Погулял
Естественно, ничего такого бы не произошло, если б Аристарх
Витеборгович не забрел в этот кабак. Однако ж он забрел. Да и как же
иначе – в такой-то день!
– Триста! – бросил и так не в меру окосевший Аристарх Витеборгович.
– И пива!.. Темного!
Он осмотрелся. Кабачишко как кабачишко. Оплывшие, будто догорающие
свечки, физиономии обитателей «городского дна». («А где оно –
это дно? – вдруг мысленно спросил себя Аристарх
Витеборгович. – Вот я сейчас на дне или где?..») Жирные рожи мерзких
мелких купчиков и прочей швали. Воровские элементы всех
мастей… Впрочем, Аристарху Витеборговичу было совершенно наплевать
на окружающее, с позволения сказать, общество – он был
абсолютно счастлив и видел все происходящее будто через некую
пелену тумана. Он был безымянен и не оформлен.
Рядом с ним к столу привалился грузный, чрезвычайно усатый субъект.
Некоторое время его сосед, словно перевернутый американский
таракан, беспомощно шевелил усами, а затем все же выдавил из
себя:
– Ты… кто?
– Аристарх Витеборгович, – представился Аристарх Витеборгович. –
Хрупкин, – добавил он для основательности и в самом деле сразу
стал как-то основательнее ощущать собственное присутствие в
этом шатком пространстве.
– Кто-кто?.. – все более сползая со стола, переспросил не в меру
усатый субъект. – Рейх… стаг… Витя… Боров… Хрюшкин… Что за
дрянь-то… такая?..
– Да как вы смеете?! – взвился Аристарх Витеборгович, в один момент
потеряв всю основательность, и воинственно опрокинул в себя
рюмку.
– В стельку… – с какою-то подобревшей философской интонацией проговорил сосед.
– Как? – не понял его Аристарх Витеборгович.
– Я… в стельку… – и усач гоготнул. – Я ха… ам.
– Да я вижу, – хлебнул терпкого пива Аристарх Витеборгович и тоже
несколько как бы подобрел.
– Я Хар… лам… – сосредоточенно выговорил усатый. – Харлам… Па…
– Палисандрович? – предположил Аристарх Витеборгович.
Сосед отрицательно помотал усами: – Пав…
– Павлович?
– Па… Па… шел ты!
– Ну а кто? – не выдержал Аристарх Витеборгович.
– Пав-нуть-евич! – торжествующе выпалил Харлам Павнутьевич,
мгновенно оформившись в пространстве, и рука его сама собою
потянулась к рюмке, коя дожидалась своей минуты на его столе.
– А фамилья… Вон… донос… – продолжил он, не без труда вылив в себя содержимое.
– Вредоносов?
– Ты чего… брат?.. – обиделся Харлам Павнутьевич и звонко икнул. –
Во-до-но-сов… О!
– Ну, за нас! – в свою очередь поднял рюмку и Аристарх Витеборгович.
Что было далее, Аристарх Витеборгович уже не помнил. Тело его,
вероятно, провалилось в некую черную дыру. Очнулся он – лежа
спиной на скатерти, однако, что странно, скатерть (как и сам
Аристарх Витеборгович) находилась не на столе, а на полу – с
разбитой физиономией и без единого гроша в кармане, в чем он
мог убедиться, быстро обыскав собственные карманы. Над ним
склонились две фигуры («архангелы? что-то не похожи…»): одна,
похожая на щуплого плешивенького официанта с подбитым
глазом, а другая – на бородатого господина в форме.
– Вот этот, этот! Этить его мать! – завопил первый, потрясая
погнутым и почему-то окровавленным медным блюдом.
А второй хмуро улыбнулся в бороду и сказал:
– Позвольте представиться: городовой Проскурий Галактионович
Залихватский-младший.
Аристарх Витеборгович вынул платочек, отер кровь с лица и вдруг расхохотался:
– А у меня ведь сын… сын сегодня родился!
2008
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
