Онтологические прогулки

Как минимум, можно выделить три типа цивилизаций и человека:
первобытный, магический, современный.

Можно считать правилом, что до сих пор современный человек
воспринимает древних так, как он воспринимает самого себя.

Если он воспринимает самого себя индивидуумом, то и древнего
человека он полагает как индивидуума и, следовательно, практически
полностью закрывает для себя возможность понимания древнего
человека.

Современный человек воспринимает себя мыслящим (сознающим,
осознающим, рефлексивным и пр.) и, в соответствии с этим, древнего
человека полагает мыслящим, что ещё больше отдаляет его от
понимания древности.

Современный человек представляет себя предметно действующим,
технологичным существом, и древнего человека он пытается
представить таким же, поэтому ищет в древности то, чего там
практически нет – предметной технологии, поскольку технос древности
принципиально не-предметен.

Достаточно даже этих трёх решающих представлений для того, чтобы
полностью закрыть для себя доступ в своё прошлое и,
следовательно, доступ к самому себе. Этим современный человек лишает
себя своей собственной истории как изменяющегося,
развивающегося, трансформирующегося человека.

До тех пор, пока современный человек видит в магическом человеке
индивидуума, он видит в нём только недоразвитого самого себя,
то есть индивидуума, который недостаточно хорошо (то есть
совсем плохо) мыслит, считает, не знает письменности, имеет
ложные представления о мире и самом себе, неэффективно
действует, так как обладает примитивной технологией и т.д., и т.д.

Кроме всего прочего, таким образом человек теряет так необходимую
ему идентификацию: если раньше люди считали плохо, а сейчас
хорошо, то всегда рядом сомнение – достаточно ли хорошо? Если
раньше люди ошибались относительно устройства мира, то не
ошибаются ли они и сейчас, где гарантия?

Если современный человек все свои способности приписывает и
древнему, то в чём его специфика как современного человека?, ведь
остаётся только степень освоения способности, и пр.

То есть современный человек не выделяет себя как особый тип человека
и, следовательно, полагает вид человека неизменным, он
представляет свою собственную историю как своего рода нашествие,
распространение варваров в период демографического взрыва.

Ещё одним следствием такого представления о себе является
невозможность понять историю собственного возникновения ни как вида,
ни как типа.

И, наконец, человек и в будущее полагает себя точно таким же, только
ещё более умелым, ещё более технологичным, и т.д., то есть
ещё более самим собой.

Пока достаточно. Теперь перейдём к настоящей, действительной истории
человека, и вновь обратимся к типологии.

Индивидуум магической цивилизации – род.

Индивидуум совершенной цивилизации – человек как есть.

Все модусы существования магического человека – движение,
восприятие, память, речь и пр., являются модусами существования рода,
то есть формируются, осуществляются и осваиваются родом (не
посредством рода, не через род, тем более – не как бы через
род, и пр.).

Все модусы существования современного человека – движение,
восприятие, речь, память и пр., являются модусами существования
индивидуума, то есть формируются, осуществляются и осваиваются
индивидуально. Род как единство разнообразного, как единичная
целостность разнородного формируется соотношением
составляющих, гармонией их единства и, соответственно, не имеет
специальной, отдельной, особой координирующей структуры, элемента
координации, контроля.

Было показано, что в процессе индивидуации в человеке сформировался
элемент координации целостности, который пока здесь будет
называться феноменом «я», этот элемент непредметен, то есть
его можно только мыслить, поэтому он не имеет, как говорят
математики, физического смысла, то есть не имеет предметного
аналога, предметного соотнесения.

Однако это совершенно не означает, что он никак не соотнесён в
целостности человека, наоборот, он очень чётко и жестко соотнесен
с фактичностью единичного существования, просто эта
фактичность не имеет предметного смысла, так как целостность
единичности «окружена пустотой», «плавает в эфире», или, в
современном языке – обращена к стихии творения, не замкнута
относительно жизни.

Феномен «я» – способность внимания схватывать, фиксировать и
удерживать само внимание на чём-либо за счёт соотнесения
направленности внимания с фактичностью индивидуального существования.

Внимание – способность координации всех способностей индивидуума на
чём-либо, в сочетании с переживанием фактичности единичности
образует устойчивую способность направленного внимания,
которое, таким образом, становится намерением.

Намерение – контролируемое внимание.

Теперь понятно, что магический человек не мог контролировать своё
внимание, так как не имел индивидуирующей опоры, его вниманием
было всегда внимание рода, которое не имело никаких
соотношений с предметностью существования и, следовательно, не
контролировалось, не координировалось через какую-либо
взаимосвязь, осуществляясь соотношением целостности рода.

Намерение как контролируемое, направленное внимание на что-либо,
способность удерживания этой направленности внимания – вот что
характеризует современного человека как тип, при этом важно
то, что внимание может быть направлено на любое нечто, то
есть формируется вне какой-либо зависимости от любого модуса
существования, и предметного в том числе.

Это контролируемо направленное и удерживаемое внимание,
скоординированное с фактичностью единичного существования, и есть мысль,
мышление.

Таким образом, древний человек не мог мыслить, просто потому, что не
имел такой способности, то есть по природе был другим;
понятно, что это совсем не отменяет его способности помнить,
говорить, писать, рассуждать и пр.; но это точно означает, что
он не мыслил.

То есть древний человек не обладал (абстрактной) способностью
координировать любой сегмент своей целостности с фактичностью
собственного существования.

В размышлениях о математике было показано, что установление
фактичности существования является непосредственным фактом,
действием, а не умозаключением, и, следовательно, не предполагает
осуществления каких-либо когитаций (в классической
терминологии); в этом смысле человек не отличается от курицы, однако –
в отличие от курицы, человек способен координировать своё
внимание относительно этого факта, причём именно и только
современный тип человека.

Мыслить – значит координировать направленное внимание с единичностью
существования. Так что под видом гомо сапиенса скрывается
только и именно современный человек; если бы древнему
человеку попробовали объяснить, что он человек разумный, то есть
раз-умный, обладающий отдельным, самостоятельным, личным умом,
то есть скоординирован сам с собой, внутри себя как
целостности, что он живёт только относительно фактичности себя, а
весь остальной мир – это отделённый от него барьером его
индивидуальности мир, то он… просто бы ничего не понял, так как
не может ничего соотносить с фактичностью своей
индивидуальности, поскольку попросту не обладает непосредственным опытом
таковой.

Мышление как способность направлять, удерживать и контролировать
внимание на чём-либо не является когитацией, видом сознания,
типом осознания и пр.; более того, мышление как особый модус
существования показывает, что имеет непосредственную связь не
с предметностью, а с единичностью, которая по определению
непредметна, целостна.

Любая когитация в классической и современной философии имеет природу
«пост фактумного» типа, по опыту, по тому, как случилось,
то есть ориентирована на данность; в зависимости от того, что
принимается за данность, «метафизическое апостериори»
(Мамардашвили), различаются типы философии.

Именно поэтому осознание как схватывание, фиксация вышло в философии
на ведущие роли теоретического принципа, однако, поскольку
схватывание (осознание) всегда привязано к определённому
содержанию, то трансцендентализм философии распространялся
исключительно на возможности фиксации, схватывании уже данного,
как бы метафизично оно не было.

Поэтому философия трансцендировала формирование (творение) человека,
принимая факт формирования как трансцендентное,
одностороннее событие: от творца к творению, которое можно только
принять пост фактум, как данное.

В этом смысле классическая и современная философия представляет
собой философию трансцендентального наличного, она вынуждена
была рассматривать наличное как единственно возможное, или как
лучшее из возможного, или вообще как разворачивание абсолюта
(Гегель) и пр.

Однако удерживание внимания на факте творения и его природе как
продолжение античной традиции философии как стремления к
мудрости имеет своим следствием то, что сегодня можно уже снять
трансцендирование творения и впервые в истории вселенной
расширить трансцендентальные возможности живого существа до стихии
творения, самой жизни.

И это закономерный итог всего развития человека, поскольку его
внимание – это копьё эволюции, прободающее плоть предметности,
чтобы убедиться в том, что сама жизнь уже покинула её;
стремление, которое направляет внимание человека на «совершенство
отца», и стремление «познать себя», лежащие в основаниях
современной цивилизации, вполне согласуются с открывающимся
теперь смыслом того, что именно человек представляет собой
теперь «и путь, и истину, и жизнь».

Это не возвращение утерянной и отчуждённой божественной природы
человека, это именно развитие человека в направленном на
совершенство внимании, это удерживание намерения совершенства, это
пребывание в полноте бытия, которое теперь даёт свои первые
плоды.

Но – надо всегда знать – это намерение живо, пока жив хоть один
удерживающий его человек; так что нет никаких гарантий его
дления, сколько таких людей: один, два, десять? Кто знает.

Итак, мышление теперь, наконец, освобождается от каких бы то ни было
предметных фиксаций и может начать самостоятельную жизнь; а
жизнь мышления – это не обслуживание нужд наличного, а
прежде всего и по преимуществу – координация единичности
человека со стихией творения, то есть внесение намерения в процесс
формирования!

На самом деле человек всегда это делает, поскольку его целостность
всегда открыта стихии формирования и то внимание, которое
является определяющим для него в данной культуре, участвует в
его творении как таким образом внимающего, например, в
культуре доминирующей предметности, то есть в современной
культуре, намерение опредмечивания усиливает формирование
предметного мира и человека, делая его вещным. Здесь можно добавить,
что сама по себе предметность как модус существования стала
доминирующей как раз при переходе от магической цивилизации к
современной, когда человек, потерявший живое единство рода,
обнаружил вместо него отделённый от него, отдельный, сам по
себе, предметный, «мёртвый» мир, в котором единственным
наличным способом взаимодействия был предметный способ.

На этот тип взаимодействия и было направлено внимание первых
современных людей и когда этот тип стал уже вполне успешным и
расширяющимся, появляется – как сдерживающая реакция на
набирающую ход предметность (в форме вещизма, прагматизма), философия
(в широком смысле) как стремление более целостного, более
гармоничного существования.

Так что дело, конечно, не в предметности самой по себе, это вполне
«естественный» модус существования человека, дело в
превращении его в единственный и доминирующий тип существования,
превращающий (насколько это вообще возможно) всё в мир вещей, то
есть мёртвых предметов.

Например, превращение тела человека в вещь лишило его не только
полноты бытия самим собой (культурные последствия очевидны,
достаточно вспомнить инквизицию или фашизм), но и многих
возможностей, которые уже были реализованы в опыте его предков.

Так магический человек – в целостности рода, доминирующим
соотношением которого было живое единство – непосредственно был всем,
что составляло это единство – солнцем, ночью, ветром,
красным попугаем.

Современный человек отделён от всего единичностью своего
существования только до тех пор, пока ориентирован только на предметный
модус существования; как только он накопит достаточный опыт
другого типа существования, например, опыта собственно
мышления, то его возможности уже будут определяться не тем, что
он может как вот это тело (предметность), но тем, что он
может как вот эта мысль, удерживаемая во внимании формирования.

Я намереваюсь проследить весь накопленный современным человеком опыт
непредметного мышления, начиная с античности и до
сегодняшнего дня; этому будут посвящены следующие размышления.