Пространство-время сознания (Опыт философского осмысления разумной жизни)
Денис Клещёв (21/08/2013)
Aurum nostrum nоn est aurum vulgi
Наше золото не есть вульгарное золото
Коллективное сознание, anima любого народа, а также индивидуальное сознание, которое каждый из нас по обыкновению идентифицирует с самим собой, со своим ego, эволюционировали из бессознательного. Чтобы не путать бессознательное с подсознанием, условимся считать, что достижение бессознательного состояния есть главная цель последователей Будды. В своих медитациях они стремятся к абсолютному освобождению от чувств и привязанностей, возникающих под воздействием внешних обстоятельств, будь то страстная любовь, злоба ли, ненависть к злу или чувство привязанности к родине, – все эти чувства и мысли выводят сознание из равновесия, порождаяцепь причин, вызывающих рассудочные противоречия и душевные страдания.
Бессознательное, таким образом, можно представить как состояние полного равновесия, существовавшее до появления сгустков живой материи и сознания. Сон без сновидений, вечное существование без потрясений можно было бы назвать идеалом жизни буддиста, если бы само по себе стремление к освобождению тоже не являлось своего рода привязанностью.[1] Разъяснению данной метафизической проблемы посвящен едва ли не весь текст Ваджра-сутры, изобилующей антиномиями, вложенными одна в другую так, чтобы из них вырастало уходящее в бесконечность древо умозаключений. Чем дольше пытаешься разобраться в переплетении ветвей этого древа Бодхи, тем больше в них запутываешься. Между тем, все они имеют общий корень в трансцендентальном высказывании: «Учение Будды гласит: то, что называют "учением Будды", не есть учение Будды».[2]
Не смотря на то, что медитативные техники буддизма разнообразны, все они направлены на то, чтобы обратить самосознание в состояние, подобное алмазу, который одинаково сносит разрушение и рождение, свободное падение и тиски золотой оправы. Однако в ортодоксальном учении Будды проповедуется отнюдь не полный отказ от различения понятий. Освобожденное состояние исповедуется им как очищение всевозможных
Будда, медитирующий под асимметричным древом Бодхи.
сознаний, подсознаний и не-сознаний от источника всякого зла – от заблуждений.[3] Только благодаря сохранению понятий Истины и Лжи, стремление в Нирвану не переходит в очередной аффект сознания – всего лишь в привязанность к Нирване, вызывающую цепную реакцию самораспада.[4]
Нужно ли после этого говорить, что исследование бессознательного таит в себе серьезную опасность воспринять достижение пустоты бессознательного за истинное освобождение и достижение абсолютной реальности? Если бы это было так, то любое существо, не обладающее человеческим сознанием, надлежало бы нам признать совершеннее самого благодетельного из людей. И камень, и срубленное дерево, и неизмеримо малую частицу, уже-пребывающих-в-том-бессознательном, надлежало бы нам признать просветленными не-сущностями. Тогда бы и любое изваяние Будды надлежало бы нам признать совершеннее всех бодхисаттв, которые достигли освобождения после длительной медитации, тогда как изваяние Будды пребывало в бессознательном состоянии и до обретения формы Будды.
Поэтому и сказано: «То, что называют "учением Будды", не есть учение Будды». Ибо то Бессознательное, к Которому стремятся через отрицание какой бы то ни было конкретной самости, не есть абсолютная пустота, но есть принцип, на котором зиждется всякая форма и не-форма, личность и не-личность. Оттого не-обладающие сознанием воспринимают его как некое бессознательное, а обладающие сознанием воспринимают Его как высшее Сознание;[5] оттого в эзотерической традиции индуизма, исповедующей поклонение Верховной Личности Господа Вишну, атеист Будда, который провозгласил отрицание Атмана (равно как и любых других форм Божественной Личности), почитается как одна из десяти великих аватар Божественной Личности, пришедшей для изобличения брахманов. Которые, находясь под влиянием невежества Кали-юги, слишком часто стали обманывать доверчивых шудр, присваивая своему высокому ego всю полноту божественной мудрости и достоинства Всеблагого.[6]
Десять аватар Верховной Личности Господа Вишну: Маться-Курма-Вараха-Нарасинха-Вамана-Парашурама-Рама-Кришна-Будда-Калки.
Тем не менее, спустя тысячи лет философия отрицания сознания, которую мы обнаруживаем в системах локаяты и буддизма, выродилась и достигла своего апогея в научно-атеистической парадигме с ее самым передовым достижением – установлением «демократическими государствами» глобального кибернетического контроля. Как ни странно, именно попытка установления такого контроля, когда личное ego выступает не только соучастником коллективного, но стремится подняться над anima vulgi и подменить собой образ бога, указывает на реальность коллективного сознания, на то, что это не выдумка, а вполне измеримая вещь, вычислением которой занимаются фонды по изучению общественного мнения, а также засекреченные информационно-аналитические центры.
В действительности, пользы от такого изучения не так много. Для осмысления процессов, проистекающих в мировой политике, в научных и религиозных системах, иначе говоря, в актуальных потоках коллективного сознания, нужны другие парадигмальные установки. Невозможно изучать феномен сознания в рамках парадигмы, выносящей этот феномен «за скобки» реальности. Если бы атеистическая наука обладала достаточной смелостью для отказа от использования двойных стандартов в определении того, что существует, а что нет, она бы давно была принуждена самораспуститься,[7] приняв к сведению следующее умозаключение: «Божественное существует уже постольку, поскольку оно существует в коллективном сознании, являясь в этом коллективном сознании величиной, оказывающей воздействие на материю, общественные явления, человеческую культуру и разум».
Если бы ученые атеисты действительно понимали законы диалектики и логики, они бы узрели главную причину парадоксального расцвета в наши дни псевдонаучного шарлатанства в самих себе, в утратившей прежнее значение парадигме непримиримого атеизма.[8] Именно богоотрицание атеистической науки ведет в наши дни к повальному разложению «классической науки». Впрочем, если бы студенты университетов имели возможность изучать свою науку не по атеистическим учебникам, а по трудам основоположников, если бы история науки не была жестко табуирована в учебных программах, то многие бы сумели убедиться, что вера в высший Логос не препятствует возникновению научных идей, что как раз в период классической науки никакого категорического богоотрицания в среде ученых не существовало.
Взгляд в прошлое позволяет выявить множество фальсификаций в истории науки, произведенных с целью сокрытия общих корней, из которых произрастала наука и вера в существование Божественного Разума. Все то, что почтенные ученые-атеисты склонны выдавать за «классическую науку», стерилизованную от религиозных «предрассудков», правильней было бы обозначить пост-некласической наукой, установки которой вступают в непреодолимые противоречия с главным принципом классической науки – рационализмом.
Скрытый иррационализм, присущий атеистической науке, проявляет себя во многих областях знаний. Так, в основания биологической науки был положен тезис вульгарного дарвинизма, утверждающий, что «все люди произошли от обезьян». Не смотря на то, что сама эта формулировка противоречит эволюционной теории, ведь даже если допустить существование близкородственных видов, от которых произошли различные отряды «приматов» и человек разумный, то данные архаичные формы не могли быть эквивалентны «обезьянам», живущим в наши дни. Отождествлять современных «приматов» с архаичными, а через них отождествлять природу человека и обезьян – теоретическая ошибка. Но именно эта ошибка была привита обществу в качестве аксиомы, которую атеисты упорно старались «доказать», занимаясь в отстаивании своих убеждений псевдонаучным надувательством.[9]
Такое «доказательство» происхождения разумного из неразумного было насущной необходимостью для отрицателей сознания, такой же насущной необходимостью для них было «доказательство» того, что самые первые цивилизации, позволяющие с уверенностью говорить о переходе человека из дикого состояния в разумное, возниклив V-IVтысячелетии до нашей эры на территории Древнего Шумера и Египта, хотя древние города существовали и в значительно более северных широтах.[10] Настораживает замалчивание археологических данных об оренчиковской культуре Армянского нагорья (храм Гебекли-Тепе, около 10000 лет до н.э.), относящейся ко времени, когда по теориям, излагаемым в учебниках, никаких мегалитических храмовых сооружений нигде не было и быть не могло.[11]
Пожалуй, самым показательным примером того, как иррационализм, прикрываясь научными терминами и формальной логикой «буддизма», может целиком овладевать умом ученых, является теория множеств Георга Кантора, положенная в XX веке в основания всей математической науки, не смотря на недоказуемость в рамках данной теории краеугольной математической проблемы – гипотезы континуума.[12] Поразительный успех теории трансфинитных чисел (парадоксальных конечно-бесконечных множеств, которые суть модификации или афоризмы иррациональных чисел),[13] был напрямую связанcметафизическим созерцанием пустоты.
Если введение дифференциального исчисления стало возможно только после кардинального изменения набора аксиом арифметики (отказ от античной аксиомы неделимости единицы, а также от Аристотелевой аксиомы разделения арифметического числа и геометрической величины), то революционное введение теории множеств вновь апеллировало к неделимым в пределе величинам, таким как √2, десятичное разложение которых давало эффективно не-упорядоченную бесконечную последовательность 1,414…∞ между двумя «твердо определенными» конечными точками отрезка АС=√2.[14] Получаемая таким образом точка представлялась абсолютной пустотой, в которую могут стягиваться любые вложенные друг в друга отрезки, а условно нулевое обозначение превращалось в самое главное «натуральное» число. При этом воображаемое ничтожество становилось буквально всем, на чем только держится представление о пространствах любой размерности и сам разум мыслящего существа.[15]
Для обоснования теоретико-множественного подхода Георг Кантор неоднократно ссылался на Лейбница,[16] предложившего «обнулять» бесконечно малые величины, возникающие всякий раз, когда вычисление производных функций требует определения мгновенной скорости, то есть когда «нулевое» расстояние приходится делить на «нулевое» же время, что не имеет никакого математического смысла. Готфрид Вильгельм Лейбниц, действительно, предложил ввести отношения dy/dx бесконечно малых величин, которые ради удобства можно приравнять нулю, и этот обоснованный лишь «удобством» принцип, действительно, был принят более поздними математиками как истина в последней инстанции. Несмотря на то, что сам Лейбниц считал такие «обнуления» лишь умозрительной фикцией,[17] а другой основатель дифференциального исчисления и приверженец герметической философии сэр Исаак Ньютонвообще выступал с решительной критикой такого пути развития математики, не имея, впрочем, вразумительных объяснений, чем его интуитивные представлениятак сильно отличаются от вводимых Лейбницем фиктивных предложений.[18]
Медаль Лейбница «Образ Творения».
Девиз «Omnibus ex nihilo ducendis sufficitunum» (с лат. «Все из ничего, двойное образует единое») как раз отражает в себе метафизическую загадку «учения Будды»:
как именно из ничего может возникать все,
как именно из двойственного восприятия приходят
к недвойственному.
Другим открытием Лейбница, которым по праву гордятся современные формалисты является, как известно, двоичное счисление, то есть использование для позиционной записи чисел всего двух символов 0 и 1. Всякий раз, говоря об этом открытии, формалисты вынуждены особо подчеркивать, что древнеиндийский мыслитель Пингала (V-II век до н.э.), выводивший аналогичную же систему и биноминальные коэффициенты, употреблял лишь малый и большой метрические интервалы, тогда как в новоевропейской системе стали употребляться всем известные числа 0 и 1. Однако «простота» и «понятность» этих чисел, равно как «прогресс» западной философии, совсем не так очевидны.
В математической школе интуиционизма, получившей мощный импульс развития в трудах Луитзена Брауэра, механическое понимание целых чисел, будь то 0 или 1, принципиально отличается от того, как их принято рассматривать со времен Лейбница в стандартной математике, разрешившей бесконечное деление единицы и признающей тождество бесконечной дроби и целого числа 1,(9)=2, но так ине могущей разрешить проблему континуума. А ведь, по мнению одного из создателей теории множеств Абрахама Френкеля, как раз «преодоление пропасти между областью дискретного и областью непрерывного, или между арифметикой и геометрией, есть одна из главных, – пожалуй, даже самая главная проблема оснований математики».[19] И вот эту самую проблему, «этот неизменный камень преткновения, играющий в то же время чрезвычайно важную роль в математике, философии и даже физике»[20] стандартная математика решить не может.
Зато с 1911 года существует концепция Брауэра, вычеркнутая из учебников по математическому анализу потому, что она показывает,насколько далек стандартный анализ от понимания сущности континуума. Ибо то, что «теперь называют прерывной функцией, состоит в действительности (и по существу это только возврат к более старым взглядам) из нескольких функций в [условно] раздельных континуумах».[21] Под «более старыми взглядами», позволяющими восстановить понятие единого континуума и возвращающими нас к философским и музыкально-гармоническим медитациям Пингалы,[22] следует понимать как раз употребление в качестве первичных образов «не точек, а интервалов».[23] Точнее, единого представления о непрерывном и бесконечном длении или становлении.
Именно концепция Брауэра позволяет объяснить, что возмущало сэра Исаака Ньютона в закладываемых Лейбницем принципах «обнуления». Возмущало настолько, что отстаивание между ними приоритета в открытии дифференциального исчисления вылилось в один из самых затяжных и неприглядных в истории науки конфликтов. Более того, поверхностное суждение о том, что Ньютон и Лейбниц спорили якобы об одном и том же понимании исчисления, породило распространенный атеистами миф о «ньютоновской механистической картине мира», что никогда не соответствовало в полной мере философским воззрениям Исаака Ньютона.
Исчезновение бесконечно малых величин происходит только в масштабах той системы отсчета, которая выбирается для измерения «прерывных функций», но если эти «прерывные функции» представить как условно разделенные континуальные функции, то всегда найдется такая система, масштабы которой позволяют соизмерять бесконечно малые величины. Исследования Брауэра, равно как интуитивные догадки Исаака Ньютона, обладали одним существенным недостатком – их не получалось объяснить в терминах арифметики. Но и это затруднение можно снять, если расширить применяемую в стандартной арифметике аксиому эквивалентности целому числу бесконечной десятичной дроби с недостатком [1,(9)=2] до аксиомы эквивалентности целому числу бесконечной десятичной дроби с недостатком и с избытком [1,(9)=2=2,00..∞1].[24] Тогда можно установить, что, действительно, в зависимости от размерности пространства извлечение корня из одного и того же числа – например, квадратного и кубического корня из числа 2 – будет отличаться по разрядности:
В данных примерах нахождение разницы по разрядности для квадратного корня (2,00_1) и для корня кубического (2,000_1) как раз показывает нам, насколько отличаются бесконечно малые величины в приближениях к неразличимому в стандартной математике пределу (к целочисленному значению 2) для выражений (√2)²=2 и (³√2)³ =2. То же правило выполняется для значения 0, предел которого выражается через приближения с недостатком и с избытком [–0,00..∞1=0=0,00..∞1], поэтому любое число n, включая сам ноль, в нулевой степени равняется единице n0=1.
Всевидящее Око Божие, «пронизывающее тьму, проникающее в душу, и в самые глубины морские».
(Русский философ кн. Е.Трубецкой).
Нет, не с пустотой встречается сознание, способное к освобождению от противоречий, не со смертью второю, пожирающею душу снова и снова ослепительным огнем. За этими простоватыми арифметическими символами скрывается таинство, отображающееся в уме именно целокупною Единицей, эманирующей из Триипостасного тождества бесконечных приближений к нулевой размерности пространства. Неуловимая эта Единица, эманирующая как бы из nihilo, самоподобна бесконечномерному Сознанию, выступающему константой для всех форм и не-форм, пространств и подпространств любой размерности 1n=1. В религиозно-философском контексте такое униальное Сознание и есть достижение адвайты (недвойственности), когда через погружение в глубочайшее Бессознательное эманирует Едино-сознание, не обладающее конечной формой, но обладающее многообразием сансарических тварных форм и сознаний, которые в условной разделенности полагаются конечными величинами.
Если бы кому удалось достичь такого внутреннего просветления, то он бы увидал всякую вещь и не-вещь, сознание и не-сознание в некоем подобии сновидения, ибо все конечное и смертное, не осознающее единой континуальной природы реальности, будет существовать для такого взгляда из бесконечности всего лишь в условной разделенности. Так называемые философы-материалисты утверждают, что во сне человек может видеть лишь то, что он уже знал или видел раньше. Как ни странно, в некотором смысле так оно и есть. Только природа этого феномена гораздо серьезнее, чем ее преподносят грубые механистические толкования сновидений, разума и человека в целом.
Человек, прокручивающий в сознании лишь отдельные кадры из своей дневной жизни, никогда бы не поднял культуру даже до уровня известных на сегодня цивилизаций древности с появлением мифологических, абстрактно-символических и математических образов. Даже систематическое применение палки или разведение огня методом трения были бы невозможны без от-влеченного мышления. Но что же оно из себя представляет, это от-влеченное мышление, выделяющее человека из ряда животных и кибернетических машин, к которым так упорно сводят человеческий разум отрицатели сознания? От-влеченное, оно и значит – обращенное вспять от мирских влечений, стало быть, его можно назвать и неземным, и космическим. Как бы мы его ни называли, это всегда есть переход из окружающего нас пространства обыденности в метафизическое пространство сознания и, что не менее значимо, с возможностью возвращения обратно.[25]
Примечания:
[1]Разумеется, буддисты об этом прекрасно осведомлены, но мышление западного человека настолько эгоцентрично, что учение Будды, равно как учение Христа, было переиначено здесь почти до неузнаваемости. Буддизм, а точнее западноевропейский анти-буддизм, стал идеологической основой неолиберальной политики, которая тоже стремится освободить человека от «предрассудков», от привязанности к родине, от традиций, от семьи, от каких бы то ни было границ, от размышлений о том, что есть добро, а что зло. Однако западный анти-буддизм делает это не для достижения справедливости, не для совершенствования людей, а совсем напротив – для погружения их сознания в еще более невежественное и зависимое состояние. Вместо освобождения от ego западный анти-буддизм занимается освобождением личного ego, то есть потворствует высвобождению всех мыслимых и немыслимых заблуждений.
Объяснить такие искажения, по-видимому, можно лишь сущностью языка, имеющего в наши дни статус универсального средства общения. Язык-то он и есть anima той или иной общности людей, поэтому в стародавние времена понятие «язык» выступало синонимом слова «народ», но русское слово «язык» обладает более широким смысловым диапазоном. Его можно восстановить из санскритского понятия yajus, yjus( (то есть магическая формула, жертвенная молитва). От того, как записывается и как произносится эта формула, зависит и то, какие мыслеобразы ею воспроизводятся в сознании человека. Например, ключевое для самосознания русское слово «я» соответствует в санскрите значению слова «ya», y («который»). Первое лицо в русском языке образовано от указательной формы третьего лица условного протоязыка, что хорошо соотносится с ведической практикой «не-самосознания», при которой о себе принято мыслить в третьем лице: не я [собственно] хотел есть, а имярек такой-то [который] хотел есть. Совсем по-другому обстоит дело с англосакским «I», пишущимся с большой буквы, а самое главное – представляющим перевернутый слог «я». Стало быть, самосознание, образованное с помощью этой формулы, было от начала перевернутым: не «я» [который] хочет есть, но «I» [которому] хочется есть. Если формула «я» означает молитву приносящего жертву, то формула «I» – требование жертвы для самого себя. Примечательно, что русское междометие «ай» обозначает то же действие – направленное на самого себя, будь то восклицание после случайного ожога или предупреждающая формула «ай-йа-йай», интуитивно понятная даже младенцу.
[2] По внешней структуре парадокс «Будда» мало чем отличается от парадокса Эпименида «Один критянин сказал, что все критяне лжецы. Лжец ли он?» с переходом тезиса «Лжец» в тезис «Не-Лжец»: А®Не-А®А®Не-А®(…). Оба этих парадокса возникают в результате неопределенности предиката суждения. Однако если в первом случае уточнить, что под «лжецами» понимаются «все те критяне, которые утверждали, что на острове Крит покоится прах Зевса», то парадокс «Лжец» сразу же разрешится. Ведь тогда критянин (сам Эпименид), утверждавший, что «Зевс бессмертен, а значит, на Крите нет его праха», будет говорить правду относительно данного конкретного суждения.
На основании того, что каждый человек может солгать, нельзя доказывать, что вообще все люди лжецы относительно любого возможного суждения. Иначе, если бы никто не говорил правду, смысл слов запутался бы настолько, что общение, да и само человеческое мышление, стало бы невозможно. В случае же с парадоксом «Будда» никакой рассудочной разгадки не существует. Буддха-дхарма предусматривает как раз то, что бодхисаттва не обладает конкретными предикатами. Что делает парадокс намного мощнее, устремляет ум к созерцанию неопределенности суждений. То же понимание – не-судите – находим в учении Христа: «Яне сужу… но слово, которое Я говорил, оно будет судить» (Ин. 12,47).
[3] Бхагаван сказал так: «В этом мире вступивший на стезю бодхисаттвы должен породить в себе такую мысль: сколько ни есть существ в сфере существ, объединяемых под общим понятием "саттва", рождающихся из яйца, рождающихся из лона, рождающихся из выделений или рождающихся произвольно, имеющих форму или не имеющих форм, обозначенных, необозначенных и не-необозначенных, какую бы сферу существ, могущую быть представленной, ни представить – всехих надлежит привести в сферу Нирваны, Нирваны без субстанции существования. И даже если приведены таким образом в Нирвану мириады существ, никакое "существо" не бывает приведенным в Нирвану. Почему так? Если для бодхисаттвы есть понятие "саттва" (существо), о нем нельзя говорить "бодхисаттва"». (Ваджра-сутра. Алмазная сутра, или Сутра о запредельной мудрости, рассекающей, как громовая стрела / Перев. с санскр. О.Волкова, Л.Мялль, 1965 г.)
[4] Вместо постепенного обретения равновесия в гармоничном слиянии с бессознательным при таком психическом распаде резко высвобождается энергия, заключенная в разуме и душе человека. Происходит внутренний взрыв колоссальной мощности, уничтожающий многочисленные структуры и уровни психики, дробя и расщепляя человеческое сознание, а также дхармо-частицы, из которых оно состоит, что действительно можно уподобить взрыву термоядерной бомбы. Такая вспышка, такое «освобождение» от структур сознания не просветляет, а надолго ослепляет потерянную душу, обесценивая весь опыт, наработанный ею в результате длительной эволюции. Душа теряет нити, которые связывали ее с прежним Дао, но она никоим образом не освобождается от Дао. После такого взрыва для нее наступает долгая «термоядерная зима», и душа ослепленная, сама себя всего лишившая, вместо достижения вожделенной ею нерожденности начинает на ощупь собирать те же самые растерянные ею нити, проходя через ту же самую череду трансмутаций, которую чаяла избежать и навсегда прекратить актом самоуничтожения, ибо по истине в духовном плане невозможно обрести абсолютно Все через потерю абсолютно Всего.
[5] Те и другие – и правы, и неправы, неправы и нене-правы, если следуют только внешнему образу своих представлений, не умеючи выходить за пределы того или иного представления – туда, где и простирается подлинная бесконечность Истины. Лишь те сущности и не-сущности, которые научаются выходить за пределы данного им конкретного восприятия, могут испытывать внутренне озарение и передавать его другим.
[6] В Бхагавата-пуране говорится о том, что шудры находятся под защитой божественных стоп Верховной Личности. И здесь можно усмотреть символическое совпадение не только с учением Будды. Поскольку Иисус Христос так же в точности выступает Покровителем и Спасителем угнетенных, пришедшим в Иерусалим, чтобы осудить божественным Словом фарисеев и книжников, искусно толковавших божественное откровение ради обретения и упрочнения мирской власти, прикрепляя свое сознание и душу народа иудейского в бытии земном, а не в Царстве Небесном.
[7] Русское слово «самораспуститься» включается здесь скорее как метафора неотвратимого расцвета более совершенной парадигмы, ибо прежде, чем чему бы то ни было расцвести, для начала всегда надлежит чему-то «распуститься».
[8] Проблемы, стоящие сегодня перед человечеством, не могут быть решаемы в рамках богоотрицательной парадигмы. Как бы ни пытались авторитетные ученые удержать свое влияние, неумолимый закон отрицания отрицания раскачивает маятник времени в другую сторону, а это значит, что на смену научного атеизма рано или поздно придет другая парадигма. Вопрос лишь в том, будет ли это возврат к средневековому обскурантизму с жестко дозированными знаниями через систему тестирования и образовательных стандартов или это будет ренессанс философии с сохранением достаточно высокого уровня начальной научной подготовки в народной среде.
[9] Имеется в виду история с «человеком из Пилтдауна», найденным в 1912 году любителем-палеонтологом Чарльзом Доусоном. Возраст останков первоначально оценили в 500 тысяч лет. На основании этой находки были изготовлены реконструкции человеко-обезьяны, растиражированные в энциклопедиях и учебных пособиях. Только в 1949 году Кеннет Окли, взяв пробу на анализ фтора, установил, что череп пролежал в земле около 500 лет и принадлежал человеку, а челюсть обезьяны – самое большее несколько лет. В 1953 году Джозеф Вейнер выявил следы подгонки зубов к челюстям, что окончательно подтвердило факт сознательной фальсификации. Еще более неприглядная история связана с Сэмюэлем Вернером, который выдавал пигмея Ота Бенга за живую «переходную форму». Впрочем, примеров неосознанной фальсификации еще больше. Не стоит забывать, что классификация происхождения человека Australopithecus → Homohabilis → Homoerectus →Homosapiens является одной из рабочих гипотез, а не точно установленным ходом эволюции, поскольку геологический возраст «первопредков», начиная с Homoerectus, практически совпадает с возрастом останков древних людей, строго говоря, они не могли быть достаточно далекими «первопредками».
[10] Один из таких городов Аркаим, получивший известность благодаря исключительному энтузиазму археологов, профессиональные ученые-атеисты всерьез намеревались затопить, превратив его в водохранилище. Некоторые из них и по сей день заявляют, что ничего существенно важного для исторической науки это древнее уральское городище не представляет. Не потому, что они до сих пор намереваются устроить на этом месте водохранилище, а просто потому, что для фарисеев и продолжателей философии вульгарного буддизма вообще нет ничего по-настоящему важного, кроме отрицания всего того, что могло бы поставить под сомнение высокий уровень их компетентности.
[11] Причина, думается, в том, что оренчиковская культура меняет само направление цивилизационных потоков в глубокой древности: не столько с юга на север, сколько с севера на юг, что дает хорошую корреляцию с палеогенетической экспансией гаплогруппы R1a ок. 15000 лет назад.
[12] Если сам Георг Кантор и поддержавший его Дэвид Гильберт верили в возможность доказать гипотезу континуума в рамках теории множеств, то есть научно обосновать введенные Кантором трансфинитные числа, то после работ Курта Гёделя и Поля Коэна к исследователям оснований математики пришло осознание невозможности такого доказательства. Тем не менее, это не поколебало уверенность математиков в том, что стандартная математика не содержит никаких глубоких аксиоматических противоречий.
[13] Кантор Г. К учению о трансфинитном // Новые идеи в математике. Сборник шестой под.ред. А.В.Васильева. СПб, 1914. С.114
[14] Там же. С.114
[15] В философском сочинении «Нирвана» К.Циолковский подробно описал угнетающее воздействие на психику ученых-буддистов созерцания абсолютной пустоты, ими придуманной: «Определенный интеграл dt равен нулю, то есть алгебраическая сумма всех ощущений от зачатия до смерти, по всей вероятности, равна нулю, несмотря на род существа и на всевозможныя естественныя или искусственныя воздействия на жизнь этого существа». Стало быть, всякая творческая деятельность человека несет лишь страдания и лишена объективного смысла: «Чем уже пределы нашего творчества, чем они отвлеченнее, чем дальше от обыденный жизни, – тем сильнее муки этого процесса… чем ближе к окружающей нас жизни наша работа, чем она ближе к земле, чем большую сумму обыденных мыслей захватывает, тем "муки" слабее и даже, во многих случаях, превращаются в радостное чувство». (Циолковский К. Нирвана. Калуга, 1914. С.12, 14).
Вот это и есть объяснение тому, почему засилье в отечественной науке закоренелых материалистов, исповедующих философию латентного «буддизма», ведет к постепенному ослаблению творческой потенции, к атмосфере такого консерватизма, при котором молодому специалисту, имеющему свежие мысли, бывает проще найти признание за рубежом, чем затратить жизнь на пробивание не бюрократических даже, а более жестких парадигмальных барьеров. В трогательной заботе о сохранении чистоты собственного ego от отвлеченных размышлений материалисты дошли до таких крайностей, при которых они не видят или наотрез отказываются замечать то воздействие на развитие культуры и науки, которое продолжают оказывать выдающиеся личности давно, казалось бы, «не-существующие». Между тем уже сама преемственность и эволюция человеческой цивилизации служит надежным доказательством того, что «сумма всех ощущений от зачатия до смерти», духовные подвиги и творческое напряжение отнюдь не сводятся к нулю после индивидуальной «смерти» человека.
[16] Кантор Г. Основы общаго учения о многообразиях // Новые идеи в математике. Сборник шестой под.ред. А.В.Васильева. СПб, 1914. С.15
[17] Клайн М. Математика. Утрата определенности / Под ред. И.М. Яглома. М., 1984. С.162
[18] Клайн М. Математика. Утрата определенности / Под ред. И.М. Яглома. М., 1984. С.159
[19] Н.Я.Виленкин. В поисках бесконечности. М.,1983.С.12
[20] Там же. С.13
[21] Вейль Г. О философии математики / Перев. А.П.Юшкевича с предисловием С.А.Яновской. Москва-Ленинград, 1934. С.126
[22] Имя собственное «Пингала» было присвоено поздними исследователями анонимному автору «Чандах-шастры» (или «Чандас-сутры») по первым строкам трактата, где упоминается медитативный змей Пингала-нага, он же энергетический канал в йогической практике. Дословно с санскр. «пингала» означает темно-рыжий цвет Рудры-Шивы. Вторую часть «нага» в зависимости от контекста переводят как «змей», «древо» или «гора», но общий среди них этимологический смысл – «нечто имеющее большую протяженность». Грамматика Панини так же начинается с Шива-сутры, что позволяет говорить о преемственной связи между школой Панини и «Чандах-шастрой». В зависимости от склонностей текст «Чандах-шастры» может пониматься по-разному. Малодоступность русскому читателю перевода этого источника, имеющего огромное значение для истории науки, вызывает искаженное европеоцентристкое представление об уровне древнеиндийской математики. Так, например,не только представление о биноме Ньютона (читавшего, кстати говоря, в юности некоторые выдержки из Брихат Самхиты), но и последовательность чисел, известных нам по имени Леонардо Фибоначчи, уже содержатся в «Чандах-шастре», начинающейся такими словами:
«Да пребывает в здравии князь среди змей Пингала, в котором кругами шумит вселенная благих звуков, измеряемая через ma-ya-ra-sa-ta-ja-bha-na-la-ga, дух которых был очищен с помощью Шивы».
«Ma-ya-ra-sa-ta-ja-bha-na-la-ga – это и размерности, содержащие речь незамутненную подвижной вселенной [тем же словом «джагати» обозначается стихотворный размер], это и сам прославленный повелитель змей Пингала, очищенный благосклонностью Шивы».
Есть перевод «Чандах-шастры» на немецкий язык (Weber A. Indische Studien: Baiträge für die Kundedesindischen Alterthums.Berlin, 1863.P.210), а также довольно ограниченные по выразительности современные переводы на английский язык, где «Чандах-шастра» рассматривается сквозь призму научно-атеистической парадигмы. Переводчики, чье сознание было воспитано в рамках европейской науки, не понимают, почему короткими интервалами Пингала обозначает число 1, хотя в контексте современной двоичной системы следовало бы обозначать ими число 0. Между тем, обозначения Пингалы по сути свидетельствуют о фрактальном взгляде на устройство вселенной, на природу звуков и порождаемых ими образов, ведь даже математики-формалисты не станут отрицать того, что в условно-нульмерном пространстве число 00=1.
[23] Вейль Г. О философии математики / Перев. А.П.Юшкевича с предисловием С.А. Яновской. Мосвка-Ленинград, 1934. С.126
[24]Клещев Д. Ключ Давида (о решении второй математической проблемы Дэвида Гильберта) // NB: Философские исследования. № 3, 2012. С.44-118.
[25] Луитзен Брауэр в 1911 году доказал, что не существует непрерывного перехода из пространств различных размерностей Еa → Еb, если a ≠b, что очень важно для понимания феномена человеческого сознания. Одномерная асимметричная во времени память косной материи не может сама по себе перейти в двухмерную память; вычислительная машина, обладающая двухмерной матричной памятью, не может сама по себе перейти в трехмерную инстинктивную рефлексию; трехмерная рефлексия не может сама по себе перейти в четырехмерную интуицию. Однако в пророческих сновидениях, в состояниях измененного сознания, в медитативных озарениях мы сталкиваемся именно с переходами сознания на различные уровни, когда в преимущественно трехмерной зрительной памяти отображаются образы и идеи, которые не являются нам в трехмерном мире обыденности. На первый взгляд, такие переходы противоречат теореме Брауэра, ведь если допустить, что сознание человека имеет четыре измерения, то не только пятимерные образы, но и образы двухмерного матричного мышления для такого сознания были бы недоступны.
Поэтому здесь следует уточнить, что Брауэр говорилв теореме именно о непрерывных переходах. А ведь человеческий разум не работает непрерывнов одном и том же матричном режиме, в режиме бодрствования или в режиме сна, имеющего к тому же внутренние различия по фазам. Более того, поскольку тело человека состоит из атомов вещества, то и косную материю в дискретном смысле вполне обоснованно можно назвать «разумной» или даже «обладающей сознанием». Из очевидного факта существования человеческого мышления следует, что, по крайней мере, на некотором промежутке времени и в некотором ограниченном телесном пространстве молекулярно-атомная и субатомная структура материи обладает всеми признаками разума.
Сама возможность временного перехода на тот или иной уровень сознания обусловлена существованием непрерывного перехода, о котором говорилось выше n0↔1n, когда из нульмерного пространства следует переход в сколь-угодно-мерное пространство. При этом если Георг Кантор в своей знаменитой аксиоме о двух стягивающихся (одномерных) отрезках в общую (нульмерную) точку полагал математическую точку неким «пустым множеством», то в философии интуиционизма «точка» представляется сколь-угодно-малым интервалом, который может свободно принимать любую мерность в зависимости от мерности поставленной задачи. Выражение n0↔1n поэтому и есть наиболее общее решение проблемы континуума (первой математической проблемы Д.Гильберта).
Формалисты по сей день пытаются всерьез рассматривать канторовскую гипотезу как некий «подходящий вариант», хотя уже Л.Кронекеру было понятно, что нельзя ввести единую «непрерывность» континуума методом разделения всех действительных чисел на классы «счетных» и «несчетных» множеств. В рамках формализма, прибегающего к понятию актуальной (конечной) бесконечности, неосуществимость континуальной «непрерывности» ощущается уже на уровне трансфинитного множества Ω, составленном «из всех» трансфинитных подмножеств, а потому включающего само себя. Ведь ясно, что некоторое число, например, 10 не может состоять из десяти единиц + еще один десяток, а в случае с Ω, получается, что «может». Разумеется, система аксиом Цермело-Френкеля формально исключила из рассмотрения множество Ω, но загвоздка в том, что канторовское актуально-бесконечное число α илиאо, первое трансфинитное число, якобы следующее за бесконечным множеством натуральных чисел N=1,2,3...xn, есть точно такая же парадоксальная фикция, ибо по теории получается, что אо + 1=אо, 2אо=אо, אоⁿ=אо (И.В.Арнольд. Теоретическая арифметика. М., 1938. С.25, 75).
Контрпредложения Брауэра известны узкому кругу философов математики уже более ста лет, и все это время математическое сообщество пытается их стыдливо скрыть от широкого обсуждения. Парадигма математиков-пустомножцев настолько крепко засела в головы ученых мужей, что никакие парадоксы, никакие доказательства, появившиеся в XX веке, так и не сдвинули дело с места. Взгляды функционеров системы, отрицающей объективность и свободу человеческого сознания, так сильно отличаются от воззрений интуиционистов и так вероломно попирают с помощью цифровых и матричных технологий законы совести, что и весь XXI век пройдет под знаком все возрастающего размежевания и противостояния этих двух философских концепций.
Последние публикации:
София. В поисках мудрости и любви (12) –
(29/04/2022)
София. В поисках мудрости и любви (11) –
(19/01/2022)
София. В поисках мудрости и любви (10) –
(25/05/2021)
Эвгенис. Астральный дневник (25) –
(26/01/2021)
Эвгенис. Астральный дневник (24) –
(18/01/2021)
Эвгенис. Астральный дневник (23) –
(13/01/2021)
Эвгенис. Астральный дневник (22) –
(29/12/2020)
Эвгенис. Астральный дневник (21) –
(28/12/2020)
Эвгенис. Астральный дневник (20) –
(11/12/2020)
Эвгенис. Астральный дневник (19) –
(08/12/2020)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
