего?

    Насколько бы иллюзорным ни казалось движение, но оно всё-таки есть, и не важно внутри оно или снаружи, над или под, что или кто смещается в пространстве кажущихся или реальных событий, разве не должна именно двойственность вечности быть его причиной? Разве не каждое мгновение она находит и тут же теряет равновесие, раскачивает сама себя, создаёт карусель возможностей из своего  потенциала, раздаривает себя себе же и скрывается в своей другой половине? Разве наше воплощение - будто тело разделено зеркалом на две части - тому ни подтверждение, а два вида мышления ведущие к единому представлению, разве не факт полярности, или притягивающий и отталкивающий магнит ни прямое на это указание?

   Неужто Сновидец и Его сны - живая смерть, бредущая по кругам вечности, на каждом шагу умирающая и оживающая, переселяющаяся в каждое мгновение, а другой половиной остающаяся неизменной? Неужели Он это две бездны, словно чаши песочных часов, находящие друг в друге своё дно, и Он, ворочаясь с боку на бок, видит, как через горловину Его сознания, в разных комбинациях, вечно пересыпаются песчинки возможностей, создающие каждый раз новую пирамиду сна? И разве она ни есть ступени познания: с Абсолютом вверху и верой внизу, а между ними - мечтой и логикой,  интуицией и откровением?