Онтологические прогулки

Русская философия

Совершенная математика 1

Я попробую размышлять о том, как можно мыслить математику, не
практиковать, а мыслить; то есть я попробую исследовать, что представляет
собой математика не как исторически возникшее умение и соответствующее
этому умению знание, а как возможность мышления, которое по определению
(по крайней мере, моему определению) не-предметно.

Что это такое будет проясняться самим ходом этого исследования,
здесь же пока достаточно указать, что счёт и счисление предметов,
чертёж и связанные с ним измерения какого-либо существующего или
предполагаемого предмета, математикой не являются, так как имеют
некие предметные основания, то есть осуществляются в предметном
намерении человека.

Так же как магия и мифы не являются основами науки, поскольку
между ними находится непреодолимый барьер – необратимость изменений
от одного типа человека к другому. Современный человек является
не только предметным существом, поскольку живёт и в не-предметном
намерении целостности самого себя, которое направлено на мышление
как форму живого, в которой человек мыслит сущее как стихию обновления.

Соответственно, когда человек считает или измеряет, то он не мыслит,
он считает и измеряет; египетские пирамиды построены на основании
счёта, измерений, опыта и здравого смысла, но не математики. Я
посмотрел в интернете, даже купил учебник по математике и обнаружил,
что, как само собой разумеющееся, в математику включают практически
всё, связанное с числами, расчётами, чертежами и пр.

Раньше я бы удивился, но сейчас нет: чем, собственно, математика
лучше философии, антропологии, физики и пр., это тоже «only human»;
человек только пытается мыслить, но ещё не мыслит, так как находится
в предметном внимании. Математик – тоже человек и ему кажется
совершенно естественным начинать с самого простого – счёта, как
философу – с самого себя как осознания, физику – с тела и пр.

Но не для меня, начинать с того, что представляется само собой
разумеющимся означает (для меня) уже тащить за собой целый воз
различных предположений, представлений, опыта и пр., упакованных
в этом само собой разумеющемся действии и моментально срабатываемых
при одном только направлении внимания на это.

Соответственно, даже простой счёт необходимо «заработать», то
есть обосновать как возможность мышления; при этом вполне может
оказаться, что счёт вообще не входит в математику. Я ничего не
знаю заранее, я не буду, как философы, использовать подходящие
особенности математики для обделывания своих философских делишек
по доказательству чего-то крайне нужного.

Я просто буду мыслить математику, тем более, что я практически
ничего о ней не знаю, но мне и не нужно, так как само размышление
будет строить то, что и станет математикой, но математикой, построенной
не на зыбучем песке моего предметного внимания, убеждённого непоколебимой
твёрдостью подсчитываемых камешков, предложенных мне чей-то заботливой
рукой, что два камешка и два камешка дают четыре камешка, – как
известно, счёт убивает философов.

Математика, которая будет разворачиваться в этом размышлении,
априори является непредметной, то есть не связанной намерением
предметности, и, следовательно, не будет изучать предметы, так
как сами предметы мы воспринимаем посредством некоторых, вполне
определённых матриц, реализуемых в этом намерении. То есть даже
предметная математика, а именно: существующая ныне математика,
не изучает предметы, свойства пространства и времени и пр., а
проясняет то, каким образом формируется сама возможность предметизации,
опредмечивания мира и себя как его части.

Скорее всего, часть сегодняшней математики получит место в непредметной
математике, но только часть и только в изменённом виде, так как
будет иметь уже другие основания. Тот конгломерат знаний, на который,
кажется, похожа современная математика, может быть полезным, как
полезна может быть и современная философия, но это не означает,
что эта полезность имеет большие основания, чем сама полезность,
на которой и строится её использование.

Меня полезность не интересует, моё внимание направлено на то,
что представляет собой математика как форма живого, как возможность
намеренного обновления человека, а это совершенно другой тип технологии,
отличающийся от предметной технологии использования; поэтому я
и называю будущую математику совершенной, или непредметной в отличие
от предметной.

Достаточно ли я сумасшедший, чтобы разрабатывать новую математику?
Похоже, да, так что начнём.

Целостность современного человека включает в себя феномен Я как
свою часть (насколько это возможно, я буду пользоваться предметным
языком, иначе удержать внимание будет просто невозможно), но для
предметного «я» как части целое закрыто именно предметностью.

Соответственно, в движении к своей целостности человек начинает
с освоения себя и мира как отдельного предмета, вещи среди других
отдельных вещей в пространстве и времени их взаимодействия. Математика
не является исключением, соответственно, освоение своего опыта
протяженных вещей будет геометрией, а последовательных, устойчивых
вещей – арифметикой.

Но мы пойдём другим путём: для того, чтобы начать движение в намерении
математического мышления необходимо предварительно блокировать
все представления, которые уже имеются в нашем распоряжении как
матрицы восприятия и действия, иначе мы будем разворачивать не
наше действительное я к своей целостности, а своё я к нему же
самому так, чтобы оно узнало себя как развивающееся к самому себе:
например, младенец для я – это он же, но маленький, не умеющий
говорить и пр.

Как это ни нелепо, но именно так человек и делает, именно так
он и понимает развитие, запихивая самого себя в начало процесса
и разворачивая в последовательность появления те качества, которые
уже у него есть как взрослого. Чтобы было понятнее ещё следящим:
в начало своего развития как математика он полагает счёт как то,
с чего он начался как математик, полагая, что это самое простое
из того, что у него есть как математика, и этот гигант мысли с
высоты своего могущества благосклонно рассматривает, как пускающие
слюну туземцы считают по одному его пальцы, предполагая, что именно
таким образом возник счёт, хотя на самом деле туземцы удивляются
тому, что у человека могут быть такие никудышные, ни на что не
годные, даже в качестве простой опоры, пальцы.

Для современного человека исходным пунктом любого нового движения
является направленное внимание феномена Я: современный человек
– это человек, который может накопить опыт определённой направленности
внимания, удерживание которого приводит к формированию намерения
как освоения какой-либо формы живого, например, мышления; но это
не феномен осознания, а внимание, разворачивающее целостность
человека в определённом направлении.

Первым и исходным действием формирования определённой направленности
внимания является установление факта своего существования (не
торопитесь потирать руки, пока не проследите, что это означает),
это установление происходит в совершенной пустоте, то есть факт
установления себя существующим означает установление именно и
только этого.

Кроме этого факта нет ничего – ни пространства, ни времени, так
как факт существования не имеет ни внешнего ему, ни предшествующего
ему определения причинности. Факт установления не осуществляется
рефлексией, то есть не является синтетической тождественностью,
в котором сознание осознаёт само себя (я есть я) и фактом этого
осознания постулирует и существование и доказательство этого существования
(как удобно, за отпущением грехов обращайтесь в церковь, за признанием
существования – к философии).

Интересно, почему даже Мамардашвили попал в ловушку предметности
осознания, скорее всего, если говорить технически, он работу внимания,
которое может одновременно синхронизироваться и координироваться
своими раздробленными по целостности человека частями без образования
надстраивающегося органа, отслеживающего все эти части, так вот
если вы ещё помните, о чём это я, Мамардашвили работу внимания
принял за работу осознания, которое как раз должно иметь такой
орган в лице феномена осознания. Поэтому и намерение пришлось
спрятать глубоко внутрь индивидуума, так что осталась видимой
лишь интенция.

Каждый шаг данного размышления будет сопровождаться точным указанием
на все его составляющие так, что каждый может проверить это на
своём опыте, единственным условием возможности совместной прогулки
является не знание математики, а опыт не-предметного мышления.

Например, тот, кто не имеет такого опыта, относительно установления
существования будет рассуждать следующим образом: есть факт установления,
и есть установление факта, соответственно, нечто устанавливает
нечто, имеется два различных агента, философы на это говорят так:
есть один и тот же агент – сознание, которое сознаёт само себя,
«я» есть «я», так сказать, два в одном флаконе.

Но именно такое мышление и является «классическим» предметным,
попыткой мыслить внутри предметного намерения, которое показывает
только предметы, даже то, что предметом никак не является, например,
осознание.

Установление факта существования представляет собой единый непосредственный
опыт, определённую степень переживания себя живым, достаточную
для того, чтобы это переживание охватило определённый объём целостности
человека, то есть стало для него тотальным.

Курица не беспокоится о фактичности своего существования, также
как о фактичности воспринимаемого ею зёрнышка, поскольку накопила
достаточно для этого живого опыта переживающей себя воспринимающей
зёрнышко; но у курицы нет второго внимания, координирующего это
переживание в рамках её целостности, так как это переживание и
является её целостностью, она всей собой переживает восприятие.

В случае современного человека эта полнота переживания себя должна
включать и самовосприятие человека, соответственно, и человек,
и курица в реализованной, фактической полноте переживают себя
существующими непосредственно, без каких бы то ни было фиксаций
этой полноты. Я имею в виду, что полнота переживания, состояния
(только не отдельного тела, а существа) не может быть зафиксирована
никоим образом чем-либо внешним, как и внутренним, это только
живой опыт, впрочем, человек и есть только живой опыт.

Современная культура до сих пор лишает человека доверия к собственному
живому опыту: церковь считает человека изначально падшим, греховным,
неспособным к совершенному самостоятельному действию, ей вторит
философия, стремящаяся показать человеку его собственный опыт
как лишенный достоверности; поэтому и религия, и философия навязывают
человеку внеопытные достоверности, в соответствии с которыми человеку
необходимо строить свою жизнь, отказываясь от полного доверия
себе.

Я предлагаю человеку другое, а именно: полностью доверять только
самому себе, своему живому опыту, так как ничего другого у человека
нет и быть не может; у человека нет ни бога, ни дьявола, ни рефлексии.

У каждого человека есть только его собственная, именно его и только
его личная жизнь, ему необходимо «разбираться» именно с ней и
именно самому; кто не хочет этого, жарит шашлыки в лесопарке или
стоит на литургии.

Первый шаг в этой разборке с самим собой – полное доверие самому
себе и больше никому, и математикам в том числе, они не только
верят, что дважды два четыре, и, действительно, – сколько ни загибай
пальцы, так и выходит, правда они при этом даже не знают, имеет
это отношение к математике или нет!, точно так же они верят в
божественный логос или ещё чего похлеще, так что их манипуляции
со своими пальцами остаются просто манипуляциями с пальцами. Если
кто-либо найдёт в моих размышлениях что-то, на что я ссылаюсь
как на недоступное опыту, я буду ему очень благодарен.

Продолжу. Я переживаю себя живым настолько полно и непосредственно,
что мне не нужно доказывать существование этой полноты чем-либо
другим! Я существую!

Я существую как одно, единственное, единица! Это не определение,
это факт переживания полноты жизни в полной пустоте, в небытии;
дух божий имел хотя бы воду, над которой летать, у меня нет ничего
более полноты переживания, бытия одним, единицей в вакууме несуществования
(удерживайте не слова, а намерение).

Я – единица. Вот и начало совершенной математики как формы живого,
начало живой математики. Только единица – это не подсчёт существующей
вещи (надеюсь, хотя бы на это у вас хватило мускулов внимания,
я как полнота переживания не существую как вещь), это непосредственное
переживание; древний пастух не считал овец, он непосредственно
знал каждую из них, и замечал не отсутствие нескольких из них,
а замечал отсутствие каждой из отсутствующих, для этого не нужен
счёт.

То есть, если я начинаю считать, то я отслеживаю вниманием непрерывность
некоторого действия, например, счёта шагов при ходьбе, растягивая
свою целостность на всю последовательность действия, так что счёт
– это дробление внимания целостности, а не складывание, человек
всегда оперирует некоторой непредметной целостностью (неважно,
математик он или нет), но, поскольку он мыслит предметно, воспринимает
он это как счёт. Забавно, не правда ли, вы не найдёте этого в
современной математике.

Человек не может полагать себя в следующий момент, он всегда в
этом моменте, то есть всегда в некой выполненной целостности (даже
если некоторое действие не закончено), реализация целостности
одновременно и ретроспективна, и перспективна, предметное восприятие
перспективно – человек вниманием отсчитывает шаги вперёд, а реально,
то есть в более широкой системе (своей целостности) они отслежены
назад, к началу, так же, как намерение шага направляет внимание
вперёд, а форма движения координируется от его реализации назад.

Реализованный шаг как целостность одномоментен, не имеет временного
прерывания, но в предметном внимании он воспринимается как имеющий
временную направленность и длительность; то есть движение как
форма живого целостно, шаг осуществляется таким образом, что и
начальная и конечная его точки даны одновременно, то есть шаг
(и счёт) осуществляется как уже реализованное движение, в предметном
переживании же человека этот шаг разворачивается от своего начала
к своему концу. Таково предметное внимание, восприятие движения
или счёта в нём, но это совершенно не означает, что это только
так, это лишь один из моментов более широкой системы, и понимание
его как единственного не только искажает картину в целом, но и
закрывает её, что гораздо более важно.

То есть прибавляя два к двум, он уже разделил четыре на два!

Я даже разогрелся, именно так удерживание непредметного внимания
на живом открывает мне невидимое глазами; математики, если вы
ещё здесь, продолжим приседания.

Я не считаю себя единицей, так как пока я полон переживания себя
живым и удерживаю это переживание как длящееся бытиё, я не могу
ни прибавить, ни отнять от этого переживания ничего. Оно просто
одно, едино.

Единица – начало совершенной математики, любой модус математического
мышления начинается с единицы; но единица совершенной математики
не предметна, как исходный пункт реализации определённого намерения
она определяется самим этим намерением, и в соответствии с этим
определением будет формироваться типологический топос, проще –
раздел, математики.

Например, я намереваюсь мыслить единицу как отдельный устойчивый
предмет, сохраняющий свои свойства отдельности и единичности на
всё время реализации моего намерения; но не торопитесь, математики,
не устремляйтесь вперёд так, как будто вы уже знаете, что я буду
делать («хитёр, подлец, но меня не проведёшь!»), так как вам кажется
очевидным, что я начну образовывать последовательность единиц
посредством удвоения, дубликации начальной единицы, и вот уже
скоро впереди замаячит хорошо всем знакомый натуральный ряд чисел,
а за ним и арифметика.

Не торопитесь, я не могу удваивать, так как для этого у меня нет
никаких оснований, математика, как и вообще размышление – это
не произвол само собой разумеющегося, факт существования меня
как одного явился основанием постулирования единицы, но не даёт
мне право удваивать её, что такое удвоение вообще? Сложение вообще?
Легко сложить единицу и единицу, но где взять вторую из них, постулировал
же я только одну?

Как работает предметное внимание, мы уже видели: оно постулирует
единицу вовне её самой, полагает ещё раз её же, удваивая мир,
как говорят философы., и пошло-поехало, правда, если спросить
математика, что же такое сложение и что именно он сделал, то он
ответит, что «понятие о том, что такое сложение, возникает из
таких простых фактов, что оно не нуждается в определении и не
может быть определено формально» (М.Я.Выгодский).

При этом автор не пояснил, что же это за простые факты, но, видимо,
он имел в виду счёт, когда один камешек кладут рядом с другим,
но это не счёт, это не синтез рефлексивного человека, в котором
тот, за счёт рефлексивной процедуры, то есть осознания самого
себя (я есть я), соединяет шаги счёта в одну последовательность,
что и является обоснованием счёта как достоверного (для философов,
как для математиков я не знаю, скорее всего, по-разному: одним
достаточно очевидного (для них) опыта, другим нужно чего-то ещё,
но не суть).

При этом ни философов, ни математиков совершенно не интересует
вопрос, а на каком основании можно делать шаг от единицы к следующей
единице, любимое, точнее, самовлюблённое «давайте предположим»
или просто «давайте» математиков для меня означает только одно
– немедленное попадание в предметное намерение и предметный мир,
в котором в силу наглядности всего, в том числе и попыток мышления,
единица превращается в один из предметов и в принципе теряет свой
математический статус, но зато теперь кажется очевидным и обоснованным
любой счёт и счисление.

Нет, это не совершенное мышление, а предметная попытка его освоить,
именно поэтому в современной математике, как и в философии, физике
и пр., не существует целостности, эти разделы знания представляют
собой конгломераты, комплексы, которые состоят из неконгруэнтных
частей.

Продолжу, совершенством мысли в данном случае является постулирование
единицы как отдельного, устойчивого предмета (но не в предметном
мышлении, это не вещь), который представляет собой топос, или
пространственно-временной континуум, в котором будет синтезироваться
нечто. От того, каким именно образом задаётся единица, будет меняться
континуум и его составляющие, в том числе и их свойства.

Математика не изучает свойства предметов, а изучает возможности
человека как намеревающегося существа, точнее, не изучает, а формирует
эти возможности, так же как намерение движения формирует возможности
человека как двигающегося, так и намерение математического мышления
формируют человека как мыслящего, только мышление – это не процесс
в мозгу, и не говорение словами, и не соединение или разъединение
значений и пр., а форма живого, ещё один модус расширения единства
человека с сущим как стихией творения, то есть модус обновления
человека.

Математика – это не прагматика выживания в предметном мире, это
намеренное обновление человеком самого себя в стихии становления
всего. Так же, как предметное внимание формирует человека как
тело, математическое внимание формирует человека как мысль; чем
больше мысли, тем легче тело (рекламный слоган математики). Пока
хватит. При досуге продолжу.