Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Exegi monumentum aere perennius

Regalique situ pyramidum altius…

Horatii Carminum III, 30

За всю жизнь мою у меня было много приключений. Но самое
сильное и удивительное ждет меня теперь.

Предсмертное изречение сэра Артура Конан Дойла

Интересно, как никому и в голову не пришло, что странности
и вообще всякие необыкновенные происшествия, начавшиеся … уже
12 июня, на другой же день после дебюта м-е Воланда, имели все
один, так сказать, общий корень и источник и что источник этот
можно было бы и проследить. Хотя, впрочем, мудреного особенно
и нет…

Михаил Булгаков. «Черный маг»

Однажды весной принцесса Атех сказала: «Я привыкла к своим
мыслям, как к своим платьям. В талии они всегда одной и той же
ширины, и вижу я их повсюду, даже на перекрестках. И что хуже
всего – из-за них уже и перекрестков не видно». Чтобы развлечь
принцессу, слуги вскоре принесли ей два зеркала. Они почти не
отличались от других хазарских зеркал. Оба были сделаны из отполированной
глыбы соли, но одно из них было быстрым, а другое медленным. Что
бы ни показывало быстрое, отражая мир как бы взятым в долг у будущего,
медленное отдавало долг первого, потому что оно опаздывало ровно
настолько, насколько первое уходило вперед. Когда зеркала поставили
перед принцессой Атех, она была еще в постели, и с ее век еще
не были смыты написанные на них буквы. В зеркале она увидела себя
с закрытыми глазами и тотчас умерла. Принцесса исчезла в два мгновения
ока, тогда, когда впервые прочла написанные на своих веках смертоносные
буквы, потому что зеркала отразили, как она моргнула и до и после
своей смерти. Она умерла, убитая одновременно буквами из прошлого
и будущего...

Милорад Павич. «Хазарский словарь»

– Вам не приходилось, господин Глебски, замечать насколько
неизвестное интереснее познанного? Неизвестное будоражит мысль,
заставляет кровь быстрее бежать по жилам, рождает удивительные
фантазии, обещает, манит. Неизвестное подобно мерцающему огоньку
в черной бездне ночи. Но, ставши познанным, оно становится плоским,
серым и неразличимо сливается с серым фоном будней.

Аркадий и Борис Стругацкие. «Отель «У погибшего альпиниста»

Шестипалый оглянулся – далеко внизу осталось огромное
и уродливое серое здание, на котором было всего несколько закрашенных
масляной краской окон. Одно из них было разбито. Все вокруг было
таких чистых и ярких цветов, что Шестипалый, чтобы не сойти с
ума, стал смотреть вверх. Лететь было удивительно легко – сил
на это уходило не больше, чем на ходьбу. Они поднимались выше
и выше, и скоро все внизу стало просто разноцветными квадратиками
и пятнами. Шестипалый повернул голову к Затворнику. – Куда? –
прокричал он. – На юг, – коротко ответил Затворник. – А что это?
– спросил Шестипалый. – Не знаю, – ответил Затворник, – но это
вон там. И он махнул крылом в сторону огромного сверкающего круга,
только по цвету напоминавшего то, что они когда-то называли светилами

Виктор Пелевин. «Затворник и Шестипалый»

***

Более ста лет историки и языковеды ищут родину создателей яркого
и самобытного пласта индоевропейской культуры. Индоиранцы были
«живым мостом» между культурами Запада и Востока, прародителями
многих современных народов Азии и Европы.

Когда-то немногочисленные индоиранские племена жили вместе на
небольшой территории и называли себя «арья». Отсюда и пошел широко
известный термин «арийские народы». Арии были создателями религии
огнепоклонников и оставили после себя выдающиеся памятники письменности
«Ригведу» и «Авесту». Одна из гипотез помещает родину древних
индоиранцев на Южный Урал. Эта гипотеза базируется на открытии
в 1980-х годах огромного количества археологических памятников
на территории Челябинской области.

Страна городов, как назвали ее ученые, протянулась на 350 километров
с севера на юг и столько же – с запада на восток. Это историческое,
географическое и культурное понятие, условное название территории,
в пределах которой расположена компактная группа укрепленных поселений
эпохи бронзы – памятников рубежа III– II тысячелетий до нашей
эры. Ученые, характеризуя Страну городов, с уверенностью говорят
о ранней государственности и протоцивилизации.

Укрепленные поселения Южного Урала – современники первой династии
Вавилона, фараонов Среднего царства Египта и крито-микенской культуры
Средиземноморья. Время их существования соответствует знаменитой
цивилизации Древней Индии – Махенджадаро и Хараппы.

Аркаим – название археологического памятника эпохи развитой бронзы,
который расположен в Брединском районе Челябинской области, близ
поселка Александровский. Поселение было открыто в 1987 году. Культурный
комплекс поселения представляет собой укрепленный центр, некрополи,
производственные площадки, рудники. Монументальная архитектура
и необычайно четко продуманная планировка укрепленного центра
позволяет называть его протогородом. Внутреннее кольцо фортификационных
сооружений приспособлено для палеоастрономических наблюдений и
по основным параметрам близко Стоунхенджу (Англия). Задолго до
греков аркаимцы создали систему, близкую классическому средиземноморскому
полису.

Территория Аркаимской долины (3,7 тысяч гектар) была отведена
под создание природно-ландшафтного и историко-археологического
музея-заповедника. Аркаим – единственный в стране комплексный
заповедник, в котором охраняются и исследуются природные системы
и исторические памятники в их взаимосвязи. Здесь открыты музей
археологии и этнографии, Исторический парк, строится музей «Человека
и Природы». Всего на территории Аркаима расположено около 400
археологических памятников разных эпох.

Источник: www.ural-chel.ru

Все археологические и природные памятники, описанные в романе,
существуют на самом деле.

Населенные пункты, названия которых встречаются в «Заповеднике
Ашвинов», вы, наоборот, не найдете ни на одной карте. Хотя они
тоже существуют.

И БЫЛО В ПРОТОГОРОДЕ ЧЕТЫРЕ ВХОДА, И ТРИ ИЗ НИХ – ЛОЖНЫЕ…

ПРОЛОГ 1. ИЮЛЬ

Автоматические ворота раздвинулись, и серебряный «ВАЗ-2110» въехал
на частную землю бывшего криминального авторитета, бывшего известного
предпринимателя, бывшего депутата Городской думы, бывшего «положенца»,
который наводил ужас на все города и поселки угольного бассейна…
Словом, на землю бывшего во всех отношениях человека. «Вора в
законе» Вениамина Алексеевича Кнутова убили за несколько часов
до появления серебряной «десятки» на его территории.

Обычно криминальный мир не терпит вмешательства внутренних органов
и проведения официального расследования даже в таких случаях,
как этот. Но сейчас было сделано вынужденное исключение. Товарищей
Кнута ошарашили обстоятельствами его убийства.

К тому же в последние годы Вениамин Алексеевич сделал шаг к легализации
своего бизнеса, вышел в люди, получил депутатский мандат и платил
налоги, как все законопослушные граждане. Так что при этих обстоятельствах
обращение к «ментам» не было таким уж серьезным проступком.

В салоне «десятки» сидели двое тридцатилетних, крепко сложенных
мужчин, с одинаковыми, гладко выбритыми подбородками и короткими
стрижками. С первого взгляда в них легко можно было узнать сотрудников
спецслужб, потому что все они, сотрудники спецслужб, словно «инкубаторские»,
слеплены из одного теста, по одному образу и подобию.

– Сейчас узнаем, зачем мы им понадобились, – произнес Виктор,
который сидел за рулем машины. Он был чуть постарше своего напарника,
поэтому, несмотря на одинаковые звания и должности, чуть-чуть
руководил им.

Младшего звали Андреем. От обычного среднестатистического сотрудника
Службы безопасности его отличал, пожалуй, только рост: два метра
четыре сантиметра. Его колени поднимались выше торпеды «десятки».
Во всем остальном Андрей соответствовал облику добропорядочного
контрразведчика начала двадцать первого века.

На узкой асфальтовой дороге навстречу им попался кто-то из местных
на велосипеде. Мужчина предусмотрительно сбавил скорость и съехал
на обочину.

«Наверное, садовник Кнута», – подумал Виктор.

«Десятка» промчалась по аллее ровных аккуратных елей и выехала
к дорожному кольцу с цветочной клумбой. Из окна двухэтажного «английского»
дома их уже увидели, но словно не обратили никакого внимания.

Вся парковка перед коттеджем была заставлена автомобилями с включенными
мигалками. Дискотека какая-то!

Загородный дом Кнута как будто был перенесен сюда, на берег живописного
уральского озера, с берегов туманного Альбиона. Королевский вход
в дом оказался перегорожен полосатой милицейской лентой.

Виктор и Андрей нагнулись, чтобы пройти под ней, и оказались в
огромной гостинной фойе, где уже стояли человек двадцать.

Контрразведчики поздоровались с громадным толстяком в форме подполковника
милиции.

– А вот и вы, – произнес тот безрадостно. – Вовремя, вовремя…

На полу в центре гостиной лежал мертвый Кнут в пестром китайском
халате с деревянной стрелой в глазу. Кровью оказался залит и ковер,
на который навзничь повалился «авторитет», когда его настиг удар,
и маленький столик с чайным сервизом.

Вероятно, перед тем как убийца проник в дом Кнута, тот мирно завтракал.

– Лук или арбалет? – спросил Виктор.

Подполковник недовольно повел в его сторону бровью:

– Это уже по вашей части…

– Судя по длине и форме стрелы, выпущена она была из лука, – невозмутимо
прокомментировал контрразведчик. – Размеры помещения позволяют
сделать это. Убийца выстрелил прямо от входа.

Виктор промерил шагами расстояние от двери до тела Кнута. Их разделяли
пять метров.

– Практически в упор, – заключил чекист.

Подполковник одобрительно посмотрел на него.

– А теперь, – сказал милицейский начальник, когда эксперты закончили
свою работу и укатили рентгеновский мини-аппарат, который неизвестно
зачем тут понадобился, – сделаем вот так…

Он уперся одной пятерней в лоб покойного и выдернул окровавленную
стрелу. Из всего наконечника на ней остался только один маленький
осколок.

– Ну, – сказал подполковник. – Что вы скажете по этому поводу?

– Вот это да! – искренне удивился Виктор. – Разрывной наконечник?
По принципу разрывной пули?

– Похоже на то, – подполковник поднес ближе к глазам стрелу с
фрагментом наконечника. – Какой-то камень. То ли гранит, то ли
кремень. Хитрая штука, и подпилен так, чтобы ломаться на большее
количество осколков.

За его спиной стоял человек в белом халате. Он из-за плеча подполковника
рассматривал фрагмент наконечника и черную кровавую рану, в которую
превратилась глазница Кнута. В руках медик держал еще невысохший
рентгеновский снимок головы Кнута.

– Вероятно, наконечник разлетелся на мелкие части при столкновении
с внутренней стороной затылочной кости, – справедливо отметил
судмедэксперт. – Покойный нисколько не мучился. Возможно, даже
ничего не почувствовал. Стрела пробила глазное яблоко и мозг,
а острые осколки перемололи все внутри черепа в настоящую кашу.
Надеюсь, трепанация не потребуется?

– Идите-идите, доктор, – замахал руками милицейский начальник.
– Зовите свою бригаду – пора увозить труп.

Виктор в задумчивости смотрел на огромную рану в голове Кнута.

– У него была охрана? – спросил он.

Подполковник посмотрел на него с хитрым прищуром: мол, неужели
не понятно, что была?

– Да. Охранника увезли в больницу. Чемпион области по рукопашному
бою…

– Что с ним?

Полковник развел руками:

– Я не представляю, каким оружием можно сделать ЭТО… Но «чудес»
здесь и без того хватает… Для этого мы вас, собственно, и вызвали.
Вы же, Виктор, специалист по религиозным сектам. Вот прочитайте
показания садовника. Он, кроме охранника, единственный свидетель
убийства.

Виктор взял в руки скрепленные листы с рукописным текстом, пропустил
«шапку» со стандартной формулировкой: «По существу заданных мне
вопросов могу сообщить следующее», – и углубился в чтение.

«В загородном доме В.А. Кнутова я работаю восемь лет, – было написано
в протоколе с жуткими орфографическими ошибками. – В мои обязанности
входит уход за фруктовым садом, полусотней деревьев и японским
садом камней. Зарплату получаю вовремя и не жалуюсь.

Сегодня утром, 17 июля, я приехал на работу в 7.00 и направился
в сад. Необходимо было прибрать под деревьями, а потом еще подновить
берег садового пруда. Я работал около полутора часов, а затем
направился к дому, чтобы перекусить в беседке. В это время никого
постороннего на территории нет. Хозяин сам завтракает и любит
одиночество.

И тут я стал свидетелем следующего: на площадке перед домом стояли
5 (именно: пять) мужчин в белых плащах или накидках с капюшонами.
Лиц их я рассмотреть не смог. Я хотел их окликнуть, но не стал
этого делать, потому что побоялся.

В этот момент из дома выскочил еще один мужчина в белом балахоне
с настоящим луком (такой же, как на спортивных соревнованиях,
только из дерева), и тогда они быстро скрылись в неизвестном мне
направлении. Куда они пошли, я не стал смотреть, потому что побоялся.

А потом в палисаднике я увидел раненого Ф.Р. Тулуева. Он был весь
в крови, и казалось, что умер. Он ничего не говорил, только стонал.
Я пошел в дом, чтобы вызвать для него врача, и увидел мертвого
хозяина В.А. Кнутова. В голове у него была стрела…»

– Что за бред! – произнес Виктор, оторвавшись от чтения. – Шесть
мужчин в белых балахонах. Не иначе – ритуальное убийство?

– Что-то вроде этого, – хмыкнул подполковник. – И еще: мы приехали
уже после того, как ребята Кнута тут все почистили. Мои эксперты
предполагают, что труп Кнутова был обсыпан героином… вот так,
как хлоркой... только порошок потом собрали. Экспертиза вытекшей
из тела крови покажет, так ли это на самом деле.

Андрей делал какие-то пометки в маленькой записной книжке, которая
казалась еще меньше в его огромных ручищах. Виктор обошелся без
всяких записей.

– Так что же с охранником? – спросил он.

– Крюки… Какие-то острые железные крюки… Я думаю, что на него
напали сзади, зацепили крючьями и тащили метров двадцать, пока
он не потерял сознание. Грудь и плечи у него разорваны, кожа свисает
клочьями. Не знаю, что это может быть за оружие. Какие-то варвары!
Сатанисты хреновы. Вот теперь нам вместе и придется кумекать:
кто это? Руководство решило объединить усилия двух «контор»: у
вас – свои наработки, у нас – свои… Может, что и всплывет.

— То, что вора убили – хорошо, – многозначительно продолжил подполковник,
– но Кнут, кроме всего прочего, еще и депутат, так что теперь,
как говорится, «общественность ждет от нас детального расследования».
Ну, поехали в Управление, выпьем коньяку и побеседуем – здесь
уже ничего нового не найти.

(Продолжение следует)