Онтологические прогулки

 

   4.1. Формализация. В п. 2.8 было высказано не очень обоснованное утверждение, согласно которому, интеллект преобразует модели отношений в формы. В п. 3.5 был сделан вывод, что конкретное содержание (форма) реальности преобразуется в форму модели чистых отношений. Эти моменты следует разобрать подробнее, поскольку речь идет о важнейших особенностях работы интеллекта.

     Человек не может оперировать понятиями, как абстрактными совокупностями чистых отношений. Интеллект должен связать  отношения в единое целое, создать определенную форму. Этот процесс можно обозначить термином формализация. Далее, в соответствии с механизмом структуризации, формы понятия входят в состав форм моделей и более общих структур.

     По сути, здесь на более высоком уровне воспроизводится механизм создания формы из эталонов в процессе восприятия (п. 1.6). Тот же самый механизм мы наблюдали при рассмотрении образования значений и структур значений (п. 2.5). В этом смысле, понятия ничем не отличаются от значений. Различия между образами восприятий, значениями и понятиями, с одной стороны, а также моделями отношений и моделями чистых отношений – с другой, определяются только уровнем абстрагирования. В природе нет ни образов, ни значений, ни понятий. Природа – едина.

     Вернемся, однако, к формализации. Понятие не может возникнуть до того, как оно приобрело форму (оформилось) в интеллекте. Формализация одновременно представляет собой возникновение понятия (структуры отношений понятий). Понятие не живет вне формы. Обычно оно оформляется в виде отношений значений или отношений отношений, но в их основе – образы представлений, с которых начинается осмысление новых понятий и структур отношений.

     Еще в 19 веке в России среди простого народа была распространена система счисления дробей, основанная на делении на две равные части. Целое делилось пополам (половина), затем еще раз пополам (четверть), аналогично – осьмушка, пол-осьмушки, четверть осьмушки и т. д. Происхождение такой системы связано с удобством деления пополам: яблоко легко режется пополам (знак дроби – как след ножа), затем еще раз пополам; зерно многократно делится пополам путем уравновешивания на двух чашах весов; ткань легко сложить вдвое, затем вчетверо и т. д. (Попробуйте сложить ткань впятеро или разделить зерно на три части при помощи чашечных весов). Понятие дроби имело форму совокупности двоичных частей. Говорили: «Дайте мне три аршина,  половину, четверть и осьмушку аршина ткани». И продавец, с ловкостью фокусника, складывая аршин ткани нужное число раз, точно отмерял заказанную длину. Имела место операциональная форма представления понятия дроби. В настоящее время распространена скалярная форма представления величин (от лат. scalaris– ступенчатый), при которой любое значение величины может быть выражено одним числом, имеющим геометрическое соответствие в виде точки на числовой оси (шкале). Мы видим, как изменение формы понятия оказывается связанным с его содержанием: от дискретного числа совершился переход к числу непрерывному, которое может принимать любые значения.

     Самая абстрактная из наук – математика – пронизана наглядными геометрическими (графическими) представлениями. Но главное, что она из этих представлений выросла, (а также из представлений о числе,  имеющих соответствие в виде наглядных образов). Интегрирование произошло из определения площадей фигур, дифференцирование – из проведения касательных к кривым. Аналогично возникли комплексные числа, вариационное исчисление, функциональный анализ, топология... Во всех случаях имело место возникновение понятий в наглядной форме, даже в виде образа, а лишь затем форма представления становилась более абстрактной аналитической. (Например, для интеграла аналитическое определение было дано только в 1-й половине 19 века).

     Формализация проявляет себя также в том, что понятия обозначаются специальными словами – терминами, а также знаками  (символами). Возникает язык понятий. Он наиболее развит в математике.

     Первые символы для обозначения чисел – цифры, возникли примерно пять с половиной тысячелетий назад в Вавилоне и Египте. Современная математическая символика сформировалась к концу 19 века. Как сказал Г. Лейбниц: «...обозначения коротко выражают и как бы отображают интимнейшую сущность вещей. Тогда поразительным образом сокращается работа мысли...» Здесь он подметил то новое качество, которое приобретает содержание, когда достигается его высокое соответствие с формой. С формы сбрасывается вся словесная шелуха, обозначения – компактны и достаточны, структура выражений отображает структуру отношений, сложные выражения приобретают качества текста.

     Формализованное понятие становится новой единицей мышления.Эта единица воплощена в знаке (символе) или термине. Мышление приобретает возможность подняться на одну ступеньку структуры: оно работает с текстом – структурой, составленной из символов или терминов, а также значений (если терминология не обладает достаточной полнотой). Текст (формула) из символов (терминов) и значений представляет собой форму модели отношений. Другими словами, модель отношений формализуется посредством текста, а текст (формула) является выражением определенной формы отношений.

     Рассмотрим следующий текст: «Прирост некоторой величины пропорционален самой величине». Для специалиста ясно, что это есть представление экспоненциального процесса в виде математического текста. Этот же текст может быть записан в более коротком виде посредством математических символов. С другой стороны, можно записать такой  текст: «Данная величина изменяется по экспоненте». На первый взгляд, кажется, что эти два текста эквивалентны. На самом деле это не так. Последний текст дает форму процесса, а первый – модель отношений, приводящую к данной форме процесса. Модель отношений выявляет упомянутую «интимную сущность» вещей. Например, вы можете утверждать, что если условия развития некой популяции  неизменны, то ее прирост будет пропорционален числу членов популяции и будет иметь место экспоненциальный рост числа членов. Если условия развития улучшаются (скажем, вследствие симбиоза) можно ожидать более быстрый рост, чем по экспоненте. При ухудшении условий (вследствие конкуренции, ограничения ресурсов и т. п.) рост будет более медленный. Мы можем найти ту сущность, от которой зависит скорость роста: она представляет собой отношение прироста популяции (величины) к числу членов популяции (к величине). В реальных процессах мы будем изучать именно это отношение: оно укажет на тенденцию развития задолго до того, как она себя вполне проявит.

     Текст, посредством которого формализуется некоторая модель отношений, может возникнуть только в результате осмысления данной модели. В этом смысле, текст вторичен, осмысление отношений – первично. Однако на этом дело не кончается. Созданная форма (текст) обладает самостоятельной внутренней жизнью. Во-первых, она выражает отношения, присущие классу значений (форму отношений) и поэтому носит общий характер. Во-вторых, она инкорпорирует весь опыт, накопленный человечеством в виде соответствующей методологии и инструментария конкретной науки.

     Например, составив математическую модель некоторого процесса, мы обнаруживаем, что по форме она совпадает, скажем, с моделью колебаний струны. Тут же вовлекаются соответствующие математические методы и результаты анализа такой модели.

     Следовательно, формализация представляет собой средство познания, а также средство фиксации и передачи знания. Модели форм, закрепленные в интеллекте позволяют актуализировать механизмы чувственного познания. 

 

   4.2. Чувственное мышление. Интеллект отлично «осознает» единство природы и всю условность деления на образы, значения и понятия. Это деление предназначено для упрощения процессов мышления. Поэтому для интеллекта представляется вполне естественным переход от образов к значениям и понятиям, а от понятий – к значениям и образам. Более того, интеллекту очень «неуютно» находиться в рамках понятий. Он стремится  объединить все уровни абстрагирования, работать с понятиями-образами. Обыденное мышление проявляет удивительную гибкость: в зависимости от ситуации меняет уровень абстрагирования от образа до понятия. Мышление в рамках только одних понятий требует значительных усилий, дисциплины и самоконтроля.

     Особенность понятия состоит в том, что оно лишено другого смысла, кроме того, что заложен в его определении. Оно не допускает расширительного толкования. При переходе к понятиям-образам происходит образование дополнительного смысла (индивидуального значения, п. 3.2), выходящего за рамки модели отношений.

     Даже юрист, использующий понятия «субъект гражданского права», «физическое лицо», «юридическое лицо», или военный, использующий понятие «солдат», не могут полностью абстрагироваться от того, что перечисленные «лица» в то же самое время суть люди. Говорят о «букве закона» и о «духе закона». «Буква» работает с понятиями, «дух» – с живыми людьми. Защищать «дух закона» призван суд присяжных заседателей – суд обычных людей, не приученных к абстракциям.

     В чем здесь дело? Дело в том, что понятие не обладает такой широтой и свободой как понятие-образ. Понятие – мертво. Из него, как из лимона, выжато живое содержание, а все что осталось, втиснуто в «прокрустово ложе» ограничений и абстракций. Поэтому система понятий и их отношений не обладает достаточной полнотой, чтобы охватить все случаи жизни. Систему «заклинивает». Неизбежен выход за рамки модели отношений. Приходится уповать на здравый смысл, в котором интегрирован  не только индивидуальный опыт, но опыт многих поколений, закрепленный в обычаях и традициях.

     Легкость перехода от образов и значений к соответствующим понятиям очень легко представить в модели матрицы отношений классов и значений. Интеллект как бы скользит по строкам матрицы, трансформируя значение в различные «ипостаси»: «человек», «образ», «физическое лицо», «юридическое лицо», «субъект права», «преступник», «нарушитель», «подозреваемый», «гражданин» и т.д. С такой же легкостью он может «скользить» по столбцам матрицы, меняя значения, принадлежащие одному классу.

    

     Модели отношений, формализованные в виде текста, обладают  одной особенностью, имеющей принципиальное значение. Текст, как абстрагированное отображение реальности, может быть воспринят дискретно, по частям. Соответствующий образ реальности может быть воспринят непрерывно, как целое.

     Создание текста, отображающего модель отношений, можно представить как работу художника-аниматора, раскладывающего движение на совокупность дискретных неподвижных фаз-состояний. Образ оживает, когда зритель воспринимает сразу всю последовательность фаз в виде непрерывного целостного движения.

     Теперь предположим, что та или иная модель отношений, формализованная в виде текста, рационализировалась и закрепилась в долговременных нервных связях интеллекта. После этого она приобретает способность функционировать неосознанно, автоматически, в режиме чувственного мышления (п. 2.8). Однако, закрепившись в системе интеллекта, модель становится элементом общей системы и приобретает общесистемные свойства. Устанавливаются связи между различными подсистемами интеллекта, что проявляется в слиянии различных форм и уровней мышления. В частности, модель отношений приобретает способность проявлять себя в форме образов (восприятий или представлений), а образы –  в моделях отношений. В первом случае происходит переход абстрактного к конкретному, обладающего отношениями абстрактного, во втором – абстрагирование реальности до уровня отношений абстрактных значений.

     Это синтетическое мышление, объединяющее все его формы от образного восприятия до формального мышления в чистых отношениях, имеет характер чувственного мышления под управлением сознания. Подобно тому, как интеллект легко «скользит» от образов к понятиям и обратно, он без труда переходит от чисто формального и рационального мышления к образному восприятию и обратно. При этом модели отношений управляют образами представлений, а образы реальности выражаются в  формах модели отношений.

     Механизм функционирования интеллекта в столь универсальном режиме можно представить себе, как если бы  использовался аналог некой многомерной гиперматрицы, по осям которой – образы представлений, значения, классы значений, модели отношений реальности и модели чистых отношений. Интеллект может двигаться по телу матрицы по различным траекториям, реализуя разнообразные типы связей. Естественно, при этом происходит расширение поля смыслов, взаимное обогащение моделей и наполнение их образным, чувственным, фантастическим содержанием, нелогичностью, юмором, абсурдом, в зависимости от «сочетаемости» элементов характера связи и модели отношений.

     В чувственном мышлении устраняется противоречие между дискретностью и непрерывностью. Мышление идет в едином потоке: реальность не просто воспринимается, но осмысливается, объясняется, истолковывается. Множества понятий и моделей, хранящихся в интеллекте, произвольно ассоциируясь, порождают новые смыслы,  не связанные рамками логики и жестких понятий. В любой момент этот свободный поток может быть подчинен рассудку, направлен в русло логики либо определенной модели отношений. Но возможность в любой момент выйти за рамки этого русла, наличие свободного потока смыслов – необходимое условие познания.

     Рациональное познание реальности связано с поиском новых связей и отношений, которые не отражены в общепринятых моделях. Вдумчивое восприятие реальности способно выявить эти несоответствия именно благодаря связям, которые устанавливаются в интеллекте, между формами воспринимаемых образов и формами моделей отношений.

     Вернемся еще раз во времена Галилея, когда господствовала модель механики Аристотеля, согласно которой, причина скорости тела есть сила, приложенная к телу. Больше сила – больше скорость. Любой таксист подтвердит и докажет вам эту незыблемую истину. Прямые опыты также ее подтверждают, за исключением двух небольших нюансов, имеющих место в самом начале движения, когда сила включается, а также в конце, когда сила выключается. Эти несоответствия бросаются в глаза свободно мыслящему наблюдателю и их невозможно «втиснуть» в модель Аристотеля. Движение как бы распадается на две части: установившееся движение с постоянной скоростью и переходное движение, ускоренное в начале и замедленное в конце процесса.

     Эти живые наблюдения дают основу для более глубокого познания реальности (выразившегося в формулировке закона инерции Галилея).

     А какой смысл имеют «свободные ассоциации», неподвластный контролю «поток смыслов»? Для  начала разберемся в предметной стороне вопроса. На какой основе возникают новые смыслы? На основе операций с тем материалом, которым располагает интеллект: образами (восприятий и представлений), значениями, понятиями, классами значений и понятий, моделями отношений предметных понятий и моделями чистых отношений. Новый смысл рождается из новых связей, каждая из которых является ступенькой в познании. Совокупность этих связей и соответствующих им новых смыслов формируют то, что можно обозначить термином миропонимание. Восприятие реальности, соответствующее данному миропониманию, есть мировосприятие.

     Предположим, человек усвоил закон инерции в механике. Он начнет фиксировать проявления этого закона при движении автомобиля или трамвая, затем – в волновых и звуковых явлениях, а глубоко поразмыслив, обнаружит его в процессах переноса тепла и в электромагнетизме. Обратившись к социуму, он с удивлением обнаружит и там действие этого закона, причем во всех сферах и в самых различных формах его проявления. Более того, он не найдет ни одного примера, когда переход какой-либо системы из одного состояния в другое происходил бы мгновенно. Он сделает вывод о всеобщности закона инерции.

     Однако когда он попытается сформулировать, что собой представляет инерция, скажем, для тепла, для электромагнитного поля, для экономики, для обрядов, традиций и ритуалов, для общественных отношений, для искусства – он схватится за голову и бросит эту затею.

     Был ли во всем этом смысл? Безусловно, был. Была установлена общая связь в форме протекания процессов в самых различных системах, как если бы они обладали инерцией. Причем эта связь была выявлена в режиме, так сказать, «свободных ассоциаций» путем простого сопоставления моделей отношений в механике и в любых других явлениях реальности, не обладающих прямой связью с механикой. (Аналогично можно поразмышлять над законом действия и противодействия...) Эта связь, закрепившись в сознании, определенным образом ориентирует и направляет мышление, становится элементом миропонимания и мировосприятия. Политик, миропонимание которого сформировано на «чувстве» закона инерции и переходных процессов, будет очень хорошо думать, прежде чем начинать реформы и не станет «насиловать» общество, если результат заставляет себя ждать. Он осознает различие между переходным и установившимся состоянием, он знает, что при быстром переходе происходит «перехлест», инерция не позволяет сразу остановиться в нужной точке и система проскакивает дальше, возможно возникновение неустойчивого состояния и катастрофы, а чтобы остановиться в нужной точке, нужно тормозить заранее... Но горе той стране, где миропонимание лидеров – «пламенных революционеров», базируется на принципах типа: «...мы рождены, чтоб сказку сделать былью…», «...мы не можем ждать милости от природы...»

     Образование требуется человеку не только для того, чтобы сообщить ему ряд фактов, но главным образом, чтобы сформировать миропонимание, соответствующее уровню, достигнутому человечеством. Фундаментальные представления о реальности, важнейшие модели отношений  и методы могут быть изложены на достаточно ограниченном фактическом материале, но с огромной пользой, поскольку сообщают учащемуся главное: широту видения мира и возможное его место в этом мире. Правильное миропонимание должно стать стимулом к дальнейшему познанию, которое возможно вне системы образования. Школа должна дать начальный толчок, достаточно сильный, чтобы человек начал самостоятельное ускоренное движение путем самообразования.

     Таким образом, миропонимание не есть сумма или «смесь» смыслов, моделей и т. п. Миропонимание формируется на пути осознания всеобщей связи форм и отношений. Мне кажется, что природный инстинкт познания, направляет интеллект к тому, что можно обозначить, как большой синтез – объединение всех  знаний в единую непротиворечивую систему.

     Характерно, что рациональное знание составляет относительно небольшую долю в структуре миропонимания. Подобно тому, как значительная часть коры головного мозга занимается «непонятно чем» (с точки зрения нейрофизиолога), основная часть системы миропонимания также занята «непонятно чем». Скорее всего, в обоих случаях они заняты связями. Именно связи рождают множества смыслов, соединяют, на первый взгляд, несоединимое, приводят к единой системе разрозненные факты, дают возможность пользоваться языком, создают целостный образ из  мозаики ощущений или из текста, другими словами, образуют синтез, лежащий в основе любого познания. Именно связи преобразуют интеллект из скопища информации в ее творца. Изучая новые формы и углубляясь в структуру известных форм, интеллект постигает всеобщие связи форм, создающие основу миропонимания.

     Рассмотрим свойства чувственного мышления. Первое (и весьма существенное), что бросается в глаза – двухкомпонентность мышления. Одна его составляющая функционирует под контролем сознания (восприятия, внимания, воли) и имеет дискретный характер, в то время как другая – непосредственно не осознается и носит непрерывный характер.

     Можем ли мы ощущать и контролировать неосознаваемую работу интеллекта? Безусловно, можем. Можно составить целую шкалу интеллектуальных чувств, сигнализирующих о правильной работе ума, как-то: понимание, убедительность, достоверность, очевидность. На различных стадиях познавательного процесса работающая подсистема интеллекта как бы передает сигналы в сознание: «У меня все в порядке. От стадии достоверности перехожу к очевидности». (Существует также аналогичная шкала с частицей «не» – от непонимания до неочевидности). Тем самым интеллект производит самоконтроль. Но в любой момент сознание может перейти в режим осмысленного контроля неосознаваемой работы интеллекта.

     Рассмотрим простейший пример интеллектуально-практической деятельности: измерение длины куска ткани (или расстояния между двумя точками) с помощью метра. Процедура сводится  к последовательному прикладыванию метра без промежутков и без перехлестов по прямой, соединяющей края (точки). Число приложенных метров равно длине ткани (расстоянию) в метрах. Если человека спросить, почему он делает так, а не иначе, человек скажет, что это очевидно.

     На самом деле, эта очевидность означает владение алгоритмами упорядоченности и соответствия (счет), непрерывности и связности (измерять без промежутков и перехлестов), гладкости (измерять по прямой). В свою очередь, эти алгоритмы можно свести к простейшим логическим процедурам. Например, процедура измерения логически означает разделение множества (куска ткани, пространства между двумя точками) на две части: измеренную и неизмеренную. Измерение с промежутками означает неполное включение неизмеренной части в измеренную, следовательно, неполное измерение. Измерение с перехлестом означает появление еще одного подмножества – измеренного дважды. Следовательно, результат измерений будет представлять сумму длин множеств измеренных один раз и дважды. Необходимость измерения по прямой следует из возможности логического доказательства того факта, что любое другое измерение дает неоднозначный, другими словами, неопределенный результат, следовательно, не достигает своей цели.

     Таким образом «мышление как чувство» зачастую может быть проверено рациональным мышлением. Такая проверка может оказаться чрезвычайно полезной, так как позволяет усовершенствовать, сделать более точным механизм чувственного мышления. Впрочем, это удается не всегда, так как чувственное мышление охватывает сферы, не поддающиеся рационализации, например, распознавание образов.

     С другой стороны, огромное число мыслительных процедур, действий, поступков, стратегий поведения, кажущихся очевидными, являются результатом длительного процесса накопления в интеллекте рациональных или рационализированных знаний и объединения этих знаний в более сложные структуры.

     Объективность существования чувственного мышления не вызывает сомнения. Ему соответствует общеупотребительное выражение чувство здравого смысла, характеризующее способность человека делать выводы и принимать решения, полагаясь не на рациональное мышление, а именно на специфическое, с трудом поддающееся осмыслению чувство. Этому чувству соответствуют модели отношений, закрепленные в структуре интеллекта, навыки практической и познавательной деятельности субъекта, а также его миропонимание. Опыт показывает, что отсутствие навыков осмысленного логического мышления приводит к «сбоям» чувства здравого смысла, то есть чувственное решение проблемы, при кажущейся достоверности, является ошибочным, поскольку не выдерживает проверки рациональным мышлением. С другой стороны, длительная практика осознанного мышления чрезвычайно обостряет и совершенствует «интеллектуальное чувство», присущее настоящим профессионалам.

     Между функционированием чувственного мышления (чувства здравого смысла) и рационального мышления наблюдается ряд очевидных различий. Выше был отмечен различный временной характер процессов – непрерывный и дискретный, соответственно. Чисто формальное различие проистекает из-за более глубоких причин. Дискретность является следствием дискурсивного характера рационального мышления (лат.discursus– рассуждение), состоящего в последовательном построении строгих логических умозаключений (п. 3.5). В основе дискурса – анализ связей, отношений, операций, участвующих в каждом его шаге, причем каждый шаг анализируется изолированно от других.

     Чувственное мышление функционирует на структурно более высоком уровне: оно работает с формой – с результатом синтеза отдельных связей и отношений, закрепленных в совокупности моделей и миропонимании. Грубо говоря, интеллект сравнивает чувственно воспринимаемые формы (формы отношений) реальности с аналогичными формами, существующими в виде моделей в интеллекте. Тем самым актуализируется совокупный опыт и миропонимание человека. Ему нет необходимости анализировать отдельные связи. Он сразу видит результат (метод, путь, способ действия, вывод, решение, несоответствие, ошибку, нелогичность): все возможные связи были многократно проанализированы и закреплены в совокупном опыте.

     Истинность выводов, полученных посредством дискурса, целиком зависит от истинности исходных посылок. Истинность результатов чувственного мышления опирается на опыт и миропонимание, но зависит от времени восприятия ситуации. С течением времени происходит вовлечение более далеких и глубоких связей, расширение, генерализация проблемы. Поэтому решения, принимаемые моментально, по горячим следам и «по здравому размышлению», могут существенно различаться. Отсюда следует, что чувственное мышление не дает строгих и однозначных решений, но чувства вовлекают и направляют разум.

     Но, с другой стороны, чувственное мышление практически никогда не «заклинивает», поскольку оно не связано жесткими ограничениями и к тому же «работает» с формами, которые не всегда поддаются рационализации. Поэтому результаты чувственного мышления не могут быть полностью сведены к результатам рационального мышления. Чувственное мышление всегда шире. Но рациональное мышление может быть преобразовано в форму чувственного мышления посредством закрепления его моделей в структуре интеллекта.

     Выходит, что рациональное мышление в определенной степени всегда является чувственным. Рациональным оно становится на уровне, превосходящем уровень исходных понятий и посылок. Ниже этого уровня мышление чувственно. Более того, пока исходные понятия не превратились в «чувство», рациональное мышление не может быть эффективным (п. 4.1).

     Рациональное мышление обладает одним неоспоримым преимуществом перед чувственным – оно может использовать текст в качестве инструмента мышления. Математик может чувственно оценивать форму дифференциального уравнения, но только с помощью математического текста он способен найти и проанализировать его решение. Юрист не может удержать в памяти все обстоятельства дела и пользуется текстами документов. Статистик не помнит массивы цифр, и т. д. Именно текст позволяет организовать логически безупречный дискурсивный метод получения строгих результатов. Именно это обстоятельство явилось объектом восхищения и причиной возвеличивания рационального мышления, как высшей его формы, в противоположность «низменному» чувственному мышлению. Хотя, если разобраться по сути, то достоинства рационального мышления сводятся к работе с текстом и дискурсу. Следовательно, его основная функция – формализация полученных результатов (знаний).

     Мы приходим к несколько неожиданному выводу: основной «массив» нашего мышления носит скрытый, неосознанный характер, независимо от типа мышления. В чем же тогда принципиальная разница между тем, что мы называем чувственным и рациональным мышлением?

     Различие состоит в работе сознания. Дело в том, что сознание управляет скрытыми интеллектуальными процессами, и характер этого управления определяет тип мышления. Если сознание управляет мышлением, руководствуясь формальной логикой, мышление будет рациональным, а если чувством – чувственным, но направленность разума определяется чувствами. Поэтому в жизни преобладает смешанный тип мышления, управляемый одновременно логикой и чувствами.

     Сознание можно сравнить с генералом, который командует войсками, отдавая приказы общего характера и контролируя общую обстановку. Ему незачем вникать в детали, существенные для командиров подразделений. Он может руководствоваться и логикой, и чувствами, но качество управления имеет решающее значение для исхода сражения: «Стадо львов, руководимых бараном, не сможет победить стадо баранов, руководимых львом» (Наполеон).