Искусство

К вопросу противостояния «пленки» и «цифры»

Иллюстрации к данному материалу представляют собой «сканы» с черно-белых
35-мм негативов автора.

***

Массы – это матрица, из которой в настоящий момент всякое
привычное отношение к произведениям искусства выходит перерожденным.

Вальтер Беньямин

http://www.out-line.ru/ben.html

…цифровые фотографии чем-то похожи на виртуальных женщин
– они выскакивают на экранчик по первому нажатию кнопки, не требуют
ни цветов, ни луны с неба, но, увы, – состоят из единичек и нулей.

Антон Вершовский

http://photo-element.ru/analysis/film/film.html

Сразу же вынужден заявить: техническую сторону противостояния
«пленка-цифра» оставлю в стороне. Рано или поздно динамический
диапазон матрицы доведут до фантастической величины, светочувствительность
поднимут до немыслимых значений (вообще-то уже довели…), с шумами
худо-бедно справятся. Не при нашей жизни – так в будущем, которое,
надеюсь, будет светлым. Если оно вообще настанет. Корень противостояния
лежит в иной плоскости. Назову ее «полем духовной битвы», и пролегает
эта плоскость сквозь человеческие сердца. Об этом и буду говорить
ниже.

По образованию я инженер (Московский полиграфический институт,
специальность «фототехника») и смею напомнить «технарям, что в
свое время было противостояние «пленка – плаcтина», ибо у пленочной
основы множество недостатков, а прецизионная фотография (в частности,
в области ядерных и космических исследований) немыслима без светочувствительной
эмульсии, политой на твердую основу (1). Пленка деформируется,
пересыхает, царапается, слипается, накапливает статический ток,
в общем, страдает многими недугами. Старые фотографы, например,
Йозеф Судек, принципиально снимали на пластины, а к пленке относились,
как… ну, нынешние апологеты пленки к «цифре». Если оглянуться
на истоки фотографической технологии, вспоминается дагеротипия,
процесс, продуктом которого становятся практически вечные серебряные
платины. Ведь стеклянные платины тоже несовершенны, ибо хрупки…
А можно шагнуть еще глубже, припомнив, как в эпоху Ренессанса
рисовали при помощи камеры обскуры. И так даже – к наскальным
рисункам… То, что мы именуем «творческой фотографией» – условность,
некая игра, для которой не установлены четкие правила. В этом
плане матрица, пленка, пластина, серебряная дощечка – лишь технологические
ухищрения. Смена типа плоского носителя – не революция. Переворот
в сознании человечества вызовет технология голографии, массовое
внедрение которой не за горами. Скажу, почему. Фотографический
аппарат имитирует работу глаза, голография моделирует работу мозга.
В принципе, эта технология уже существует, вопрос только в устройствах,
позволяющих хранить терабайты информации и в стоимости «бытового»
комплекта голографической системы (2).

Это, так сказать, вводные слова. В качестве же преамбулы привожу
следующее соображение. Отстаивать преимущество серебряной фотографии
в Сети – глупейшее занятие, ибо невозможно показать, собственно,
продукт: «бумажный» фотоотпечаток. Приведенные здесь сканы с пленок
– все же цифровое фото, точнее, изображение, полученное при помощи
цифрового сканера.

Есть и другой «конец палки»: живое общение, при котором люди показывают
друг другу «бумажные» фотоотпечатки, изготовленные вручную, обсуждают
их, также как и «сетевые контакты», сопряжено с некоторыми препятствиями.
Дело в том, что «роскошь человеческого общения», которую Антуан
де Сент-Экзюпери называл величайшим богатством на Земле, не способствует
абстрагированию от ситуации. Ты проникаешься симпатией к собеседнику,
боишься его обидеть фразой: «Ну, это слабенько…»; либо испытываешь
легкую неприязнь и подспудно стараешься поддеть… Это и есть, нормальные
человеческие отношения, есть иной уровень, который именуется «войной».
А поругать-пожурить-поддеть – вполне адекватное ролевое поведение.
Есть одно «но»: правды в живом общении не сыскать. Правда как
раз и приводит к размолвке и последующей войне. Общение вживую
приносит моральное удовлетворение, оно оказывает психотерапевтический
эффект.

Сетевые «игры», Интернет-публикации, форумы – не только суррогат
живого общения, но и своеобразная анархия. «В столовой, в бане,
в поезде, в Интернете все равны!» Это значит, несомненный авторитет,
который «в реале» неприкасаем, в Сети имеет шанс наполучать изрядных
оплеух. Другой вопрос: по делу или так – из хулиганских побуждений…
Именно поэтому, кстати, многие в Сети выступают под никами. Чтобы
в жизни оставаться белыми и пушистыми и не наживать врагов.

Еще один аргумент в пользу Интернета. Давайте признаемся себе:
«Мону Лизу» большинство из нас знает по полиграфическим репродукциям.
Если кто-то заявит: «Нет, я в Лувре Ее видел…», окажется лжецом.
Потому что на самом деле творение Леонардо он видел гораздо ранее
своего первого посещения «Лувра». И понял, что это шедевр, который
полезно было бы посмотреть «вживую». Или данное убеждение ему
внушила культурная среда? В том-то правда Интернета (да и вообще
Мирового Информационного Пространства – Интернет лишь средство,
это пространство оптимизирующее): практически ВСЕ оригиналы мы
познаем по репродукциям.

Об этом размышлял еще Вальтер Беньямин в работе «Произведение
искусство в эпоху его технической воспроизводимости».
Вообще я отталкиваюсь о концепции Беньямина о культовой и экспозиционной
ценности произведений искусства в ряде работ, в этой – в частности.
Через 80 лет эти идеи (например, «ауры» художественного произведения)
остаются свежи! Рекомендую почитать, ссылка выше дана. Здесь же
только приведу слова Поля Валери, которые Беньямин взял в качестве
эпиграфа к своей статье:

»Во всех искусствах есть физическая часть, которую уже нельзя
больше рассматривать и которой нельзя больше пользоваться так,
как раньше; она больше не может находиться вне влияния современной
теоретической и практической деятельности. Ни вещество, ни пространство,
ни время в последние двадцать лет не остались тем, чем они были
всегда. Нужно быть готовым к тому, что столь значительные новшества
преобразят всю технику искусств, оказывая тем самым влияние на
сам процесс творчества и, возможно, даже изменят чудесным образом
само понятие искусства».

С фотографиями так же. На выставки ходят немногие, тем более что
далеко не все петербуржцы бывают на московских выставках и наоборот.
А что тогда говорить о жителях Новосибирска, Хабаровска, или,
прости Господи, Певека? То есть: фотографию мы постигаем по Интернет-публикациям,
посредством журналов, альбомов, календарей и прочей полиграфической
продукции. Авторские отпечатки смотрят в узких кругах, зачатую
весьма замкнутых и закрытых от влияния извне. Ну, и «шреются»
в лучах «аур», яко какие-то сектанты на рандеву со своим «гуру».

Вот такое мое «преамбулическое» соображение. К сожалению, не смог
обойтись без данной тирады, ибо она отражает контекст сочинения,
которое я предлагаю Вашему вниманию.

…Последний российский император Николай II был страстным фотолюбителем.
Он часами просиживал в персональной фотолаборатории, печатая фотографические
карточки. Если бы в те времена существовала цифровая фотография,
вероятно, Николай больше бы думал о судьбах подотчетной страны
и не получил бы прозвище «Кровавый». Впрочем, он мог бы сидеть
за компьютером, «докручивая» картинки в «фотошопе»… Ну, увлеченный
был человек! Хотя и бездарь. Таких немало и наши дни.

Говоря откровенно, Николай Романов был «технарем», его увлечение
светописью имело утилитарное значение: царь «фоткал» родных и
печатал карточки не для эстетики и какого-то там искусства. Хотя,
фотографические карточки Николая II ныне ценятся. Как документы,
реликвии.

Если говорить о творческой фотографии во всех ее формах и проявлениях,
все же глупо отрицать, что мы имеем дело с полноценным искусством.
Хотя, в значительной мере, фотографические произведения являются
ЕСТЕСТВОМ, ибо они – продукт воздействия света на рецептор, пленку
или матрицу. Человек, автор – только лишь направляет камеру в
нужное автору время на понравившийся сюжет. Остальное – сложная
работа аппаратуры и химии в рамках технического регламента.

Искусство вообще подразумевает т.н. «артефакт» (3), вещь, которую
можно потрогать руками. Даже в музыке, искусстве в сущности эфемерном,
есть партитуры, которые с успехом продаются на аукционах. Творческая
фотография в стороне не остается, хотя, поскольку отпечатки с
негатива теоретически можно тиражировать бесконечно, деятели арт-рынка
выработали ряд условий, ограничивающих «авторский» тираж (4).

Здесь я не буду рассуждать отвлеченно, ибо практически пришел
от общекультурных к фотографическим проблемам. «Цифра» отняла
у творческой фотографии существенную материальную часть, которую
продают и покупают. Я имею в виде негативы и фотографические отпечатки.
Да, законодательство четко определяет, что является объектом авторского
права в случае «цифровой передачи данных». Собственно, если у
цифрового изображения стереть EXIF (метаданные), оно получится
обезличенным, потеряет авторство и технические параметры. Да и
вообще практически неограниченные возможности обработки «исходника»
не способствуют повышению доверия к изображению как к таковому.
«Цифра» – форма существования фотографического образа (ежели таковой,
конечно есть) вне времени и обстоятельств. Это как текст без контекста,
нечто вселенское и всепроникающее, ВНЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ.

При наличии не слишком здоровой фантазии можно предположить, что
«цифра» – провозвестник искусственного интеллекта, некая информационная
протоплазма, из которой возникнут роботы, которые, вероятно, однажды
придут к выводу, что биологическая жизнь – тупиковая ветвь бытия
Вселенной. Далее – читай научную фантастику, красочно иллюстрирующую
сценарии бунта машин. Творческая фотография – искусство техническое,
и проблема меры человеческого и машинного в данном виде гуманитарной
деятельности будет остра всегда. Сегодня идея бунта «фотороботов»
звучит как бред. Как она зазвучит лет эдак через 20, мы не знаем.
Ниже я процитирую автора, который предрекал «цифру» 20 лет назад.
Звучит написанное два десятилетия назад забавно. И зловеще, ведь
Эрих Эйнгорн – так зовут автора – как в воду глядел.

Кто следит за моими опытами в написании статей о фото, знает,
что я провожу четкое различие между понятиями «фотографическое
произведение» и «фотографическое изображение». Многое зависит
от авторской установки. Если автор уже стремится к авторскому,
«винтажному» отпечатку, на отпечаток и надо смотреть. Но, кроме
выставочной, есть альбомная, журнальная, «буклетная» («календарная»),
мониторная фотографии. Многие и ориентированы как раз на «тиражное»
бытование фотографического произведения. Это тоже искусство, о
чем и говорил Беньямин (ссылку см. выше).

«Цифра» напрягает всякого творческого фотографа, продающего свои
творения. Что считать произведением: RAW-файл, обработанное в
графическом редакторе изображение, принтерный оттиск? Когда делаются
негатив и отпечаток, все встает на свои места, основания для беспокойства
отпадают. Чьего беспокойства? Естественно, тех, кто создает фотографические
произведения и занимается их оборотом в арт-рынке. В искусстве
без оборота артефактов обходились разве что в эпоху мамонтов.

Будем откровенны: нынешний фотографический бум среди обывателей
все же порожден Интернетом, точнее, открывшейся возможностью показывать
продукты своих фотографических опытов широкой аудитории, которую
получил любой пользователь Всемирной Сети. Для этого не надо идти
в фотоклуб, посылать карточки в фотографический журнал, заводить
нужные знакомства. Просто сидишь дома, сфоткал какую-нибудь хрень
– и опубликовал на фотосайте или в блоге. И это тоже бытование
творческой фотографии, как это не раздражает противников «мониторного»
фото.

Некоторый «откат» в сторону серебряной (чаще говорят: «аналоговой»,
реже: «традиционной») фотографии мы с вами наблюдаем в настоящее
время. Это естественная человеческая реакция: после всякой революции
рано или поздно следует реставрация. Назад ничего никогда не возвращается,
но всякое технологическое новшество пробуждает ностальгические
настроения по… так и хочется сказать: «утерянному раю». Но это
не так. Просто, общество тревожится, ибо потеря привычного и общение
с непознанным – удовольствие, как говорится, «не для всех». За
примерами в истории далеко ходить не надо: когда супруги Кюри
творили опыты с радием, им вряд ли в кошмарах снился ядерный взрыв.

Пленка вернулась, причем, она теперь несколько дороже, нежели
была в эпоху, когда «цифра» делала только первые шаги. Все же
серебряной фотографией занимаются преимущественно энтузиасты,
прежде их называли «фотолюбителями». Зато как падают в цене карточки
памяти! Но ведь и пленочные камеры по меркам «пленочной» эпохи
тоже теперь стоят копейки. За исключением, разве что, «Леек»…

Нельзя сказать, что «цифра» наступает по всем фронтам. Она просто-напросто
уже заняла самые выгодные позиции, оставив скромные плацдармы
апологетам «пленки». Профессионалы уже второй десяток лет покупают
дорогущие цифровые «задники» для среднеформатных камер, перманентно
обновляют свой парк камер с более мелким форматом матриц. Но это
те, кто продает фотографические изображения, которые делаются
для последующего тиражирования на разных носителях: в журналах,
на буклетах, баннерах, календарях, etc. А есть ведь «фотография
для души»…

Многие фотожурналисты и художники несмотря даже на финансовые
возможности, позволяющие купить какой-нибудь навороченный «марк
два», продолжают снимать дальномерными «Лейками», на пленку. В
этом они находят одновременно и особый шик, и мистику. От одного
фотографа я слышал про особую «зернистость» фотопленки, которая
ни одним «фотошопом» не воспроизводима. Все так, «случайное» зерно
галогенида серебра действительно напоминает естественную среду.
Но те, кто изучал технологию серебряной фотографии, знает, насколько
сложно строение фотопленки, в особенности цветной. Фотопленка
– непростое техническое устройство, имеющее целью зафиксировать
воздействие света. Техническое, причем, изготовленное автоматом!
Как газета, отпечатанная на станке. А сколько иных технологий
в фотографии! И каждый этап фотопроцесса – техническое изощрение,
хитрость, позволяющая сократить трудозатраты.

В институте я защищал диплом по теме «Технологии быстрого проявления».
Это было в 1991-м, когда «цифра» только еще делала первые шаги
– да и то не в творческой фотографии. Уверяю вас, в химии проявления
столько нюансов! Я тогда перелопатил все мировые патенты за 80-е
годы. Сейчас, конечно, почти все забыл, но уверяю вас: то, что
заливают во всякие минилабы, – продукт трудов сотен и сотен умов
со всех концов Света. В основном, если честно, японцев и американцев.
Можно сказать, технология серебряной фотографии гениальное изобретение
человечества, точнее, великих сынов – таких как Ньепс, Дагерр,
Тальбот, Маддокс. Но фотоматрица – разве не гениальное изобретение
(5)? А ведь сам принцип работы матрицы проще, нежели у многослойной
цветной пленки. А значит, матрица гениальнее.

И все же откат к «серебряному» прошлому с затхлым запахом фотолабораторий
налицо. Уже можно найти в Интернете объявления о мастер-классах,
которые дают профессиональные печатники. Остается порадоваться
за представителей данной профессии! Ведь вспомнили о подлинных
виртуозов фотоувеличителя, кюветы и глянцевателя! Думали, все
фотографические печатники спились и скапустились? Нет, они отсиживались
в офисном и логистическим планктоне до радостного часа.

Дабы уважаемый читатель не подумал, что автор иронизирует, вспомню
о своем личном опыте. Детские впечатления о первой, проявленной
в фотобачке, пленке и первом изображении, появляющемся на фотокарточке,
болтающейся в кювете при красном свете, одни из ярчайших. Я чуточку
ощущал себя жрецом фототворчества, крохотным, но демиургом, ведь
моими стараниями рождалось отражение мира, созданное мною, а не
каким-нибудь дядькой! То, о чем я сейчас говорю – очень существенное
обстоятельство, ведь должен же я знать, почему меня в детстве
увлекла именно фотография. Повальной-то моды на фото в 70-е годы
не было… Я хорошо помню, как интересно мне было колдовать в крохотной
подсобке, в коммуналке на улице Грибоедова. Соседи готовы были
меня убить, ведь от «химикалий» ванна была желтой, – печатал и
проявлял я в подсобке, но промывал все же в ванной комнате. В
общем, обычная коммунальная война. Но у меня была своя фотолаборатория
с фотоувеличителем «Юность». В дальнейшем я печатал на самых крутых
«Дурстах» и «Лейтцах». О, попечатал я вдоволь! Хватило, чтобы
отбить чувство «демиурга»… «Мистика серебряной фотографии»? Ну,
это для фотолюбителей… «Особое тепло фотокарточки»? Может быть,
но мне уже не дано прочувствовать данный факт. Счастлив тот, кто
впервые прочитал «Улитку на склоне» Стругацких. Второе прочтение
уже не будет открытием. Так же и в серебряной фотографии. А вот
в «цифре», к сожалению, нет даже и первого «прочтения», то есть,
радости открытия. Видимо, именно потому цифровая фотография постигается
нами так же естественно и незаметно, как вербальный язык или пение
лесных птиц. Но поверьте: тоже постигается! Скажем так, чудо фотографии
впитывается нами почти что вместе с молоком матери. И это благодаря
тому, что цифровая фотокамера есть даже в телефонной трубке. Вот,
в чем соль (6).

А какими волшебниками были создатели произведений мокроколлоидного
процесса, амбротипии, цианотипии! (7)

У меня есть старинная книжка, в которой даются подробные инструкции
по изготовлению дагеротипов. Это же лаборатория алхимика! Одни
пары ртути чего стоят… И в самом деле, технология серебряной фотографии
дарит величайшие возможности, от которых впору… растеряться. Как
просто в «цифре»: клац – и готово! А тут…

Примечания и дополнения:

1. Справедливости ради нужно сказать, что в Европейском Центре ядерных исследований (Женева, Швейцария) ядерную эмульсию поливают на пленку. Делается это потому что качественный полив возможен только в автоматической поливальной машине, а на стекло в автомате полить эмульсию затруднительно. Существуют довольно сложные центрифуги и для качественного полива и на стекле, но их по неизвестной мне причине не используют.</li></li>
2. Уже ясно, что модель плоской матрицы морально и технологически устаревает. Не за горами появление вогнутой матрицы, повторяющей форму глазного дна. Данная модель позволит избавиться от многих недостатков фотографических объективов, практически сведя на нет некоторые типы аббераций. Строго говоря, путь к голографии – имитация системы «глаз-мозг». Вероятно, нас ждет время, когда появится группа поклонников «старой доброй плоской матрицы, такой несовершенной – но человечной»...</li></li>
3. Слово «артефакт» прижилось в цифровой фотографии; оно обозначает «нежелательные особенности сгенерированного компьютером изображения, появляющиеся в определённых условиях».</li></li>
4. Строгие правила классификации авторских отпечатков деятелями арт-рынка не установлены. С подачи американского коллекционера Арнольда Крейна самым ценным отпечатком считается «винтаж» – «оттиск, сделанный автором вскоре после экспонирования им негатива». Пытались даже установить точный срок изготовления «винтажа», две недели с момента съемки, но, кажется, данное правило не действует. Если отпечаток сделан лаборантом (ох, и как это доказать…) стоимость фотопроизведения резко падает. Весьма расплывчатое определение… Стоит напомнить, что Ансель Адамс называл негативы «нотами», и отпечатки – «исполнением». Автор может вернуться к своему негативу через несколько десятков лет и «исполнить» его в совершенно иной форме, ибо внутренний мир автора, понимание им реальности могут кардинально измениться.</li></li>
5. Физики Уиллард Бойл и Джордж Смит, разработавшие в 1969 году CCD-матрицу, удостоены в 2009 году Нобелевской премии. В настоящее время CCD-матрица уступает позиции изобретенной позже SMOS-матрице, и данное противостояние так же напоминает войну. Есть «фанаты» «устаревшей» CCD-матрицы, утверждающей, что картинка с нее более естественна. У меня есть фотоаппараты с двумя типами матриц и я действительно замичаю, что CCD-матрица на низких значениях ISO действительно дает более «чистое» изображение. Матрица типа Foveon Х-3, построенная по принципу цветной фотопленки, пока что стоит особняком в борьбе не участвует. Следует предположить, вскоре появятся электронные фоторегистраторы иного типа, мы наверняка станем свидетелями новых, вероятно революционных решения. Например, на подходе матрица российской разработки SensorIS и никоновская полноцветная RGB-матрица. Я лично (повторюсь) жду появления сферической матрицы.</li></li>
6. Я все более склоняюсь к мысли о том, что фотографическая деятельность – особый способ отношения человека к миру и отношений между людьми, имеющий свой язык, опирающийся на невербальные средства общения.</li></li>
7. Нельзя в статье о «пленке» и «цифре» не упомянуть пикториальную фотографию (считается, этот вид творческой фотографии немыслим без монокля, но, ежели на хороший объектив накрутить светофильтр, обильно испачканный вазелином, эффект будет тот же…) , в рамках которой появилось понятие «благородные техники печати» (пигментная, броммаслянная). В последнем виде техники позитивного процесса, «бромойле», светочувствительная эмульсия накладывается на основу с предварительно задубленным изображением кисточкой, в результате чего получается имитация живописного произведения (правда, монохромного). Ключевым словом здесь я считаю «имитацию».</li></li>

(Окончание следует)