Литературная критика

Роман Сенчин – «Лед под ногами» (М.: Олимп: Астрель, 2010. – 279 с.)

В декабре 2007 года этот роман был напечатан в «Знамени» (в
сокращенном варианте), но тогда это была совсем другая история. И в
первую очередь из-за того, что Сенчин не попал ещё в когорту
авторов, выдвигавшихся на крупнейшие литературные премии.
Теперь же после вхождения «Елтышевых» в шорт-лист всех трех
крупнейших премий России («Букер-2009», «Большая книга-2010»,
«Национальный бестселлер-2010»), мы можем говорить не
только о рождении самобытного прозаика, одного из лидеров
движения «новый реализм», но и вхождении его в число важнейших
современных писателей, что, как вы понимаете, не одно и то же.

Положа руку на сердце, можно сказать, что в провинции, к коей
относится и Воронеж, до сих пор правят бал 90-е с их сладкой
парочкой Пелевин-Сорокин. Рождение «нового реализма», случившееся
в начале нулевых, было тихо-мирно проспано провинцией, и
пока в столицах кипели шуточные и нешуточные страсти, в
регионах всё оставалось по-прежнему. В середине нулевых, однако,
наметились некие подвижки, связанные в первую очередь с
романом Прилепина «Санькя», который снежным комом прошелся по
всей России. Теперь настала очередь Романа Сенчина, который
книгой «Елтышевы» поставил смертельной диагноз русской деревне.

И если Сенчина действительно когда-нибудь включат, по предложению
Шаргунова, в школьную программу, то ученикам не придётся
спотыкаться о словесную вязь. Язык «Льда» прост, что и отвечает
характерным чертам «нового реализма».

«Лед под ногами» – это история, которую некие ушлые критики уже
успели сравнить с «Духlessом» Минаева, что можно сделать, если
ориентироваться только на внешнее про-чтение романа. Однако,
если копать вглубь, то обнаружится, что никакой Сергей
Минаев здесь и рядом не лежит.

Сенчин, всегда использовавший автобиографический опыт в своих
произведениях, и на сей раз им не побрезговал. Можно сказать, что
Денис Чащин – альтер-эго самого про-заика, похожее на другие
его маски из предыдущих рассказов и повестей.
Действительно, многое совпадает вплоть до года рождения персонажа (служба
в армии в конце 80-х, ув-лечение русским роком, игра в
панк-группе, переезд в Москву в середине 90-х, работа в печатном
издании). Внимательный читатель найдет и массу других
перекличек.

Временной пласт романа распадается на три отрезка. Первый отрезок –
это вторая по-ловина 80-х, годы перестройки: выход русского
рока из подполья, одно из немногих под-линно свободных
времен в российской истории XX века; второй отрезок – отъезд
героя из родного города в июле 1996 года в Москву, чтобы сделать
карьеру (мерзкое слово) рок-музыканта, до мая 1998 года;
третий отрезок – начало 2005 года, современное житье-бытье
преуспевающего журналиста.

Так и плавает герой по волнам памяти, причем настоящее его совсем не
радует. Неда-ром в середине романа он признается, что
«понедельник – лучший день недели». Почти по Стругацким, у
которых понедельник начинался в субботу, однако, едва ли можно
говорить о каком-то удовольствии от проделанной героем работы.
Нет, вся работа сводится к перекурам, к обедам, к походам по
бескрайним походам интернета. Да и работы собственно нет,
есть одна лишь видимость. Выходные проходят столь же пусто:
просмотр телевизора, иногда визит к проститутке, иногда к
другу Максу, занимающегося съемкой порно и торговлей
«девочками».

Вся его жизнь осталась в прошлом: в 80-х и в 90-х. И началась она с
прослушивания альбома «Белая полоса», а потом пошло-поехало.
Через весь роман лейтмотивом проходит тема рок-музыки, как
музыки протеста. Да и само название книги отсылает к
известной песни Гражданской Обороны.

Причем в контексте романа ясно видно, как сам Сенчин относится к
«развитию» оте-чественного рокенролла. Если в 80-е это массовое
движение против ненавистной совет-ской власти, объединяющее
рокеров всех мастей, то уже на рубеже десятилетий ситуация
начинает меняться. Одним из первых это чувствует Егор Летов,
говорящий: «Нас хотят сделать частью попса». Рок-музыка
быстро коммерциализируется, утрачивает свою про-тестную
функцию, в эту сферу пронырливые продюсеры начинают вкладывать
большие деньги. Рок становится одной из частей «общества
спектакля» в его советском варианте, теперь нет большой разницы
между «Алисой» и Аллой Пугачевой: и та, и другая – часть
Системы.

Кстати, группа Кинчева наталкивает героя на мысль покинуть родной
город в июле 96-го года, когда он видит ее выступление по
телевизору в поддержку Б.Н. Ельцина. Можно, конечно, упомянуть и
других славных продолжателей дела «Алисы»: Ва-Банкъ, Агата
Кристи, Сплин, Борис Гребенщиков, Андрей Макаревич. Это из
рокерской братии. Достойную поддержку им оказали также их
старшие товарищи: Вахтанг Кикабидзе, Люд-мила Гурченко, Сергей
Минаев, Филипп Киркоров.

После отъезда в Москву герой ведет панковский образ жизни до мая
98-го, безуспеш-но натыкаясь на стену равнодушия окружающих. В
Москве тем временем расцветает но-вое явление в музыке:
«появились новые группы, но играли они другую музыку, под
ко-торую приятно было гнать в автомобиле, сидеть в кафе, танцевать
с любимой, расслаб-ляться… скребущий душу рок стал не
нужен… «.

Герой спокойно живет в Москве нулевых, и тут призраком из прошлого
выныривает его друг Димыч, с которым они играли в начале
90-х. Приехавший начинает тормошить главного героя и делает
попытку заново собрать группу, но ничего толкового из этой идеи
не получается.

Финал романа выглядит совершенно надуманным. Кажется, что автор
пытался шоки-ровать читателя, что впрочем, у него совершенно не
получилось. Это одно из немногих сюжетно слабых мест в
книге.

Можно отметить присутствие в романе ненавязчивого символизма. Так,
после появ-ления старухи, Чащин видит во сне умерших бабушку
и дедушку. Как мы знаем, старуха – один из ключевых
элементов мистического пространства русской литературы. В своем
первом сне герой не успевает отведать мёртвого причастия: «поспи
маленько, а потом блинчиков напекём». И Денис действительно
спит в реальной жизни до того момента, пока не пришла пора
отведать «ряды золотистых холмиков», тем самым погружаясь в
небытие.

«Идет Смерть по улице, несет блины на блюдце, кому вынется – тому и сбудется».