Данная работа построена на очерках о реальных людях и подлинных событиях. Но без вводных слов здесь все же не обойтись, ведь я хочу показать русского человека как свободолюбивую, независимую личность, лишенную идолопоклонства и подхалимства. А для этого важен не только взгляд журналиста, но и точки зрения историка, этнографа, философа.

Я не случайно касаюсь трех самых, пожалуй, интересных явлений истории русского этноса. В своих путешествиях по России я подспудно пытаюсь познать миры Русского Севера, казаков и старообрядцев. Дело не только в романтике. Мне интересно понять людей, в своем генотипе не имеющих «хромосому рабства» (ежели таковая имеется). Вот репортаж об одном из мест, где живут люди, вплоть до 30 годов ХХ века не знавшие, что такое рабство:

 ...Вначале Петровщина, когда все усть-цилемы собираются на берегу тихой, но эпически огромной Печеры, чтобы варить «ритуальную» пшенную кашу. Потом Горка, мистическое действо, корни которого уходят в глубину веков. Следом - день рыбака, тоже “святое” дело, ведь народ в Усть-Цильме всегда жил дарами северной реки. В общем, целая череда праздников, один за одним, и все это сопровождается пьянкой, пьянкой...

Кто попадет сюда в июле, подумает, здесь рай. В реальности, Господь оделяет усть-цилём более-менее сносной погодой не более месяца за год, и недели две летом. Да, зимой, когда морозы, тоже неплохая погода. И воздух, особливо при -40°С, свежий. Только в полярную ночь не очень его разглядишь-то. Впрочем, летом думается не об этом. Надо успеть заготовить корма. И праздники в этом не слишком-то помогаю. Но как человеку без отдушины?

Усть-Цилемский район своей частью “цепляется” за Северный полярный круг, да и сам райцентр “не дотянул” до “рокового” рубежа каких-то 120 километров. Печера и ее притоки разрезают тайгу (правда, теперь не слишком глухую), оставляя людям небольшие пространства по берегам, которые они смогли отвоевать у леса. Вот, собственно вся география региона.

Издревле здесь жил народ “самоедов”; они гоняли стада оленей и охотились на зверя. При Иване III, в 1491 году сюда пришла экспедиция во главе двух “немецких болванов” Иоганна и Виктора, которая открыла здесь месторождение медной руды; металл был нужен для чеканки монет Московского государства. Немцев русский самодержец нанял, потому что у нас рудознатцев в те времена не было. Месторождение выработали, и на Печере наступило затишье до 1552 года, года в этот край пришел Ивашка Ластка со своими людьми, а после к колонизаторам присоединились люди с Двины, Пинеги и Мезени. У основателя Усть-Цильмы имелась грамота царя Иоанна Грозного, согласно которой он освобождался от всех повинностей, от мыта, от мостовщины и перевозных денег при переезде в Москву и обратно. Обязал же он был лишь давать оброку по кречету или соколу, да еще чисто символический “рубль серебром”. Ластка со товарищами занялся не только добычей пушного зверя, но и развернул хлебопашество. Неурожайных лет было много, завозить его было слишком дорого, а потому частенько доходило до того, что (по сообщению земского целовальника от 1661 года) люди “погибали хлебною нуждою, скитались травяным борщом и рыбою”. С охотой дела обстояли тоже неладно: “...ходить мы ни на какие промыслы не смеем, боимся тундряной воровской самояди, разгрома, грабежу и смертного убийства”.

Следующая волна переселения относится ко времени Великого Раскола. При Петре Великом в здешних лесах (большей частью на притоке Печеры - Пижме) поселились ревнители старой веры. Своим духовным запалом они дали значительный толчок развитию региона, превратив его в один из значительнейших центров старообрядчества. Население за счет беглых последователей протопопа Аввакума (он был заточен и казнен в относительной близости от Усть-Цильмы, на Печоре, в Пустозерском остроге) увеличивалось стремительно и, что замечательно, в регионе развилось животноводство. На Печере производили много масла (в одном только 1914 году - 50 000 пудов), которое шло даже в Москву. А вот с земледелием не получилось. Как ни старались крестьяне отвоевывать у тайги землю под пашню, печорский ячмень давал скудные урожаи, и в конце концов, после вековых стараний, усть-цилёмы оставили попытки выращивать зерновые.

Структура сельскохозяйственного производства, существующая по сию пору, сформировалась больше сотни лет назад. Обширные пойменные луга, пусть и с не слишком густыми, но вполне пригодными к заготовке травами фактически являются единственно кормовой базой для скота. Вода с лугов сходит поздно, в конце июня, а потому сенокос начинается только после Петровщины и Горки, во второй декаде июля. От количества заготовленного сена зависит буквально все. Именно поэтому после праздников добрая половина населения Усть-Цильмы перебираются на левый берег Печеры, ведь большинство покосов находится именно там.

Вера у людей и теперь осталась старая. В районе нет ни одной православной общины, а есть только молитвенные дома. Священников нет, ведь верующие усть-цилемы принадлежат к беспоповцам, точнее к Поморскому согласию. Вообще усть-цилемское старообрядчество требует отдельного разговора, тема эта настолько сложна, что лучше бы ее здесь вообще не касаться, но, чтобы Вы поняли, что такое “усть-цилемский характер”,вынужден заметить, что беспоповцы - люди замкнутые, не любящие выставляться напоказ. Тем более что недавно некие злодеи в одном из далеких сел (Замежное) ограбили молитвенный дом, а т.н. “туристы” (здесь это выражение нарицательное) не только охотятся за иконами и старинными дониконовскими книгами - эти подонки дошли даже до того, что сдирают металлические иконки с древних крестов на кладбищах. На этом фоне несколько в унисон звучит рассказ путешественника полуторавековой давности: “...усть-цилемы бедны, но живут весело, в характере их сохранилась коренная русская черта - общительность... здесь женщина совершенно свободна, она - равноправный член семьи, больше того, положение женщины у усть-цилемов, можно сказать, высоко...”

Последний массовый приток населения на Нижнюю Печору относится к середине прошлого века. Дело в том, что сюда, на Север, ссылали много людей, как во времена раскулачивания, так и во времена разгула массовых репрессий. В районе есть, например, поселок (Новый Бор), в котором живут потомки сосланных из Поволжья немцев. В общем картина “края старой веры и благочестия” несколько смазана, и я заметил следующее (хотя, могу и ошибаться): большая часть мужского населения здесь поклоняется водке, а почти все женщины - детям. Громадное количество пьяных наверняка связано с праздниками, хотя чуть ниже мы узнаем о некоторых нюансах “русской болезни” в Усть-Цильме.

 Семьи у усть-цилемов большие; трое детей – и сейчас норма. Тенденция к снижению рождаемости есть тоже (как и во всей стране), но все-таки семьи здесь намного более крепки, чем в более южных регионах. Возможно, виноват в этом именно староверческий дух. Кстати, уже много лет усть-цилемки рожают не дома и не в районной больнице. Рожают они в Сыктывкаре, куда они летают самолетами. Туда - дорога бесплатная, обратно - в зависимости от уровня достатка. С точки зрения охраны здоровья женщин это хорошо, но получается ведь, что люди здесь как бы не на постоянном житье, а «на вахте»...

 Земле не всё равно

...Но не все так беспросветно. В Усть-Цильме возродилось уникальное, единственное на весь Европейский Север научное учреждение: Печорская опытная станция, на которой занимаются выведением пород овец, коров и лошадей, предназначенных к жизни в суровых природных условиях Приполярья.

Сотню лет назад жил здесь весьма энергичный молодой человек Андрей Журавский. Родом он был с Юга, но влюбился в Север, организовывал экспедиции, а в 1905 году он добился того, чтобы в Усть-Цильме открыли Зоологическую станцию под эгидой Императорской Академии наук, заведующим которой был назначен он же. Потом ее переименовали в Естественноисторическую, а после - в Сельскохозяйственную опытную станцию; здесь проводили опыты со многими культурами - от пшеницы и кукурузы до брюквы, тыквы и шпината - в результате здесь неплохо прижился картофель (из-за морозов, кстати, здесь нет колорадского жука). Андрея Журавского в 1914 году на террасе собственного года убил его же сотрудник (поговаривали, он стал кому-то неугоден), тем не менее станция продолжила работу.

 Закрыли научную станцию в 70-х годах прошлого века. За «неперспективностью». Сейчас положение в сельском хозяйстве без сомнения хуже, чем при советской власти, тем не менее, в 2000-м году было принято решение реанимировать научную станцию. Для этого выделили из республиканского бюджета деньги, и нашли специалистов. В общем, подумали о будущем целого региона.

...- Я здорово этим загорелся, ведь здесь представилась возможность заняться практикой. В республики овцами и лошадьми, способными жить в Приполярье, никто не занимался...

Яков Жариков приехал сюда из Кирова. Он кандидат наук, серьезный ученый, а таким людям практика действительно необходима. Но случилось следующее. Указ о создании Научно-опытной станции (ее назвали именем А.В.Журавского) подписал президент республики, планировалось выделить на ее нужды 14 миллионов рублей, но... наверное, такое может произойти только у нас: были выборы, пришел новый президент и в итоге денег выделили только 2,5 миллиона и наверху сказали: “Зарабатывайте деньги сами...” Короче, вышел обман.

В итоге Опытная станция поделилась на научную и производственную части. Причем, наука финансируется из федерального бюджета (имеется в виду зарплата 10-ти сотрудникам, среди которых 4 - научных), а остальные 20 человек зарабатывают так же, как и все другие крестьяне - от реализации продукции. Получается, Якову Александровичу приходится переквалифицироваться в “председателя колхоза”, по крайней мере, он решает те же проблемы, что и все сельхозпроизводители страны:

- По своему снабжению и статусу мы находимся не в XXI веке, а в XIX-м. Главное: мы не имеем возможности приглашать специалистов, обучать молодежь. Говорить о радужных перспективах смешно... А ведь здесь находится колыбель печорской овцы, приспособленной к суровому климату. Здешние, “аборигенные” коровы маленькие по массе, да и удои у них до полутора тысяч, но жирность молока - 4,5 процентов. Или вот лошади: это уникальная рабочая порода, их с мая по октябрь выпускают - и они сами себя кормят...

А это Печерская семга. Ее лов незаконен, но кушать что-то надо…

 Кстати, о лошадях. Главная примета современной Усть-Цильмы - несоразмерное количество лошадей на улицах, которые табунами бродят по улицам… как обезьяны в Индии. Это - частные лошади, они действительно доставляют минимум хлопот хозяевам, но значительный материальный урон селу. Сейчас на станции 30 лошадей и 50 овец. Коровы тоже есть (на производственной части), но племенной отбор по КРС временно прекращен - в условиях тотального сокращения поголовья нет рынка сбыта. Несмотря на трудности Яков Александрович остается оптимистом:

- Сейчас наша задача такая: вокруг все рушится. И мы должны сохранить генетический материал. Второе направление - это травы. Есть места, где можно собрать до 40 центнеров с гектара, ведь луга каждый год заиливаются. Но обратите внимание на другое, - Жариков показал в сторону частных огородов, - ведь усть-цилемы умудряются выращивать здесь огурцы, помидоры. Я вообще думаю, что будущее - за частниками. У нас сейчас сверху смотрят на сельское хозяйство как на товарное производство, но я убежден, что занятие сельским хозяйством - нечто большее. Это то, что из человека делает Человека. Это общение с землей, с природой, которое выводит на другой уровень жизни. Земле не все равно, какие руки к ней прикасаются, все это чувствуют растения и животные. Сто лет назад это здесь, на Печоре, такие простые вещи понимали...

...И все-таки ученый Жариков - романтик.

Но здесь есть один исторический момент, который полезно спроецировать на наш день. Такой же романтик-ученый Журавский имел протекцию самого Столыпина, а материально ему помогали богатые меценаты: заводчики, параходовладельцы. И не только - помогали и простые крестьяне, учителя, политические ссыльные. Нет, что-то случилось в этом мире...