Проза

   Зачем Таинственному знать, что Оно вечная Тайна? Отслеживать Себя в отрицании какой бы то ни было формы, чтобы почувствовать, что Оно всё-таки есть, но только как тень тьмы, мираж пустоты, сгусток Непознаваемого? Неужели у Абсолюта есть необходимость в мире, в доказательстве Самому Себе, что Я превыше того и этого? Или Он просто не замечает свою тень, ничего не знает о собственных снах? Но разве они могут существовать помимо, вне Его?

   Зачем Абсолюту глаза и душа человека? Неужели нельзя было обойтись животным царством страстей, хаотичным бурлением потенций, оставить Своему сну характерный бред, служащий лишь указателем на Сновидца? Зачем эта великая стройка, мироздание, ставшее ничтоскрёбом? Неужели его бессчётные этажи для очнувшегося во снах Абсолюта? И вообще, зачем Ему сознание, когда Он и так всеблаг, зачем что-то искать, когда всё имеется? На что Ему человеческая тоска по Самому Себе?

    Неужто бытие всего лишь случайный сон Абсолюта, и человек – начало догадки, что пёстрый изменчивый мир, с его благами и страданиями – нелепая грёза Сновидца, что это только бесконечно раздутая иллюзия, с открытыми ролями и Бога, и букашки? Может мир – попытка Абсолюта лишить Себя совершенства, ради собственного увеселения, шутовства и удивлений? Святая ложь игры? Правдивая мистификация? Таинство истины? Временная секретность?

   Или самообман Абсолюта – реализация Его безграничного величия, выход из тупика истины, рождение новых смыслов? Разве только для того Ему нужен человек, чтобы заткнуть его пред Собою, расплющить тайной, ослепить разум и растревожить его душу? Неужто Абсолют – мазохист, преступник и судья, скульптор и вандал, поэт и ничтожество? Может Он захотел по-человечески измерять Самого Себя, изменить масштаб самоощущения, навести резкость, сузить фокус взгляда на Своё бытие, поиграть в загадки?

    А может решил обрести друзей, покончить с гордым абсолютным одиночеством, и рассыпался на квадриллионы частей? Возлюбил мир снов, как Самого Себя, и с котомкой Своего Я отправился в  дальние странствия? Решил повременить с вечностью  , покружиться над бездной, половить счастье, поразгадывать Своё Нутро, посмеяться и поплакать над Собой? Побыть смертным человеком и бессмертным ангелом, нарастающей жемчужиной в раковине мира, трепещущей душой на ниточке Сознания?

   Так хочет ли чего-либо от Себя Абсолют, или Его сны просто случаются, и только во снах у Него есть воля: и Божья, и всемирная, и человеческая? Неужели майя – Его рок, а может быть свобода, добрая рука виноградаря, снимающая тяжёлую зрелую кисть с уставшей лозы? Может сверхнаполненность Абсолюта всякий раз увенчивается очередным сном, старым миром на новый лад, временным странствием по вечному пути, другим Богом и человеком в переиначенной вселенной?

    Неужто Абсолют заигрался в человека, Ему по душе отчаянная борьба ангела и зверя, поиск гармоний высокого и низкого, импровизация на белых и чёрных клавишах? Ему нравится золотая середина между добром и злом, светом и тьмой, невесомостью и тяжестью? Он не любит крайности, это помогает Ему не привязываться ни к одному, ни к другому, быть в центре Своего Я? Благодаря этому Он становится не только участником, но и наблюдателем сна, переживающим созерцателем, гостем и хозяином мира?

   Человек так ярко играет  и столь эмоционально, что Абсолют завис в зрительном зале Своего Сознания? Не может оторваться от зрелища – как тот исполняет любые роли, создаёт из своей жизни трагедию или комедию, смеётся над собой и терзает, возвеличивает и унижает, топчется и преодолевает в себе зверя и даже человека? В человеке Он может думать и о Себе, и о людском, сопереживать каждой твари, ставить себя на место других, быть каплей, вмещающей океан? 

    Абсолюту понравилось мыслить, воспринимать Себя по частям, быть тайной для Самого Себя? Он решил подарить Себе много новых жизней, пусть кратких, но интригующих, едва предсказуемых? Решил стать собственной мерой, обозначить Своё присутствие в Себе, ибо всесодержащая ничтойность без границ и конкретной души скорее похожа на бездонный подвал, чем на океан света? Уж лучше быть светом и тьмой, нежели серым благом, быть человеком или зверем, нежели безликим Богом или распылённым Разумом? 

     У Абсолюта не выходит быть Любовью без объекта любви, даже просто быть без кинозала "Я"? У Него даже не получается любить Себя, ибо кто Он без лица мира, без проявленного волшебства снов и даже без тайны? Белая скука? Чёрное величие? Серое блаженство? Застывшие часы вечности? Движение без созерцающего? Зеркало без отражения? Всё, а значит и ничего? Абсолютное Ничто? Слепоглухонемая бездна? 

    Он, как лишённый глаза Циклоп, решил нащупать своих баранов, прочувствовать Свою природу, прозреть на кончиках пальцев, начать видеть внутренним глазом, сознанием Сновидца? У Него нет возможности увидеть Себя со стороны, лишь только изнутри? Его истина не имеет формы, а так же имени, ибо расплывчата, как блуждающие нервы, как знание сердца, как тревога души? И сны – единственное познание Себя, начувствование и попытка понять, куда идти в лабиринте своих потенций? 

    Абсолют Сам Себе тайна, она, как вершина, без которой нет альпиниста, нет Сновидца – испытателя мудрости, покорителя сверхразумности, пусть даже, если истина за семью печатями Ничто? Всезнание – цель Абсолюта, миры – Его путь к всеохватности Себя? Неужели Он – прозревающий слепец, а сны – только начало, прорезка глаз? Неужто человек – начало Его ведания, припоминание Славы, сияющей в вечности, посланник к звёздам, к высшим качествам Абсолюта, возвращение блудного Сына, начало конца гастролей Я?