Онтологические прогулки

Шариковы, возомнившие себя шариковыми

Я очень благодарен Хармсу за то, что он помог мне избавиться от
матрицы принятия себя всерьёз; каждый раз, когда я вижу
опубликованными свои размышления, я спрашиваю себя: «да никако ты
писака?» и мне становится весело; ведь вполне возможно, что
некто, прочитав случайно моё эссе, обнаружит, что у него исчез
застарелый прыщ на заднице, и, связав два этих события
вместе, он объявит чтение моих размышлений лучшим средством от
прыщей, если же он к тому же занимает какое-то положение в
обществе и у него много помощников, то я могу стать
ответственным за каждый прыщ в стране.

Почему нет? Ведь до сих пор никто не поинтересовался, что же
действительно открыл Декарт, и что такое феномен осознания на самом
деле, зато каждый шариков, любуясь на свое отражение в
зеркале и купаясь в ласковых лучах феномена осознания,
повторяет: я мыслю, я существую, я вещь мыслящая, это звучит гордо,
прерываясь время от времени на другое, не менее благородное и
приятное занятие – истребление кошек.

Такова человеческая история. Глупо думать, что она, как некий
справедливый и мудрый судья, воздаёт каждому по заслугам, так и
тянет сказать: «расставляет по своим местам». Так, если
триумфальная арка стоит на своем месте, то, следовательно, она
посвящена не победе в войне 12 года и славе русского оружия, а
подвигу Наполеона, видимо, дальше всех зашедшего вглубь
России.

Так и с Декартом, подвиг которого для нас состоит не в том, что он
открыл осознание, а в том, что он доказал, что человек
является мылящим, духовным, почти божественным существом, а такое
доказательство, как кажется, и проверять не надо, настолько
оно очевидно и убедительно. Даже если ты мыслишь
неправильно, а, скорее всего, вообще не мыслишь, сам факт думанья, что
ты мыслишь, делает тебя человеком разумным, гомо сапиенсом и
даже, по последним уверениям шариковых, гомо сапиенсом
сапиесом, человеком, разумнее разумного!

Разумней разумного

Продолжаю следить за ходом мысли Декарта: «Я стал искать, откуда я
приобрел способность мыслить о чем-нибудь более совершенном,
чем я сам, и понял со всей очевидностью, что это должно
прийти от чего-либо по природе действительно более совершенного.

Поскольку неприемлемо допускать, чтобы более совершенное было
следствием менее совершенного, то я сам не мог её создать. Таким
образом, оставалось допустить, что эта идея была вложена в
меня тем, чья природа совершеннее моей и кто соединяет в себе
все совершенства, одним словом, Богом».

Декарт, сразу после установления себя мыслящим, точнее, себя как
мышления, начинает доказывать существование бога на основании
того, что в этом мышлении, которым он является, существует
идея совершенного существа. Однако одним из основных условий
осуществления осознания, по методу самого Декарта, является
отвлечение от каких бы то ни было мыслимых содержаний, в
результате чего осуществившееся осознание фиксирует себя
единичным осознанием, одним, одной мыслящей вещью, для которой не
существует ничего, кроме факта существования самой себя как
чистого осознания.

Если действительно произошло отвлечение от всего, то осуществившееся
таким образом осознание не может иметь никаких предпочтений
и его первый шаг в этом новом, только что рожденном модусе,
виде существования должен произойти в полной пустоте, как
акт действительно свободного осознания, устанавливающего
содержание своего действия в творческом акте.

Оно не может осознавать своё существование несовершенным, так как
для этого оно не имеет никаких оснований, ведь его – осознания
– не существовало до реализации, и оно, следовательно, не
может ничего знать о предшествующем его рождению сомнении.

Если же оно родилось одновременно с сомнением, но совершенно
независимо от него, то сомнение никак не может влиять на осознание,
заставляя его осознавать себя несовершенным.

То есть первым опытом вновь рожденного осознания не может быть опыт
переживания себя несовершенным, так как такой опыт может
появиться только в результате нескольких действий и сравнения
их.

Декарт незаконно привлекает в первое действие осознания сомнение,
осознание собственного несовершенства, идею совершенного
существа, да и многое другое. Его размышления о несовершенстве
себя и совершенстве бога не являются реальным, фактическим
опытом деятельности открытого им осознания, которое, как раз,
являлось результатом реального опыта, хотя и сильно
интерпретированного.

Каждое действие человека, которое происходит не по закону как есть,
обязательно имеет своим элементом схватывание, фиксацию
расхождения действия с тем, что есть и, соответственно, не может
быть не замечено человеком хотя бы в форме некоторого
неудобства, тревоги, раздражения. Декарт, конечно, не мог не
чувствовать тем или иным образом, что его интерпретация
осознания и навязывание ему неосуществленного опыта, а именно:
размышления о совершенстве и несовершенстве, доказательстве бытия
бога и бессмертности души, не являются тем, что есть.

Об этом говорит маниакальность его желания доказать бытие бога,
многократные попытки с разных сторон и разными способами
доказать то, что он так хотел доказать. Только тот, кто чувствует,
что он не прав, так сильно настаивает на том, что он прав. В
ходе этих попыток он не мог не осознавать то, что он должен
был сделать, но вынужден отклонить.

Так он пишет: «Ибо если бы я был один (как осознание – М.Я.) и не
зависел ни от кого другого, так что имел бы от самого себя то
немногое, что я имею …то мог бы на том же основании получить
от самого себя и всё остальное… Таким образом, я мог бы
стать бесконечным, неизменным, всеведущим, всемогущим и,
наконец, обладал бы всеми совершенствами …».

Здесь Декарт описывает тот опыт, который он должен был совершить,
если бы точно следовал осуществленному им опыту осознания, а
именно: начинал с того, что как осознание он один, не зависим
ни от кого другого и должен развивать в себе совершенства.
Это сделают за него другие философы, но и их попытка была
заранее обречена на неудачу в силу того, что они
интерпретировали феномен осознания так же, как Декарт.

Декарт стремился к одному – доказательству самого важного для него
мнения: «в моём уме уже издавна прочно укоренилось мнение,
что Бог существует, что он всемогущ и что он создал меня
таким, каков я есть». Как странно это слышать от человека,
который является автором универсального сомнения; но это так,
может, благодаря только этому желанию Декарта и был открыт им
феномен осознания.

Братья по разуму

Представление Декарта о мышлении как особой субстанции, совершенно
не зависящей от «материи», стало основанием философии
трансцендентального сознания, разработанной в различных вариантах в
течение довольно короткого времени разными философами. Если
у меня будет досуг, то я исследую особенности этих
различных вариантов трансцендентальной философии в специальной
работе.

Здесь же я рассмотрю те основания, которые лежат в этих концепциях и
которые позволяют определить их как родственные,
однотипные. Объединяет их принятие феномена осознания в той
интерпретации, которую произвёл Декарт, так что его справедливо можно
считать отцом современной философии, тем, кто показал нам,
кто мы такие как осознание.

Сам Декарт был сосредоточен больше всего на решении своей личной
задачи по доказательству бытия бога, специально исследованием
мышления как субстанции он не занимался. Стоп! Здесь
необходимо сделать специальное замечание: когда я говорю Декарт то
или это, я имею в виду только те произведения, которые мы
знаем как сочинения Декарта и на основании которых я и делаю те
или иные выводы; однако, необходимо помнить, что Декарт
считал, что «хорошо прожил тот, кто хорошо скрывался», и,
следовательно, не исключать и того, что в своих произведениях он
мог намеренно создавать впечатление человека, который
искренне и всесторонне ортодоксально «правильно» верующий, сам же
придерживался таких представлений, которые не только не
ортодоксальны, но революционны. Не желая провоцировать других и
подвергать себя гонению, он скрывал свои более радикальные
воззрения; Оснований для такой возможности вполне достаточно,
например, упомянутая цитата из Овидия, неоднократные
упоминания о том, что он публикует свои произведения, чтобы
устранить слухи о том, что он написал что-то втайне и пр., кто
достаточно хорошо знает время жизни Декарта, легко поймёт
насколько всё было непросто для людей, имеющих особенные взгляды;
впрочем, для понимания этого так далеко забираться не
нужно.

Но, каков бы ни был Декарт на самом деле, для нас важно то, каким он
был для последующих философов и, соответственно, для нас с
вами.

Оторвав мышление, а, вместе с ним, и все его модусы от реального
опыта человека, Декарт задал философии перспективу
саморазвития, саморазворачивания из себя самой; победное шествие
самостоятельного разума достигло своей вершины у Канта, который
всё-таки уже пытался установить границы, за которыми
заканчивается власть разума. Но Гегель не остановился на вершине, для
него не было границ, он «парил» так высоко, что кажется, что
феномен осознания остался где-то там, далеко внизу; однако
это не так.

Феномен осознания, даже в той превращенной форме, в которой он был
осуществлен и описан Декартом, является единственной реальной
основой всей философии; представьте огромное ветвистое
дерево с роскошной кроной, которое выросло из маленького семени
в горшке для кактуса и поэтому вынуждено ценой невероятных
усилий и чудовищного искривления сохранять равновесие, чтобы
не упасть, – такова философия, она имеет основание в
реальном опыте, но была настолько искажена привходящими
обстоятельствами, которые казались более важными, чем всё остальное,
что очень трудно разобраться в её реальной истории. Но стоит
только отбросить все предрассудки и увидеть её как есть,
становится очевидным, как много жизни в феномене осознания и как
мало – во всём остальном, что представляет собой философия.

Чтобы «увидеть» трансцендентальное сознание как субстанцию со всеми
вытекающими отсюда последствиями, приходилось постулировать
осознание как самостоятельное действие, самостоятельную
способность, открывающую человеку особую сферу бытия – сознание,
которое в силу своей самостоятельности и оторванности от
всего материального, является трансцендентальным и т.д., и
т.д.. Тот, кто «разберётся» с феноменом осознания, достаточно
легко проследит, каким именно образом тот или иной философ
строил свой вариант трансцендентализма, объективного,
субъективного и какого бы то ни было ещё.

Однако термин «сознание», широко используемый в философии, оставался
неопределенным не в силу того, что философы чего-то не
умели, а в силу того, что его понимание определялось данной
Декартом интерпретации осознания, поскольку, согласно этой
интерпретации, сознанием становилось всё, что может быть
осознанно, мышление об абстрактном, воспоминание, движение,
например, ходьба. Соответственно, сознание теряло всякие границы, и
философии приходилось всё время пытаться как то его
ограничить, поймать, что, в принципе, было невозможно.

Осознание как есть

Читатель, особенно если он профессионально связан с философией,
наверняка возмутится тем, что я так легкомысленно отнесся к
наследию философии и что это наследие нельзя сводить к феномену
осознания как своей единственной основе, тем, что я
совершенно не рассматривал, например, материалистов, различные
современные концепции, например, позитивистов, структуралистов и
пр..

Однако, если он возьмёт на себя труд рассмотреть философию в её
классических и современных вариантах как она есть, а не как она
себя репрезентирует или как она видится, – а это практически
невозможно, так как требует пересмотра не основ философии,
их пересматривали уже тысячи раз и всё с одним результатом –
явным или нет, но восстановлением этих основ, а реального,
фактического, действительного, настоящего опыта осознания
как есть, так вот, если он осуществит такой опыт и исследует
после этого философию, то он согласится со мной в том, что
базой философии является определенная интерпретация
способности осознания.

Реальный же опыт осознания показывает, что да, осознание является
особой способностью человека, но оно является внутренним
элементом человеческого действия, имеющим определенную степень
самостоятельности, но неразрывно связанным с другими
элементами такой сложной целостности, как человеческая деятельность,
и прежде всего с собственно действием.

Например, человек воспринимает нечто (дерево) одновременно с
осознанием себя воспринимающим. Но, сказав это, я сразу вижу, что
тот, кто думает обычно, как все, то есть как установила
философия, уже подставил под слова «осознание» и «себя»
определенное понимание и, следовательно, упустил то, что я говорю.
Для того, чтобы понимать, что я говорю, так, как я говорю,
надо, во-первых, не понимать под осознанием какую бы то ни было
речевую деятельность, то есть осознание представляет собой
простое схватывание (это наиболее простая и, следовательно,
наиболее древняя форма осознания), во-вторых, понимать
схватывание как одновременное, одномоментное восприятию действие,
связанное с ним в рамках некоторого целого, и, в-третьих,
необходимо – и это самое трудное, так как требует достаточно
значительного опыта накопления ненаглядного мышления, под
«себя воспринимающего» не подставлять себя воспринимающего,
так как осознание схватывает действие восприятия, а не
воспринимающего! Лишь стремление к наглядности, которое
вырабатывалось тысячелетиями, заставляет человека вполне определенным
образом рассматривать то, на что направлено его внимание.
Кстати, действительно ценным в философии является как раз
попытка разработать принципы исследования того, что не поддается
наглядности, например, концепция «рацио», ненаглядного
мышления.

Соответственно, необходимо различать в одном целостном действии как
его элементы: само действие, его схватывание, направленность
внимания, которое в силу, как минимум, двух элементов
целого само становится сложным, дробится, так что помимо
внимания, направленного на предмет действия, развивается внимание,
которое направлено на действие схватывания. Так что атомом,
монадой является не осознание, а целостность действия,
включающая в себя осознание в качестве элемента. Соответственно,
феномена осознания, этого краеугольного камня философии как
особого, самостоятельного действия просто не существует,
осознание не может схватывать само себя, так как является
внутренним элементом целостности и неразрывно связано с другим
элементом этой целостности; а вот внимание может, но внимание
не осознание, и различать все эти вещи можно только в
реальном сложном опыте и больше нигде.

Это полностью меняет все основные наши представления о человеке, о
том, что такое человеческое действие, что такое осознание и
сознание, как человек развивался и какое место он занимает во
вселенной и т.д., и т.д.

Это разрешает вынужденно надуманные проблемы философии о соотношении
бытия и сознания, о сущности идеального, о природе человека
и его предназначении и т.д., и т.д.

Очертания химеры растворились у меня на глазах, как только мне
удалось выйти из под её тени, что касается Голиафа, то он уже
давно умер, а его мумифицированный труп поддерживают те, у кого
вряд ли найдётся время на какие-нибудь исследования.