Онтологические прогулки

   Продолжим разбираться с непредметностью внимания, установленной в античности, и его несубъектностью, развитой в средневековье; понять это без созерцания сложно, если вообще возможно, возьмём для примера выходящую на охоту львицу, каков предмет её внимания: антилопа? буйвол? мясо? кровь? голод? сытость? стремление накормить прайд, в том числе, своих львят? подтверждение или завоевание статуса? радостное возбуждение от преследования и поимки добычи, как у Наташи Ростовой? Есть ли у охоты львицы предмет? Является ли таковым пойманная и съеденная антилопа? Нет, не является, охота многопредметна, много и разно-элементна.

Рассмотрим другой пример  впрочем, нет, чувствую, что надо остановиться и побыть на том плато, которое было достигнуто формулировкой матрицы современной цивилизации:
  – направленное внимание формирует горизонт событий,
и рассмотреть этапы возникновения этой матрицы.

Шаг первый: античность, начавшая с утверждения "я знаю, что ничего не знаю" и закончившая максимой "познай себя"; далее средневековье: "себе внимай" и "внимай только себе одному"; новое время: "мыслю, значит, существую" и "я сам"; и, наконец, новейшее время: от щёконадувательного "я человек разумный" до постмодернистского "бог умер", поэтому "я заброшенное во враждебный мир одинокое и иррациональное существо ". Сразу бросается в глаза "местоименный" характер всех максим от античности до сегодняшнего дня: "я", "себя", "себе", "сам", "человек разумный", выдвигающий на передний план принцип индивидуальности, но тем самым задвигающий в тень принцип социальный, не семейный и не родовой, а именно социальный, от термина "социум" как "единый континуум сопряжения равно-разных, непохожих элементов".

Единичная субъектность – первое, что бросается в глаза или имеется в виду, когда речь заходит о современной цивилизации, что, конечно, вполне справедливо, если исходной точкой рассмотрения является один индивидуум, однако если такой точкой является двое индивидуумов, трое, тысяча или вообще всё человечество, перевалившее сегодня за 7 миллиардов индивидуумов, то характер рассмотрения существенно меняется.

В принципе, полнота восприятия может достигаться только последовательным рассмотрением всех качественных сдвигов на координате количественных изменений от единицы до 7 миллиардов. Например, Аристотель выделил не единицу, а двоицу как минимум, на котором может быть построена такая последовательность, Платон обратил внимание на ограниченность количества очагов, которые могут быть в полисе, чтобы он мог быть таковым. Интересно бы ознакомиться с исследованиями, если бы таковые были, в которых были бы показаны – для каждого исторического периода, – каков должен быть этот минимум или максимум очагов; однако вряд ли такие есть, ведь идея полиса похоронена уже в поздней античности, а в новое время возрождена в искажённом, точнее, извращённом виде термина "политика" как "отношение к власти", а не "качество множества".

Полис – это не устройство некоего общества людей, а "сохранение качества каждого одного в одном множестве разных", двух единиц, как у Аристотеля, нескольких сотен, как у Платона; полис – это сохранение синхронизаций единиц при изменении порядков, в этой идее нет и не может быть никакого указания на тип конкретного устройства, тем более, власти, в полисе нет ни демократий, ни деспотий, ни автократий, только "поли" – множество, только "с" – одно, не в смысле одно множество, а в смысле одно множество любого количества и качества множеств, во всем континууме которого (одного множества или полиса) сохраняется качество каждой единицы, каждого индивидуума.

Уже Сократ показывал своим согражданам, а вместе с ними всем, в том числе, и нам, что у полиса нет закона, кроме того, который принимается здесь и сейчас, что второго раза нет, а если есть, то это уже не закон. Полис, то есть государство и законы, живет только исполнением установления, причем ровно настолько и так долго, насколько и сколь долго необходимо для реализации этого установления; например, полис заботится о воспитании нового поколения и содержании поколения старого, это образующие элементы полиса как живой формы, то есть они обязательно будут составными элементами полиса, пока он как форма жизни (стихия творения) актуален. Однако законы воспитания и содержания в каждом данном государстве в каждый данный промежуток времени будут конкретны и обусловлены привходящими обстоятельствами, "работа" с которыми является прямой обязанностью образующих этот полис людей. Именно это показывает своим согражданам Сократ: он показывает разницу между живой формой и привходящими обстоятельствами, показывает на себе,  собой, сам. Каждый раз, когда происходит обсуждение актуальных вопросов, Сократ начинает с тезиса "я знаю, что ничего не знаю", не имея заранее заданного решения, потому что в живой форме решения до решения нет, а после решения нет решения другого, затем отыскивает верное или мудрое направление внимания, после чего испытывает его по максиме "познай себя", то есть двигается в выбранном направлении, в направлении осуществления решения, сам.

Сократ не исполняет установленные законы, Сократ самим собой устанавливает их, испытывает и познает их=себя в живом опыте; принятие неких законов является лишь предварительным этапом, а не существом жизни полиса, только их полная реализация покажет их эффективность и соответствие поставленным целям: только идиот не понимает, что новое поколение нуждается в заботе и воспитании, но только гражданин понимает, что принятое конкретное решение, каково бы оно не было, должно быть протянуто им до максимально возможной полноты, только после чего станет ясно, хорошо ли это решение и может ли оно именоваться законом. В разговоре с Критоном, который аппелирует к мнению большинства, Сократ максимально наглядно (для видящего) говорит об этом:
   "О, если бы, Критон, большинство способно было делать величайшее зло, с тем чтобы быть способным и на величайшее добро! Хорошо бы это было! А то ведь оно не способно ни на то, ни на другое: оно не может сделать человека ни разумным, ни неразумным, а делает что попало (более точный перевод – "как получится")".

Большинство делает "как получится" или "что попало", "как бог даст" или "и так сойдёт", "на авось" или "что будет, то будет", гражданин, в отличие от ни рыбы, ни мяса большинства, действует по матрице, позже сформулированной Кантом, – "поступай так, чтобы максима твоего поведения могла стать нормой всеобщего законодательства", в которой обращают внимание на что угодно, только не на её решающую часть, а именно: "могла стать" или "стала". Максима действия человека может стать нормой всеобщего законодательства (полиса или живой формы) только в одном случае – если она выполнена полностью, на опыте протянута до конца, от настройки внимания и удержания её до живой связи со стихией творения, после чего становится ясна возможность (или невозможность) этой максимы быть нормой полиса или всеобщего поведения, такое знание даёт только полнота опыта, а не "как получится", когда, например, на том суде, где хотели не казнить, а наказать Сократа, получилось, что казнили, причём так вышло не потому, что Сократ их троллил,  а потому, что у большинства нет полноты действия, той полноты, которая есть у Сократа, его жизнь и его смерть тому подтверждение.