Онтологические прогулки

Итак, академическая философия во всех своих формах, от примитивного эмпиризма до трансцендентального идеализма, покоится на двух предрассудках, первым из которых является допущение существования пред-данного человеку мира, а вторым – единственность этого мира по отношению ко всем живым существам, в том числе – по отношению к людям. Вполне закономерным результатом таких допущений является совершенно естественная и само собой разумеющаяся для профессоров от философии стратегия выживания, а именно – стратегия адаптации или приспособления как доминирующий способ восприятия положения человека во вселенной. Школьные философы консолидируют человечество необходимостью выживания вот в этом мире. Тем самым они определяют и место философии (и самих себя) как философии адаптации, приспособления к наличному.

     Школьники соревнуются в объяснении мира.

     Как было показано в предыдущих эссе, смысл собственно философии заключается не в стремлении к мудрости, а в мудрости стремления. То есть философ отличается от других людей тем, как именно он к чему-то стремится. Например, стремление к научному, достоверному, объективному знанию о существующем мире философией не является. Почему? А потому, что в этом стремлении предположено некое существование, которое заставляет стремящегося так организовывать свои действия, в данном случае – познание, чтобы они подчинялись этому допущению. Предположив какое бы то ни было существование, ты любыми своими действиями будешь это существование воспроизводить. Или, на языке философии, ты будешь удваивать мир, воспроизводить этот же самый мир. Так, в заключении «Картезианских размышлений» Гуссерль пишет: «феноменологическое истолкование не занимается ничем иным, кроме истолкования смысла, которым этот мир обладает для всех нас до всякого философствования, смысла, который может быть философски раскрыт, но никогда не может быть изменен». Чем выше гора, тем меньше рожденная ею мышь.

     Адаптация всегда легализует существующее.

     Вряд ли античные философы называли мудростью удвоение наличного. И, действительно, зачем тратить новое на поддержание старого?! Человек стал способен управлять своим вниманием и от него самого теперь зависит то, что станет предметом его внимания: существующее (возможное) или несуществующее (невозможное). Тут вскрывается еще одно само собой разумеющееся, но редко проговариваемое вслух допущение: мы полагаем, что древний (например, античный) человек стремился узнать именно то, что сейчас знаем мы. То есть мы предполагаем, что и люди античности, и мы сами живем в одном и том же мире, что тот мир, в котором живем мы сейчас, - единственно возможный мир. Для нас дело познания обстоит таким образом, что стоит только его, познание, правильно организовать, чтобы в результате придти именно к такому пониманию мира, которое теперь является нашим пониманием. Однако,

     Познание никогда не занимается тем, что есть, потому что то, что есть, уже познано.

     В каждый данный момент времени знания человека/человечества полны и совершенны, всесторонне включены в его жизнь, которая без этих знаний просто невозможна. Человек воспринимает свои знания как несомненные и очевидные, какими бы эти знания не казались его потомкам. Геометрия Эвклида не является познанием уже существующего, в данном случае – еще одним «измерением земли», а «мерой земель», той мерой, посредством которой откроются/создадутся новые земли, которые сможет теперь осваивать человек. Эти горизонты не предданы человеку и не заданы ему.

     Познание – это всегда создание нового горизонта внимания.