Онтологические прогулки

Действительно, самый насущный на сегодняшний день вопрос, которым
задаются женщины: куда подевались настоящие мужчины? Мужчины же,
с другой стороны, удивляются, почему женщины перестали рожать,
а если и рожают, то в половине случаев (если не во всех) «для
себя»? И те, и другие в обоснование своих доводов приводят великое
множество правильных аргументов, и иногда складывается впечатление,
что, в самом деле, женщинам лучше и не рожать вовсе, и жить исключительно
«для себя», а мужчинам, таким образом, лучше и вовсе не становиться
«настоящими». Другими словами говоря, дискуссия застопорилась
на следующем: женщины не хотят рожать детей, или рожают и живут
«для себя» потому, что нет в наличии (в природе) настоящих мужчин.
Последние же, не имеют нужды в том, о чем пекутся женщины, ибо
они (женщины) желают жить «для себя», и поэтому не желают рожать
детей. Итак, как мы видим, в основе своей, в коллективном бессознательном,
круг замкнулся. Можем ли мы называть этот круг – порочным? Безусловно.
Так как подобен он лишь одному условию: и те и другие, во всех
своих устремлениях, которые всецело эгоистичны, «желают жить за
счет другого (за чужой счет)». Посему, в чем тогда, собственно
говоря, состоит суть вопроса? Вероятно в том, что некие вещи и
явления жизни мы разучились за время нашей бестолковой эволюции
называть своими именами, чему буддисты подобрали выражение «покрывало
майи», то есть, «иллюзия», или, в натуральном смысле, ложь, обман,
заблуждение - всё, что лежит по ту сторону правды и истины. У
американских психологов этому соответствует выражение «драконы»,
что означает – «пороки». Но это ещё не раскрывает всей сути проблемы.
В более обширном смысле в самой постановке вопроса заложено противопоставление
двух противоположностей: мужчины и женщины – вернее сказать, их
психологическое противопоставление. Такое противопоставление на
деле оказывается неверным, что я попытался обосновать в моей
работе «Воля как врожденный темперамент человека». К тому же,
из такого противопоставления двух противоположных тенденций должно
исходить нечто трансцендентное, или образовываться нечто третье.
Что? Судя по всему, этим третьим является «жертва». Жертвуется,
здесь, во-первых – любовью; во-вторых – своею естественной потребностью
(природой человека); в-третьих – почетом и уважением со стороны
окружающих, со стороны объективной реальности. То есть, в обширнейшем
смысле понимания, жертвой является субъективная реальность человека,
потому что, как не трудно уяснить из этой полемики (искусственно
сфабрикованной органами массовой информации), оправдательные акценты
во взаимно обвинительных тирадах ставятся исключительно в сфере
объективной реальности, при этом абсолютно забывается метафизичность
природы, как самой по себе, так и внутреннего мира человека, его
воли, как неотъемлемой части этой самой природы.

В самом деле, зачем, или для чего, женщина рожает детей?

1) Для того, чтобы быть спокойной в завтрашнем дне, то есть тогда,
когда наступит старость, и она будет иметь возможность жить за
счет детей.

2) Для того, чтобы гордиться ими, как чем-то своим, то есть любить
в обширнейшем смысле этого слова, включая и, определенного рода,
жертвенность этого явления.

3) Для того, чтобы приобретать больший почёт и славу в глазах
своего окружения, – что ведётся испокон веков, независимо от среды
и нравов обитания.

Так в Древнем Риме, например, знатность материнского рода определялась
количеством рожденных детей: как сообщает Тацит в «Анналах», «супруга
Германика Агриппина превосходила числом рожденных ею детей и доброю
славой Ливию, жену Друза». (Кстати говоря, модно такое сегодня
в семьях знаменитых и обеспеченных людей – «звёздных семьях»,
как их обыкновенно называют: ранее многодетных матерей так и называли
– мать героиня).

Все эти три «для того, чтобы» исходят из природной естественной
потребности женщины – рожать детей, быть матерью в обширнейшем
смысле слова, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тут же
мы должны отметить, что пункт первый более всего подходит к женщинам
бедным в объективном смысле слова; третий – по определению, к
женщинам богатым, обеспеченным и состоятельным; второй же, может
относиться как к первым, так и ко вторым, сообразно с уровнем
сознательного, внутреннего развития личности женщины, в отрыве
от её социального местопребывания. Я не касаюсь, здесь, вопроса
кем становятся впоследствии дети богатых и бедных родителей потому,
как есть масса примеров деградации первых и возвышенности вторых.
Мне более интересен факт появления на свет детей, чем то, кем
они становятся. Ведь, глупо было бы предполагать, что преступниками,
проститутками, алкоголиками, интеллектуалами, идиотами рождаются.
Правильнее говорить, что таковыми становятся в процессе жизни,
и мы являемся лишь свидетелями того, что этим всем и наполнено
всё бытие человеческого рода от начала его существования; грех
и благо пребывает в нём с должной степенью необходимости, ибо
они и называются таковыми только тогда, когда мы их рассматриваем
относительно друг друга: «Надлежит быть и ересям, дабы объявились
испытанные».

Таким образом, что есть равноправие между женщиной и мужчиной?
Наверное, то же самое, что и равноправие луны и солнца. Следовательно,
когда женщина желает заниматься мужскими делами, а мужчина – женскими,
то следует и признавать тот факт, что луне возможно светить солнечными
лучами, а солнцу излучать отраженный лунный свет. Поэтому странно
бывает слышать, как некоторые женщины открещиваются от своей святой
обязанности рожать детей, прикрываясь, якобы, необходимостью накопления
благосостояния достаточного для безбедного существования семьи.
Но никто почему-то не задумывается над тем, что семя, взращенное
в обносившемся годами женском теле, всегда даст плод худший, чем
плод, который напитался соками молодости, страсти и любви, в метафизическом
смысле. Что же касается благосостояния, то небезынтересно нам
послушать Тацита, который повествует историю о Марке Гортале:
«Гортал, пребывающий в явной нужде, внук оратора Квинта Гортензия,
был склонен щедростью божественного Августа, который пожаловал
ему миллион сестерциев, взять жену и вырастить детей, чтобы не
угас столь прославленный род. Итак, поставив своих четырех сыновей
у порога курии, Гортал, когда до него дошла очередь голосовать,
начал свою речь таким образом: «Почтеннейшие сенаторы, тех, число
и малолетство которых вы воочию видите, я вырастил не по своей
воле, но потому, что таково было желание принцепса; да и предки
мои заслужили, чтобы у них были потомки, ибо я, из-за превратности
обстоятельств не имевший возможности ни унаследовать, ни достигнуть
– ни богатства, ни народного расположения, ни красноречия, этого
исконного достояния нашего рода, был бы доволен своею судьбой,
если бы моя бедность не покрывала меня позором и не была в тягость
другим. Я женился по повелению императора. Вот потомство и отпрыски
стольких консулов, стольких диктаторов. Я вспоминаю об этом не
из тщеславия, но чтобы привлечь сострадание. В твое правление,
Цезарь, они получат от тебя почетные должности, которыми ты их
соблаговолишь одарить; а пока спаси от нищеты правнуков Квинта
Гортензия и тех, к кому благоволил божественный Август!». «Если,
– ответил на это Тиберий, – все бедняки, сколько их ни есть, станут
являться сюда и выпрашивать для своих детей деньги, то никто из
них никогда не насытится, а государство между тем впадет в нищету…Да,
божественный Август даровал тебе, Гортал, деньги, но он сделал
это по доброй воле и не беря на себя обязательства, что они и
впредь будут тебе выдаваться. Притом же иссякнет старательность
и повсюду распространится беспечность, если основание для своих
опасений или надежд никто не будет видеть в себе самом, но все
станут беззаботно ждать помощи со стороны, бесполезные для себя,
а нам – в тягость». Тиберий, немного помедлив, сказал далее, что
выдаст его детям мужского пола по двести тысяч сестерциев каждому,
но позднее он больше не проявлял к семье Гортала сострадания,
хотя род Гортензиев и впал в позорную нищету». Вот, в принципе,
пример мужского воспитания детей, которых вырастил Гортал. Ведь,
отец более балует детей, чем мать, и менее воспитывает; ибо, его
воспитательная функция – это быть в природе и сверх этого ему
ничего и не нужно. Отец – это закон; аналогично уголовному праву,
– все знают, как поступать противозаконно, но, в основе своей,
никто не знает уголовного кодекса, хотя и представляют себе его
наличие в природе. Такую же функцию, имеет и образ отца для детей.
Мать же сохраняет, заботится и воспитывает в обширнейшем смысле.
Разумно ли подменять одно другим, и разве возможна такая подмена?

В Москве уже появился целый институт гендерных исследований, –
некая злокачественная бацилла, занесенная из-за рубежа, в здоровое
тело исконно русских традиций, – который обосновывает необходимость
развращающего нравы равноправия женщин и мужчин. Мне же как-то
совестно называть американскими словами русские понятия. Я, конечно
же, понимаю, что живу в то дурное время истории государства Российского,
когда понятие «русское» для русского человека непостижимым образом
становится чуть ли не оскорбительным, а, зачастую, и прямо-таки
постыдным для произношения. Подобное извращение мною воспринимается
абсолютно негативно, поэтому нам стоит прояснить понятие «гендерные»,
то есть мы просто переведём его на русский язык. Английское слово
gender, в переводе на русский язык, означает – род, пол: masculine,
feminine, neuter – мужской, женский, средний род. Стало быть,
институт занимается проблемами равноправия полов. Исключительно
феминистическая организация, которая, судя по всему, считает,
что в сегодняшнем русском обществе имеется налицо некое неравноправие
этих самых полов. Одна из активисток этого американского эмбриона
в одном из интервью сообщила, что для того, чтобы родить ребенка,
ей необходимо 50 000$, устойчивое и высочайшее социальное положение,
поэтому она и работает по 18 часов в сутки в вышеуказанном учреждении.
Годами она уже старовата, поизносилась и обветшала; интеллектуально
развилась до феерических высот, но этого, оказывается мало. Я
так предполагаю, следующего, чего ей будет не хватать, так это
божественного сана и трона на одном из проплывающих облаков в
небесах, а если говорить серьёзно, то условий, при которых данный
тип женщин пожелает стать матерями или на худой конец женами,
в их жизни никогда не образуется, по определению. А если такие
женщины мечтают становиться мужчинами, заниматься тем, чем занимаются
мужчины, быть лучше, чем мужчины, то им для полного комфорта всегда
будет не доставать одной единственной детали человеческого тела,
которая и отличает женщину от мужчины. Если же подходить с психологической
точки зрения, то такой тип женщин следует так и называть, как
они этого и заслуживают, а именно – «гендерные женщины», или феминистки,
или бабы-мужики (прошу не путать с «мужчиной в женщине», о чем
я писал в своей монографии о воле). Русских же женщин, мне хотелось
бы здесь предупредить, что американский феминизм для них то же
самое, что водка для чукчи; то есть «гендерность» – это своего
рода психологический женский алкоголизм, который вряд ли, когда-нибудь,
возможно, будет излечить: ибо подобен он натуральному женскому
пьянству, более страшному явлению, чем пьянство мужское. Гендерные
женщины должны иногда вспоминать басню Крылова «Мартышка и очки»,
в которой мартышка надевала очки на все части тела, кроме той,
на которую их необходимо надевать.

Теперь обратимся к понятию «настоящий мужчина», в том смысле в
котором он употребляется женщинами. Прослушав и прочитав приличное
количество интервью и различных публикаций, я вынес из них лишь
одно: понятия «настоящий мужчина», – если не принимать во внимание
то, что он есть живое существо, призванное обеспечивать женщину
материально и охранять её жизнь, – в природе не существует. Зато
присутствует во множестве понятие «не мужик». Оказывается женщины
все до единой, за малым исключением, прекрасно обосновывают ущербность
мужского пола. То есть, «не мужик» – это слабый, безответственный,
с грязными ботинками, дурно пахнущий, бесполезный в хозяйстве
предмет, причем ни на что не способный; следовательно, этот предмет
есть женщина! Ведь, третьего не дано, ибо в природе имеется либо
женщина, либо мужчина. Обратим внимание на высказывания Юнга и
Ницше. Юнг говорил, что плохого мы видим в другом, тем самым мы
и являемся. Ницше говорил более определенно: «кто не хочет видеть
в человеке того, что в нем возвышенно, особенно зорко присматривается
к тому, что в нём низменно и поверхностно, – и этим он выдает
самого себя». Кого же предпочитают женщины, из мужского рода,
в силу своей животной природы прекрасно описал Шопенгауэр в главе
«Метафизика половой любви» своего главного сочинения «Мир как
воля и представление». Вкратце, это здоровый, мощный, огромный
мачо, с минимумом рефлексии и с одной единственной извилиной в
голове, о которую можно разбивать кирпичи и бутылки. Желательно,
чтобы он был повышенной волосатости, редко говорил, а больше молчал;
мог зубами тащить по полю зернокосилку; умеренно, то есть частенько,
выпивал, или уходил в запой; чтобы от него обязательно исходил
мужицкий, настоящий и естественный аромат природы. Ведь, безусловно,
такой муж подойдёт женщине, над которой зло посмеялась природа,
что забыла наделить её наружными половыми органами, как это наблюдал
в своё время Ламетри у одной своей пациентки, которая не имела
ни половой щели, ни влагалища, ни матки, но это не мешало ей состоять
в браке десять лет. За все эти десять лет совместной жизни, её
муж добросовестно исполнял супружеский долг, абсолютно не обращая
внимания на то, каким образом, он это делает; притом ещё искренне
ожидая от супруги рождения ему ребенка. Судя по всему, о таком
«настоящем мужчине» мечтают для себя «гендерные женщины». Благо,
что в наш просвещенный век, таких мужиков действительно осталось
маловато: в этом с феминистками можно ещё согласиться, и откровенно,
с большим участием им от всего сердца посочувствовать.

Обращая своё внимание на другой аспект женских воззрений, а именно,
на его основополагающую часть в виде «бытия за счет мужчины»,
– не вторгаясь пока в область рассуждений о надежном и сильном
мужском плече, на которое можно облокотиться, – следует отметить,
что вместе с таковым бытием женщина должна смиряться и с тем фактом,
что она, возможно, будет презираема за это мужчиной; следовательно,
ей, вместе с этим, необходимо научиться покорности, в которой
она, может быть, и найдёт некий эквивалент так необходимой ей
свободы. С другой стороны, утверждается обратное: мол, есть масса
женщин одиноких, обеспеченных и самодостаточных, которым не нужен
мужчина для того, чтобы их обеспечивать материально, а необходим
просто настоящий и сильный партнер. Для начала оговоримся: чтобы
назвать человека самодостаточным и обеспеченным, последний не
должен иметь никакого рода нужды. Если же нужда всё-таки имеется
в наличии, а она всецело есть явление субъективное, то и абсурдно
говорить обо всём остальном. В более конкретном смысле, для удовлетворения
нужды в мужчине, если таковая имеет место быть, богатым и обеспеченным
женщинам необходимо брать на содержание мужчин. Тогда, может быть,
они избавятся от своей внутренней нужды. Но как быть с эгоистической
составляющей инстинкта «жить за чужой счет», в котором и проявляется
естественный закон природы? Способна ли женщина к такой жертве?
Видите, как мы скоро пробежали по кругу, и вернулись всё к той
же жертвенности; не стоит, я думаю, бежать в обратную сторону,
или в какую-нибудь другую, финиш всегда будет там же: ведь, не
зря же древние говорил, что все дороги ведут в Рим. Размыслю же
я здесь вот о чем. Я мужчина; я представляю себе идеальный образ
обеспеченной женщины, – благо, что мне есть из чего его собирать,
и я могу представлять его себе вполне реально, – считаю её своим
богом, можно сказать, преклоняюсь перед ней, то есть, натурально
люблю эту воображаемую женщину, согласен даже жертвовать своими
моральными ценностями, своей свободой и самим собою, даю ей то,
что ей необходимо – хоть в психологическом, физиологическом, философском
смыслах: вот я представляю себе, как это реально всё происходит.
Задаю, после, сам себе вопрос: и что? И оказывается, что всё это
бессмысленно, по определению, то есть – ничего, ничто, сухой остаток.
Действительно, какой во всём этом смысл, если такое объединение
двух людей не зиждется на основании естественного закона природы?
Хотя, в этом гипотетическом союзе все нюансы учтены, возвышены
и приукрашены. Спрашивается, почему? Потому что много во всем
этом рефлексивного, объективного, реального, и ничего метафизического
и истинного, поэтому воля и молчит, оно её просто не касается
и не трогает, она равнодушна ко всему вышеперечисленному. Таким
образом, суть сказанного такова: либо мужчины разучились в разумных
пределах презирать женщин, кем бы последние не были на самом деле,
что привело женщин к тому, что они начали требовать этой доли
презрения сами; либо женщины разучились любить тех мужчин, которые
ещё способны их разумно презирать, что и обесценивает последних
в их глазах. Но одно остаётся истинным: женщина, которая презирает
мужчину, не будет никогда им любима, в обширнейшем смысле этого
понятия. Ведь, если человек обладает хоть малой долей проницательности,
он, скорее всего, ясно осознаёт, что разумное презрение – это
то же самое, что и безумная любовь; наподобие того, как воля к
жизни есть не что иное, как страх перед смертью. Что же касается
обеспеченности и благосостояния, или их отсутствия, то они являются
всего лишь вторичными показателями удачливости во внешнем оформлении
человеческого существования. А счастливым всегда оказывается тот,
– как говорил Демокрит, – кто при наличии малых средств пользуется
хорошим расположением духа, несчастлив же тот, кто при больших
средствах не имеет душевного веселья.

Ведущая одного из популярного в народе телевизионного ток-шоу,
судя по всему, последовательница «гендерного феминизма», поведала
миру, что она-де знакома с большим количеством обеспеченных Business
Women, которые представляют себе мужчин так же, как и гендерные
женщины, – может быть, они и есть таковые, я, если честно, не
знаю. Суть вопроса состоит в другом: сколько таких женщин, то
есть их количество, вышеуказанная телеведущая знает лично (конкретно)?
Даже применяя своё богатое воображение, я могу представить максимум
полторы сотни штук, на большее у меня не хватает фантазии. Но
это, оказывается, всего лишь одна миллионная часть всех жителей
России: чуть больше, если применить исключительно к количеству
женщин. Опять же я повторюсь, речь идёт о моей фантазии, а не
о реальности сказанного. В лучшем случае, таких знакомых можно
пересчитать по пальцам. И что? – вновь задаюсь я вопросом; и снова
отвечаю: ничего. Следовательно, дискуссия, которую пыталась вести
данная женщина, была похожа на диалог двух эскимосов на льдине
в море Лаптевых, где один предлагал другому купить у него слона,
а другой, в свою очередь, просил этого самого слона ему продать.
Вроде бы, всё у них ладно сходится, они полностью согласны друг
с другом, но слона-то нет; а, если честно, и денег у них, кстати
говоря, тоже нет. Зато разговор есть. Таким образом, нечто третье
всегда и, безусловно, образуется, будь-то, хоть разговор на льдине
или диалог в телевизионной студии; ибо имеется в данном случае
некая полярность между общающимися. С другой стороны, это третье,
в виде разговора, есть внутреннее желание людей общаться, разговаривать,
вести диалог, дискутировать, спорить, опровергать и.т.д. Посему,
в этих сношениях, так как они трансцендентны, забывается о самом
конкретно взятом, условно, человеке: о его внутренней составляющей,
то есть за кулисами остаётся понимание того, кто есть на самом
деле человек. Вот это заблуждение и ведёт к тому, что всякий разговор
воспринимается безусловно, как нечто безоговорочно данное и, следовательно,
достаточное основание, на которое возможно опереться или взять
за основу будущих умозаключений. А то, что сама основа трансцендентна
или является следствием неких причин, происходящих внутри человека,
отбрасывается за ненужностью в основоположении. Значит, внутренний
мир некоторых категорий граждан, для них самих – абстракция, не
имеющая особенной ценности. Здесь уже отстимулированный интеллект,
как разгоряченный конь, рвёт вперед: гендерной женщине мнится,
что она древняя амазонка, и даже обращение к сказкам древних греков
является тем, чему необходимо верить. Смешно даже представить
себе, как из крутого автомобиля выходит этакая амазонка, с минимумом
одежды на себе и битой на плече. Кстати говоря, ничего в этом
смешного нет. Я рекомендую всем желающим удостовериться в этом,
посетить на французской Ривьере, недалеко от городка Монпелье
в Лангедоке, центр «Натуристика», где отдыхают настоящие раскрепощенные
до неглиже гендерные представители человеческого общества. Вместо
биты они носят в руках, конечно же, другие предметы, но отдаленное
сходство с последней всё-таки имеется. В бассейнах в плавках купаться
запрещается; если на вас что-нибудь одето, то вы будете испытывать
на себе презирающие вас взгляды. Зато в тихих и тенистых полисадничках
за ровненько подстриженными кустиками вас галантно, на французский
манер, пригласят поучаствовать в групповой сексуальной оргии.
Сюда же стоит присовокупить и всемирно известный судебный процесс
в маленьком французском городке Анже над 66 педофилами и родителями,
продававших своих малолетних детей последним за фунт изюма, за
пачку сигарет, зная при этом, каким образом над ними будут глумиться,
и картинка «гендерной заразы» в нашей стране сразу же видится
по-другому, – истинно, правдиво и поучительно. Поэтому, почему
бы, нашим гендерным женщинам и не выходить из своих Мерседесов
с видом амазонок; ведь, им же всё равно, что о них думают и что
о них говорят, или кем они представляются остальному обществу;
ибо, в большей мере, нам следует говорить о том, что в своих представлениях
таковые индивидуумы, наоборот, противопоставляют себя всему общественному.
То, что ниже их достойно только лишь презрения, в некоторых случаях
– снисхождения. Следовательно, высокое презирает низкое для того,
чтобы это низкое завидовало высокому, где одно без другого не
существует, а, скорее всего, друг от друга очень сильно зависит,
или к чему бессознательно крепко-накрепко привязано. Ведь, хороший
начальник – это такой начальник, который и хорошо умеет подчиняться.
Тот, кто не может подчиняться, тот и не может командовать. Но
это всё психическое и эфемерное явление. Пусть проститутка стоит
на Тверской, или где-нибудь в другом месте, с битой на плече:
вряд ли она себя таким манером долгое время прокормит - распугает
всех своих клиентов. Видите, сколь различны внешние условия, при
одинаковости внутренней сути явлений.

Вернемся, однако, к тому, что собою представляет внутренняя и
единая, практически для всех людей, сущность – то есть воля, и
определим, или попытаемся уяснить себе, почему она является формой
абстрактной, неосознаваемой и потусторонней для большинства. Представим,
таким образом, волю в виде яблочной косточки. Она попадает в землю,
и начинает произрастать, оформляясь со временем в дерево, которое
мы и называем – яблоня. Теперь, мы созерцаем красивое, ветвистое,
взрослое творение природы. Если мы вырвем это творение из земли,
разве найдём в том месте, откуда оно росло, ту косточку, то зерно,
из которого оно начало расти? Не найдём. Так как яблочная косточка
превратилась в дерево, и превращалось оно в яблоню, с каждым разом
наполняясь ещё большей волей в природе: вместе с большим ростом
дерева, всё больше питательных веществ оно потребляло из недр
земли, и тем более взрослой яблоней оно становилось. Именно эта
косточка, бывшая изначально, но ставшая деревом, поэтому исчезнувшая
как косточка из внешнего мира, всегда пребывая в нём, находящаяся
постоянно в процессе роста, и есть подобие воли человека – той
его бессознательной части, из которой всё и происходит, в которой
всякое внутрипсихическое явление человека берёт своё начало, то
есть в аффектах воли. После мы её можем созерцать только лишь
в плодах яблони, в яблоках, в их косточках; но эти косточки, хотя
и есть подобные той старой, выросшей в дерево косточки, по определению,
уже не те, бывшие априори их рождения. Все они имеют в себе одну
и ту же идею, но являются разными по формам и времени существования
в пространстве. Посему, так же как и в случае с людьми, мы видим
одну яблоню прекрасную, ухоженную и окультуренную, приносящую
богатый урожай и чудные яблоки; ибо, некто посторонний о ней заботился
для того, что впоследствии насладиться её плодами, то есть, окультуривал
её для себя. Другая же яблоня росла без заботы и уюта в стороне,
всеми брошенная, своими силами отбиваясь от вредителей; либо погибающая,
либо выстоявшая. Плоды её естественно не так богаты, как у первой,
не так они сладки, и не очень-то красивы на вид. Но в жизни эмпирически
мы познаём, что у прекрасной и окультуренной яблони есть масса
плодов на вид изумительных, а внутри червивых, не дающих более
никакой жизни, никакого роста – они бесполезны. А в невзрачных
плодах дикого дерева мы находим и дикую сладость и здоровую плоть,
и радуемся своим обманувшимся ожиданиям: ведь, обман чувств –
это и есть естественное наслаждение. Таким вот образом и гендерные
женщины всё пытаются окультурить свою яблоню исключительно «для
себя», употребляя в обоснование этого факта внешнюю мишуру жизненных
явлений, пытаясь убедить других в своей правоте или в своей разукрашенной
лжи. Допустим, я не прав: тогда ответьте, будьте так любезны,
на один коротенький вопрос. Зачем, и исходя из чего, человек стремится
стать «звездным»? Прошу не отвечать, употребляя в обосновании
вашей точки зрения категории внешнего мира, а указать на внутренние
причины, которые им движут; и вы согласитесь со мною, когда увидите,
сколько там всего мерзкого и уродливого, или червивого.

Итак, что есть in abstracto «для себя», как не in concreto «за
чужой счёт»! Тогда те женщины, которых мы называем гендерными,
сознательно представляют себе, что всё делают исключительно «для
себя», и исключительно «для того, чтобы». При этом, они пугаются
интуитивного понимания того, что первого они достигают «за счёт
кого-то», обосновывая себе второе «исходя из» своей внутрипсихической
(волевой) естественной природной потребности «жить за чужой счёт».
О последнем им совестливо говорить потому, что стыд – это оборотная
сторона страха перед всемогущим «ничто». «Страшимся «ничто», –
говорит Шопенгауэр, – так как сильно желаем жить за чужой счёт,
что мы сами – лишь эта воля (то есть, бессознательны) и не знаем
ничего кроме нее». Но гендерные женщины, как мы понимаем, абсолютно
не согласны с этим; они приводят нам в пример Симону де Бовуар,
Маргарет Тэтчер и других представительниц ярого крыла чужеродного
гендеризма. Причем, никак не комментируется счастливое пятидесятилетнее
супружество первой, с отцом экзистенциализма Сартром, и полнейшее
несчастье в личной жизни детей второй. Роль Бовуар в движении
феминисток, самая, что ни на есть лицемерная. Другими словами,
она говорит: «Нет счастья в браке, но меня это несколько не касается,
ибо я есть Симона де Бовуар, жена великого Сартра!». Здесь мне
на память приходят две знаменитейшие исторические личности – Соломон
и Сведенборг. И тот, и другой, будучи в преклонных годах, вещали
миру, что знание приносит печаль, и образованность, интеллектуальность,
в конечном итоге, человеку – бесполезны. Хотя сами они всю свою
жизнь усердно занимались наукой, искали мудрость и, оказывается
(исходя из их же суждений), мудрость находится в глупости, необразованности
и бестолковости, в обширном смысле слова. Вот это уж я точно понимаю
с превеликим трудом. Таким же образом, и поступают женщины: находясь
в браке, они так поносят своё мерзкое супружество, как самое неблагодарное
мероприятие своей жизни, призывают других не идти их путями, быть
свободными и одинокими. Но – о, Чудо! Конкретно сами пропагандистки
быть таковыми не желают – в какие бы формы эта проповедь не облекалась.
Однако, просветите меня глупого, милые гендерные женщины в том,
что же делать человеку тогда, когда в нём постоянно действуют
две силы: сознательная и бессознательная воля, повергая последнего
в мучительнейшее состояние выбора, наподобие того, как об этом
говорил в «Исповеди» Августин: «И две мои воли, одна старая, другая
новая; одна плотская, другая духовная, боролись во мне, и в этом
раздоре разрывалась душа моя». (Кн. VIII: V; 10).

Окончание следует.