Жизнь как есть

Меня как гостя сажают в хойморе. Это северная,
самая лучшая часть юрты. Считается, что с севера придет новый
Будда.

Свет проникает через отверстие в крыше. Большое солнечное пятно,
ползущее по юрте, – это солнечные часы. Хотя время в степи относительно.
Оно вечно и циклично.

Но мы не в степи. Мы сидим в монгольской юрте, а юрта стоит в
московском дворике.

К кочевым народам история относится несправедливо. До сих пор
в российских учебниках можно прочитать, что вот жестокие завоеватели
прискакали, разграбили прекрасную златоглавую Русь. Никакой культуры
не принесли, все порушили, побесчинствовали, откатились в степь,
а мы на двести лет откатились назад. Мол, жили бы как в Европе,
если бы не проклятые монголы!

С этим стереотипом начал борьбу еще Лев Гумилев. Сегодняшние историки
стали иначе смотреть на кочевые культуры.

Вот мы с вами в брюках ходим, а ведь штаны – это наследство кочевой
культуры. А кто придумал телегу? Кочевники. Седло, вьюк, сбруя,
арба, повозка – это вообще все монгольские слова. А знаменитый
русский ванька-ямщик? Все уж и забыли, что такое ям. А ведь это
система монгольской степной почты, когда человек (или письмо)
перемещается в пространстве с помощью своеобразной эстафеты конских
экипажей. Эта система сохранялась в России до ХХ века! Во многом
структура нашей армии, нашей бюрократии заимствована с Востока.

Двести лет мы входили в состав монгольского государства. Это можно
по-разному оценивать, но про это нельзя забывать.

Ради исторической справедливости Константин Куксин и решил создать
кочевой «дом-музей».

Константину Куксину – 27 лет. Поэт. Учитель географии. Автор книги
«Три жемчужины Будды. Бурятия, Калмыкия, Монголия».

Существует такое историко-философское направление – номадизм.
Номадисты утверждают, что оседлый период в человеческой истории
весьма непродолжителен. Сначала люди долго кочевали, потом ненадолго
осели, а теперь снова переходят к кочевому образу жизни. Пример
тому – американская цивилизация, когда вырастают целые города
из трейлеров. А вагенбурги в центре Берлина? А новая волна популярности
туризма и автостопа? Говорят, это только начало.

Мы пьем монгольский чай, Костя рассказывает:

– Я только что вернулся из Казахстана. 50 лет назад кочевников
там насильно усадили на землю. Заставили жить оседло. Теперь там
опустынивание. Скот топчется на одном месте. Вокруг любого поселка
– корка земли, гвоздь в землю не вобьешь! Рядом – Монголия. Там
кочуют. И все нормально. Вот посмотрите на фотографии – монгольская
степь. Красота! А в Казахстане – катастрофа.

Монголы хороши тем, что, не отказываясь от даров цивилизации,
они не меняют традиционный уклад. Конечно, прогресс потихоньку
приходит в степь. Вот стоит кочевье. На сотни верст вокруг – никого.
Около юрты – огромная параболическая антенна, небольшой ветряк,
вырабатывающий ток, на крыше – солнечная батарея, с аккумуляторами
от русского КамАЗа. А рядом сушится козий сыр.

Сейчас совершенно нормальна картина, когда монгол в национальном
халате скачет на коне и разговаривает по спутниковому телефону.

Но самое интригующее во всей этой экзотике: как удалось Валере
притащить в Россию монгольскую юрту?

Оказывается, монголы очень русских любят. Наши песни любят петь.
Водочки выпить немножко под задушевный разговор.

– К примеру, приезжаем мы в кочевье. Видим людей впервые, они
нас тоже. Мы по-монгольски знаем два десятка слов, они по-русски
столько же. И вот сидим весь вечер, пьем чай и разговариваем.
Настолько это по-нашему!

Вернувшись из своего первого путешествия по Монголии, Константин
стал копать эту культуру. Многие друзья-историки смеялись: «Да
ну, брось, это ж дикари!» Мол, у них все примитивно, все давно
изучено. Изучено-то изучено, но нигде не представлено.

В Москве, в музее изобразительных искусств – ничего! Египет, Греция
– пожалуйста. Кочевников – ноль! Типа, не стоит внимания. Питер
в этом отношении лучше, тут в Этнографическом музее есть монгольская
коллекция, собранная еще Пржевальским. Но она вся в запасниках.
Представлено очень мало. Стоят два монгола в костюмах, немного
макетов и фотографий. Главного – юрты – нет!

И вот прошлым летом Куксин отправился в Монголию целенаправленно
– за настоящей юртой.

Опять перемещался от кочевья к кочевью, из аймака в аймак, снимал
фильм. Когда степняки узнавали, что Константин собирается создавать
в России музей, они начинали все дарить.

– Видите эти расписные сундуки? Они ведь не пустые, а полные старинного
монгольского добра. Одежда, посуда, оружие. А потом судьба свела
нас с чудесным дедушкой – Дэлгэр Сайхэном. Он всю жизнь делает
юрты. И я пошел к нему в ученики. Через месяц я постиг эту науку
в совершенстве. А Делгэр Сайхан так растрогался, что подарил мне
юрту своей дочери. Ту, в которой мы сейчас сидим. Не волнуйтесь,
ей он сделал новую.

В Монголии одна юрта стоит тысячу долларов, Константин не потратил
и трехсот.

А попадание юрты в Россию – и вовсе захватывающий детектив.

Нет, монголы только помогали: от монгольского посла в России до
монгольской академии наук. По сути Валерию разрешили вывезти из
страны культурные ценности, и без всяких пошлин: «Музей – хорошее
дело. Везите!»

– Но как только мы пересекли границу и оказались в русском городе
Наушки, начался бред. Нас сразу сняли с поезда. Юрту с сундуками
арестовали – и на склад временного хранения. День хранения – 1000
рублей. Потом выяснилось, что таможенники заметили в сопровождающих
документах какую-то маленькую опечатку. Документы писали монголы,
писали по-русски – и ошиблись. Нам говорят: возвращайтесь в Монголию,
переделывайте документы. А вернуться мы не можем – виза закрыта.
А чтобы ее сделать, надо ехать в Бурятию, в Улан-Удэ. А за это
время за хранение набежит такая сумма, что мы за всю жизнь не
расплатимся. Пришлось пойти на крайние меры. Под покровом ночи
я пересек речку Селенгу – государственную границу. Пробрался обратно
в Монголию, тайно. Нашел знакомых монголов-таможенников, отдал
им все бумаги, снова осторожно вернулся в Россию, а через два
дня русская проводница поезда Москва – Пекин привезла документы
исправленными, в полном порядке, без опечаток. Так монголы нас
снова выручили. Причем совершенно бескорыстно.

В Москве началось самое интересное. Таможня заявила, что груз
можно получить, только заплатив пошлину в 2500 евро! Костя начал
борьбу по всем инстанциям. В результате вопрос о юрте решался
на заседании Правительства РФ. Помогали Швыдкой и Починок. Знал
бы это старик Дэлгэр Сайхэн!

Монголия еще не подписала конвенции о беспошлинном ввозе культурных
ценностей, поэтому юрту оформили как гуманитарную помощь для московской
школы. Оформляли два месяца. Руководитель комиссии по гуманитарной
помощи при Правительстве России звонил Куксину и говорил: «Я не
могу понять. Гумпомощь – это подгузники, консервы и бэушная одежда.
При чем здесь юрта?»

Как это – при чем?

Школа 1321, или «Ковчег», – интеграционная школа. Здесь проходит
интеграция детей-инвалидов в среду здоровых сверстников. Большая
часть детей здоровых, но в каждом классе несколько ребят с отклонениями.

– Когда такие дети попадают в юрту, они меняются. Вот завтра ко
мне слепой ребенок придет. Здесь куча тактильных вещей, причем
натуральных, приятных на ощупь. Ковры, медная утварь, кожаная
сбруя. Все можно потрогать руками. В юрте очень приятная эргономика.
Здесь, в естественном, круглом пространстве, в котором к тому
же живой огонь горит, ребенку хорошо. Тут дети успокаиваются,
с ними можно работать. Здесь я провожу уроки географии. Теперь
мы имеем статус музея в системе министерства образования. Но статус
значения не имеет. Важно, что в России появилась юрта!

Юрта, небольшая снаружи, внутри просто огромна. Ее облик не меняется
с шестого века. Это один из наиболее древних типов жилища и один
из самых совершенных.

– В ней тепло. Мы проверяли, этой зимой было минус 25, мы топили
маленькую печечку, а войлок не выпускал тепло… Два человека ставят
ее за час, разбирают за полчаса. Две лошади без труда везут ее
вместе со всем содержимым. Либо один верблюд… Гостей мы обычно
встречаем в монгольской одежде, на конях. Угощаем монгольским
чаем, соленым и жирным. Пока у нас одна юрта, но планы большие.
Хочу представить все кочевые культуры, сравнить их, показать их
влияние на мировую цивилизацию.

Чем этот музей особенно хорош – с ним можно легко откочевать в
любое место. В планах на следующий год – кочевка в Питер на международный
фольклорный фестиваль «Мировая Деревня».