Литературная критика

Timothy W. Ryback. Hitler’s Library. The Books that Shaped his Life. UK: Random House, 2010. 320 c.

Эту книгу я купил «по случаю» – в старой букинистической лавке в Калькутте. Попалась на стеллаже книг на английском – среди книг на бенгальском, урду и санскрите. На полке с огромным выбором сочинений Маркса, Ленина, Коллонтай, Троцкого, Че и других – индийцы все еще ревностно разделяют идеи мировой социалистической революции. Думал, прочту эту книгу где-нибудь в самолете и забуду. Забыть – не получалось уже с первых страниц.

Гитлер, как и многие self-made mеn, был действительно запойным книгочеем и, когда позволили финансы (а позволили хотя бы прибыли от «Моей борьбы» – всего в пересчете на нынешние деньги Гитлеру причиталось за нее при жизни 20 миллионов долларов), собирателем книг. Говорят, что он читал по книге за ночь. Есть точные свидетельства, что в своей спартанской обстановке он точно требовал лампу над (простой деревянной) кроватью и вывешивал в своей альпийской резиденции на дверь знак «абсолютная тишина!» Свет горел до утра.

Всего в его библиотеке было 16000 книг. Интересна и их судьба. Большую часть вывезли советские войска – в совершенно неизвестном направлении. В 90-е, пишет автор, появилась статья, что книги складированы на складе в заброшенной церкви под Москвой – вскоре после публикации их оттуда увезли. Примерно десятая часть оказалась в Америке – в отделе редких книг в Библиотеке Конгресса. И эта единственная доступная исследователям часть его библиотеки. Потому что другие вывезенные американцами книги оказались действительно разбросаны где попало – в Библиотеку Конгресса пошли самые важные (с пометками, экслибрисами, маргиналиями Гитлера), остальные ушли по различным библиотекам и фондам. Многие книги в качестве трофеев вывезли американские GI – и они долго всплывали сначала среди «книги за 50 центов», потом на аукционах. Сейчас книги постепенно собираются уже в Германии. И из этого перечня уже ясно, что систематизации тут покамест нет.

Но автор – суммируя и опыт предыдущих исследователей, посвятивших свои изыскания библиотеке и кругу чтения Гитлера, среди которых, например, есть и 550-страничная монография The Hitler Library Филиппа Гасерта и Даниэля Маттерна – пытается навести здесь некоторый порядок. Итого, среди 16 тысяч книг – естественно, не у всех были разрезаны страницы – около 7000 книг по истории войн, о военном деле, оружии и так далее (Гитлер мог наизусть перечислить американское, французское и советское оружие с их ТТХ). Примерно 1500 книг – об архитектуре, театре, живописи и скульптуре (книги о дадаизме – с ремарками на полях в духе высказывания Хрущева по поводу «бульдозерной выставки»). Третья по массовости часть книг – о духовном и астрологии (включая расклад планет по важным для Гитлера датам). Дальше – по питанию и диетам (из тысячи книг – большинство прочтены, с пометками). 400 книг – по католицизму, с которым партия Гитлера воевала ни на жизнь, а на смерть. Наконец, от 800 до 1000 книг – настоящего pulp fiction, чтива (Райбэк использует слово trash) из детективов, триллеров, того, что Гитлер читал, обернув, как ныне часто в метро, в нейтральную обложку, дабы скрыть настоящее название. Среди них – все сочинения Карла Мэя, популярного среди немецких подростков автора книг об индейцах (немец Мэй при этом ни разу не был в Америке). Или еще любопытное – в библиотеке фюрера была внушительная подборка книг по хиромантии и прочему: он мог невзлюбить и лишить promotion человека за то, что у того были не той формы ладони или пальцы (своими был тоже крайне недоволен).

Но «Библиотека Гитлера» – это далеко не простой индекс книг Гитлера, а гораздо больше. Списка книг, к слову, и нет. Что, возможно, и позволяет автору сильно расширить охват взгляда – Тимоти Райбэк дает, где нужно, немного биографии Гитлера, рассказывает об обстоятельствах приобретения книг (в армии Гитлер не тратил деньги на женщин и прочие излишества – но действительно отдавал последние марки за книги, первым в свою квартиру приобрел книжные полки), о встречах с авторами и, конечно, о повлиявших книгах.

Например, письма Гитлера шведскому путешественнику, географу и писателю Свену Гедину – это просто образец самой утонченной вежливости и комплиментарности, даже японская эпистолярная традиция позавидовала бы. Когда Лени Рифеншталь вызвала недовольство Гитлера, друзья посоветовали ей подарить ему редкое собрание сочинений Фихте с льстящим посвящением, указывающем на прямое наследование идей Гитлера от этого философа.

Кстати, о философах. Инкорпорирование идей Ницше в философию Третьего Рейха действительно преувеличено – да, Гитлер с удовольствием снялся рядом с бюстом Ницше и получил в подарок его трость и первоиздание, но сам писал, что Ницше скорее один из лучших в немецкой литературе стилистов, но не идеолог. Гораздо выше он превозносил Шопенгауэра – но, судя по личным книгам, не очень продвинулся в его чтении, а вначале вообще допускал ошибки в написании его имени. Эрнста Юнгера действительно боготворил (известно же, что тот был неприкасаемым из-за почитания Гитлером, как бы потом Юнгер ни критиковал национал-социалистов и как бы ни хотел его репрессировать Геббельс) – после Mein Kampf Гитлер взялся уже было за военные мемуары в духе Юнгера, но вовремя осознал отсутствие литературного таланта и не вовремя вовлекся в политическую борьбу… А вот «Миф двадцатого века» Альфреда Розенберга, одного из главных идеологов нацизма, откровенно не любил. Или, возможно, ревновал к ее уровню продаж, почти соперничавшему с продажами его книги: после того, как Ватикан за критику церкви внес «Миф» в список запрещенных книг, Розенберг буквально на следующее утро проснулся автором «бестселлера».

Райбэк приводит максиму Беньямина – а беньяминовская линия очень интересно проходит через всю книгу, будь то его мнения о библиофильском коллекционировании или же судьба его личной библиотеки (Беньямин считал, что его реквизированная гестапо библиотека пропала – она же оказалась вывезена нашими солдатами, потом возвращена и сейчас практически в целости и сохранности) – о том, что не только человек сохраняет книги, но и книги сохраняют человека. И это действительно так, видно даже на примере монстра.

А еще даже к главному чудовищу прошлого века начинаешь испытывать чуть ли не тень сочувствия, когда читаешь, как исследователь – и любой, имеющий доступ в библиотеку? – копается в его книгах, как в закоулках души. Тут нервная надпись на полях карандашом, здесь он всюду хвалил книгу, но страницы разрезаны лишь до 40-й, а все репродукции Микеланджело в купленной еще в армии книге густо замусолены пальцами – это молодой Шикльгрубер не до конца еще расстался с мечтами стать художником, исследовал, буквально ощупывал линии рисунка… Иногда книги говорят об их владельце не меньше, чем сами книги сообщили своему читателю.

Знание это хоть и зачастую неприятное, но важное – ведь в случае этого библиофила «карандашная заметка на полях могла стать государственной доктриной».