Онтологические прогулки

 В ходе размышлений о необходимости творчества Жиля Делёза для личных построений проще всего попасть в сеть психоанализа или в ловушку тривиального заполнения некой субъективной нехватки. Однако, пытаясь понять сущность такой необходимости, верней действовать, следуя делёзовским установкам, то есть конструктивно. Необходимость можно представить как совокупность – необходимость в философских работах Делёза как множество. Требуется не что-то одно, а скопление, ансамбль, динамически изменяющаяся совокупность. Конструируя такое множество в процессе чтения, можно избежать той банальности, что необходимость в философских трудах какого-либо мыслителя объясняется всего лишь их соответствием личному мировоззрению и мироощущению.

Человек изменяется, и вместе с ним изменяются его желания и необходимости. Вполне возможна ситуация, когда к работам Делёза не обращаются, так как в них нет необходимости – и это нормально. Познакомившись с делёзовскими воззрениями, сложно себе представить, чтобы он настаивал на чтении своих работ по архивному типу, то есть обязательному штудированию всего корпуса его трудов. Нет никакой ущербности в той сложившейся ситуации, когда некоторые его философские работы перечитываются десятки раз, а другие не прочитаны, ожидая своего времени. Это вполне в духе Делёза – читать тогда, когда это необходимо, когда есть желание, когда работа нужна для определённого конкретного дела.

Такой режим чтения его работ позволяет перейти к первому элементу множества «личная необходимость в творчестве Делёза». Творчество Жиля Делёза свободно. Впрочем, требуется высказывание более точное: творчество этого философа не только свободно, но ещё и указывает путь к свободе. Но, наверное, парадоксальным представится, что в ходе обретения свободы отражено желание Делёза избавиться от некоторых стабильных и хрестоматийных идей философского мышления – то есть желание негативного, желание уничтожения. Но парадокса на самом деле нет, как нет и негативного подхода – Делёз планомерно разрушает и стирает те идеи, которые могут связывать мышление, сковывать силу действия. Отказ от этих идей позволяет освободиться.

Вот краткий каталог делёзовских «против». Против платонизма, так как единственная «Идея» противоречит множественности вещи. Против кантовского суждения, так как существуют области мышления, в которых оно невозможно. Против гегелевской диалектики, ведь те процессы, которые восхищают Делёза, развиваются в виде потоков, складок, сцеплений молекул. Против психоанализа различного толка, а в пределе – власти как таковой: власть тиранов, судей, священников и психоаналитиков связывает силу действия человека, лишает его возможности раскрыть себя (Делёз настойчиво подчёркивает различие силы и власти). Против трансцендентного, так как разделение имманентного и трансцендентного подразумевает неравноценность частей; важная мысль Делёза  заключается в том, что не нужно разделять ту область, в которой сепарация позволит кому-нибудь воспользоваться трансцендентным в своих властных интересах. В выражении своего отказа от указанных идей, стратегия Делёза рассыпается множеством тактик, которые позволяют размышляющему не находится в состоянии задолженности, вины, греховности. Но эта свобода не так просто даётся.

Ещё одним элементом указанного множества необходимости является хрупкость мышления. Множество философских работ Делёза отмечены той циркуляцией концептов, перцептов и аффектов, о которой он писал, определяя такое движение как наиболее совершенное существование художественного и философского произведения. Сложилось так, что философ в своих работах настолько близок к поэзии, что его размышления словно перенимают её силу и хрупкость. Читая Делёза, находишь себя переполненным страхом, так как становится понятно, что многие его оригинальные и смелые размышления не смогут выдержать града нападок. Ведь творчество Делёза – не метод и не система, оно не даёт ответов, а, наоборот, всё больше задаёт вопросы; концепты Делёза при желании можно определить такими мыслительными конструктами, которые не реферируют к реальности, хотя сам философ настаивал на их конкретности. В конце концов, мышление Делёза нельзя назвать образцовым упражнением в рамках здравого смысла, зато очень просто определить как фантазийную чепуху, дикий абсурд и бред сумасшедшего. Ну и, конечно же, записав философию Делёза по психиатрическому ведомству, нельзя и ждать от неё чего-то чисто прагматического и сколько-нибудь полезного.

Ответ Делёза на всевозможные нападки прост: он возвращает философии то, что она запамятовала, погребённая под завалами прагматизма, логики, проблем коммуникации и поиска истины – радость мышления без забот о выгоде, ясности и систематичности. После размышлений Делёза любая критика философии, упрекающая её в том, что она не является математикой, логикой и коммуникацией возможна лишь из уст и письменных работ любителей таблицы Пифагора и гурманов дистиллированной воды.

Но отделение философии от других областей мышления ни в коем случае не призывает к выстраиванию иерархии между ними. Жест Делёза заключается в очерчивании границ различных областей мышления с однозначной возможностью встречи между ними. И в результате таких встреч возникнут не междисциплинарные гибриды, а появится возможность двойного прочтения. Философия перестаёт быть обязательным связующим мыслительного процесса, ведь чтобы заниматься математикой или снимать кино, не нужно заниматься философией. Но философское прочтение математики или кинематографа, как и осмысление vice versa, не только возможно, но и весьма полезно, так как открывает новые свойства тех, кто встречает друг друга.

И всё же тем, кто хочет упрятать философию Делёза в каталожные ящики, классифицировать его идеи, наклеить ярлычки на его концепты нужно на секунду остановиться. Нужна остановка и тем, кто хочет раскусить Делёза, загнать его в угол, вывести на чистую воду. Остановка будет полезна хотя бы для того, чтобы обдумать потребность в этих ловчих, охотничьих, судейских и военных стратегиях в области мышления. Если всё же желание не угаснет, то можно лишь посоветовать таким людям обзавестись крепкими зубами, отыскать угол поглуше, а воду почище. Не стоит разуверять тех, кто хочет увидеть в дремучем сплетении ветвей, стволов и корней ряд дорических колонн.

Философия по Делёзу не даёт точных определений, не поражает отточенными максимами и чёткими дефинициями, но в ней есть свобода, от которой вполне может закружиться голова. То есть Делёз сам волен обращаться со своими концептами, исходя из конкретной необходимости, но и предоставляет такую же возможность читателю. Размышляющий над его работами может использовать концепты для собственных нужд, совершенно изменив их понимание. Делёз на протяжении всего творчества не играет с застывшими определениями, его концепты текучи и подвижны.

В этом заключается защита Делёза: никто не может сказать чётко, что такое «тело без органов», потому что оно является скорее поэтической метафорой, многозначным словосочетанием, многосмысленным концептом, чем чётким определением, которое нужно вызубрить и чеканить возле школьной доски. Такой ход спасает от тех заучивших наизусть весь корпус делёзовских работ комментаторов-пуристов, которые сгорают от нетерпения, чтобы непременно сказать, что «примененный Вами концепт "тела без органов" не соответствует его определению Делёзом». Кто бы спорил – ведь у концепта «тело без органов» нет определения.

Концепты Жиля Делёза куплены в лавке Овцы из кэрролловской «Алисы в Зазеркалье» – это яркие неуловимые вещицы, на которые не то что ярлык не наклеишь – иногда и мыслью не ухватишь. И пусть концепты философии многозначны, но они всё же не произвольны, так как каждый концепт является функцией определённой проблемы. Концепты невозможно применять для тех проблем, которые им не соответствуют. Нет концептов без проблем; если концепт не решает проблему, то это означает лишь игру в бисер «концептами» – приятное фантазирование, которое низводит философию до послеобеденного развлечения.

От произвольности и дурного хаоса разрозненных мыслей также спасает стиль. Стиль – это особенная изобретательность мышления, ведь становление мысли подразумевает свободу, которая разрешает её изменение вплоть до крайней противоположности. Почитатели стройных схем и логично выстроенных систем усматривают нечто нечистое и неточное в такой возможности изменения мысли или идеи. Философия, оперирующая логикой здравого или общего смысла, трезвостью суждений и чистотой рассудка не приемлется Делёзом, так как представляется замкнутой системой, уровень энтропии которой растёт, а энергия исчезает. В такой системе нельзя надеяться на создание новой идеи на самой границе мыслимого и немыслимого. Читая работы Делёза, можно научиться потрясающей экономии мышления, выбирая себе лишь интересное, воодушевляющее, радующее. Не нужно быть интеллектуалом, который может рассуждать на все темы, или эрудитом, который зазубрил все тома энциклопедии. Это пути, отягощающие мышление одиозностью и арифметичностью.

Третьим элементом в совокупности «необходимость творчества Жиля Делёза», который не менее дорог, чем первые два, является приглашение к мышлению. Этот элемент связан с уже названными, потому что это приглашение к мышлению свободному, не связанному с получением выгоды или построением системы. «Мыслить – всегда значит идти колдовским путём». В этой фразе – сущность мышления по Делёзу. Это процесс освобождения личности через мышление, становление, которое может прервать лишь смерть. Мышление – это всегда личное мышление, но и становление-другим. Чтобы мыслить, нужно мерцать, становиться собой и ещё кем-то. И в этом заключена радость высвобождения своей действенной силы.

А ещё творчество Делёза является тем множеством, от которого протягиваются нити к другим множествам. Имя «Делёз» – это связующая нить, продетая сквозь бусины имён. Одно имя открывает огромное пространство нового и интересного. Например, посмотрев недавно переведенный фильм-интервью «Алфавит», котором французский философ отвечает на вопросы своей студентки Клер Парне, можно составить целый список имён: Сергей Параджанов, Осип Мандельштам, Робер Брессон, Симон Антаи, Ретиф де ла Бретонн, Владимир Аскольдов, Бенедикт Спиноза, Арман Фарраши, Франц Кафка, Робер Делоне, Герасим Люка, Ален Роб-Грийе, Кармело Бене, Сэмюэль Беккет… И это не режим неймдроппинга, когда стоимённые перечни являются лишь подтверждением непомерного авторитета – в каждом названном имени разворачивается история мышления; имя, как туго сжатое зерно, взрывается ростком, который вырастает в дерево.

Размышлять – это также и конструировать совокупность объектов мышления. Идя своим путём, невозможно серьёзно принимать чужие упрёки в том, что выбранное направление неверно. Продвигаясь по своей дороге, интересно знакомиться с дорогами других, а, может быть, и пройти какую-то часть пути другого человека вместе с ним. Урок Делёза – уважение. Прокладывая путь через местность, не следует мнить себя тем, кто знает единственно верное направление. Нужно узнать путь другого, даже если он представляется неверным. И в этом случае вместо критики чужого пути лучше проложить свой путь, ничего не доказывая и никого не осуждая, потому что кто-то просто хотел пройти коротким путём через поле, а кто-то часами гулял вокруг него. Выносить суждение там, где оно невозможно, некорректно.

Мышление по Делёзу представляет собой акт честности. А честность – это быть, а не казаться: мыслить о книгах, которые прочёл, картинах, которые восхитили, музыке, которая потрясла, философии, которая поддержала. Мыслить – это, в первую очередь, быть честным перед самим собой. Кто честен, тот одновременно хрупок и твёрд, как алмаз, который рождает внутри себя яркий свет, неподвластный тусклой поддельной стекляшке.