Проза

Звонок в прихожей добросовестно, как его настроили на местном
радиозаводе за годы конверсии, исполнил уже давно набившую оскомину
«Калинку». На секунду смолк. И тут же полоумный, словно опомнившись,
заиграл по новой.

За входной дверью кто-то страдал от нетерпения. Евгений на ощупь
сунул ноги в привезенные с Кипра сланцы и, как бы измеряя шагами
метраж квартиры, деловито отправился в прихожую, где, вытирая
о фартук мокрые руки, его уже поджидала Светлана.

От кухни до тесной, заставленной шкафом и вешалкой прихожей было,
конечно же, в два раза ближе, чем от гостиной. И супруга финишировала
с явным преимуществом. Идиотка! Сколько раз ей, наивной, внушали,
чтобы не подходила к двери после шести вечера? Так все как об
стенку горох!

Стоит, как курица, не зная, что делать, куда идти. Ну, давай,
давай, решайся. Если уж так любопытно, кто там пришел, так открывай
дверь, а если боишься – так хотя бы не мельтеши под ногами! Забыла,
что на днях по телевизору показывали? Город еще до сих пор не
может придти в себя после недавнего случая, когда в квартиру занимающегося
частным извозом предпринимателя ввалилась троица дюжих молодцев
в масках и, уложив хозяев на пол, вынесла всю электронику, золото
и валюту. Видно, по наводке действовали ребята. Знали куда и зачем
идут. Тем более, и квартира была на сигнализации.

– Кто там? – сухо спросил Евгений, рассматривая в дверной глазок
стоявших на лестничной площадке парней, которых никогда прежде
не видел. Да те и не очень-то старались перед ним рисоваться.
Стояли спиной. Рослые. В кожаных куртках. С бритыми бандитскими
затылками. Это настораживало. В столь поздний час Евгений никого
не ждал. Вопросительно посмотрел на жену, может быть, она кого
ждет? Но Светлана, небрежно взглянув в глазок, демонстративно
развернулась и ушла на кухню. Судя по шуму включенной воды, мыть
посуду.

– Куликовы здесь живут? – вопросом на вопрос раздалось из-за двери.
– Нам нужен Евгений Александрович.

– Кому это «нам»?

– Мне, Жека, Игорю Моденову. Вспомнил? Короче, я у тебя на днях
«Хонду» купил, а теперь с ней, брат, проблемы пошли. Менты в ГАИ
на учет не ставят. Базарят, что номер кузова переварен. Да ты
открой, в натуре, не через дверь же толковать?

Евгений лениво открыл тяжелую металлическую дверь и вышел на лестничную
площадку. Парни расступились. От них за версту несло дешевым одеколоном
и красным вином. В крайнем из них, что был и повыше ростом, и
поприличнее, если так можно сказать о его бандитском лице, Куликов
признал покупателя «Хонды». Этот скуластый, с давно небритой щетиной
и азиатскими глазами губошлеп ему не понравился еще во время первой
встречи. Но других покупателей, клюнувших на его иномарку 1981
года выпуска, в тот день на авто-рынке не оказалось. И вот теперь
начались проблемы.

– Пойдем в нашу тачку побазарим, – разворачиваясь, пригласил Моденов.

– Некогда мне сегодня, ребята, – Евгений был не готов к разбору
полетов и поэтому не знал, как себя вести. И в тоже время ему
поскорее хотелось поставить в этом деле точку. Чего рассусоливать,
когда в законности происхождения своей «Хонды» он был уверен на
сто пудов. И он уступил. – Если только ненадолго.

– Конечно, ненадолго, – хватаясь за его слова и как хрустальную
посуду, боясь их выронить, оживился гость. Но во всем этом неожиданном
оживлении, как и в показной, видимо, заранее заготовленной белозубой
улыбке Моденова чувствовалось что-то неискреннее, недоброе, нехорошее.
– Потрекаем минут пять – и разбежимся.

Во дворе стояла новенькая «девятка», за рулем которой дремал водитель,
возрастом и внешностью подстать своим приятелям.

– Эдик, а вот и мы, – садясь на переднее сиденье и продолжая разыгрывать
какую-то заранее разработанную заготовку, хохотнул Моденов. –
Как тебе наш собеседник? Вроде ничего парень? Ты усаживайся, Евгений,
усаживайся удобнее, ведь разговор может и затянуться.

– Меня дома дела ждут.

– Дела подождут. Все будет зависеть от тебя самого. Уложишься
в пять минут – хорошо, не уложишься – тоже не смертельный случай.
Короче, мужик, раньше надо было думать, когда свою развалюху решил
толкать, со сведущими людьми посоветоваться! У тебя хоть есть
знакомые в ментовке? Нет? Чего же тогда удивляться, что твою тачку
тормознули из-за номеров на кузове? Как мне дали понять, менты
подозревают, что они то ли переварены, то ли зашпаклеваны. Короче,
без стакана не разберешься. В итоге машину отогнали на платную
автостоянку, а документы забрали. Сказали, что будут проверять
по прежнему месту учета. Ты ее в Астрахани брал – значит, будут
делать запрос в Астрахань, а на это, брат, при их оперативности
месяца два уйдет. И вообще, как мне доложила разведка, у ментов
есть подозрение, что тачка в розыске, – не переставая гонять во
рту жвачку, Моденов глянул на Евгения так, словно бритвой по горлу
полоснул. – Так что с платной стоянки забирай «Хонду» сам, мне
с правоохранительными органами связываться не с руки. Считай,
что сделка не состоялась.

– Все? – стараясь поскорее закончить разговор и выбраться из машины,
спросил Евгений.

– Ты бы лучше сидел, мужик, не дергался! – приятель Моденова,
как бы обняв Евгения, сильно сгреб его за плечо. А рука у него
была тяжелая, крепкая рука боксера-тяжеловеса. На сбитых в кровь
пальцах синели вытатуированные перстни и печатные буквы «Вова».
– Ты лучше послушай, что тебе человек говорит!

Евгений притих, обмяк, словно беспомощный мотылек, неожиданно
угодивший в детский сачок.

– Но вся беда, брат, в том, что на твою «Хонду» я уже нашел покупателя
и взял с него предоплату. Врубаешься? – Моденов достал пачку сигарет,
не спеша, закурил. – А мужик попался крутой, ждать, пока идут
гаишные разборки, не собирается и требует бабки назад. А я их
уже кентам под проценты скинул – они с ними в Турцию за товаром
укатили. Понял? Короче, дело совсем тухлое. Хошь не хошь, брат,
а придется тебе эту штуку баксов мне одолжить. На время, конечно,
пока ты с ментами разбираешься. А за деньги не ссы, если нужно,
я тебе расписку за них нарисую...

– Ладно, – почувствовав безысходность своего положения, согласился
Евгений. – Рублями пойдет?

– Пойдет. Какой у нас сегодня курс?

– Четыре штуки деревянных за бакс, – подал голос водитель.

– А не три девятьсот двадцать? – с неприязнью посмотрел на него
Евгений.

– Не будем мелочиться! Давай четыре лимона и гуд бай! – демонстрировал
свое дружеское расположение Моденов.

– А за бензин Ельцин расплачиваться будет? – пробурчал водила.

– И то верно, – как бы спохватился Моденов. – О ребятах-то я,
честно говоря, и забыл. А ведь двести штук обещал Эдику – у мужика
законный выходной, а он потащился со мной за сто верст киселя
хлебать. И Вовчику за сопровождение надо хоть сотню кинуть. Что
бы я без него делал? Времена нынче, сам знаешь, какие! Народ оборзел
в корень: за пузырь водки глотку порвет! Так что выручай, Евгений,
а за мной дело не пропадет.

Нехорошо, мерзковато стало после этих слов на душе у Евгения Куликова.
Но выбора нет, деваться некуда. Занял он необходимую сумму у своих
соседей – предпринимателей. Слава богу, что те были при деньгах.
Как раз только что реализовали крупную партию товара. И дать деньги
соседу под проценты было для них куда интереснее, чем положить
в банк.

– Пиши расписку! – вернувшись в «Жигули», сказал Евгений.

– Ты че, мужик? – встрепенулся Вовчик. – За кидал нас держишь,
на слово братве не веришь?

– Не гони волну! – оборвал Моденов. – Как писать-то?

Евгений продиктовал.

– И это все? – заржал Вовчик.

– Заткнись! – излишнее кривлянье приятеля было Моденову не по душе.

– Все. Ухожу во льды. Нюхаю ландыши.

Конечно, четыре с половиной миллиона рублей для Куликова не запредельная
сумма. Он уже давно научился делать деньги из ничего, из разговора,
из кем-то случайно оброненной фразы, но, как всякий потенциальный
миллионер, так и не дорос до того, чтобы с легким сердцем швырять
их на ветер. Вот и месяц назад, избавившись от донельзя потасканной
«Хонды», он немного поднапрягся и взял новенькую «Таврию». Машины
были его мечтой. Он вкладывал в них всю свою душу. И если в далеком
полуголодном детстве они были маленькими и игрушечными, то теперь
становились большими и настоящими.

2

Евгений умел не только работать, но и отдыхать. И не в какой-нибудь
давно набившей всем оскомину Анапе или Крыму, а, как и подобает
уважающему себя частному предпринимателю, за пределами нашей Родины.
Ибо, где еще в наше время можно комфортно и хорошо отдохнуть,
как не за границей?

Несколько подвернувшихся, кстати, одна за другой шабашек сделали
свое дело – и они с женой полетели отдыхать на Кипр, чудный островок,
явивший из морской пучины богиню любви Афродиту. В одном из самых
шикарных в Лимассоле отелей «Ле Меридиан», помимо нескольких ресторанов,
баров и прочих увеселительных заведений, имеющем даже собственный
оздоровительный комплекс СПА, все было по самому высшему классу.
Удивительно теплое море, дивный пляж, просторный номер-люкс повышенной
комфортности, с белыми махровыми халатами и одноразовыми тапочками,
которые Женьке непременно хотелось увезти в подарок любимой теще.
Несколько бассейнов, причем один из них даже с морской водой.
Плюс сауна, парная, джакузи – одним словом, скучать некогда. К
тому же, русскоговорящий персонал помогал легко снять все возникающие
проблемы. Кипрские фунты хоть и в два раза тяжелее американского
доллара, но все равно ежедневно улетучивались с завидным постоянством.
Ночная жизнь на острове была достойна трат.

Домой вернулись счастливые, загорелые, отдохнувшие. С тремя отснятыми
фотопленками, пятью компактными видеокассетами и двумя норковыми
шубами, купленными во время посещения меховой фабрики. Одна –
для Светланы, а другая – на продажу. Хотя, если честно признаться,
то вторую шубу Евгений собирался подарить на день рождения своей
недавно обретенной пассии Иришке Савельевой из шейпинг-клуба во
дворце спорта «Лазурный».

Времена нынче настали такие, что всякий человек, а предприниматель
и подавно, помимо хлеба насущного, сумевший заработать еще и на
масло, расходует денежные излишки, исходя из собственных пристрастий
и причуд. Один их чемоданами в банк таскает, чтобы хоть какие-то
проценты срубить. Другой в зелень вкладывает. Третий – в недвижимость.
Четвертый – на баб сорит, благо в условиях рыночных отношений
предложение всегда превышает спрос, и за одну бумажку с портретом
президента Франклина можно осчастливить себя красоткой не хуже
набоковской Лолиты. А есть еще и пятый, и девять тысяч сто двадцать
шестой. И сто тысяч девятьсот сорок третий. И у каждого свои закидоны.
Евгений же, с детства не имевший лишних денег и привыкший жить
по средствам, взял за правило расходовать излишки только с пользой.
Для себя. Для жены. Для дочери. Для родителей. Но не складывать
в чулок.

Раз в неделю он в обязательном порядке ездит в «Лазурный», чтобы
сбросить на «качалке» лишний жирок, как следует пропотеть в сауне
и отвести душу в бассейне. Сам Евгений, конечно, не ахти какой
спортсмен, но за кампанию с приятелями размять косточки не прочь.
И вот именно в голубых недрах «Лазурного» он впервые столкнулся
с Иришкой – мечтой не только любого поэта, а всякого нового русского.
Не говоря уже о каком-то фотохудожнике, как его ей представили.

Спортсменка, победительница городского конкурса шейпинга, неоднократная
финалистка разных там коммерческих гипер-супер-пупер шоу. Но самое
главное – просто симпатичная девчонка. По внешним данным ничуть
не хуже забугорной Бритни Спирс. И модница, каких поискать, одевается
так, словно Слава Зайцев ее родной дядя. Не зазнается. Не ломается,
как какая-нибудь дочка высокопоставленного сановника.

За последние годы Евгению доводилось сталкиваться по работе и
с дочерью мэра города, помешавшейся на вегетарианской диете, и
с подсевшей на кокаин дочерью начальника УВД. Хотя, что там дочь
мэра, если недавно Куликов снимал на видеокамеру свадьбу дочурки
председателя областной думы. Правда, говорят, неродной. Вот уж
стерва так стерва! И ближним планом ее не берите – макияж видно,
и в полный рост нежелательно – а то беременность заметят, и вообще
надо предупреждать перед каждым включением камеры, чтобы, не дай
бог, она с каким-нибудь тупым выражением лица не попала в объектив.
Покружился Евгений тогда возле нее, как шар голубой. А куда денешься,
если на лице невесты полкило макияжа, округлость под платьем на
полные семь месяцев беременности тянет, да еще детская привычка
слушать собеседника с открытым ртом?

Но самое главное, что с Иришкой, в отличие от его собственной
супруги, к месту и не к месту напоминающей о своем высшем образовании,
можно на равных поговорить о чем угодно. О спорте, о музыке, о
новинках видео. Например, об очередной серии «Кошмара на улице
Вязов». У Евгения целая коллекция «ужастиков», но при Светке их
лучше не включать.

«Фильмы для дебилов», как она выражается, не ее интеллектуальный
уровень. А сама ничего толком и не смотрела. Иришка, наоборот,
видео любит. И фильмы ужасов, и боевики, и эротику – все. Даже
порнуху. Евгений, помнится, как-то купил в ларьке кассетку с фильмом
«Распутин». Думал что-нибудь историческое о царском фаворите Григории
Ефимовиче, пусть и с элементами легкой эротики. Домой, естественно,
не понес – не приведи бог, жена увидит, от нравоучительных бесед
уши завянут! Пришли к Иришке домой, включили – оказалась примитивная
немецкая порнография. Да к тому же еще и пошлятина. Но то ли от
безделья, то ли из любопытства, чем дело кончится, на что у режиссера
фантазии хватит, лежа на тахте, незаметно просмотрели всю кассету
до конца. Местами, правда, на ускоренной скорости.

Иришка вообще была девчонкой без комплексов. Евгений, помнится,
вычитал в какой-то желтой газетенке, что завсегдатаи одного скандинавского
клуба, наблюдая за стриптизом, посасывали пиво, прикладываясь
губами к посыпанным солью грудям своих полуобнаженных спутниц.
И по пьяному делу брякнул об этом Иришке. И что бы вы думали?
Та не заставила себя долго уговаривать, тут же скинула лифчик,
посыпала соски солью и предложила попробовать! Какого-то особого
вкуса, кроме соли, в этой забаве, конечно, не было, но действовала
она возбуждающе, посильнее рекламируемой по телевизору виагры.
Так что пресытившиеся свободой нравов шведы знают толк в невинных
развлечениях.

Всего раз пять или шесть Евгений побывал в малосемейке у Иришки,
а привык к ней так, словно всю жизнь здесь прожил. Чувствовал,
что отдыхает не только телом, но и душой. Слишком родственными
у них с Иришкой оказались души. И отправляясь с женой отдыхать
на Кипр, он пообещал ей обязательно привезти достойный подарок.
Какой конкретно, уточнять не стал. Но, прикинув, что Светлана
с Иришкой одного роста и приблизительно одной комплекции, купленная
впрок норковая шубка пришлась бы ей в самый раз. Теперь же с подарком
придется обождать: четыре с половиной «лимона» на дороге не валяются.
Хотя, если сегодня – завтра забрать «Хонду» назад и с учетом инфляции
продать дороже, то ко дню рождения будет у Иришки шуба! Или он
не хозяин своему слову?

Объяснять причину появления непрошеных визитеров Евгений жене
не стал. Не счел нужным. Все равно не выслушает до конца. А если
и выслушает, то его же во всем и обвинит. Не зря говорят, что
бабий волос длинный, а ум – короткий. Они уже давно живут словно
чужие люди. Он сам по себе. Светлана сама по себе. В конце концов,
что могла посоветовать зациклившаяся на дефиците колб, спиртовок
и реактивов учительница химии ему, фотохудожнику высшего класса,
можно сказать, профессионалу с большой буквы, каких в городе пересчитаешь
по пальцам? Учительница химии. Химичка. Куличиха – как за глаза
зовут ее ученики – дети страшных дней новой, ельцинской, России.

Порой Евгению казалось, что его дипломированная супруга, привыкшая
с гордостью подчеркивать, что у нее за плечами не какое-нибудь
педагогическое училище, выпускников которых в школах нынче пруд
пруди, а Московский государственный педагогический институт имени
Ленина, вообще не имеет понятия, сколько стоят продукты, забившие
все полки их огромного двухкамерного холодильника «Стинол». Все
эти, казалось бы, крошечные баночки с заграничными названиями
рыбных консервов и паштетов, осетровой икрой и дальневосточным
балыком, упакованные в полиэтилен сырокопченые деликатесы с датской
пропиской. И наша отечественная корейка, грудинка, шинка из Царицыно.
Да, если бы она узнала, что за одну головку сыра «Эдем» ей придется
трудиться целую неделю, то наверняка стала бы куда реже делать
по утрам в микроволновке бутерброды с горячим сыром, а если бы
когда и отважилась, то резала бы сыр настолько тонко, что сквозь
него можно было бы увидеть Москву. Неужели не задумывается?

Последние два года Евгений взвалил на себя все семейные хлопоты.
Хождение по магазинам, потому что отлично знал, где, что и почем.
Дачу, требующую к себе постоянного внимания, словно ненасытное,
прожорливое животное. Оплату всех жилищно-коммунальных и прочих
платежей. Даже каждодневный вынос ведра в мусорный контейнер.
Оставив Светлане только ее любимую работу и Маринку, их восьмилетнюю
дочь. Ничем особым не утруждаясь, они беззаботно уходят утром
в школу, а во второй половине дня с такой же беззаботностью возвращаются
домой. И это называется современная благополучная семья!

Но события последних дней, словно обрушившиеся на утлую лодчонку
торнадо выбивали Евгения из привычной колеи. Руки ни к чему не
лежали. Делать ничего не хотелось. Он нервно, как заведенный,
ходил по квартире, непонятно зачем, словно ожидая кого, смотрел
в окно, курил. Ощущение тревоги было настолько сильным, что ему
даже показалось, что дрожат пальцы правой руки. Чтобы немного
успокоиться, придти в себя, он сунул в видеомагнитофон кассету
с последними записями Милен Фармер. У этой огненно-рыжей французской
бестии с Иришкой много общего: та же раскованность поведения,
та же удивительная пластика, жесты, мимика. Евгений балдел от
ее песенных клипов. А жена их ни слышать, ни видеть не могла,
и с рабоче-крестьянской мстительностью демонстративно называла
Милен Фармер не иначе как «фермершей». («Опять свою фермершу с
ее загробными песнями включил!») Но что возьмешь с учительницы
химии в восьмом классе?

3

На выходные дни у Евгения наклевывалась очередная шабашка. Знакомая
начальница налоговой инспекции чуть ли не слезно (знал он цену
этим крокодиловым слезам) упросила его поснимать на видеокамеру
празднование ее пятидесятилетнего юбилея. Не откажешься! Пятьдесят
лет, как, между прочим, и пятьдесят пять, и шестьдесят, человеку
бывает в жизни только раз. Некоторые до таких лет, правда, не
доживают. И разве мог Куликов такое предложение проигнорировать?
Нет, конечно. По мнению подчиненных этой начальницы, он вообще
должен быть счесть это приглашение за счастье.

И если до сих пор у него не было с этой серьезной организацией
никаких проблем, то, надо полагать, и дальше не появится. А для
этого всего-то нужно, не то что бы прогнуться, а просто отнестись
к съемкам юбилея всемогущественной матроны как можно ответственнее.
Заранее купить видеокассеты, зарядить аккумуляторы, чтобы в нужный
момент ничего не вырубилось и не заклинило. Прилично одеться.
И не опоздать сначала в налоговую инспекцию на торжественное поздравление
юбиляра, где вышестоящим начальством будут произнесены высокопарные
панегирики и вручены памятные адреса и подарки. А потом в ресторан
«Фламинго», где поздравления завершатся праздничным застольем
с бородатыми тостами, песнями и русскими народными плясками под
аккордеон.

И все это, разумеется, за спасибо! За стопку водки и хвост селедки.
Большего за столом все равно проглотить не удалось. Его дело снимать,
а произносить тосты, пить и закусывать – удел гостей. Но им остались
довольны все. И юбилярша. И гости. И главное – выступивший с тронной
речью вышестоящий начальник – полноватый, с густыми, как у Брежнева,
бровями дядечка пенсионного возраста. Он даже вручил Евгению свою
визитную карточку, на которой значилось: «Региональное управление
Министерства Российской Федерации по налогам и сборам. Ставрогин
Евгений Степанович. Начальник управления».

Не на шутку развеселившийся тезка, который, как показала вечеринка,
умел не только хорошо считать деньги в чужих карманах, а и лихо
отплясывать «Цыганочку», громче всех орать «По диким степям Забайкалья»
и прихватывать скучающих дам за их эротические формы. К концу
вечеринки он даже выпил с Евгением на брудершафт водки. И клятвенно
обещал пригласить на съемки какого-то министерского совещания
и – в это трудно поверить – расплатиться живыми деньгами.

В понедельник утром Евгений выгнал из гаража свою новенькую «Таврию»
и поехал в МРЭО ГАИ разбираться с номерами на кузове «Хонды».
Но не зря говориться, что понедельник – день тяжелый. Новоявленного
владельца «Хонды» он дома не застал. Тот умотал куда-то еще ни
свет – ни заря. Но зато в самой автоинспекции Куликова ждал приятный
сюрприз. С машиной, оказывается, уже разобрались без его помощи.
Номера на кузове оказались родными, но чтобы забрать машину, требовалась
доверенность ее нового хозяина. Моденов же, как нарочно, словно
сквозь землю провалился. Тогда Евгений начеркал его матери – разбитного
вида спившейся женщине – записку, что срочно ждет машину или деньги,
а через сутки включает счетчик.

О счетчике он написал без задней мысли, чтобы поскорее снять головную
боль. Какой к черту счетчик? Выпутаться бы поскорее из этой дурацкой
истории – и слава богу.

Моденов долго ждать себя не заставил. Уже в среду во дворе объявилась
новенькая белоснежная «Ауди».

– Бери расписку, я привез деньги! – скомандовал должник, приглашая
Евгения на улицу. Нагло улыбаясь, он гонял во рту жевательную
резинку. Колючие глаза смотрели так, что по спине у Евгения забегали
мурашки, и он в полной мере ощутил, что значит, когда сердце уходит
в пятки. Деваться Куликову было некуда. Старясь держаться, как
можно спокойнее, он положил расписку в карман и под презрительно
косящиеся на иномарку взгляды пенсионеров вышел во двор.

– Садись, кореш! – распахнул дверцу «Ауди» уже знакомый Вовчик.
Сегодня он был как никогда приветлив и разговорчив. – Круто ты,
брат, взялся за Игореху! По понятиям. Вон уже и на счетчик моего
старого подельщика поставил. – Он протянул Евгению записку. –
Твоя работа?

– Моя.

– А про то, как ты, сука, кинул нас на сто кусков, забыл? – лицо
Вовчика перекосила гримаса, рот брызгал слюной, растопыренные
веером пальцы ходили ходуном и дергались, словно у эпилептика.
– Забыл, падла? Да я тебя, блин, за такие дела живого в могилу
урою!

– Не понял… – внутри у Евгения похолодело. И он чувствовал, что
вот теперь сердце уж точно опустилось в пятки. Какой же он все-таки
доверчивый! Поверил бандитам, вышел из дома в расчете, что они
и в самом деле привезли деньги. А теперь, оказывается, сам же
еще перед ним оказался в долгах.

– Подожди, Вова! – вмешался Моденов. Ему не хотелось выглядеть
грубым, бесцеремонным уголовником, крушащим чужие челюсти и делающим
аккуратные дырки в черепах. Он старался показаться вежливым и
добрым. – Где моя расписка?

– А где деньги? – не собирался уступать Евгений. В конце концов,
он понимал, что прямо во дворе дома, где их уже давно запеленговали
сидящие возле подъезда пенсионеры, его никто убивать не станет.
Да и не те это деньги, за которые могут убить.

– Бабки будут. Но прежде давай разберемся! Мы тебе за твою тачку
сколько дали? Штуку в баксах! – продолжал корчить из себя порядочного
Моденов. – А ты нам по нынешнему курсу вернул только три лимона
девятьсот. Согласен? Согласен. Так вот, мы тебя тоже на счетчик
поставили, и он за это время уже насчитал тебе двести штук деревянных.
Это раз. А во-вторых, после твоей не очень умной записки моя мамочка,
заботясь о моей личной безопасности, наняла для охраны квартиры
двух знакомых уголовников, а у них тариф: полтинник баксов в день.
Одним словом, по всем раскладам задолжал ты нам, мужик, еще пол-лимона.

Евгений понял, что так просто от него не отстанут.

– Ладно, я отдам сколько нужно. Но заранее предупреждаю, что это
в последний раз!

Его выпустили. Он, не спеша, поднялся в квартиру. Пока шел не
раз подумал, а стоит ли возвращаться? Может, просто набрать знакомый
с детства номерок Дяди Степы 0-2? А потом пусть будет, что будет.
Но пронзивший сознание животный страх тут же подрезал крылья всем
бредовым идеям, оставляя одну единственную – отдать деньги.

– Вот! – протянул он завернутую в газету сумму. – Здесь все, что
я по вашим подсчетам должен.

– А расписку? – с улыбкой потребовал Вовчик.

Евгений промолчал. Наглость этого ублюдка не имела предела. Так
не договаривались! Какая расписка? Куликов не собирался просто
так, за здорово живешь, дарить четыре миллиона рублей. Он посмотрел
на «справедливого» Моденова, но тот демонстративно отвернулся.
И тогда Вовчик неожиданно ударил Евгения в челюсть.

– Ну ты, козел вонючий, мы с тобой что, в игрушки, что ли, приехали
играть? Расписку! – Он поймал пытавшегося выскочить из машины
Евгения за руку и приказал водителю. – Гони за город! Там разберемся.

«Ауди» легко сорвалась с места. В быстром танце перед ней замелькали
знакомые улочки, перекрестки, светофоры. Словно шальная, иномарка
вырвалась на проспект и, обгоняя отечественный автотранспорт,
лихо понеслась в сторону окружной автодороги. Когда выскочили
за город, скорость была не меньше ста километров. Вовчик открыл
дверцу и стал выталкивать Евгения прямо под колеса:

– Не люблю упрямых.

Грязный, в выбоинах асфальт мельтешил перед глазами, как в боевике.
Евгений уже прощался с жизнью и, повиснув одной рукой на открывшейся
дверце машины, другой пытался вцепиться в толкавшего его Вовчика.
Еще мгновение – и ему до конца своих дней жить инвалидом.

– Я отдам! – завопил он.

– Так-то, кореш, лучше! Но, если еще раз попробуешь нам фуфло
пороть, то мы тебе точно лапти сплетем. В ментовку тоже не суйся
– бесполезно! Мы не первый год по области мотаемся, знаем, что
к чему, народ тертый. И наш рэкет твоему бизнесу не помеха, если
во время рассчитываться станешь.

Отобрав деньги и расписку, Куликова высадили далеко за городом.

Лупил дождь, но ни одна из проходивших мимо машин не остановилась.
Да он и сам бы на их месте не остановился: кому захочется брать
в салон насквозь промокшего, да еще и, наверняка, безденежного
попутчика?

Окончание следует.