Предметная музыка
Отдаленный города гул
Ты заслышал зимним утром
Глаза закрыв
Ты вспомнил: в метро-переходе играли так же гусли-самогуды
Ты пробегал с привычной сумкою через плечо
и ощутил под пальцами
всю городскую музыку, трепет и людские разговоры
ты был его источник, слабый родник этого гула
ты чувствовал, как мир играл, переходя в простой предмет
но некому его собрать, создать
город везде и где-то
но там тебя нет
отдаленно болит голова
еще в сумерках ты нащупал звук – внезапный лай отдаленный –
узор незнакомого смутного перламутра
ты думал, что сможешь вернуть тот рисунок
И в мерзлом трамвае
Где музыка отдаленная
Остекленная холодом
Твой портфель на коленях под руками звучит
Словно ты гитару перевернув
Струнами вниз
В желтом дереве музыку слышишь
Затрепетав, как лира полевая
Город вокруг – не видит тебя
И ты лишь ладонь его чувствуешь
что это… легкая дрожь купюры, детский флажок или вымпел под ветром
и вокруг снег – руина, но все ж нерушим
просит город-мир, чтобы ты бродил
по улицам его, садам
даря ему его отдаленный смысл
Ты играешь пальцами
на сумке своей
или дереве старой гитары
И хотя город каждым жестом своим
торжественно тебя опережает
он не произойдет без тебя.
Листок ивы и тополя Мандельштама вкладывая в книгу Ду Фу
И на пожар рванулась ива,
А тополь встал самолюбиво.
О.Мандельштам
Перед домом твоим в Задонске –
номер 8 по улице К.Маркса
именно потомки листвы этой
а вернее единственный
лист, ладонью отколотый от ивы той, той ивы и тополя
положены между страницами –
влажен вложен и скрыт
между страницами
биографии века восьмого
танской эпохи
поэта в единственности своей тебе равного
также как эти друг другу скрытые уже от взгляда листки
Мадонна-Смирение Филиппо Липпи в Кастелло Сфорческо
Ангелы (или дети) Фра Филиппо
С лицами беспризорников
Вглядываются печально в наши глаза
В миланском кремле
Миланское небо
<pre>
Небо в просветах московских домов
Снятое с черно-белых экранов туманности
Недоступное детским глазам –
Лишь понаслышке влекомых неведомым Рокко
В мягких пальто рукавах
Или в глазах людей, уходящих из кинотеатра
Вот оно бледное милое небо
Тех кто занят безымянной побелкой
Не оставлявших имен на рукавах
Тех кто окрасил небо Сан-Пьетро
Не удостоенный памяти прах
В свете луча кинотеатра кружащейся
в мякоть пальто, в черноте «Шевроле»
вслед свету стрекочущей камере
свету в ответ
пыль улетающая с наших рук
собирающих воздух на заднем дворе
в стрекоте светлом кинопроектора
от сапог и ботинок приникшая и притихшая пыль
и распахнувши шкафы штапельных платьев
между цветов на плечах их темнота
и вспорхнувшая моль
в пыльном луче словно в снегу платяных снежинок
это сошествие кинотеней на экраны
чтобы мы из-за ширм и портьер
посылали виденное нами в разные страны
чтобы свет – тихий свет, как ветер, не мерк.
Посещение Т.Ю.В,
Что осталось
в памяти сквозь отблеск паркета:
везде седина
бегла улыбка
Да несколько слов,
что нельзя подсказать
хоть рассыпаны они
на ясном полу твоей памяти
* * *
Жизнь редукторов, кранов
Золотая их медь и латунь
Отличиться каждый хочет
Но как нам каждого отличить ото всех?
Там на улице Красина
есть один закат такой
Что не отслоить его от стены дома
желтой
Я не знаю, что делать мне с ним
я остался в нем
Ни разъять, ни отъять никак
И в помощники прохожие люди
не идут
их с открытым ртом, этим летним днем
когда не было в городе меня
не запомнил
цвет их пиджачных пар
выходи скорей
в подвиг бритв
двух морей
Что заставят их обернуться на жизнь свою
и рассеянно опознать меж других.
(По прочтении Галчинского)
И лишь одна футболка
зелено-цветная
Бродила где-то в Южной Калифорнии
Без бороды, наверное, был
обладатель
Без женских запахов за километр
Не знаю я истории той вещи
ее морщин
Но знаю, ты носил ее достойно
Вы с нею не пересеклись
в лесу на просеке, допустим.
Но встретились так
что бытие
размножилось
И стало два бытия
Хоть бытие – что здесь, что в Южной Калифорнии
по-видимому, множественного свойства
не имеет.
* * *
Неверный свет костра
вечерний поворот дороги
И несомненный и неумолимый дым.
Он быстро перенес
к нам шум тепла родного
став не воспоминаньем но всеми вами прежними
вернув непостижимую неуловимость верности
Карточный игрок
Он построил на даче
карточный дом на песке –
легкий он, опирается на песчинки
и поэтому прочен
Ветер или огонь –
лишь одни
могут смахнуть его рукой со стола
но остальные – нет
читая эту притчу знаков и букв
Он играет в канасту
зазывая соседей, которые не идут
будто он затягивает их
в болотную политическую игру
А на самом деле
он чувствует в той игре –
когда руки его говорят другим –
прозрачность денег и вещества
проницаемость лиц
и благо, что можно жизнь свою раздарить никому.
Идентификация человека
И неизвестный человек мне встретился –
В зеленом платье, с острыми косичками
Ты пробегала в сумерках над Доном
И золотые купола
За зеленеющим ДК еще виднелись
В Константинополе звонили
Собор софийский Болгарии чуть брезжил
И не блеснула вода речная, – чтобы выпить взглядом
Но часть тревоги улеглась
* * *
Одна балканская страна
Смутно неприкаянно родная
Шла неравномерным шагом и не
вся была видна
из этого окна
длинного как корабль дребезжащего трамвая
Ты был ты не был здесь не каждым
и медленно раздельно под уклон
машины обтекаемые внизу спотыкаясь и ковыляя
и этот город и медленный вагон
и люди невдалеке заглядывая
шли тебя то обгоняя то отставая
Доисторический платан
раскинулся над нашей встречей
иль это был
лопух или табак Балкан
сошедший лист
от моря нашей речи
Она плыла была
ты ради этого вечера сюда
достигнул долетел добрался
а где-то там на Цареградское шоссе
выходит стройный куст-ребенок
так тело вечера теплое бесшумно шло
вперед или назад толкало
и повторяемое солнце сентября
из поперечных улиц ослепляло
не полночь за полночь
прошла
но солнце эллипсисом было
своим зиянием
нас подхватило по пути и похвалило
Все это было или нет
и может быть что так трижды было
в будущем
вечер и земля простая
трамвай бесконечный и людей огни
их взоры заглядывая шли в окне то обгоняя то отставая
* * *
Тогда в провинциальном театре давали «Риголетто»
в антракте на улицу мы вышли покурить
в восточном воздухе
Там за каменными стенами театра
Шла опера, а здесь в тени деревьев
шла жизнь вечерняя оперативная
Мы думали, укрывшись за звездочкою красной сигареты,
что в театре роскошном и несколько аляповатом
похожим на
здешний подземный метрополитен
идет своя поставленная
столь концентрированная жизнь
что здесь вне стен
все ей завидуют, хотя и не подозревают,
что происходит там,
и что вообще там происходит что-то
в этом темном доме
откуда не выходит ни одного неоплаченного звука,
за исключеньем отраженных звуков, из которых и так
вечерний воздух состоит –
шуршание листвы, неясный щебет, арыка
поступь еле слышная
там в окружении платанов пятнистых –
в огромном доме, похожем чем-то на метро
но куда не входят поезда
ни колесницы с возницами ночными с окрыленными
плащами
лишь может тихо танк войти
если почует будущее ноздрями,
да тихая когорта
с темным изменившимся лицом комсомольцев-мусульман
туда в театр
или из театра в жизнь
прямо на политическую сцену
забыв про каменные стены и про то, что здесь ночной фонтан умолк
когда солист из зала в распахнутой рубашке первым подымется
и крикнет «Браво».
Сад Конфуция
На этом острове,
И в этом городе
Есть храм, что мысленно перенесен с материка
Ворота в нем открыты
И над стеною южной
Над парными драконами
Взлетает неподвижно реактивный самолет
Есть двери в нем из сада в сад
Верней, проемы
И также выходы во внешнее устройство
Там под деревьями бетонные скамьи
И рядом, всего лишь через несколько ступеней
Двор, где сидят соседи за столом
Две-три машины под узловатыми деревьями
И дальше ничем не огражденное пространство
Где красные огоньки у светофоров и мотоциклов
Ранние сумерки и этот сад
И улица, напоминающая чем-то Москву 50-х
Проемами между домами
Такая же, точнее, та же вечерняя грязь нежная
И сжимающая тающая легкость темноты
Вечерний сад с проемами дверей
Там двери не изъяты –
Они воздушны изначально
И если кто-то встать сумеет там – он будет воздух.
* * *
Вновь пахнуло речною прохладой
И над светлым июльским лугом
строки проволоки извитой
Распахнулись светлые ивы
Ну а ты лежишь от небес отвернувшись
Нет ни облака над темной спиной
Где в песок вонзилась сгоревшая спичка
Перечислить взглядом песчинки
Не блеснет ли в расколе кремня огонь
И в огне повторенье имени
Но смирись, повторенье твое вновь утешает река.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
