Комментарий | 0

- Ты что, с Урала? - Ну… Да! (20) «В Москву! В Москву! В Москву!..» ©

 

Сугубо личные заметки. Молотов – Пермь – Москва. И Ракетные войска стратегического назначения

 

20. «В Москву! В Москву! В Москву!..» ©

 

Левая свечка – общежитие Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского.

 

 

В конце августа пришел приказ Главкома РВСН о зачислении адъюнктов в академии. Прибыть на службу было предписано к 1 сентября 1976 года.

В последних числах августа я сдал дела, подписал обходной и поехал в Москву. Мы решили, что вначале поеду я один, осмотрюсь там, решу вопрос с жильем и только потом заберу жену с дочкой. Ей тогда было всего 1 год 3 месяца, и мы не решились ехать с таким маленьким ребенком в неизвестность.

Поселили меня без вопросов. В общежитии академии на Садовой-Спасской дали одно койко-место. Это общежитие располагалось на Садовом кольце в районе института Склифосовского. Тут стояло большое здание министерства обороны: две свечки, между которыми располагался двухэтажный магазин «Военная книга». В одной свечке было общежитие Академии имени Дзержинского, в другой – Академии имени Фрунзе. Место было удачным. Можно было мимо Склифа пройти два квартала до Колхозной площади (нынче – Сухаревская), а с неё без пересадок две остановки до «Площади Ногина». А можно было прямо от общежития перейти Садовое кольцо по светофору и по Уланскому переулку (те же два квартала) дойти до станции «Тургеневская» возле Главпочтамта, сесть на трамвай и доехать по Чистопрудному бульвару до Яузских ворот. А там – и Академия. Второй маршрут был популярнее. Так как на углу Уланского переулка и Садового кольца в полуподвале располагалась кафешка, где можно было быстро и недорого позавтракать. Любимое блюдо слушателей было – рисовая каша с куском жареной колбасы. Вкуснейшая была каша! Почти домашняя.

На кафедре меня встретили радушно. Определили мне в качестве наставника доктора технических наук профессора полковника Льва Григорьевича Головкова. Меня разместили в кабинете вместе с Львом Григорьевичем.

Но первым делом меня направили к старшему адъюнкту кафедры. Это был адъюнкт третьего года майор Валетнюк. Он разъяснил мне статус и обязанности младшего адъюнкта. Это была традиция. Для начала он спросил, имею ли я емкий портфель. Предъявленный мною рыжий портфель он одобрил. А потом передал мне боевой расчет. Это был список продуктов и напитков с расчетом количества каждого компонента, которое необходимо для застолья на 4 – 8 – 12 – 16 человек. Потом повел меня на Солянку (это была улица в районе Площади Ногина). На этой улице находились всевозможные магазины: молочный, булочная, общепродуктовые, мясной, и с напитками. Там он показал, в каком из магазинов продаются какие компоненты из списка. Мало того, он провел меня оптимальным маршрутом, с минимумом перемещений. Это было не лишним, поелику набор даже для 8 человек был уже весьма внушительный; а уж на 12-16 человек приходилось брать второй портфель. На кафедре никогда не вставал вопрос: «Кто побежит?». Это была фактически узаконенная обязанность младшего адъюнкта. И когда у мэтров мелькала мысль – «а не посидеть ли нам?» – они просто сбрасывались (сумма тоже была рассчитана заранее и была неизменной), а закупать всё необходимое бежал младший адъюнкт. Так я бегал целый год, пока на кафедру не набрали нового адъюнкта, и я не повёл его на Солянку.

Но первой моей заботой по приезде в Москву был, конечно, поиск квартиры для семьи. Вообще говоря, слушателям и адъюнктам на время учебы давали служебные квартиры, которые они должны были освобождать сразу по выезду. Квартиры освобождались, как правило, в течение месяца. В квартирной службе мне разъяснили, что отдельную квартиру сразу дают только адъюнктам с двумя детьми. Мне могут дать только комнату в квартире с каким-нибудь слушателем. Мы с женой уже нажились с соседом, и я стал настаивать на отдельной квартире. Обещали однокомнатную. И выделили её за выездом адъюнкта, которого назначили преподавателем 4-го факультета. А тут было сложнее. Преподавателей из служебной квартиры выселяли, когда дадут постоянную квартиру. Пошел на 4-й факультет, познакомился с преподавателем. Он объяснил, что квартира строящаяся, будет готова через год. Я заунывал. Пошел по опытным слушателям из бывших сослуживцев. Некоторые из них, которые не захотели жить с подселением, жили на съемных квартирах. Они и объяснили мне, как это делается в Москве.

В районе Мещанских улиц (это недалеко от нынешнего дворца спорта «Олимпийский») в Банном переулке располагалось тогда центральное московское бюро обмена квартир. А возле этого бюро обмена в окрестных закоулках бурлила биржа серого обмена и сдачи внаем. От общежития туда можно было дойти пешком. Пошел. Окрестные заборы и подъезды были обклеены кучей объявлений. Между людьми и заборами шныряли какие-то мутные личности. Я потолкался, почитал объявления. Предлагали всё больше комнаты в коммуналках. Или где-то в непонятных задворках. В общем, мне ничего не приглянулось. Пошел по знакомым слушателям, которые жили на частных квартирах. Они жили всё как-то неудобно: далеко и с пересадками надо было добираться до академии. Один жил даже в подмосковном городе Лобня. Там было уютно и тихо. Но шибко уж далеко – ехать на электричке, да на метро с пересадкой. Предложил вариант и пермский адъюнкт – майор Вахрушев. Этот «земляк» жены (из солнечной Удмуртии) оказался самым хитрожопым. Он занимал двухкомнатную квартиру в Бирюлево. Мало того, что ехать надо было на электричке с Павелецкого вокзала, так он ещё условия стал выдвигать. Не договариваться, а именно условия ставить. Чтобы он сдал квартиру, а я бы подписал бумагу, что квартиру принял и туда якобы въехал; а он съезжать не собирается, пока ему в Перми квартиру не дадут. И всё это с выражением, будто он меня благодетельствует целой двухкомнатной квартирой. На практике это могло протянуться и весь мой адъюнктский срок. В общем – не нашел я ничего приемлемого через знакомых.

Тогда я почесал репу и решил попытаться найти квартиру в тех районах, с которых будет удобнее всего добираться до академии. И стал я каждый день после работы ездить по станциям метро Калужско-Рижской линии. Выходил из метро и кругами ходил по дворам вокруг станции. Искал объявления о сдаче квартир внаем, спрашивал у старушек возле подъездов – не сдает ли кто? Далеко от станций метро не отходил. За вечер обходил окрестности двух-трех станций метро. Начал с ближайших станций. Ничего не нашел. Или шибко дорого. Постепенно удалялся всё дальше и дальше. В конце концов оказался на конечной станции – «Беляево». И вот, бродя по дворам на улице академика Введенского, я услышал, что в одном из домов сдается однокомнатная квартира. Оказалось, что хозяйка – многодетная мать с восемью детьми. И ей, по причине этой многодетности, дали на одной площадке три квартиры: двухкомнатную и две однокомнатных. В двухкомнатной квартире они жили всем кагалом, а однушки – сдавали.

 

Профсоюзная улица. Метро «Беляево». 1970-е годы.

 

В конце концов я договорился о найме однушки на двенадцатом этаже. Стоило это недешево – 60 рублей в месяц. При моем денежном содержании в 260 рублей в месяц это было для нас весьма обременительно. Но это было отдельное жильё. Я тут же созвонился с женой, сообщил о решении (ну, хоть каком-то) квартирного вопроса, велел потихонечку собираться и дожидаться меня. Но драгоценная половина совершила героический поступок. Она предложила не тратить деньги на мою поездку и выразила готовность взять на себя все хлопоты по сбору, отправке контейнера с имуществом и сдаче квартиры. Я объяснил, куда надо пойти и какие документы оформить. Надо сказать, что за время моей пожарной службы отношения у меня в квартирной службе училища сложились добрые. И тетки оформили жене все документы о сдаче квартиры без проблем. А это были важные бумаги. Без них мне тут служебную квартиру не дали бы. Трудности возникли при оформлении контейнера. Но любимая супруга героически справилась с ними. И всё с дочкой на руках. Наконец, она позвонила мне, что всё оформила, и сообщила дату приезда и номер поезда.

Я стал готовиться к встрече. Сразу заехать в снятую квартиру мы не могли. Квартира была абсолютно пустая, а наши пожитки должны были прийти в контейнере. А контейнер ожидался малой скоростью – это недели две. Поэтому на две недели я в этом же общежитии на Садовой-Спасской снял номер на втором этаже – там была гостиница академии. Это тоже не бесплатно: комната стоила четыре рубля в сутки (койко-место – 20 рублей в месяц). Так что на первый месяц к 60 рублям за квартиру добавились еще 50 рублей за гостиницу. Накануне дня приезда жены с дочкой я накупил столичных ништяков, невиданных в Перми: апельсины, шоколад, сосиски на завтрак, растворимый кофе. Фирменный пермский поезд «Кама» тогда приходил в 5.30 утра на Ярославский вокзал. До вокзала от общежития – минут 10 пешком дворами. Надо только встать во время. Ночью я просыпался несколько раз, боясь опоздать. Последний раз я проснулся часа в 4. Идти было рано. Я подумал – подремлю минут 30. Ну, и… Открыл глаза и глянул на часы – было 6 часов! В ужасе я вскочил и помчался на вокзал. В четверть седьмого я влетел на перрон Ярославского вокзала – голубой состав «Камы» уже был у самого конца перрона, его утягивал маневровый на отстой. Я пронесся по перрону – семейства не видно. Я судорожно кинулся в тоннель вокзала, в отчаянии пытаясь увидеть своих – ведь жена не знала, куда идти! Да самое главное – что она подумает?!!! И вот на выходе из тупика с камерами хранения я увидел её с дочкой на руках, спрашивающую что-то у какого-то носильщика. Оказывается, она спрашивала, где тут стоянка такси, чтобы ехать в общежитие (адрес-то она знала). У меня отлегло… Но любимая половина, конечно, обиделась… И было за что.

Дней десять мы осваивали центр Москвы. Наконец, пришло извещение о прибытии контейнера. Мы разгрузились и переехали на улицу Введенского. Район там был удобный, хотя и безо всякой «изюминки». Типичный спальный район на самой окраине Москвы. До метро два квартала по улице Миклухо-Маклая. На одной стороне этой улицы стояли типовые двенадцатиэтажные дома, а с другой стороны простирался широкий овраг. На пологом склоне этого оврага видны были ряды недавно посаженных яблонь. По весне они замечательно зацвели. Мы тогда, конечно, не знали, что это был тот самый склон, на котором годом раньше состоялась та самая «бульдозерная выставка». Из того обстоятельства, что её не заметил никто из жителей окрестных домов (и ни разу никто из местных о ней не обмолвился), можно представить «значимость» этого события. Сколько бы ни пытались впоследствии модные авангардисты представить это чуть ли не эпохальным явлением художественной жизни.

В другую сторону от улицы Введенского через два квартала раскинулся Битцевский лесопарк. В шаговой доступности вокруг – все нужные магазины. В магазинах – все продукты, которых мы редко видели в Перми: мясо, колбасы, сосиски, сыры, весь ассортимент молочных продуктов, любые фрукты… Живи – не хочу. А жена покупала только свеклу. Деньги уходили за квартиру, неизбежные расходы на переезд и обустройство на новом месте (с собой ведь взяли только самое необходимое). Да и вообще столичная жизнь во все времена была затратной.

Ну, военная жизнь – хоть на базе, хоть в адъюнктуре – одно и то же: с утра до вечера на службе. Хотя в адъюнктуре все-таки полегче: без мероприятий с личным составом, без ночных ремонтов техники, наряд один раз в два месяца. Так что в первый год – до 18.00. А там – 45 минут и дома. А вот жена оставалась на целый день одна с дочкой. Поскольку прописки на частной квартире не было, то никто её на работу не брал. Да и какая работа? Садика тоже никто не давал. Да какой садик? Дочке-то всего полтора года. Так что драгоценная половина за время житья в Беляево стала осваивать Москву.

Сначала супруга освоила Беляево и Теплый Стан. Она бродила по Беляево, узнавала окрестные магазины. В Теплом Стане находился югославский магазин «Ядран». Югославия в 70-х для нас была почти что капстрана. И там была всякая косметика, бельё, бижутерия. Жена ходила туда как на выставку. Гулять с дочкой жена ходила в Битцевский лесопарк. Совсем рядом – минут 10 пешком.  А ещё она частенько садилась на троллейбус, доезжала до метро «Юго-Западная», потом на другом троллейбусе по Ленинскому проспекту до немецкого магазина «Лейпциг». А на другой стороне проспекта располагался чехословацкий магазин «Власта». Удовлетворив свои эстетические пристрастия, жена, напомню – с дочкой на руках, пешком шла вдоль всего проспекта. По ходу она заходила в огромный пятиэтажный универмаг «Москва», еще какие-то заведения. Тоже – сугубо эстетически (деньги то были уплачены за квартиру). В конце концов, она добиралась до магазина «Тысяча мелочей» и любимого ею «Дома фарфора», которые размещался как раз перед Площадью Гагарина. На площади была станция метро «Ленинский проспект» на нашей линии метро, с которой жена возвращалась в Беляево. Так было довольно часто. Что моя драгоценная половина хотела увидеть там на проспекте? Да, наверное, ничего особенного. Просто хотелось ощутить атмосферу большого города…

А каждый выходной мы планировали какое-нибудь «культурный развлечений» ©. Мы сразу решили, что в столице находимся временно, поэтому надо использовать каждую возможность увидеть что-то такое, чего за её пределами увидеть будет невозможно. По субботам рабочий день для адъюнктов был установлен до 14.00. К этому времени жена приезжала в центр, на какую-нибудь, заранее оговоренную, станцию метро. Встретившись, мы шли в какой-нибудь музей или примечательное место. Надо бы пояснить, что встреча с моей половиной «в заранее оговоренном месте» – задача весьма не тривиальная. Бывало, я пару кругов дам вокруг станции метро, по окрестным переулкам, пока не найду жену с дочкой. Она «подумала, что будет удобнее» встретиться на другом углу (за углом). Правда, решила она это, только когда поднялась на улицу с нужной станции метро. И забыла сообщить мне об этом. Да и как «сообщить»? Мобильных-то телефонов тогда не существовало в природе. Но, в конце концов, всё заканчивалось благополучно. В первую очередь мы побывали в Третьяковке, в музее им. Пушкина, некоторых выставочных залах, благо их в центре было множество. Просто гуляли по известным московским улочкам. Нам нравились улица Горького, Проспект Калинина, Замоскворечье. Особенно любимыми для нас стали Пушкинский музей и Академия художеств. Там регулярно устраивались выставки, и каждый раз можно было увидеть что-то новое и интересное.

И вот на выставке американского искусства в музее имени Пушкина, где-то в октябре 1976 года мы познакомились с аспиранткой МГУ Анной-Доротеей Шульце. Из дружественной Германской Демократической Республики. Она пришла на выставку с дочкой Ульрикой. Дочке было года 4. Разговорились. Обнаружилась общность художественных пристрастий. Аннадора пригласила нас к себе домой на день основания ГДР. Она квартировала в доме посольства ГДР, который располагался в районе станции метро «Юго-Западная». От нас это было недалеко – несколько остановок на троллейбусе. Драгоценная половина согласилась. Это бы ничего – жена не была связана никакими обязательствами, а для неё это было интересно – немецкий язык, всё-таки. Но я проявил совершенно несвойственный мне авантюризм. Ведь знал же, что дом этот, без сомнения, пас КГБ. Но я приперся туда прямо со строевой тренировки – в мокрой шинели, портупее и сапогах. Вечер прошел душевно. А в конце вечера Аннадора попросила нас приютить Ульрику у нас дома дня на три: она хотела съездить на пару дней в Ленинград. Мы согласились. Хотя были несказанно удивлены такому опрометчивому (как нам казалось) доверию.

Это я рассказал в качестве иллюстрации к слухам о «тотальном контроле со стороны КГБ». Вот никто и ни разу даже не попрекнул (не то, чтобы мы ощутили какое-то «давление») ни меня, ни мою половину об этом «страшном преступлении». Но никто из молодых мне не верит. И с Аннадорой мы дружили года два, пока она не уехала к себе в Берлин. А вот у неё в демократической Германии всё сложилось не так безоблачно. После аншлюса ГДР Федеративной Германией профессора общественных наук подверглись жесткой люстрации. Аннадора долго не могла найти работу. Когда в 2012 году нам удалось найти её в Берлине, она встретила нас весьма настороженно. Как будто опасаясь чего-то. И даже в первую минуту, как бы, не узнала. Она оттаяла только тогда, когда мы напомнили многие мгновения наших московских встреч.

Были после тогдашних наших московских похождений и забавные моменты. Когда Лена по возвращении с нашей очередной экскурсии по Москве рассказывала соседкам по дому о своих впечатлениях, они неподдельно удивлялись: «Это всё вы, правда, в Москве видели?» Вначале мы не понимали их вопросов. А через некоторое время убедились, что коренные москвичи почти ничего не слыхивали о своих московских «достопримечательностях». Большинство из них подробно знают только свой микрорайон, маршрут до ближайшей станции метро, станции пересадок и несколько кварталов вокруг станции метро возле места своей работы. Всё.

Воистину: «Что имеем – не храним. Потерявши – плачем». ©

(Продолжение следует)

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка