Онтологические прогулки

Люди, оторвавшиеся от сердцевины целого, то есть люди, потерявшие связь с формообразующими переживаниями, с культурными формами жизни, теряют способность отличать события (феномены, напрямую связанные с формами жизни) от видимости событий. Потому что они теряют критерий, без которого их восприятие и рассудок начинают "плавать", они вынуждены ориентироваться на некий набор "обязательных", "характерных" качеств, составляющих такой сложный феномен, как событие.

Таких людей Достоевский называл "люди из бумажки", потому что при отсутствии личного опыта им приходится прибегать к помощи бумажек, чужих мнений.

Например, пекинская олимпиада воспринимается абсолютным большинством людей именно как олимпиада, потому что они наблюдали в ней характерные для такого события признаки – открытие, состязания бегунов, боксёров и других спортсменов, награждения, интервью и, наконец, закрытие. Однако по причинам – профессионализации спорта, не соблюдения условий принципиального равенства всех участников и некоторых внешних для неё вмешательств, эта олимпиада, как и многие другие международные проекты, превратилась в видимость соревнований, в некий неспециально разыгранный перфоманс, представление, в котором участники не соревнуются, а играют в соревнование, создавая в самих себе и в наблюдателях образ и подобие спортивного состязания.

Такими же псевдо-событиями, своего рода мировыми подставами, являются 11 сентября, буря в пустыне, некоторые оранжевые революции. Похожая ситуация происходит и с политической жизнью в нашей стране, в которой политики (в её простом и решающем смысле – как совместного действия граждан) попросту нет. Так, не проведение, а конструирование выборов превратило их в видимость, набор неких признаков, которые создали образ, подобие реальности, но – из-за отсутствия связи с формами жизни – превратились в общественные франкенштейны, сляпанные, состряпанные, сколоченные посредством не имеющих никакого отношения к совместному решению граждан методов.

Вот это отсутствие живых общественных форм ускользает от взгляда большинства, так как они не могут отличить живое от неживого. Они упорно пытаются внести жизнь в то, что никогда живым не было и этим своим намерением оживления добиваются только то, что кем-то состряпанное становится им в некотором роде родным, своим. Вложив в чужую пустышку своим эмоции, представления и надежды они получают в итоге "пустые" эмоции, представления и надежды. Они обречены каждый раз обманываться в своих ожиданиях, потому что как бы ни были прозрачны избирательные урны, прежде всего прозрачными должны быть их собственные мозги. Они каждый раз будут попадать в ситуацию, в которой им придётся выбирать из нескольких зол, но снова и снова выбирая зло меньшее, они будут тянуть это до бесконечности, поддерживая это самое зло.

Почему? Потому что в этом псевдо-событии  невозможно накопить опыт, ведь никакого живого, действительного выбора нет. Своими действиями они только продолжают кормить хищников, создающих видимость настоящей жизни для того, чтобы вынуждать людей продолжать их кормить. Хищники поедают главный ресурс людей – внимание. Поэтому делают всё для того, чтобы поймать это внимание: сгодится что угодно – разговоры о честности, демократии, пробуждении гражданской активности, конструктивном диалоге власти и оппозиции, внедрении новых выборных или политических технологий, инновации и модернизации, борьбе с коррупцией, заботе о простом человеке и т.д., и т.д. Им всё равно.

Потому что единственным реальным содержанием таких псевдо-событий является захват, сохранение, расширение или укрепление их власти.

Своим участием люди только легитимизируют эти события, завершают их видимое правдоподобие своим личным присутствием, придают им статус настоящих, реальных, действительных общественных феноменов. Тогда как скрытой от глаз действительностью этих подстав является манипуляция законом в интересах очень узкой группы лиц, этот закон узурпировавших.

Когда действие происходит в превращённых, суррогатных, псевдо-формах, совокупный результат складывается не только из явных, но прежде всего и по преимуществу из скрытых процессов, которые поддаются выявлению только после, пост фактум, по факту, когда всё уже заиграно и необратимо.

Невозможность отличить настоящее и живое от подменённого и мёртвого – это и индивидуальная, личная, и общественная проблема. И наиболее трудным в разрешении этой проблемы является достижение понимания, как личностью, так и обществом, что эта проблема вообще существует. Людям представляется как само собой разумеющееся, что они знают, что такое демократия, гражданство, государство, политика, они уверены, что в их головах ясно и свободно. Однако, как там может быть ясно и свободно, когда у них нет живого опыта гражданского действия, когда они не могут отличить свободное действие от его имитации, когда своей неразборчивостью они вовлекаются в тренды манипулирования, создавая видимость гражданской активности в то время, когда под видимостью этой активности протаскиваются глушащие любую настоящую гражданскую активность действия.

Чем большую активность люди будут проявлять в предоставленных им формах (не важно кем предоставленных – историей, мировым опытом или существующим законодательством), тем больше они будут отстраняться от собственных,живых действий, у которых по определению живого не может быть никаких заранее заданных форм. Новые, живые формы рождаются в самом действии, в твоём и только твоём личном опыте. Пытаться вдохнуть жизнь в отработанные сто лет назад формы – партии, митинги, лозунги, революции, лидеры, дебаты и т.д., – всё равно, что на телеге тягаться в скорости с самолётом.

Опыт болотной, сахарова и нового арбата показал, что рождающееся ощущение нового типа общения и действия не укладывается в старые формы партийной политической борьбы. Гораздо более адекватным современности оказался опыт белого круга на Садовом, для которого не потребовалось ни разрешений и согласований с властями, ни денег, ни трибун, ни громкоговорителей и пр.

Современные возможности "горизонтального" общения, без посредствующих общественных иерархий, напрямую каждого с каждым и каждого со всеми открывают совершенно новый горизонт объединения людей и их совместного действия, то есть современный горизонт гражданства. Конечно, пока над ними ещё довлеют старые формы, но они будут преодолеваться, если мы сможем извлечь опыт из происходящего с нами.

А для этого требуется внимательность и трезвость, удерживание от вовлечения себя в видимости общественно-политической жизни, которые становятся тем более навязчивыми, чем меньше действительной жизни в них остаётся. Например, та же самая армия информационного манипулирования, которая буквально несколько месяцев назад была совсем даже не-белой, сегодня вдруг в одночасье побелела; и неудивительно, ведь задача этой армии не изменилась и по-прежнему заключается в манипулировании общественным сознанием, подмене новых возможностей и перспектив современного человека старыми псевдо-формами, в которых его легко обмануть.

Манипуляторы захватывают твоё внимание, удерживают его и заставляют тебя всё больше и больше умственно и эмоционально втягиваться в то, чем было захвачено твоё внимание: лучше всего работают темы – несправедливости властей, воровства чиновников, насилия правоохранительных органов, незаконности законов, продажности судей и пр. Манипулятору всё равно, чем захватывать твоё внимание, сами по себе эти темы его совершенно не волнуют, надо будет, он станет продвигать темы пришельцев, дизайна детских кроваток или техники медитации в бурятском ламаизме, ему действительно всё равно, главное – привлечь и удержать внимание, остальное дело техники.

Внимание – главный, решающий человеческий ресурс, обеспечивающий все остальные ресурсы – власть, информацию, финансы и пр. Для манипулятора основное – отвлечь внимание человека от него самого на нечто ему внешнее, подсунув, подставив человеку то, что я назвал бы идолом восприятия и переживания, или как называл Мераб Мамардашвили эти квазиобщественные феномены, - "превращённые формы", то есть нечто, в чём скрыто как его происхождение, так и его реальное назначение.

Например, прошедшие выборы, протестное движение, расплодившиеся ток-шоу типа "гражданин гордон", ротации в правительстве, думе и партиях, сколково и т.д. Так Александр Гордон говорит нам, что он не любит политиков и политику не потому, что он действительно их не любит, это как раз не имеет значения, а потому, что значение имеет то, что мы слышим, что он не любит политиков и политику, что мы завоевали право слышать это. Что пусть мы проиграли выборы, но выиграли право слышать, что политика – грязное дело. И главное – что если мы будем продолжать стараться в том же духе, то мы обязательно добьемся своего, что мы молодцы, и в будущем мы обязательно выиграем и сделаем политику белой и пушистой. И т.д., и т.д.

Идол восприятия и переживания схватывает и не отпускает внимание человека, пока не выжмет его – умственно и эмоционально – до конца, после чего на его место тут же встанет другой идол. Сегодня ситуация такова, что человек знает, что им манипулируют, но не верит этому, потому что не допускает мысли о том, насколько тотально им манипулируют. Мысль же о тотальной манипуляции собой он не допускает потому, что у него недостаточно личного, его и только его опыта доверия к самому себе, основанного именно на его индивидуальном восприятии и переживании.

Наш современник не следует правилу философа:

хочешь ты этого или нет, ты – мера всех вещей, ты – мера истины

А это правило сформулировано мудрецом именно как решающая характеристика современного человека.

Тот, кто не хочет сам быть истиной, обращается к идолам, квазиобщественным феноменам и делает их своей истиной.