Жизнь как есть

     Что оставляем после себя? Только культуру, от высоты идей до свалок отходов. Она знаменует эпохи – архаичная и современная, окостенелая и пластичная, устойчивая и зыбкая. Мы создаем её, она творит нас.

     Пайдейя – иллюзорные сады души. Веками пребывали под их сенью, вкушая плоды с легким привкусом печали. Заброшены сады, погребены под суррогатом культуры. 

     Душа наша, кто возделывал её? Опричники безумца? "птенцы" самодура? фавориты потаскухи? фельдфебели палочника? душегубы сухорукого? Нет, становилась она вопреки многим обстоятельствам. Что ж так легко растеряли себя.

     Чужими ветрами унесены остатки веры, надежды, любви нашей. Пусть и призрачны были, но разве может заменить их разум, прагматизм. Первый слишком абстрактен, чтобы слиться с душой нашей, со вторым не расправишь крылья для полета. А Психея без полета, что обыденная гусеница. Вот мы и растоптаны. Начинать некому, творить не для кого и поток словоблудия смывает остатки памяти нашей.

    

     Наивный взор обращаем к новоявленной элите. С давних времен культура души взращивалась аристократией духа. А что скажешь о нынешней "аристократии"? Какова её kalokagathia, как говаривали древние. Вот попался на глаза меценат-миллиардер. С внешним видом всё в порядке – образцовый манекен, облаченный в изысканное тряпье. Взгляд шустрый, не разберешь чего больше – ума или наглости. Но заговорил, и многое прояснилось; проявил, так сказать, свой этос. Произношение оставим, не до мелочей, но вот стилистика предстала в удручающем виде – поток слов-паразитов в рваном синтаксисе. Слава богу, "блинов" не выпекал, и на том спасибо ценителю искусства. Смешно вспоминать, но даже партийные функционеры при совдеповской культуре были на голову выше.

     Сколько же поколений должно прийти на смену нашему "аристократу", чтобы потомки его обрели духовную высоту. И кто выступит хранителем культуры на этот период? Что-то не видно подходящего слоя в обществе.

     Дело культуры оказалось в руках дельцов, и хлынул поток ничтожного, сметая возвышенное, цинично смешивая его не просто с земным, а с очевидно низменным. Ловко сляпали культуру заурядности; культуру, где новаторство деланно, поверхностно, а талант допускается лишь в дозах, не составляющих угрозу целям бизнеса. Гений здесь не больше имитации явления, пузырь на поверхности болота. Главные лица – продюсеры, исполнители, интерпретаторы, имитаторы, компиляторы. Всё перемалывает машина по производству массовой пошлости. Художник, забудь творчество, отбрось сдерживающие факторы, разрушай эстетику, топчи мораль, и внимание масс-медиа будет обеспечено. Имитируй новаторство, и тебя запишут в "гении". Дело таланта растаскивается и на скорую руку реализуется тысячами ловкачей. 

     В узком кругу художников, где талант ещё теплится, произошла девальвация понятия содержания. То, что раньше являлось изобразительными средствами, сегодня заменило собой содержание. Подмена произошла как-то незаметно под гимны профессионализму.         

     А на широком поле, где литература и искусство снижены до примитива, царят страсти низкого пошиба. Реальность сплошь и рядом подменена вымыслом полным псевдочеловеческих существ. И всё для того, чтобы создать иллюзию яркой жизни. На самом деле существование человеческой особи давно не было столь ничтожным. Бредовый мир, взращенный в головах, спешит проявить себя в реальности. 

     Тысячи посредственностей беспрерывным потоком штампуют продукцию культуры для миллионов себе подобных. При этом бизнес не забывает деформировать и приспосабливать потребителя к производимому продукту.

     Более всего печалит литература. И дело не в отмирании бумажной книги – внешнее это, пустое. Важно чтобы жило слово во всей полноте. Но вот здесь и происходит основная утрата. Литература уже не играет ведущей роли в культуре духа. Интеллектуальный уровень её низок как никогда. О воспроизводстве высших ценностей и говорить не приходиться. За исключением малых островков на периферии общественного внимания слово обращено в средство развращения сознания  и оценивается более всего с точки зрения финансового успеха. Неужели мы опустошены до такой степени, что не желаем замечать, как сползаем в мир, порожденный духовными уродами.

 

     Бог знает, до чего дошел бы в эмоциональных размышлениях. Мысли, разбуженные явлением мецената, бродили в моей голове, пока вдруг не услышал  пятилетнего ребенка с вопросом, обращенным в игре к планете:

     - Земля, ты ещё не устала от людей?

     И слова эти оказались много дороже моих тривиальных мыслей. Милый малыш, даже не представляешь, какую надежду воскресил. О тебе молюсь отныне.