Вспыхнешь стыдливым румянцем
Не на морозе, не у огня;
Пахнешь солнцем и померанцем,
Думаешь про меня.
Чудное чувство полёта
Завтра растопчешь, завтра убьёшь;
Ныне любовного пота
Капли солёные пьёшь.
Вспыхнешь далёкой зарницей
Здесь на свободе, здесь на ветру;
И, наконец, власяницу
Выкроишь поутру.
2019
Снег – паутина, спряжённая пауком-снегопрядом
от стрелки компаса до стрелок часов;
это то, что можно окинуть взглядом,
это ловчая сеть для птичьих следов меж двух полюсов.
И всё, что тает в конце концов, и всё, что летает – это чьи-то проделки,
не имеет значения чьи, потому что сейчас и теперь
будет полночь, будут ржавые стрелки
поворачивать шар на разбитой оси, как скрипучую дверь.
И тогда станет утро, но все понимают, что это – обманка,
это так говорят, чтобы выманить нас из тепла.
На снегу под окном снегири, очевидно, что самки, у них – перебранка.
Серый пепел рисует мне птицу короткой штриховкой крыла.
«Осторожно, окрашено!» – вот по серому фону подмалёвок лазурью и можно
уже угадать, на какую сторону горизонта рулетка галактики шарик солнца загнала.
Вавилонской башни авральный идёт демонтаж, это дорого, сложно,
и вот-вот аннулируют интер-на-циональный свод сигналов.
Кто же выиграл, ночь проведя, струны и клавиши перебирая?
Это ведь не зависит от размеров начального вклада?
Все собрались и ждут, волнуясь и обмирая,
будут ли самые важные вещи доступны: газировка и клоунада?
2019
Вздымаются ввысь на подъятых дымах
Над жильем, где сумах,
Над разладом в умах
Чайки – в чае чаинки.
Им нескладно молчать,
Им надсадно кричать;
Четвертинки и половинки
Лекальных кривых
Образуют летально-летательный вывих,
Пляжно-галечный жмых.
И когда божественная рука
Устаёт крутить облака,
Опускаются чайки-чаинки
На черепичных крыш дно
И стучатся в мое окно:
Обманки,
Светящиеся пылинки
Сквозь ветхих небес рядно.
И воздух,
В котором только что ты
Была рядом со мной,
Он хочет меня
Разложить, окислить:
«Пора, мол, время!».
Но чайки – они за меня горой:
«Не смей, – кричат, – и помыслить!
Еще попьем, – хохочут, – чайку
С вареньем».
2019
Иона
Какая у Бога зона покрытия?
Можно ли средствами радиоэлектронной борьбы
Сделать так, чтобы это событие
Осталось мифом, не провалившимся в быль?
Сто двадцать тысяч людей,
Не отличающих правой руки от левой,
И много рогатого скота.
Мне жаль Ниневию,
Даже гнева
Жалко.
Иона,
Я – пустота.
Ни губ, ни гортани для слов.
Как нам с тобой говорить,
Мне – тебе отвечать?
Взгляни на небо:
Я – наг.
Если буду долго молчать,
Что будет в зазоре,
Делящем твои
Последний и первый шаг?
Может ли сотворить
Язык,
Разум,
Отчаяние,
Торжество,
Эту иглу,
Эту нить
Для тебя
Бессловесное Божество?
Но ты бежишь.
В немоте тебе доношу
Знаками,
Откровением,
Письменами небес
Моё решение:
Иди в Ниневию.
Возвести им
Расплату скорую за прегрешенья.
Но:
Не рисуй мне лицо
Ни молотом с наковальней,
Ни на песке,
Ни на камне,
Ни стилом, ни резцом
Ни углом, ни дугой овальной,
Ни золотом, ни свинцом.
Иди в Ниневию.
Там проповедуй,
Говори, что сумел понять,
Будь моими ушами, глазами;
Подними,
Что невозможно поднять,
Понеси со слезами.
И во вретище,
Непременно всех во вретище.
И не есть, не пить.
Тебе осталось придумать,
Как им всё это объяснить.
Но ты бежишь.
Твоё поприще –
Это один мой шаг,
Ты думаешь, ты – мера вещей?
Ты лгун –
Треугольный на лаглине лаг,
Тяжёлый на лотлине лот,
Я – Бог, я беден и наг,
Ты – клинический идиот.
В часах ты сыпучий песок,
Вода в клепсидре,
Зубец в кремальере
Над мирным простым очагом.
Ты торгуешься за каждый кусок,
Тебя скормят Лернейской Гидре,
Тебя без хлеба доели,
Пока ты бежал бегом.
Слова мои не одеты
Ни эхом кирпичных сводов,
Ни смехом аэдов-эодов,
Нищебродов-колобродов,
Прочих народов;
Но где ты?
Нахал и задира,
Слов не слышишь,
Бежишь в ФарсИс:
Это до Карта Хагеса,
Потом до Гадира.
И что для тебя
Наитие свыше?
У колесницы спицы
Это мысли твои –
Дубовые радиусы.
Твой горизонт –
Не край шатра или крыши,
Просто лимб,
Делёный на градусы.
Киньте в море его по жребию!
Прощай, солнце оранжевое!
Не тонут только отребья!
Быть ему флюидом в линиях тока Лагранжа.
Перед зевом кита
Руки-ноги веером,
Как сделаться точкой пространства, в котором тщета –
Спросите у Эйлера.
Ладно, вынимаем его обратно.
Ты пожалел о том,
Чего не растил,
Но я творению своему
Срок жизни скостил,
Наслал самум,
Пищу дал
Невеликому твоему уму.
Пришло и ушло,
От рассвета и до рассвета –
Вся его жизнь.
Тебе не надо моего света,
Мне не надо твоих рваных жил.
Нищий в чувствах,
Безвольный в мечтаниях,
Твои стопы и колени
Омыты и вытерты.
Если счастье найдёшь в этих скитаниях,
Это снова твои выверты.
Всякая немочь,
Всякая боль
Выйдут кровавым потом.
Ты заснёшь,
Вывалив язык,
Храпя после любовных мук.
Жалкая плоть твоя
Будет последним оплотом
Между хаосом
И крепостью моих рук.
2008
Мимо пропасти,
Мимо петли
Пути пролегли.
Через город плугом борозду вырежи.
После прилива,
Зачем отлив?
В безумного скомороха зеленый ствол выряжен.
И огни...
Я смотреть не могу и не знаю, как мне отвернуться.
Есть в эту зиму хоть пригоршня снега для щек?
Мне сказали, что я не смогу вернуться.
Я пойду и спрошу еще.
2016
От капли смерти, падающей с косы,
С чаши на чашу качнутся весы;
И результат, в котором уверен,
Окажется скверен.
Занимайся всем этим:
Чтобы на всякой ветке
Созревал свой плод,
Чтобы воздух щекотал ноздри,
Морозил щёки;
И поворотом головы от
Игнорируй пустые труды одёжной щётки.
На сферически плоской Земле всё по ошибке:
От сгустка крови,
От пиявицы, которую Бог оторвал от шеи,
Раздавил в пальцах,
Швырнул в глину,
Что появится, кроме вшей,
Паразитов, идиотов, москитов,
И прочей нечисти, ушедшей в тину?
Неужели это посягнёт и снискает, и взыщет
Стать человеком?
2019
Ника Самофракийская
Способен был бы я
У прошлого спросить:
– Завесу подними и дай взглянуть!
– На что?
В безвременье неразличимы лики…
Что надо?
Кто такой, чтоб время развернуть?
– Но дай взглянуть!
– На что? Иль на кого?
– В лицо Самофракийской Ники.
2019
… В Конституции отсутствует слово «дождь» …
Иосиф отметил сей факт, с ним не поспоришь.
Когда выходишь под дождь, говоришь: «Что ж,
Это опыт, имеющий силу в рамках теории».
Поход к пейзажу по ржавой лестнице
Или мостиком над возмущённым потоком;
На маковку перекрестишься,
Атеистически вернёшь зонтик в правую руку.
Пожалуй, я подпишусь под петицией о референдуме,
Им всё равно, какие принять законы;
Пусть в Конституции будут ивы и вербы
И осень, и дождь косой, то есть, «наклонный».
2023
Ставки сделаны.
Сезон – не закрыт.
Не вернусь в мир котлов и корыт!
Буду на каблуках
Дыры вертеть в облаках!
В туманном мареве чайной розы
Так стану смотреть,
Чтоб i-phones сыпались из ослабевших рук.
Не шли мне стихи,
Пришли хорошей, упругой прозы.
Прошу тебя, добрый мой друг.
2019
Мой обильный,
Богатый и сильный,
Щедрый, хлебосольный,
Свободный, вольный.
А я – тонкая лента
Острой фантазии,
Кисея легкогубой улыбки,
Волшебный кузнечик
Юго-восточной Азии,
Твой родной человечек,
Неверный, зыбкий.
2012
Осенняя игра в фуа-гра
Сумах, сумах, сумах, сумах!
Несет смятение в домах!
Ирга, ирга, ирга, ирга!
Небесной топки кочерга!
Смотри, смотри, смотри, смотри:
Дыханье яблочных ветрил
Там ловит ртом смолистый клей,
Где перелом сосновых рей.
И дышит все, и дымка та
Фиты овальной круглота,
И по траве кульбит-курбет
КрутИт осенний чертик-ферт.
Когда смятение в умах,
Цветёт игреневый сумах;
Карга горбатая ирга,
Небесной топки кочерга
Варганит гренки с молоком;
Не пополам, а целиком
Дыханьем яблочных ветрил
Всё выдувает, что внутри
Присохло струпьями к душе;
Давай-давай, allez marcher;
Такая осени игра,
И шутки-утки foie gras.
2019
