Литературная критика

Евгений Попов

       Евгений Попов – поэт широкого диапазона, большого тематического размаха. Он может написать о совершенно неприметном червячке и о человеке, поднимающемся в полный рост, готовом стать героем. Сравним:

       Евгений Попов – литературный боец, повсеместно отстаивающий свои взгляды, и поэт открытый для критики, – или «отрытый» для нее – так еще лучше, если говорить о литературном долголетии и о продолжительной памяти. А почему бы и нет? Выставил же себя в открытом поле поэзии, да еще с огнепритягательным названием своей последней книжки «Открытое дерево» – не побоялся угроз и дискуссионных гроз, во время которых молнии как раз бьют по одиноким и вроде как крепким деревьям. «Как дало – так враз с пьедестала» …  Попробуй удержаться, устоять, но в начале – попробуй открыться, а не укрыться.

        В литературе Евгений Попов давно, очень давно. Еще в советские годы послужил молодым матросом-редактором на корабле-журнале «Аврора». Доподлинно неизвестно, да и история умалчивает о том, то ли Евгений поматросил с «Авророй» и бросил, то ли она его нежно отправила в необъятном творческом океане за свой невысокий борт. Стихотворец Попов благополучно, возможно и без божьей помощи выплыл, выкарабкался на сушу, вбил свой именной колышек в открытое поэтическое пространство, то есть застолбил свое место в литературе и стал вроде как терпеливо, но все же беспокойно ждать, когда же из этого колышка вырастет большое «Открытое дерево». Выражения «не волнует», «не колышет» – это не из поповского словаря. Евгений всегда глубоко переживал и переживает за судьбу своих стихов-саженцев, за их рост, да и своя человеческая, и творческая судьба ему не безразлична:

         Что ж, литературная жизнь бывает жесткой, даже очень. Вот и Евгений выставился не так давно с таким большим деревом, и сразу поэта обозвали дубом. А когда эссеист Меньшиков сравнил открытое дерево с открытым микрофоном, то в это округлое, имеется в виду крона, усиливающее голос устройство посыпались не очень лицеприятные комментарии в адрес самого же поэтического «древа». Так что не только таким крутым зенитовским футболистам как Дзюба или Азмун пришлось выслушивать, как отвязные фанаты с трибун обзывают их «буратинами деревянными, от которых отскакивают мячи», но и поэтам, позволившим себе «дубовую откровенность».

      Во всяком случае Евгений не стал прыгать выше своей головы и на верхушку дерева не полез, чтобы его все увидели и услышали. Но, ох, как порой тяжело стоять в тени своих стихов-веток и отбиваться от назойливых комаров-критиков. Так и тянет выйти на площадку перед деревом, так сказать, на авансцену. Да, современные поэты настолько незаслуженно долго пребывают в тени, что их невыразимо мощно тянет выйти на Первый план, как на Первый телевизионный канал, быть на этом или в этом первом и пусть даже водном канале не тонущей серфинговой доской или сертифицированной по высшему разряду вольной рыбкой… то есть СВОИМ, как, допустим,  поп в церковной общепринятой иерархии. Ну, про попа это так, мимоходом, попутно, как по привычке «проходимся» по любой фамилии. Это я еще и к тому, что у Евгения Попова имеются отличные стихотворения и о боге, и о любви:

       Евгений Попов – это поэт с общепринятыми взглядами, но и с индивидуальными представлениями, со своим эксклюзивом, со своей реакцией и готовностью немедленно вступить в любой литературный поединок, принять непредсказуемый бой, с умением обьективно поддерживать или критиковать поэтов на тех или иных дискуссионных мероприятиях, которые проводятся в рамках СП России.

        Но что такое поэтический разбор в наше время? Разве это масштаб для Попова или, как я его порой называю, Паповым, поскольку не без доли иронии считаю его «литературным папой» для всех ныне здравствующих литературных поколений. Но нужно ли, чтобы поэтический разбор перерастал в личный фурор критикующего? Требуется ли превращаться в большое дерево, в большого человека, чтобы проламываться в писательскую аудиторию и в ней, обваливая потолки традиционных представлений, снова возвышаться над всеми? Но ничего такого эпатажного Евгений не делал, хотя… хотя порой представал в образе оппозиционера, без всякой корысти и злобы «разводил» патриотов, дружил с Орловым и тем же Меньшиковым, договорился или не договаривался с Морозовым и другими. Скажете, что это пиар? Но нужен ли Евгению такой пиар? Кто-то играет Евгением, кем-то Евгений играет. Но против всех нас сейчас играет пандемия, которая мешает поэтам встречаться часто. 

         Впрочем, извещают, что коронавирусу еще далеко до очередного пика, что сейчас он пребывает на допустимом плато, что плата получена, и что снова разрешается проводить поэтические мероприятия. Часовые стрелки движутся, и можно вновь пугать аудиторию, как это делала Пугачева – «И время ни на миг не остановишь…». Складывается впечатление, что и песни, и стихи, то есть песенное и поэтическое творчество приказали долго жить. Реакция слушателей непредсказуема. Могут повеличать «асом», а могут виртуально – «по морд-асам». То есть не имеется большой разницы между действиями: покорить аудиторию или выйти из нее покурить и не вернуться. Вокруг «вышибалы» и пересмешники:

          Талант – вот что во все времена было главным в литературе. Предъявишь талант – возьмешь свой джекпот, применимо к Попову Жене – «женьпот». Уместно будет назвать и «жень-шенем» поэзию Евгения Попов, так как она в своей основе здоровая, а он, в чем я неоднократно убеждался, человек отзывчивый, позитивный, из-за чего пребывает в перманентном конфликте с жестокой действительностью.  У Евгения всё от ума и от сердца. Его цель не только показать вершину и дно  души человеческой, не только заманить магией стихов в открытое поле поэтических переживаний, но, если потребуется, то и подложить под читателя, как спасательную надежду,  смысловые ветки своего же «Открытого дерева» для смягчения миропонимания, для адекватного восприятия жизни. Однако Евгений не только дерево в открытом поле, но и весьма ощутимый ветер в таком поле, стремящийся вдохнуть жизнь в окружающую природу и людей. Евгений из тех подвижников, которые хотят и все делают для того, чтобы вернуть былой престиж поэзии да и всей литературе. Игра стоит свеч. И его работу в этом направлении считаю плодотворной, (как поле) и результативной (как дерево, выросшее на этом поле).