Онтологические прогулки

Начало

3. Русский фольклор

Мысль о плодотворном влиянии еврейского духовного материала на русскую внутреннюю катавасию Фёдор Курицын извлёк, таким образом, из самой гущи русского духа – народного фольклора. В этом Курицын явил своё философское дарование даже с большим гениальным размахом, если бы он эту связь придумал. Курицын отчётливо ощущал свою целевую философскую установку: создать идеальное обоснование великорусской народности как духовности единоличного самодержавного царя. А это означало, что необходимо из русского духа создать такое коллективное (духовность), которое закономерно сочеталось бы с материальным коллективным – народом. В русском фольклоре Курицын увидел эту чудодейственную форму сочетания русского духа с таинственным foetore Judaico (иудейский дух), что и сподвигло его на такую просветительскую деятельность, где эпицентр был сосредоточен на еврейской духовной мудрости. Конечно, подобные рассуждения в летописной документалистике о Фёдоре Курицыне отсутствуют, но глубокие последующие специальные исследования в русской фольклористике дают достаточные основания предполагать у первого русского философа существование такой гениальной интуиции.

Итак, ересь жидовствующих в её небесноисторической ипостаси есть последовательное закономерное созревание подсознательного русского состояния. Это состояние состоит из двух видов: индивидуального – самобытной философской мысли сугубо русского порядка, и коллективного – как внешней формы этого индивидуального, как царской самодержавной власти. Особенностью этого процесса является то, что царская власть в таком виде есть уникальное единоличное достояние только русского люда – русская духовность, данной в государстве-духовности. Аномальной своеобразной чертой этой особенности выступает необъяснимо большая примесь еврейского вещества. Ранее, в трактате «Слёзы мира и еврейская духовность» я предположил на основе этой аномалии, что происхождение русского еврейства связано с ересью жидовствующих. Но предположение оказалось неверным, хотя бы потому, что в России того времени не было поселения евреев. Но зато выявилось нечто просто фантастическое: виртуальная связь духов, разобщённых между собой во времени и пространстве – связь еврейского и русского духов, констатированная в русском фольклоре.

В обширном своде древнерусских летописей, повестей, мифов, легенд присутствие элементов еврейской текстологии не только распространено, но укоренено с претензией быть органической частью. Так, в важнейшем памятнике русской старины XII века «Слове о полку Игореве», свои славословия автор передаёт через псалмы царя Давида. Но особо знаменательная картина открывается в «Повести временных лет» (XII век), о которой академик Д.С.Лихачёв сказал: «Можно смело утверждать, что никогда ни прежде, ни позднее до XVI в. русская историческая мысль не поднималась на такую высоту учёной пытливости и литературного умения» (1947,с.169). Профессор О.В.Творогов написал: «Для памятников средневековой историографии, посвященных проблемам всеобщей истории, то есть для хроник, было характерно начинать изложение «с самого начала», с сотворения мира, а генеалогические линии правящих династий возводить к мифическим героям или даже богам. «Повесть временных лет» не осталась в стороне от этой тенденции, – Нестор начинает свое повествование также с некоего исходного момента. Согласно библейской легенде, бог, разгневавшись на людской род, погрязший во всевозможных грехах, решил уничтожить его, наслав на землю всемирный потоп. Все «допотопное» человечество погибло, и лишь Ною, его жене, трем сыновьям и невесткам удалось спастись. От сыновей Ноя – Сима, Хама и Иафета – и произошли люди, населяющие ныне землю. Так говорилось в Библии. Нестор и начинает поэтому «Повесть временных лет» с рассказа о разделении земли между сыновьями Ноя, подробно вслед за византийскими хрониками перечисляя земли, доставшиеся каждому из них. В этих хрониках Русь, разумеется, не упоминалась, и летописец искусно вводит славянские народы в контекст мировой истории: в названном перечне после упоминания Илюрика (Иллирии – восточного побережья Адриатического моря или народа, там обитавшего) он добавляет слово «славяне». Затем, в описании земель, доставшихся потомкам Иафета, в летописи появляются упоминания русских рек – Днепра, Десны, Припяти, Двины, Волхова, Волги. В «части» Иафета, сообщает летописец, и живут «русь, чюдь и вси языци: меря, мурома, весь...» И далее следует перечень племен, населяющих Восточно-Европейскую равнину». Отсюда следует, что в основу сведений, «откуду есть пошла Русская земля», положена еврейская (ветхозаветная) схема сотворения мира, что никак не может классифицироваться, как ересь жидовствующих.

Дж.Д.Клиер считает, что «…следует отметить, что в нескольких народных повествованиях выражено уважительное отношение к евреям. Среди персонажей былин, русского героического эпоса, присутствует «Жидовин», то есть «Еврей» – свирепый воин, сражавшийся с рыцарственными русскими защитниками христианской веры. В жизни же обыкновенный еврей был, конечно, не былинным героем, а чаще всего просто торговцем, и, вероятно, именно в таком качестве и воспринимался в народе». В сноске автор указывает: «В статье: Халанский М. Былина о Жидовине // Русский филологический вестник. 1890. Вып.XXIII. С.1-23 утверждается, что предание о еврейском богатыре основано на неправильно воспринятом образе «Великана» (Джид) из сербского народного предания. Но каково бы ни было происхождение образа, в былине еврей изображен совсем не так, как обычно было принято в западноевропейской традиции».

Ещё более впечатляющая панорама раскрывается в теории русской фольклористики, где А.Н.Веселовский своей диссертацией по истории литературного общения Востока и Запада (1872 год) совершил переворот. Веселовский утверждает: «Можно сказать, что если в дохристианское время влияние Запада на Восток было преобладающим, то в христианскую пору обратное течение вообще было сильнее. Факт влияния восточных представлений на европейскую мысль является, таким образом, общепризнанным» и продолжает, что «…в Европу они (представления – Г.Г.) проникли уже с именем Соломона, что указывает на посредство среды, оставившей на них это библейское имя…На этой первой ступени стоит талмудическая сага о Соломоне, перешедшая впоследствии и к мусульманам…»(2001,с.с.19,21). Таким образом, в русской школе научной филологии, возглавляемой академиками А.Н.Веселовским и Н.С.Тихонравовым, предписывается знаковое еврейское влияние, выходящее далеко за пределы тривиального общения, как некое обязательное условие в культурном развитии. Таково достижение русской научной фольклористики, которое, в корне противореча инквизиторскому запалу воинствующих церковников, как и раз и служит духовным основанием интуиции Фёдора Курицына.

Как считает Н.С.Тихонравов, фольклорное собрание текстов под названием «Голубиная Книга» возникло из ереси жидовствующих, то есть в сфере компетенции Фёдора Курицына, и в этих сказаниях русский летописец, взывает к еврейскому царю Давиду, называя его на русский манер по имени и отчеству. Самое существенное, что это обращение исходит из русской стороны и, по своей содержательной сути являясь дружеской просьбой, жаждет ответов на животрепещущие вопросы житейского бытия, почитая царя источником мудрости, а потому не содержит даже намёков на еврейскую экспансию. Примером может служить следующий фрагмент Голубиной Книги:

                      «Премудрый царь, Давид Иессеевич!
                      Скажи ты нам, проповедай:
                      Который царь над царями царь?
                      Который город городам отец?
                      Коя церковь всем церквам мати?
                      Коя река всем рекам мати:
                      Коя гора всем горам мати?
                      Кое древо всем древам мати?»
                               (цитируется по А.Н.Веселовскому, 2001,с.206)

Важно, что это происходит в России в то время, когда Европа содрогалась в спазмах антисемитизма «эпохи всеобщей ненависти» (К.Каутский).

В учении Веселовского необходимо отметить то обстоятельство, что народное фольклорное произведение формируется из вливания текстов, отвергнутых церковью и изъятых ею из канонических евангелий, так называемых «отречённых» текстов, – стало быть, в соответствии с ортодоксальной логикой русского клерикализма, действительной ересью должны быть не упражнения жидовствующих, а народная фольклорная словесность. Веселовский постигает: «С X в. или, вернее, с XI мы наблюдаем новое явление: апокрифическая повесть переходит в народ и народнеет: она даёт содержание повестям, романам и фабльо (короткий стихотворный текст – Г.Г.) и доходит до анекдота и прибаутки. Так было на Западе; но и в восточной группе происходит подобное брожение, хотя мы и не знаем, когда оно началось: отречённая статья разбилась на книжную повесть, русскую былину, на сербские и русские сказки» (2001,с.21-22). В русских былинах и сказках еврейское присутствие получает некое новое качество: не только текстологическую, но и психологическую определённость. В аспекте ведущейся беседы о русском еврействе данная тема аналитически актуальна не с общетеоретической стороны «поэтики сюжетов» Веселовского, а в сугубо специфическом плане: участии и влиянии еврейского библейского материала на эпическую конструкцию русского народного фольклора, – и не только фактического участия и влияния, но и удельного веса в опорных константах духовного мировоззрения русской духовности. Другими словами, речь идёт об объективном присутствии там, где, по словам А.Н.Веселовского, «…усваивается лишь то, к чему есть посылка в сознании, во внутренних требованиях духа» (2001,с.722)

Наиболее показательна и информативна в этом отношении группа сказок «О славном, могучем богатыре Еруслане Лазаревиче». Артикуляционный строй имени «Еруслан», несомненно, производное от корня «Иерусалим», говорит само за себя и прямо указывает на еврейскую природу, а в сказке Еруслан извещает, что он «родом из королевства Картаусова». По сюжету сказки Еруслан Лазаревич встретил в своих странствиях русского богатыря Ивана. Говорит Еруслан Лазаревич: «О тебе, Иван, русский богатырь, слышал много, и захотелось с тобой свидеться. Гнал по твоему следу много дней, видел побитые тобой рати Феодула Змеулановича. Мнил я себя самым сильным богатырём, а теперь и без поединка вижу – ты сильнее меня. Будь мне названным старшим братом». Этот мотив братства и есть новый важный в психологическом отношении момент еврейского присутствия в русской среде, чреватый духовными последствиями.

Сказки о Еруслане Лазаревиче знаменательны с неожиданной, но вполне закономерной стороны. Важные узловые моменты в сюжетном построении этих сказок, – эпизод с Головой, речи о мече-кладенце и живой воде, образ злодейского царя Огненный щит и Пламенное копие (прообраз злого карлы Черномора), – в точности соответствуют таковым в поэме А.С.Пушкина «Руслан и Людмила». Следовательно, самое трепетное произведение русской изящной словесности – поэма «Руслан и Людмила» и одноименная опера М.И.Глинки, положенная в основу русской классической музыки, есть не что иное, как опоэтизированный и озвученный пересказ сказаний о еврейском богатыре Еруслане Лазаревиче. Этот факт сам по себе многого стоит, ибо даёт повод подозревать, что в русской духовности, созданной А.С.Пушкиным и М.И.Глинкой, наличествует доля еврейского участия.

Помимо Еруслана Лазаревича другая еврейская фигура привлекла внимание русских сказителей:

                Ещё что же то за богатырь ехал?
                Из этой земли из Жидовския
                Проехал Жидовин – могуч богатырь…

Между русскими и еврейскими богатырями проходили постоянно тяжёлые поединки, но не по причине вражды, а в силу богатырских забав, как в случае с Жидовиным-богатырём. Сказитель повествует, что когда появился Жидовин,

                Сыра мать земля всколебалася,
                Из озёр вода выливалася,
                Под Добрыней конь на колени пал…

Добрыня Никитич не стал бороться с Жидовиным, а на битву выехал сам Илья Муромец. Долго шла сеча и закончилась победой русского богатыря. После битвы Илья Муромец сказал: «Ездил в поле тридцать лет, этакого чуда не наезживал». Это была наивысшая похвала в устах легендарного русского ратоборца.

Таким образом, еврейские фигуры были приняты в многочисленное семейство русских былинных богатырей и они входили в число главных действующих лиц русского фольклорного творчества – «богатырей», «добрых молодцов», «витязей», «ратоборцев». Но их нет среди компании персонажей, постоянно исполняющих в русских сказках и былинах роль злодеев и разбойников: Тугарин Змей, Змей Горыныч, Феодул Змеуланович, Соловей-разбойник, Кащей Бессмертный, Баба-Яга, которым чаще всего приписывались черты, присущие степнякам, татарам, крымчакам.

Изложенного выборочного обзора необъятного моря русского народного творчества оказалось достаточно, чтобы прийти к важнейшему выводу о благожелательном и конструктивном отношении русского люда к еврейскому компоненту, в противовес прямо противоположному в российской церковной среде. Речь идёт не о буквальном отношении к евреям, как национальной данности, ибо такой данности в массовом виде в России средних веков не было (отдельные и аномальные случаи проникновения евреев в русские круги в счёт не идут), а к характеру восприятия еврейского духовного достояния, причём восприятия в режиме Фёдора Курицына, но вовсе не в стиле архиепископа Геннадия. Такое положение, – наличие духовного фактора в отсутствие материального источника, – является непреодолимым камнем преткновения для советской медиевистской доктрины, а потому, в одном случае, «жидовский» элемент в русском потрясении полностью исключается, исчезает «ересь жидовствующих» и появляется «московско-новгородская» крамола, а, в другом случае, примысливается реальный носитель еврейского начала (хазары, караимы), действующий со стороны. Оба случаи ложны: первый по причине того, что присутствие еврейского духовного ощущения в русской среде суть факт исторический, а второй в силу того, что мысль об этноконфессиональных общностях попросту не нужна, ибо духовная интеллигенция еврейского элемента действенна и без каких-либо носителей, а нужны книги.

Итак, небесноисторическая рефлексия эпохи «ереси жидовствующих» добавила новые штрихи в представление об истории русского еврейства. Внезапное массовое появление евреев на территории Российской империи при Екатерине II обернулось тем, что эта внешняя историческая случайность превратилась для еврейской массы в стимул его развития. Чувствуя родственную почву в русском народном творчестве, еврейская сообщность начала бурно развиваться, и уже через 60 лет после присоединения сокрушила главный внутренний тормоз – кагальное устройство, то бишь тысячелетнюю систему ритуально-раввиновского засилья. В итоге было явлено принципиально новое, в объёме всего еврейского мира, явление – формация русского еврейства. Получив в лице реформ Александра II позыв к действию, русское еврейство молниеносно превратилось в самого деятельного члена российского конгломерата народностей, опережая своей активностью не только все остальные этнические составляющие империи, но и саму титульную нацию – бывшую великорусскую народность. Главное достижение русского еврейства сосредоточено в культурном секторе: оно обеспечило духовной силой развитие трёх культур – на языке идиш, на языке иврит и на русском языке, – аналогов этому феномену мировая культурология не знает.

Такая беспрецедентная активность русского еврейства, будучи плодотворной для всего государства Российского в исторической плоскости, оказалась губительной для самого русского еврейства в общественном плане. Реформы Александра II в корне изменили жизнь русского общества на всех уровнях и во всех аспектах, – в таком виде явилось, по своей сути, единое колоссальное новаторство или инакомыслие, состоящее из множества новаций. Такая ситуация не могла не привести в действие силу, которая специализировалась на противоборстве с инакомыслием и новаторством (ересью), того отдалённого эквивалента западноевропейской инквизиции, которое успешно проявило себя при подавлении ереси жидовствующих в конце XV – начале XVI столетий. Ядро этой силы, как уже говорилось, составляет секта воинствующих православных клерикалов, а поскольку её внутренняя сущность имеет чисто идеологическую природу, данную в политическом оформлении, то к подлинно духовным потенциям русского православия отношения не имеет. Русское еврейство было едва ли не самой ударной силой этого инакомыслия, и оно более всего отражала новаторскую сущность реформ Александра II, то, следовательно, русское еврейство и стало ответственным за данное Великое Русское Инакомыслие. Таков ответ на основной вопрос небесноисторического подхода, требующего раскрытия условий, при которых евреи сделались врагами правительства. При подходящем поводе на свет была извлечена «палочка-выручалочка» – антисемитизм: ещё не смолкло эхо от бомбы Гриневицкого, брошенной в царя-освободителя, а по стране уже катилась волна еврейских погромов.

Подобно Ивану III, капитулировавшему под напором воинствующих церковников в эпопею ереси жидовствующих, император Александр III, сменивший на троне убитого Александра II, также под давлением перешёл в антисемитский лагерь, так и не поняв исторического величия радикализма своего отца, и не осознав, что этим самым он фактически становится разрушителем его творения. В своём завещании Александр III написал: «Самодержавие создавало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай бог, тогда с ним рухнет и Россия». Царь был прав, но до его понимания не доходило, что первый шаг к гибели самодержавия был сделан им, когда он придал антисемитизму статус государственной политики, когда в своём государстве им был узаконен слой ущемляемых граждан, признаваемых врагами правительства. Великая триада – самодержавие, православие, народность – благодаря которой царское правление успешно функционировало несколько столетий, порой достигая блеска драматического акта, распалась: слагаемые элементы в отношении между собой перешли из положения со-членения в состояние противо-членения. Россия вступила в эпоху чудовищного хаоса, имя которого русская революция. Была сделана только одна героическая попытка вырваться из рокового предопределения – реформы Петра Столыпина, но она закончилась печально, да и иначе не могло быть, учитывая общую предрасположенность к апокалипсису. Русское еврейство, естественно, оказалось в водовороте событий, как всегда, в числе деятельных участников.

(Продолжение следует)