Проза

Началась эта история в середине 90-х, когда молодка по имени Фарида
приехала с тремя детьми в степной российский городок N.

Среди немногих ценностей, привезенных ею с южных рубежей нашей
бывшей общей Родины, были 150 долларов, вырученных от
распроданного перед отъездом не-хитрого домашнего скарба. Один из двух
волшебных заморских фантиков, что номина-лом покрупнее,
отдала Фарида за устройство на работу дворничихой, другой – за
то, чтобы ее младшенького, 5-летнего Шурика, приняли в
детский сад рядом с общагой.

Боясь перепутать заветные бумаженции, простодушная Фарида меленькими
бу-ковками пометила на каждой, так сказать, конечный пункт
назначения. На 50-долларовой банкноте, к примеру,
красовалось загадочное «у. хр.».

Городишко оказался ну совсем патриархальный, баксы здесь были не в
ходу. Ими допускалось разве что «отблагодарить», да и то лишь
с недавних пор.

Тем не менее, очень скоро купюра с неблагозвучным имечком угодила к
мест-ной участковой врачихе, от нее – к замглавврача по
лечебной части, затем к самомý главному и далее перекочевала в
райздравотдел. Отсель она волею случая впорхнула в
единственную в городе будку ГАИ, а уже оттуда, недолго промаявшись в
душной ин-спекторской рукавице, прошмыгнула в нижний ящик
стола директора городского клад-бища.

К тому времени, как Шурик пошел в шестой класс, «у.хр.», совершив по
городу несколько замысловатых кругов, юркнула в карман
старого, слегка тесноватого халата председателя военкоматской
медкомиссии, далее одним махом переправилась в но-венький
скрипучий сапог военкома и уже вот-вот должна была штопором
взвиться на-верх в связи с присвоением бравому майору очередного
звания...

Должна была... да не взвилась. Так как в отсутствие дома взрослых
оказалась «экспроприирована» Шуриком, в тот период активно
нюхавшим клей «Момент» в ком-пании с малолетним отпрыском
военкома.

Факт хищения обнаружился в тот же вечер. Срока Шурику по малолетству
не дали, но на учет в инспекции по делам несовершеннолетних
поставили.

Изъятую же «у.хр.» вернули законному владельцу, после чего она была
унасле-дована одним из местных судейских и успела совершить
еще не один затейливый куль-бит, прежде чем их с Шуриком
пути вновь мистическим образом пересеклись.

Нашему герою было 14, когда они с приятелями вскрыли стоявшую во
дворе новенькую «ауди», записанную на имя старушки-матери
доблестного стража уездной налоговой полиции. Там-то, в барсетке
на заднем сиденье, и подстерегала Шурика ко-варная «у.хр.».

На этот раз ему дали два года. А роковая искусительница, будучи
возвращена потерпевшему, выбрала своим очередным хозяином
директора городской гимназии: до выпускных экзаменов оставалось
уже, что называется, рукой подать.

И все бы ничего, если бы супруге этого местечкового Ушинского не
приспичило поменять доллары на рубли. Вот тут-то и выяснилось,
что купюра – фальшивая, причем исполнена подделка на
безукоризненном техническом уровне.

Поднялся страшный шум, к делу подключилась даже краевая ФСБ. Для
малень-кого N. это было равнозначно приземлению НЛО на
центральной площади.

Следователи насели на Ушинского, потянули ниточку и тут им открылось
целое «генеалогическое древо», вымахавшее за девять лет из
скромного зернышка, посеянно-го добрейшей Фаридой.

Для флегматичного N. то было время поистине шекспировских страстей.
Напу-ганные перспективой оказаться соучастниками особо
тяжкого преступления против го-сударства, представители местного
истеблишмента дружно побежали к следственной бригаде с
чистосердечными признаниями, отчаянно стуча и на самих себя, и
друг на друга.

Привычный городской миропорядок рухнул в одночасье. Один за другим
отме-нялись всевозможные юбилярии и торжественные проводы на
пенсию, не говоря уже о столь обыденных житейских радостях,
как повышения по службе или, скажем, коллек-тивные выезды на
природу.

А один из местных эскулапов, хотя и не имел к делу «у.хр.» ни
малейшего от-ношения, сам решил выдать государству нажитые
непосильным трудом 63 американ-ских доллара, а заодно и 10
болгарских стотинок, давно, впрочем, вышедших из обра-щения.

Героям нашей истории несказанно повезло: до начала шумной кампании
по изо-бличению «оборотней в погонах» оставалось еще целых
полгода. Поэтому, незаинтере-сованно отследив по цепочке путь
злосчастной банкноты и выявив все 87 или 88 полу-живых от
страха душ, которых она породнила своим недолгим пребыванием
(а иных по два и даже три раза), фээсбешные дознаватели
вышли, наконец, и на таинственное «у.хр.». Коим оказалась всего
лишь Ульяна Харитоновна, по жизни почти такая же за-турканная
матерь-одиночка, как и ее благодарительница. А уж вслед за
ней без труда вычислили и саму Фариду, волею судеб
расположившуюся в основании сей, как заме-тили бы экологи, «пищевой
цепи».

К сожалению (или к счастью?), наша скромная труженица метлы так и не
смогла вспомнить, где и при каких обстоятельствах приобрела
она купюру, оказавшуюся ли-повой. В итоге доказать
изготовление подследственной фальшака не удалось и ее при-влекли
лишь за распространение.

Впрочем, и здесь провинциальная Фемида проявила редкостную
гуманность. Как многодетной матери, отмерили Фариде всего год
исправительных работ, и госу-дарство вполне удовлетворилось
скромными 60% от ее 800-рублевого дворницкого жа-лованья.

За всеми этими процессуальными хлопотами между тем осталось
непонятым главное: фаридина бумажечка-то отнюдь не была пустышкой.
Похоже, она и в самом деле обладала некой волшебной силою.
Иначе как бы это нашей героине удалось, об-разно говоря,
накормить своими шестью хлебами такое немереное количество
наро-ду?...

На этом рассказанная мной история, увы, заканчивается. Потому что
«у.хр.», во-круг которой закручивалась ее главная интрига, в
конце концов вновь исчезла. На этот раз, видно, уже навсегда.
Ходили упорные слухи, что досталась она ушлому
коррес-понденту краевой газеты, наведывавшемуся в N. как раз в связи с
нашим делом.

Так оно было или нет – трудно сказать, но никакой огласки в прессе
история волшебного чуда-дерева почему-то не получила.

Что касается Шурика, то, со слов матери, он вот-вот должен
освободиться дос-рочно – за примерное поведение. Это дает Фариде
основания надеяться, что сын еще возьмется за ум и выучится, к
примеру, на судью или врача, или, в крайнем случае, на
педагога.