Онтологические прогулки

 

 

В романе Пятигорского «Философия одного переулка» главные герои мечтают о времени, когда можно будет одновременно жить и философствовать. Так и старая пословица говорит, что сначала жить, а потом философствовать. Но нельзя ли живя – философствовать и философствуя жить? Почему это должно быть противоречием?

 

Для древних философия являлась теорией жизни, а жизнь – воплощением теории. Жить надо было по своей философии. Сократ живет по своей философии, Аристипп – по своей, Диоген по своей и т.д. Надо выбрать для себя философию и жить по ней. Надо полагать, это вопрос о начале философии в человеке, в чем начинается философия и когда. Вопрос, с чего начинается философия. Для древних греков она начиналась с удивления. Так и сейчас она для многих начинается. Кьеркегор, однако, утверждал, что философия начинается с отчаянья. И тогда это будет уже совершенно иная философия. Лев Шестов говорил, что экзистенциальная философия – это такая, которая мыслит, чтобы жить, а не живет, чтобы мыслить. Экзистенциальный философ философствует не на досуге, не от нечего делать, а оттого, что если он не станет философствовать, то не сможет прожить, надо совершить философский акт, чтобы прожить еще один день… Мы обречены философствовать, - так проговаривал ту же мысль Мераб Мамардашвили. Ницше говорил, что философия нам всегда что-то заменяет, либо действие, либо обиженность на мир, либо еще что-то. Самому Ницше его философия заменила всю жизнь, оттого она и стала философией жизни. Философия жизни – жизнь в философии, жизнь философией. Она не выбирается, она растет изнутри, созревает, как жизнь. В этом смысле можно предположить, что в философском развитии человека есть филогинез, как в развитии эмбриона повторяются все этапы исторического развития человека, так и в отдельном философе есть повторение всех стадий философского развития человечества в целом. Пусть изначально это будет удивлением многообразию мира, детский взгляд на мир, который ищет во всем предустановленной гармонии и смысла. Этот детский взгляд, однако, со временем омрачается жестоким философским реализмом, который в итоге приводит к отчаянию. Мир уже не лучший из возможных, но худший.

 

Философия есть личный опыт, я поэтому философствую из своего опыта. И для меня философия началась как греческая философия, которая свое начало видела в удивлении. С возрастом я стал видеть начало философии совсем не в удивлении. И дело не только в том, что после знакомства с античной философией и продолжающей её немецкой классической философией я стал читать Достоевского, Шестова и Кьеркегора. Дело не только в прочитанных текстах. В чем бы мы не видели начало философии: в удивлении ли, или в отчаянии, - начало это проистекает не из книг, а из опыта. Философия опытная наука. Опыт в этом смысле противостоит знанию как всеобщим принуждающим нас истинам. Личный опыт – вот что важно в философии. Соответственно у каждого этот опыт имеет свои особенные формы. Философствовать можно по-разному: в форме «умозрения в красках», в форме текстовой, или же всю жизнь свою прожить так, чтобы она явила собою какую-то философию. Но никогда философия не станет объемом информации, объемом знаний, которые можно передать кому-то, записать конспект и дать переписать другу. Конечно, философ должен обладать неким критическим объемом прочитанных текстов, усвоенных теорем и фактов из истории философии. Но понятно же, что если даже мы на зубок выучим все тропы скептиков и категории Аристотеля, то это не сделает нас автоматически философами. Более того, обыкновенный на первый взгляд бомж может оказаться более философом, чем мы. Именно потому, что у него больше личного жизненного опыта, потому что он ближе к дереву жизни.

 

Философия лишь наполовину проистекает от дерева познания. Т.е. это, конечно, всеми признанная истина, что философия есть жажда познания. И нет ничего более естественного для человека, чем эта жажда познавать, как писал Аристотель. Но познавать можно и сидя в кабинете, изучая многотомные учебники, можно даже вообще никогда не выходить из кабинета и познавать, познавать, пока не поседеешь и не умрешь. Да и из истории философии мы знаем, что философия никогда не была только лишь познанием. Философия всегда тянулась к жизни, к дереву жизни. Пусть даже она и началась с дерева познания. Можно вспомнить полную приключений жизнь Пико дела Мирандолы, или жизненную трагедию Платона, или университетскую деятельность Хайдеггера, или биографии русских религиозных философов начала 20 века, которые пережили революции, мировые войны и всегда чутко реагировали на события, которые происходили у них на глазах. Эпизод, когда Бердяев вышел на площадь и встал между солдатами и взбунтовавшимися рабочими, тем самым предотвратив кровопролитие, очень показателен в этом смысле. Но еще более здесь показательна жизнь Достоевского, вся философия которого проистекает как раз от древа жизни. Личный жизненный опыт Достоевского поражает своей трагичностью, множеством забот и страданий, связанных с этой заботой. И все влияние Достоевского – от этой близости его дереву жизни. Достоевский ведь не имел систематического философского образования, хотя он проявлял живой интерес к философским достижениям современности (так он после выхода с каторги, где он не читал ничего, кроме Писания, просит своего брата прислать ему Канта, гегеля и др. современных философов). Недаром Шестов и вслед за ним современный философ Кантор считают, что Достоевский своим творчеством дал подлинную критику чистого разума. Но это, однако, уже частная тема.

 

Сейчас же мы говорим о философии жизни, о жизни философии. Достоевский жил, он знал трагедию жизни, неустроенность жизни, и его жизнь не была только лишь познанием. Вопросы Достоевского, проблемность его творчества чувствуется нами и сегодня. Сегодня нам как никогда важно тестировать реальность на наличие проклятых вопросов, вопросов Достоевского. Почему? - именно потому, что Достоевский взял их из жизни, вернее, из своей неудовлетворенности жизнью. Можно без преувеличения сказать, что сегодня русская философия вновь возвращается к своей генеральной линии, которая пошла от Достоевского, продолжилась русской религиозной философией и продолжается современными философами. Это та линия, которая проистекает из древа жизни, т.е. которая познает, но познает как говорил Бердяев, не человеческие понятия о добре и зле – а само добро и зло, которая первым своим началом имеет личный опыт. Философия жизни. И такая философия порой вынуждает нас признать бОльшего философа в бомже, чем в кабинетном ученом. Кстати это определение – бомж – без определенного места жительства – отчасти характеризует философа жизни. Странным образом здесь отсутствие места, безместность согласуется с глубокой укорененностью в почве. Это один из многих парадоксов философии жизни. Русской философии вообще. Достоевский всю свою жизнь был странником, и это было его чисто русское качество. Он не имел своей квартиры до конца жизни, и тем не менее едва ли кто-то лучше него выразил русскую душу, русскую мысль, идею. То же с Бердяевым, вечное странничество, то же и с Толстым, с Вл.Соловьевым… Опыт пути, опыт странничества позволяет чутче вникнуть в почву.

 

Могу поделиться и своим личным опытом странничества, опытом пути. Он для меня лично связан с путешествиями автостопом. Еще будучи студентом я открыл для себя этот способ передвижения из города в город, который вскоре стал для меня основным. Меня привлекла главным образом не дешевизна такого способа передвижения, но те впечатления, которые испытываются в пути, особенно в пути далеком, не из Липецка до Воронежа или до Москвы, например, а, скажем, из Воронежа до Киева или из Киева до Крыма. Такое путешествие всегда имеет долю опасности, потому что приходится порой ночевать в поле в палатке. Никогда не знаешь, за какое время ты доедешь до нужного места. Здесь царствует непредсказуемость. Какая машина остановится на этот раз, кто будет водитель, о чем он станет с тобой говорить. Среди водителей фур, кстати, часто попадаются философы, рассуждающие об аде и рае, имеющие свои гностические системы устроения мира, которые порой очень интересно послушать. Однако главный философский опыт автостопа вовсе не в этих разговорах, а в том, что творится внутри, в голове. А из головы уходит в это время все ненужное, все, что можно оставить на обочине, и остается лишь то, что можно поместить в рюкзаке. Вопросы к самому себе становятся четче, конкретнее. Ты больше начинаешь понимать о себе. Кто твой друг? Враг? Учитель? Кто ты сам и куда ты движешься? - Именно потому, что ты сталкиваешься с вопросом здесь и сейчас, и его некуда отложить, потому что от ответа на этот вопрос зависит твое дальнейшее передвижение. Автостоп в этом смысле можно назвать формой экзистенциального философствования. Прошлым летом я ездил на Украину. Проделав некоторый путь, я отчетливо осознал в себе вопрос: Какова цель моего движения? Для чего оно и ради чего? Куда я приеду и, главное, куда я затем вернусь? Это же очень философские вопросы, вопрос о цели пути, и вопрос об исходной точке пути. Без этих вопросов философия умирает и превращается в дисциплину, в науку. Но когда эти вопросы живо стоят перед человеком, то философия для него превращается в жизнь, а жизнь – в философию.

 

                                                                                                                                                                                               2012 год