Онтологические прогулки

У каждого события есть своё время – время, которое сплетение
порождающих это событие факторов сделает его актуальным, время,
которое превратит его предпосылки в исторический феномен, в
соответствии с которым теперь будет разворачиваться
общественная жизнь и в соответствии с которым человек будет накапливать
свой опыт.

Могла ли знать и понимать себя русская культура времён Сергия
Радонежского и Андрея Рублёва? или времён Петра 1 и Ломоносова?
или времён Пушкина, Толстого, Фёдорова? или времён Блока,
Флоренского, Вернадского? или позднего советского времени?

Может ли знать и понимать себя русская культура сегодня?

Это совсем не праздный вопрос: такие важные, поворотные для истории
события, как понимание культурой самой себя, требуют
специального внимания.

Западная культура периодически пыталась прояснить свои собственные
основы, с особенной силой – после двух мировых войн,
разрушивших «светлую сторону» западной культуры и показавших её,
невидимую раньше, но столь же существенную часть – «тёмную
сторону», а именно: неизбежность зла разрушения, массовых
убийств, геноцида народов и пр.

Нацизм – это феномен западной культуры, столь же закономерно
присущий ей, как просвещение и медицина; нацизм в Германии, Италии,
Испании, Австрии был народным, а не силой насаждённым
институтом, им жила половина Европы.

Это принципиально важно, так как слабость современной западной
культуры и философии, её незрелость заключается именно в том, что
она отнеслась к нацизму как ИНОРОДНОМУ СЕБЕ феномену,
исторической случайности.

Именно поэтому западный человек никак не может противостоять самому
главному на сегодня общественно-историческому факту:
непониманию своих собственных основ, игнорированию своей
собственной природы, и поэтому им так легко манипулировать и бомбить
Сербию, вторгаться в Ирак и пр.

Беспомощность современного западного общества в противоборстве
таким, казалось бы, очевидно противоречащим декларируемым этим
обществом принципам, как демократия, гуманизм и др., вызвана
НЕЖЕЛАНИЕМ себя знать.

Послевоенная работа западной культуры показала полную неспособность
ни философии, ни вообще интеллигенции сделать это; почему?

Потому, что западная «цивилизация» так и не приняла нацизм и
подобные ему проявления как свой собственный, внутренний продукт.

Испытанный ею шок двух мировых войн заставил западную культуру ещё
глубже зарыться в песок беспамятства, песок самомнения, песок
гордости, зарыться так глубоко, чтобы совершенно не было
видно то, что было уже очевидно к сороковым годам прошлого
века – западная культура СЕБЯ НЕ ПОНИМАЕТ И НЕ ХОЧЕТ ПОНИМАТЬ,
не желает меняться.

Мамардашвили слишком обольщался западными ценностями, приятно
отсвечивающими на тёмном фоне СССР, поэтому не заметил, что запад
не извлёк никакого опыта из своей собственной истории! После
второй мировой западное общество так сильно вцепилось в
выживание, что всё остальное отошло на второй план.

Западная культура последних шестидесяти лет живёт КАК НАДО, КАК
ПРАВИЛЬНО, КАК НУЖНО, она живёт не сама собой, она из-живает,
про-живает себя.

Чему нас может научить запад? если он сам себя не знает и не
понимает: все знали, что Милошевич – обычный диктатор, не лучше и
не хуже других, все знали, что в Ираке нет оружия массового
поражения, но все согласились с войной, вот вам и демократия
с гуманизмом!

Так что народный нацизм продолжается: люди не хотят признаваться
себе в этом, потом – после бомбёжек и вторжений – отговариваясь
отдельными причинами: махинаторами в вашингтонской
администрации, интригами и бездарностью ЦРУ и пр.; но – самое
главное – они соглашаются со всем происходящим, потому что это
приносит им дивиденды, точно такие же, какие они получали от
нацизма!

Они не хотят знать себя, потому что это удобно, выгодно и обеспечит
им, как они думают, такое же будущее; это боязнь правды, это
страх выживания, это «разумный» компромисс: власть делает,
что хочет, чтобы мне было спокойнее жить: готовит плацдарм в
Европе, отнимает нефть в Ираке, – это выгодно мне и я
закрою глаза на всё и охотно приму в качестве правды – как утку,
предваряющую убийства, так и утку, их завершающую.

Весь ужас мировых войн погребён западом под толстым слоем разговоров
о культуре, об ответственности, о гуманизме, о разуме и пр.

Стоит ли нам верить этим разговорам? Неужели мы не замечаем, что это
только разговоры, скрывающие под собой всё то же самое –
инквизицию, крестовые походы, газовые атаки, Освенцим и Дахау,
Сербию, Ирак?

Куда может придти западная философия, если она даже очевидное
вынуждена замалчивать?

Стоит ли пытаться говорить с ней на её же языке?

Не тем же самым заняты те отечественные философы, которые так
настаивает на перенятии её опыта как передового, не прячут ли они
голову в песок истории, чтобы только не видеть всем
очевидного – основная цель западного общества – выживание; пока ему
по пути с нами, оно будет терпеть нас, как только наши пути
разойдутся, нас будут стремиться стереть в порошок, как это
уже много раз было.

Если бы запад не боялся себя и был трезв, то, объявляя войну Ираку,
он объявил бы и её основную причину: нефть, но тогда ни у
кого не было бы оправданий: Саддам – деспот, оружие массового
поражения и пр.

Запад должен честно сказать самому себе: моя культура включает в
себя войну, убийства, грабежи, геноцид точно так же, как науку,
театр, здравоохранение, образование.

Только после этого запад сможет извлечь опыт из истории и
ИЗМЕНИТЬСЯ, двигаться дальше; пока же он всё там же: в рефлексии себя
разумным.

Именно поэтому запад сегодня так и не преодолел барьер
рефлексивности мышления, ведь в случае преодоления этого барьера ему
пришлось бы столкнуться лицом к лицу с самим собой выживающим и,
следовательно, с необходимостью убивающим и грабящим!

Так что верный признак стремящегося выжить – разговор о
рефлексивности, разумности, демократии, гуманизме и пр., которые всегда
заканчиваются главным – вселенная разумна, вселенной
управляют разумные законы (установленные богом или природой – не
важно), человек как разумное существо может контролировать
своё поведение и, если у него это не получается, то это его
вина, а не вселенной и бога, это дефект его недостаточного
овладения разумом.

Запад всё время снимает ответственность со своей культуры!

Войны, убийства, грабежи, геноцид – это результат СТИХИЙНОЙ силы
истории, проявляющейся в человеке, это не вина культуры! это
вина человека, не научившего контролировать себя, это
антикультура, не-культура.

Выход для запада прост: надо заполнить весь континуум человека
культурой! то есть контролем рефлексии! надо часть себя загнать
так глубоко, чтобы её не было видно, а оставить только то,
что поддаётся рефлексивной, словесной обработке, то есть то,
что для запада является культурой.

Ничего другого, кроме того, что поддаётся слову, для западной культуры нет.

Впрочем, как и для большинства современных российских философов,
которые «продолжают» дело запада на просторах нашей страны.

Что творится на востоке?

Здесь мои знания пока недостаточны для всестороннего анализа, но всё
же основные тенденции сформулировать можно: после
решительного шага буддизма в направлении полного избавления от
фиксирующей природы человека, восток «ушёл» во внутреннюю работу
освоения этого шага, во-первых, и внешнюю, во-вторых.

Внутренняя, созерцательная работа по освоению свободы от фиксаций
(привязанностей) настолько сложная, что для удержания
понимания самой работы, то есть сохранения соответствующего
внимания, требуется постоянное обновление форм этой работы, что
хорошо прослеживается в истории распространения буддизма,
возникновения новых школ и всё более изощрённой техники.

Однако, похоже, сегодня эта внутренняя работа находится на грани вымирания.

Внешнее, социальное движение буддизма относительно благополучно, так
как позволило восточным обществам резко динамизировать свою
структуру и успевать за вызовами времени.

Но в целом восточная культура находится в явном кризисе, прежде
всего потому, что, не удерживая внутренних основ своей культуры,
а в некоторых случаях, например, в Китае, даже намеренно
разрушая их, она живёт последнее время только за счёт резкого
увеличения населения, что практически всегда является верным
признаком культурного упадка.

Жизнь культуры за счёт массовости – нередкое событие в истории
человечества, например, так любимый сегодняшними учёными исход из
Африки наших предков представляет собой не расширение
находящегося на подъёме народа, а, наоборот, стремление культуры
сохраниться в условиях потери людьми своих корней.

Колонизация не несёт культуру, а бежит о неё – вспомните,
колонизацию Америки! Белые принесли в Америку не свою истинную
культуру, они принесли туда своё представление о ней и вместе с
этим представлением – смерть миллионов аборигенов!

Так и люди из Африки несли не свою «продвинутую» культуру, а
извлечённую из неё возможность выжить любой ценой, в результате
чего лук и стрелы узнали человеческую плоть.

Кстати, демографический взрыв, который мы наблюдаем сегодня на
земле, указывает именно на культурный кризис человечества, на
необходимость матричных изменений.

Друзья, ни восток, ни запад никак не помогут нам, они могут лишь
вовлечь нас в решение своих проблем. Однако, поскольку они
решать эти проблемы и не думают, а, наоборот, всячески избегают,
то единственное, что они могут, это вовлечь нас в видимость
решения проблем, в искусную способность избегать какого бы
то ни было решения насущных задач.

Обратимся к нам.

Спросим себя: знаем ли и понимаем ли мы свои собственные основы? –
Очевидно, что нет.

Почему? – Потому что мы до сих пор разделены, воспринимаем себя как
отдельных, отделённых и стараемся жить в соответствии с этим
восприятием.

Чем мы похожи на запад? Тем, что стараемся быть разумными и выживать.

Чем мы похожи на восток? Тем, что воспринимаем свою культуру как
отсталую, не современную, не актуальную, как сейчас говорят, то
есть как такую, которая как раз и не помогает нам выживать.

Более подробное исследование современного политического,
экономического и общественного положения России сделаем позже, после
рассмотрения накопленного русскими писателями, поэтами,
философами и учёными опыта.

Пока же зададим себе, по точному выражению Толстого, «благодушный»
вопрос: зачем нам понимание самих себя? Нужно ли оно
кому-нибудь из нас, в отличие, например, всё от того же запада, где
абсолютное большинство населения устраивает современное
положение дел, то есть такое положение, пока ему хорошо и его
никто не трогает.

Недавний опыт перестройки показал, что и мы не без тёмной стороны,
правда, в отличие от запада, мы никогда этого и не забывали,
точнее, нам никогда этого не давали забыть.

То есть у нас нет такой уж гордости своей историей, а то, что нам её
– эту гордость – так отчаянно сейчас прививают, говорит
только о том, что кто-то хочет, чтобы мы собой гордились, чтобы
мы не видели свою историю такой, какая она есть, а именно:
сияние побед должно ослепить нас так, чтобы мы забыли, что и
мы, как запад и восток, истребляли сами себя во время
гражданской и ещё более тридцати лет после неё.

Нам хотят забвение нами самих себя: если нам есть чем гордиться, то
мы не так уж плохи и даже, может быть, хороши, культурны.

Мы ведём и презентируем себя так, как будто наш сталинизм не был
народным, как будто это не мы сами убивали друг друга, писали
доносы, арестовывали, пытали и пр.

Где была русская воля жизни, если мы истребили сами себя в больших
размерах, чем это удалось нацистам?

Можно ли отнести это только на счёт того или иного вождя, на его
сумасшествие или манию? на исторические обстоятельства? на
необходимость? на случайность? и пр.

Чем наше время отличается от этого недавнего нашего прошлого?

Только изменением методов – теперь «работает» выживание; мы
по-прежнему разделяем себя, сегодня – тем, что боремся за выживание
поодиночке, как отдельные, как единицы, и учимся выживать у
запада.

Мы не хотим видеть своего единства, мы не хотим волить жизнь, мы
хотим видеть и волить только самого себя и своё окружение.

Мы постепенно забываем ещё недавно живший в нас опыт Второй
Отечественной – опыт единства и воли жизни, опыт, в котором с такой
силой проявилась вся сущность русской культуры –
обращённость к жизни, намерение всего живого, воля единения.

Единственная победа, одержанная во Второй Отечественной, – та же,
что победа в Первой Отечественной – «воскрешение всяческих», о
котором так мечтал и которым заразил многих Фёдоров, то
есть воскрешение силы жизни, воскрешение всего как жизни,
подлинное и единственное единение для русского человека, потому
что только эта «необычайно могучая сила жизненности, сила,
которая в снегу, на этом пространстве поддерживает жизнь этого
целого, особенного и единого народа».

Наша жизнь и понимание её – только в этом, в обращении своего
внимания, в обращении всех себя не на выживание нас всех по
отдельности и скопом, не на объединении уже разделённых, не в
нашей массовости и дерзости, а в единственном – в обращении нас
к стихии жизни, к творению, к своей подлинной воле – воле
жизни.