Онтологические прогулки

В древнегреческой мифологии рассказывается о трёх поколениях богов. Первое поколение – это даже не боги, а хтонические (буквально – земляные) чудовища-титаны, вышедшие из Хаоса. Правили ими Уран (небо) и его супруга Гея (земля). Оба они – Уран и Гея – символизировали собою  пространство. Уран был столь плодовит, что Гея страдала от переполнявших её чрево зачатых детей и потому уговорила своего младшего сына, бога-титана Кроноса оскопить серпом своего отца. Так власть чудовищно плодовитого Урана перешла ко Времени, пожиравшего собственных детей. Но его жене Реи (текучести, временности, изменчивости) удалось обмануть мужа, подложив Кроносу вместо новорожденного камень, завёрнутый в пелёнку, и таким способом сохранить жизнь одному из сыновей – Зевсу. В войне с титанами победил Зевс, олицетворяющий Закон мироздания, которому подчинено всё. Даже всепоглощающее время. А сам Кронос превратился в пуп земли.

https://topos.ru/article/ontologicheskie-progulki/ya-kak-vremya

Все мы живем в пространстве и времени, но однозначного понимания, что это такое, нет. В философии и науке существует несколько позиций в понимании пространства и времени:

1) Субстанциональная точка зрения на пространство и время:

- Пространство и время понимается как то, что имеет самостоятельное бытие, не зависимое ни от вещей, ни от наблюдателя. 

- Пространство – это вместилище материальных тел.

- Время – это вместилище событий.

- Всё, что происходит, происходит во времени подобно тому, как любая вещь находится в пространстве. Независимо от того, заполнено пространство чем-то или оно абсолютно пустое, оно всё равно есть. Точно так же, независимо от того, меняется что-то в этом мире или вообще ничего не происходит, время идёт дальше «своим ходом». «Временит», как выражался Мартин Хайдеггер. Иначе говоря, субстанциальная концепция рассматривает пространство и время как особые сущности, которые существуют сами по себе, независимо от материальных объектов и событий. Подобную точку зрения отстаивал, например, И. Ньютон. Встречалась она и в древней философии (Демокрит, Эпикур).

2) Релятивная (релятивистская, реляционная, все называют по-разному) точка зрения на пространство и время:

- Пространство и время относительны.

- Ни пространство, ни время самостоятельно, т.е. сами по себе, не существуют.

- Их существование зависит от вещей и их изменений: вещи порождают пространство, а события порождают время.

- Пространство и время зависят друг от друга и не существуют друг без друга.

Эти идеи, высказанные еще Гераклитом, позже Лейбницем и развитые в философии природы Гегеля (истина пространства – время, истина времени – пространство), нетрудно увидеть в теории относительности Эйнштейна, утверждающая взаимосвязь пространственных и временных характеристик в зависимости от массы тела и скорости его движения.

3) Субъективно-идеалистическая (гносеологическая) точка зрения на пространство и время:

- Время и пространство зависят от наблюдателя (субъекта).

При всей кажущей эксцентричности (причудливости) этого взгляда, данная идея была высказана еще тысячи лет назад в древнеиндийских «Ведах», на которые в XIX веке ссылался Шопенгауэр для подтверждения своего учения, а в V в. до н.э. Протагор утверждал: «Человек есть мера всех вещей, того, что существует и того, что не существует», включая пространство и время.

Аристотель (IV в. до н.э.), размышляя о пространстве и времени, называл пространство – вместилищем тел, однако относительно времени высказывал гипотезу: если время – это мера движения, то логично предположить, что кто-то его измеряет, а это требуют дополнить представление о времени понятием души, которая фиксирует время.

Сходную идею спустя почти тысячелетие уже в V в. н.э. развивал Августин Блаженный. В своей «Исповеди» он посвятил 12 глав понятию времени. Время двойственно – оно есть единство вечности и изменчивости (подобно тому, как движение есть единство покоя и изменчивости). Августин чётко разводит два понятия: 1) вечность 2) время. Бог и мир, который Он сотворил, существуют в вечном настоящем. Относительно же времени Августин говорит: «Я нигде не нахожу времени, кроме как в собственной душе», где прошлое – это наша память, настоящее – созерцание того, что есть в сию секунду, а будущее – это надежда. Таким образом, время – это не какая-то объективная, физическая реальность, а характеристика человеческой души.

В XVII веке Декарт связал материю с пространством, а время – с мышлением. Идея Декарта о неразрывной связи времени и мышления субъекта получила своё наиболее полное развитие у Канта в «Критике чистого разума» (1781). Согласно Канту, объективного пространства, как и времени, не существует. Аргументация Канта очень проста: у человека есть глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать и т.д., но у него нет органов чувств, которые фиксировали бы время и пространство. Пространство и время – это присущие субъекту формы для заполнения той информацией, которую поставляют нам глаза, уши и другие органы чувств. Гегель назвал такую логику Канта идеализацией пространства и времени и в целом её одобрил.

Согласно Канту, время, как и пространство, – это априорные (доопытные) формы чувственного восприятия. Время – это форма организации внутренних ощущений (самоощущений и переживаний субъекта), которые фиксирует (аффицирует)  наше Я в результате воздействия внешнего мира, включая наше тело. Пространство – форма организации внешних ощущений посредством зрения, слуха, обоняния, осязания, вкуса.

Кант даёт следующее определение: «Время – это изменчивость внешнего мира по отношению к постоянству созерцающего Я». Другими словами, время – это отношение вечно меняющегося мира к неизменному Я, осознающему это отношение. По этой причине время оказывается еще и формой мыслящего Я, осознающего (рефлексирующего) и фиксирующего изменчивость. На этом же основано и восприятие пространства. Как пишет Кант, «Мы схватываем пространство во времени». Неслучайно в старину расстояние меряли временем, например, «до города N два дня пути». Отталкиваясь от этих идей Канта, а также идеи Шеллинга о воле в природе,  Шопенгауэр вообще пришел к выводу о том, что мир есть моё представление, с чем Кант никогда бы не согласился. Ведь Шопенгауэр «попутал» гносеологическое (познавательное) с онтологическим, впадая в безумие субъективного идеализма. От этого безумия его удерживало только признание объективно существующей Мировой воли, которая проявляется в человеке в виде его желаний и потребностей.

В противоположность и Канту, и Шопенгауэру диалектический материализм всегда утверждал объективный характер пространства и времени,  называя их формами существования материи. При этом подчеркивалось, что пространство трехмерно, а время – одномерно и необратимо, т.е. имеет направленность от прошлого - через настоящее - к будущему. Диамат как бы синтезировал субстанциональную и релятивистскую концепции пространства и времени. Поэтому не удивительно, что сторонники диалектического материализма с энтузиазмом приняли теорию относительности Эйнштейна как наиболее научную, хотя яростных противников ее предостаточно, в т.ч. среди очень серьезных естествоиспытателей (физиков и астрофизиков). При этом сегодняшние марксисты не отвергают и концепцию пространства/времени, появившуюся во второй половине ХХ века в рамках синергетики бельгийского химика русского происхождения, лауреата Нобелевской премии Ильи Пригожина. Согласно его концепции, возможно перемещение человека не только в пространстве, но и во времени (в прошлое и будущее). Правда, эту фантастическую идею еще никому не удавалось осуществить практически, но чисто теоретически такая возможность синергетикой допускается.

В целом, ни один из перечисленных вариантов понимания пространства и особенно времени так и не получил всеобщей и безусловной поддержки ни среди естествоиспытателей, ни среди философов. Поэтому по сей день появляется множество самых разных гипотез о природе пространства и времени. Некоторые даже ищут некий «атом времени».

В ХХ веке серьезная попытка нового понимания сущности времени была предпринята Мартином Хайдеггером в его работе «Бытие и время» (1927) и докладе 1962 года «Время и бытие». Хайдеггер определяет время как «ничто-из-сущего». Смысл такого определения достаточно «тёмен». По-видимому, философ хотел подчеркнуть, с одной стороны, «невещественный» характер времени (ничто); с другой, – то, что время обусловлено человеческим Я-бытием (DaSain, или тут-бытие как присутствие Я-бытия в мире существования). На первый взгляд, это еще один (экзистенциалистский) вариант кантовского понимания времени, о котором было сказано выше, но – в отличие от Канта, для которого бытие – это абсолютно не познаваемая вещь-в-себе, – Хайдеггер отталкивается именно от понятия бытия и таким образом преодолевает кантовский гносеологизм и субъективизм в понимании времени и придает ему объектно-субъектный характер.

На мой взгляд, пространство и время – это не только априорные формы познания субъектом мира, как полагал Кант, не только форма о - существования Я-бытия в мире, как представлял Хайдеггер, но и формы действительного (так сказать «материализованного» и объективированного) существования бытия вообще и бытия человека (Я-бытия), в частности.

У моего Я просто нет другого способа быть, кроме как существовать во времени и пространстве, т.е. через отношение к тому, что есть вне моего Я. Что это означает? То, что время и пространство существуют объективно, что это формы существования бытия как материального (привет диамату), так и (подчеркну особо) нематериального. Кант не был душевнобольным человек и нисколько не сомневался в реальности времени и пространства. Он сомневался в том, что время и пространство вещественны, поэтому их невозможно ощущать. Время и пространство реальны и объективны, но не вещественны, как, например, камень, вода, воздух или огонь.

Пространство и время есть объективное отношение всякой точки вселенной ко всему мирозданию и процессам его изменчивости. Это, действительно, идеальные формы существования материальных объектов и их изменений. Такой подход можно назвать онтологическим.

Смысл его состоит в том, что физическое или астрономическое время есть изменчивость мира конечных вещей (существования) по отношению к постоянству вечного и бесконечного бытия. Если есть изменчивость вещей, то есть и события, а, значит, есть и время. При этом совсем не важно, есть ли наблюдатель (например, человек) или его нет, т.е. время существует без относительно к наблюдателю. Для существования конечных вещей и их изменчивости вполне достаточно неизменного бытия как такового. Хотя, конечно, для конкретного наблюдателя время – это изменчивость рассматриваемого объекта (от элементарной частицы до наблюдаемой Вселенной) по отношению к его неизменному (как и всякому бытию) и притом созерцающему Я, поэтому  «гносеологическое» время Канта – это отношение изменчивости внешнего мира по отношению к постоянству созерцающего Я ("Критика чистого разума").

Объективный характер времени ничуть не меняется от того, что человек - благодаря чувственности и «чистому разуму» - воспринимает, упорядочивает, осознает эту изменчивость как время и даже подсчитывает его. Назвать какую-то вещь именно этой вещью вовсе не значит сотворить ее, как Господь Бог. Можно лишь придать ей какую-то значимость для себя. А так называемое «психологическое время» – это эмоциональное переживание человеком того, что и как изменяется в природной и социальной среде его обитания (не важно реальной или виртуальной, например, в компьютерной игре или при чтения книги). Это «психологическое» время, действительно, способно то бешено мчатся, то мучительно медленно ползти.

Все названные «виды» времени (точнее, трактовки) – субстанциональное, релятивистское, гносеологическое (включая «психологическое») и онтологическое – объединяет то, что там, где есть время, точнее, временна́я характеристика объекта, там всегда есть отношение не только вещей друг к другу, но самое главное - изменчивости существования к постоянству бытия и наоборот.