Онтологические прогулки

     Франкенштейн религиозной философии

     Философия и религия представляют собой феномены разных цивилизаций: современной (философия) и родовой (религия) соответственно, в связи с чем сравнивать их напрямую невозможно; для сравнения феноменов разных цивилизаций необходимо строить специальную методологию "опосредованного" рассмотрения, учитывающую особенности цивилизаций. В основе современной цивилизации лежит атомарный человек, в основе цивилизации родовой – человек родовой: атомарный человек одинок, отделен, единственен, находится в пустоте, по известному правилу Демокрита не имеет частей, которыми он мог бы соприкасаться с чем-то или кем-то другим, в противоположность этому родовой человек сам является неотделяемой и невыделяемой частью целого (рода), множественен, распростерт по роду и поэтому не имеет вокруг себя пустоты, не является и не может являться атомом, единицей, индивидуумом.

     Максима современного человека - "я сам".

     Максима родового человека - "род сам".

     Религия – феномен родовой цивилизации, действующим субъектом которой является род, каким бы он ни был и кто бы в него ни входил: люди, ещё живые или уже умершие, горы, реки, черепахи, змеи, водяные или, например, ангелы, падшие или верные, праведники, ещё живые или уже умершие, крещеные или оглашенные и т.д. В любом роду всё живо, пока жив сам род, и всё является живым существом рода или – в строгом смысле слова – духом и только духом. В родовой цивилизации всё, от песчинки до вселенной, является духом и только духом рода, как своего, так и чужого; в этой культуре нет и не может быть – в строгом смысле этого слова – бога (богов). Никакая сумма, никакое сочетание и никакая метаморфоза духов не может дать бога в принципе, поскольку родовая цивилизация – цивилизация принципиальной множественности живого, которое не подводится ни под какой один единственный принцип; ни один, даже самый неимоверно могущественный дух не может ни быть, ни стать единственно живым духом вселенной, он всегда будет одним из бесчисленного множества других духов.

     Бог – феномен исключительно современной цивилизации, который появляется как результат отделения, выделения человека из рода, его индивидуации и превращения в действующего субъекта. Как только человек начинает – и воспринимать мир, и действовать в нем как отдельный, единственный, одинокий, мир сразу становится единственным, одним, одиноким, мир превращается в бога, становится богом, воспринимается и переживается единственным богом. Родовая цивилизация оставила нам невидимое нами, но формирующее нас наследие – восприятие всего живым, поэтому мы, как современные люди, не можем не воспринимать мир (всё) живым, одним живым духом, богом.

     Индивидуация современного человека индивидуировала мир: всё живо одним духом (богом), один дух (бог) жив всем.

     Понятно, что это матричное, а потому единственно живое восприятие-переживание-мировоззрение стало основой для великого множества "культурных паразитов", использующих и манипулирующих этим живым чувством в своих сиюминутных целях: объединения, подчинения, направления и т.д. Один из современных видов таких паразитов – религиозные философы, то есть те, кто пытается рационализировать живущее в современном человеке матричное переживание единства в своих целях, к этому единству никакого отношения не имеющих. В России таких философов было много в конце 19-го, начале 20-го веков, расплодились они и сегодня, когда, как в те времена, так и сейчас, в спускаемом сверху тренде приветствуется патриотизм, милитаризм, державность и церковность, которые любое мало-мальски живое движение души трансформируют в "особую духовность", "миссионерство" и неизбежное чувство превосходства над другими. Эти миссионеры, посланники духа никогда не договорятся между собой не потому, что принципиальна их аргументация, а потому, что принципиальна их претензия на превосходство, на исключительность, на лидерство и доминирование.

     Философия исключает малейшее превосходство, исключительность и, тем более, доминирование с вытекающим из него насилием, поэтому философия не может быть каким бы то ни было образом соединена с религией: философия принципиально не занимается трансцендентным, тем, что несоизмеримо с единственной истиной, путем и жизнью – с человеком. Философия имеет дело только с тем, до чего человек действительно может дотянуться, она не знает абсолютного потому, что абсолютное лишает человека человеческого, потому, что абсолютное и трансцендентное превращают человека в орудие  недоступных и неконтролируемых сил. Какую бы возвышенную, гуманную, человеческую, вселенскую и т.д. религию (церковь) ни предлагал религиозный философ, например, Владимир Соловьев или Николай Бердяев, это обязательно будет предложение ограничения человека неограниченным или другими словами – идея принципиальной недоступности для человека стихии творения.

     Или ты сын бога и, следовательно, сам бог, или ты раб божий и, следовательно, игрушка неконтролируемых сил.

     Или ты действительно один во вселенной и тогда только "ты сам", или ты эманируешь кого-то, кто "тобою сам".

     Или ты философ, или ты теолог.

     Вечность и теперь

     Русская культура – культура вечности, но только вечности доступной, живущей на кончике пальца: вопреки распространенным представлениям вечность – не отсутствие изменений, перемен и смены состояний, а отсутствие их связности, взаимосвязанности между собой. Русское "теперь" вечно не потому, что оно неизменно, а потому, что оно ни с чем не связано, ни с чем не взаимодействует и не соотносится, у него нет ни вчера, из которого оно бы вышло, ни завтра, в которое оно бы шло; русское "теперь" вечно, потому что только теперь, оно не имеет цели, у него нет ни задачи, ни обстоятельств (условий). По словам Льва Толстого, вечность привычна русскому или для русского человека характерно "привычное от вечности": например, косьба – это не заготовка корма скотине посредством срезания косой подросшей травы с последующим её высушиванием, а достижение состояния живого единства. Живое единство не с чем соотносить, оно бесцельно, не имеет вчера или завтра, никак не характеризуется количеством и качеством скошенной в этот раз травы.

     Для русского вечно происходящее с ним здесь, теперь, если удалось коснуться, прикоснуться, "ударить" по "небесной струне" (Антон Чехов), стать её вибрацией, её возбуждением, её звучанием. Мне вспомнился один из опусов Тертеряна, в котором звучание одной струны-ноты тянется все время, создавая впечатление вечного звука, который становится смыслом всего произведения, не связанного с ним самим, каким бы оно по своему содержанию ни было. Или косишь, оживляя единство вселенной, или заготавливаешь траву, связывая отдельное в осмысленную последовательность. Вечность русского теперешня, но и только теперешня, это не "здесь и сейчас" западной культуры, это не "присутствие" Хайдегера. В чем отличие?

     Как бы ни концентрировалась культура запада на происходящем здесь и сейчас, теперь, эта концентрация направлена прежде всего на деятельное присутствие человека, на со-участие в происходящем, на вдвигание, впихывание, втискивание себя в предметное взаимодействие, на нахождение-завоевание себе в нем места. Для чего человеку необходимо выявить, воспроизвести или создать причинно-следственную связь, связать предметы во времени и пространстве, стать элементом пространственно-временного континуума, отвоевать себе мир, померяться с ним силами. Так, как мерялся с Парижем бальзаковский Растиньяк: "теперь между мной и тобой!"

     Теперь или никогда больше (на западе).

     Теперь, если только оно вечно (на руси).

     Вечность не имеет никакого отношения ни к духовности, ни к религиозности (церковности), ни к мистичности, ни к научности, ни к разумности, ни к уникальности; вечность имеет отношение к способу формирования события, а именно: вечность формирует полные, целостные, но бессвязные и бесцельные события, своего рода "звучания небесных струн", слышимые только ухитрившимся их извлечь. Поэтому русская вечность разделяет людей, каждый из которых полон внутреннего звучания, тогда как европейское "теперь" объединяет людей, заставляя их создавать эффективное взаимодействие, звучать оркестром, хором.

     Русский полон вечности по привычке, а не благодаря усилию, его натура широка не широким шагом, а отсутствием у этой натуры границ: кто не взаимодействует, тот не может знать, на что он способен; каждое теперь для русского отдельно и не соотносится с условиями "теперь" происходящего, так, чрезмерный урожай травы может превратить русское счастье живого единства косьбы в ад заготовки кормов для скотины. Что и произошло с "новыми русскими", широкая натура которых не может найти никаких границ в заготовке ворованного.