Жизнь как есть

 

 

 Это было напечатано в одном из финских журналов. Их корреспондент, русский по национальности, но родившийся и гражданин финляндии, написал серию репортажей о нашей стране:

 

Партия в Советском союзе – эта громадная и разветвленная организация. Существует ее Центральный комитет – главный орган, далее идут территориальные комитеты: республиканские, областные, районные и так до самого низу. А низ составляют партийные ячейки, которые якобы –  если верить Уставу партии –  являются добровольными объединениями граждан, но по сути являются маленькими органами управления на предприятиях: на каждом заводе, в каждой больнице, в каждом институте или научном учреждении.

 

Есть такие органы – их называют парткомами (партийными комитетами) в театрах, в объединениях писателей, в каждом торговом учреждении. Если это совсем маленькое предприятие: какая-нибудь мастерская по ремонту обуви, и там нет трех членов партии – минимальное количество необходимое для образования партячейки, – то все равно таким предприятием руководит партком. Приписан он только не к этой мастерской, а к вышестоящей организации. А если в такой мастерской нет ни одного коммуниста, то и это не ускользает ее из всеохватных объятий партии: для этой мастерской обязательно выполнение решений, принятых партогразнизацией вышестоящей организации, какого-нибудь Управления по оказанию услуг населению, где обязательно есть отдел по продаже, обслуживанию и ремонту обуви.

 

То есть, по существу, Партия – это вторая параллельная система власти, которая, как тень, неотступно следует за основной, и причем такая тень, что еще и управляет действиями основной системы.

 

Это то, что мне удалось узнать, только прожив несколько лет в Союзе, но что не отражено ни в конституции и ни в каких законах. Поэтому все наши политологи, которые пытаются изучать политическую систему СССР по газетам или книгам, имеют даже не превратное представление об этом предмете, а вообще не имеют никакого.

 

Незнание этих особенностей мешает западенцам – под которыми я полагаю отнюдь не жителей западноукраинских областей, а жителей европейских стран –  понимать советские фильмы и литературу. Многие мои знакомые посмотрели их фильм "Премия" и засыпали меня вопросами. В этом фильме рабочие – бригада строителей – устроили своеобразный бунт против властей.

 

– А в чем бунт-то? Вроде все о чем-то спорят горячо, хватают друг друга за грудки, а о чем они спорят?

 

– Рабочие отказались получать премию.

 

– Ну и слава богу. Меньше расходов хозяевам, выше прибыль.

 

– В Советском союзе нет хозяев. Хозяин – это народ. А начальство –  только управляет народным имуществом. Если рабочие отказались получать премию, значит они усомнились в том, что премия была выписана правильно, а значит, что и начальство руководит тоже правильно.

 

– Обратно же, а в чем бунт-то? Они продолжают работать, не пикетируют, не пишут петиций, а почему-то собираются вместе с начальством непонятно где и о чем-то долго и так же непонятно говорят и говорят.

 

– Собираются они не где-то, а в парткоме. Партком созывается по инициативе членов партии, тех же рабочих, и должен рассмотреть факт отказа от премии, потому что на стройке строгий учет. И если премия выписана, стройка должна отчитаться от ее выплаты. А если рабочие отказались получать деньги, то эти деньги повиснут на балансе, и при первом же сведении баланса руководство никак не сможет отчитаться от этих зависших денег.

 

– Поэтому они собираются и спорят?

 

– Именно так. Ведь протокол партсобрания пойдет в вышестоящий партийный орган – районный комитет партии, может быть даже в областной, а может и выше. И таким образом бунт станет достоянием всей партии. А в советской стране бунтов быть не может по определению: ведь рабочий класс там управляет, как считается, государством. Вот потому, чтобы дело не пошло вверх, чтобы не мутить воды – а в Советском союзе этого боялись больше всего – и собрался партком для обсуждения отказа.

 

 

 

 

На Западе пишут, что в Советском Союзе нет разделения властей. Оно есть. Его нет в том смысле, как разделение властей понимается западной демократией: на законодательную, исполнительную и судебную. Оно есть и очень значительное, если правильно понимать советскую систему.

 

Главное – это прежде разделение между властью партийной и исполнительной. Любой председатель колхоза, любой директор завода, любой руководитель института, генерал, писатель, любой руководитель или значимая общественная персона – член партии. И как член партии он подчиняется парторгу, т. е. секретарю первичной парторганизации, а через нее райкому или горкому, обкому, Центральному комитету. Но он также подчиняется своему непосредственному начальнику, а через него управлению, министерству, Совету министров.

 

Партийная власть хотя и неофициальной, но параллельной исполнительной системой власти создала систему двойного подчинения, которая может существовать только тогда, когда между властями действует разграничение полномочий. Такое разграничение действовало и в Советском Союзе. Только существовало оно не в виде законодательных актов или там конституционных норм, а сложилось стихийно в силу обстоятельств и существовало фактически, не существуя юридически.

 

В свое время Никита Хрущев попытался узаконить такое положение, создав в каждой области два обкома: сельскозяйственный и промышленный. Первый управлял сельским хозяйством, второй промышленностью. Система была, однако, не отлажена и постоянно давала сбои. По этому поводу даже ходили анекдоты.

 

Приходит мужик в обком и жалуется, меня председатель ударил де молотком. Ну и иди, отвечают ему, в промышленный обком, что ты приперся в сельскохозяйственный. Вот если бы он тебя ударил кнутом, тогда другое дело, тогда это был бы наш вопрос.

 

Просуществовав три или четыре года, такое деление было ликвидировано формально. Но по факту оно сохранилось до самого конца Советской власти и даже пережило ее. Просто оказалось весьма накладно в каждой области иметь отдельно промышленный и отдельно сельскохозяйственный обком.

 

Поэтому, в зависимости от преобладающего рода деятельности в той или иной области, и обкомы были там либо сельскохозяйственными, либо промышленными, хотя формально такое разделение нигде не было отражено. Сельскохозяйственным был Алтайский крайком, а промышленным Новосибирский обком. Были даже курортные обкомы, а точнее рескомы, потому что курортный вид деятельности преобладал в республиках Северного Кавказа. Были научные, образовательные, военные, конечно, не обкомы – целая область не может заниматься только наукой или образованием – а райкомы и горкомы. Таким военными горкомом был Севастополь, научным –  Академгородок в Новосибирске, образовательными – ряд райкомов в Томске.

 

Вообще, изучая советскую систему или историю, невозможно полагаться на документальную базу. Многого из того, что значилось на бумаге, на самом деле не было, и много было такого, что все знали, но это и нигде не было записано.

 

 

 Разделение властей между партийным аппаратом и государственным не всегда проходило гладко и порождало массу казусов. Особенно с учетом того, что демаркационная линия не была четко обозначена, а основывалась на неформальных соглашениях.

 

В 1984 году из-за аварии на ТЭЦ город Бийск в Алтайском крае оказался без тепла. Случилось это в январе, причем на дворе, как назло, стояли сорокоградусные морозы. Жители пережили тогда страдания, сравнимые со страданиями блокадного Ленинграда. Первый секретарь Алтайского крайкома находился в депрессии и послал разруливать ситуацию Германенко, второго секретаря.

 

А Бийск город промышленный, главный экономический потенциал которого составляли заводы оборонной промышленности. Естественно, главные материальны и людские ресурсы города, без которых побороть стихию было невозможно, были сосредоточены на этих заводах. К директорам этих заводов и обратился прежде всего Германенко.

 

Но директора подчинялись крайкому лишь номинально, а фактически – напрямую министру оборонной промышленности. И они мягко, но решительно послали Германенко куда подальше. Типа вы у нас в крае сельскохозяйственный крайком, вот и командуйте, в какую сторону нужно крутить коровам хвосты. А к нам со своими советами не лезьте. А если хотите от нас помощи, то договаривайтесь с Министерством оборонной промышленности, и если они дадут добро, мы вам будем в меру наших возможностей помогать.

 

Ситуация была аховой, времени на разговоры-переговоры и координации не было: Германенко тут же дал команду начальнику милиции, и все директора, прямо тепленькие из своих постелей среди ночи –  Германенко приехал в Бийск поздно вечером –  были доставлены к нему под милицейским конвоем.

 

Благодаря этому ситуацию удалось разрулить довольно-таки быстро. Однако такое самоуправство могло дорого обойтись Германенко: директора накатали на него телегу в ЦК, и того даже отстранили временно от исполнения обязанностей.

 

Однако если это и сказка, то сказка со счастливым концом. По итогам аварии была создана комиссия, и разбираться с данным случаем на Алтай выехал сам секретарь ЦК Лигачев. В аэропорту его встречало партийное руководство. Как бараны, стояли они в кучке вокруг первого секретаря, понимая, что никто за допущенную аварию по головке их не погладит. Чуть в стороне стоял Германенко: демонстрировать свои дружеские чувства к нему никто не осмеливался.

 

Лигачев вошел в здание аэропорта и... прошел мимо партийного руководства края, даже не заметив протянутой руки первого секретаря. Подошел к Германенко и крепко пожал ему руку, что сразу все поняли как сигнал: ты все сделал правильно, так и надо было поступать.