Жизнь как есть

Дай свою руку, читатель, и я поведу тебя полоть клещевину. Клещевина – это такое растение с толстым стеблем. Из нее добывают касторовое масло. Умелым взмахом тяпки срезается сорняк, но не сама клещевина, как мы решили вначале, неверно истолковав глагол «полоть». Сельских жителей среди нас не было. Класс был математический, и большинство его составляли жители изолированных квартир, которые изолированно, сидя над задачником Моденова и Лидского, пришли к идее поступления в маткласс, а затем на магический мехмат и в таинственное МФТИ. Один из моих товарищей признался, что он впервые видит корову. Исключение составляли друг Аркадий и я. Друг Аркадий жил на окраине, возле ботанического сада, почти в Аркадии, а я большую часть детства провел в коммуналке, устроенной из бывшего особняка моего прадеда, и лишь недавно осел в изолированной квартире по месту жительства отчима. Во дворе бывшего особняка росли плодовые деревья, осенью бывали сборы урожая, а в соседнем дворе и вовсе держали коз, что уже вполне рифмуется со словом «колхоз». Но как бы то ни было, а всем нам эта поездка представлялась веселым приключением. И только наличие педагога-воспитателя омрачало радость неизведанного. Воспитание было уже изведано нами. Тем более что в девятом классе взялась за него Алла Григорьевна.

Алла Григорьевна была молода, спортивна и активна. Несмотря на то, что ей только что исполнилось тридцать, она была то ли парторгом, то ли комсоргом школы, в крайнем случае – профоргом. Преподавала она литературу, и рассказывала про отцов и детей, но не только про них. Она проводила диспуты и ставила перед нами дилеммы, напоминавшие древний крокодилат, когда крокодил говорит человеку, что не съест его, если он ответит на коварно поставленный рептилией вопрос-ловушку. За добрые сорок лет до того, как живые щиты стали достоянием гласности, Алла Григорьевна спросила, что мы будем делать, если мы, предположим, мчимся в танке на врага, а враг поставил на нашем пути детей. Оказывается, руководствуясь абстрактным гуманизмом, вам следует остановиться, но, руководствуясь гуманизмом пролетарским, вы должны задавить детей и ехать дальше. «Какое ехидство!» - воскликнул друг Аркадий, это была его любимая фраза. С тех пор он невзлюбил Аллу Григорьевну и, закрываясь рукой, громко говорил в начале урока: «Здравствуйте, Алла Григорьевна, большой привет!»

Но что нам Алла Григорьевна, когда грузовик мчит нас мимо подсолнечных полей, страшный ветер дует нам в лицо, ибо скорость ветра и скорость грузовика складываются, и мы горланим песню, которую не в силах заглушить ни педагог, ни ветер: «За семь лет трудовых лагерей, наш подарок рабочему классу…»

Разместили нас на спортивных матах в физкультурном зале школы. Над нами висели кольца, а за изголовьем начиналась шведская стенка. Ночью мы с другом Аркадием покинули общий ночлег (девочки спали там же), прокрались в школьный коридор и через фрамугу, пользуясь преимуществами тинейджерского телосложения, проникли на волю. На воле было совершенно темно, но у Аркадия был фонарь. Оба мы опасались и отчасти желали встречи с «местными». Алла Григорьевна при всем ее пролетарском гуманизме не хотела отвечать за расквашенные носы и предупреждала против таковых встреч. И вот на ночной дороге впереди нас загорается встречный фонарик: «местные»! «Какое ехидство!» - говорит Аркадий.

Местным оказался такой же мальчишка, как и мы, только поменьше ростом. На ночную тропу его вывела жажда приключений, ибо и он боялся и в то же время желал встречи с «городскими». Но он был один и, следовательно, был смелее нас. Состоялся краткий обмен новостями и исповедуемыми системами ценностей. На «местного» крайне благоприятное впечатление произвел наш ночной побег.

А утром – клещевина, палящее солнце, попытки Аллы Григорьевны пробудить в нас дух социалистического соревнования, частые вскрики: «Какое ехидство!» срубленная по ошибке культура и полевая отрада – лошадка с бочкой холодной воды. Потом обед, шуточная драка тяпками, конфликты с педагогом, заманчивые предложения «местного» обворовать какой-то вишневый сад. Не тот ли, о котором повествовала Алла Григорьевна после того, как было покончено с ищущими героями Льва Толстого?

А потом мы вернулись. Читатель спросит, а что племянник Аллы Григорьевны? Будет племянник и даже несколько племянников. Но это будет уже позже. Позже, много позже, когда я, сменив стезю, сделался филологом, как самая Алла Григорьевна, я был однажды ввиду полной непригодности как к роли взяточника, так и к роли разоблачителя взяточников назначен председателем предметной комиссии по русскому языку и литературе. Вот тогда и обратилась ко мне Алла Григорьевна с просьбой помочь ее племяннику-сироте. Племянник Аллы Григорьевны носил другую фамилию и принадлежал другой этнической группе, чем сама Алла Григорьевна. Впрочем, вскорости выяснилось, что таковых племянников у нее много, что все они, как пелось в песне, «дети разных народов», все сироты, и у всех есть тетя – Алла Григорьевна, пролетарский гуманист.  Какое ехидство!