Проза

      
      Где сознание, в голове или голова в сознании? Неужто даже отрубив голову, сознание остаётся и тут же воспринимает новую реальность? Относительное возникает в абсолютном. Но разве сознание – абсолютное в нас? Обладает ли амальгама индивидуальностью? Отражать – определённое качество или свойство всего, даже камня?  Ведь если сознание вторичное необязательное, то нет и самого мира, как осознания бытия, тогда остаётся слепое копашение во тьме, которое так же некому воспринимать. Разве зеркальность воды, как и всего остального, появляется случайно, немного позже? И вообще, отражение не основа ли мира, не связность ли всего со всем? 

    Деление клетки или частицы не отражение ли, не собственное ли копирование? Единство отражается в себе множеством, сознание – садом зеркал, разве не так в абсолютном должно возникать относительное, целое иллюзорно дробиться на частичное? Неужели всё многообразие жизни всего лишь из-за разности углов отражения и достаточно капли амальгамы, чтобы хаос возможностей взорвался отображениями, чтобы субстрат небытия стал бытием?

   Если бы в нас не было абсолютного, то как бы могла     возникнуть мысль о нём? Даже если это чистая фантазия, то откуда взялась потребность сводить всё к единоначалию? Неужели сознание способно отражать даже пустоту, знать о себе даже через ничто, смотреть на себя, на чёрный квадрат своего портрета? Разве бездна не смотрит сейчас через нас из абсолютного я на своё относительное "мы", из глубины на свою поверхность, из ничто на нечто? Бездна распалась на я и мир, как человек на чувства и мысли, как разум на правый и левый ум, или она всё та же, но только с двойным вниманием: к Сновидцу и его снам?

  Разве зеркало что-то рождает, ведь в нём появляется то, что есть, было и будет, разве может возникнуть что-то вне Абсолюта, дополнить его? Бездна смотрит только внутрь себя, её поверхность – внутренняя зеркальная сфера пузыря бытия, разве не иллюзия что-то новое, перемены, жизнь, разве они не горки для сознания, падения и взлёты во сне? Во вне Абсолют – ничто, Он может быть только в себе, в своём относительном, плавать в иллюзиях и не быть внешним миру и уж тем более сознанию, не так ли?  

     Абсолют подглядывает за своим участием в себе, Он даже всматривается в точку я, в эпицентр круговорота, разве сон это не Он, разве не с собой общается в мирах своих видений, где всё разнообразие – лишь перестановка мебели и героев, вынесение декораций с того же склада, смена сцен на единой площадке сознания? Разве правый и левый ум, как мир и я, как относительное и абсолютное, не расширение и концентрация, не вращение и ось, не цветные кольца пространства, нанизанные на линию времени, где вершина пирамиды – переход в новый сон, а линия от начала до конца – лишь часть большого круга, жемчужного ожерелья на шее Пустоты?

   Почему Пустота, почему ничто или Дао, как дающее из ниоткуда? Но как ещё отнести внимание к сознанию, к безымянному вечному зеркалу, к Не-я Абсолюта? Возможность без сознания – ничто, как и мир без я – ноль, не так ли? Как могло бы что-то взяться, если бы не зеркало Не-я, разве нечто не появляется только по отношению к ничто, движение – к покою, покой к Я, а Я к Не-я? Разве множество собственных я, сплетающих кажимость одного я, на самом деле собраны ни в сознании, ни в зеркале Не-я?

  Может быть зеркало тоже сумма чего-нибудь, каких-нибудь единиц и нулей, и мы будем бесконечно делить Абсолют? Но разве не иллюзия дробление и сложение, когда есть только абсолютное, когда есть только океан, или он тоже сумма подымающихся на нём волн, разве частицы не плоть от единой плоти, ни целое, разделённое иллюзией времени? Как можно отнести сознание к пространству и времени, или как раз наоборот – они вытекают из него? 

   Абсолютное и относительное, сознание и мысль, целое и часть, не-я и я, зеркало и отражение, вечность и время, центр и пространство, Сновидец и сны, бездна и бытие, ничто и нечто, неужели это всё выдумки, игры ума, и мы никогда не сможем ни сказать, ни подумать о самом главном, не узнаем на чём стоим, даже не в праве признаться, что ничего, на самом деле, не знаем, ибо для этого надо знать последнее основание? Неужели ирония вечного саморазоблачения в гонке за иллюзиями – всё, что нам остаётся, и мы с серьёзными лицами так и будем говорить вокруг да около того, чего нет никакой возможности ни представить, ни понять?

   А может мы просто увлеклись отрицанием, из ничто сотворили Абсолют, а к бездне отнесли какой-то высший Разум, сочинили из неё Бога, когда мы и всё вокруг и есть её мысли о себе, ежесекундное самораскрытие? Может она – музей вечности, бесконечная лента эпох, собственный посетитель и ценитель, испытующий всевозможные формы восприятия? Мы отстранили от мира Абсолют и тем самым стали чужды себе, а боль и страдание воспринимаем не как лекарство, но как наказание, как будто есть Судья, неужели бездна карает себя за свои сны?

  Голова в голове думает о голове, наблюдает за головой и управляет головой, чтобы голова всегда помнила себя, сознавала себя в себе и разговаривала с собой, наполняла себя тем, что рождается в голове, изменяла и сохраняла его, принимала подарки откровений, была настроена на новую мысль, шла в ногу и даже запрыгивала наперёд времени, вмещала в себя бездну, искала край своих дум и не находила его, знала и не знала, была в вечном настоящем, временном прошлом и бесконечном будущем, смотрела в зеркало сознания и видела свою рекурсию в мириадах голов и миров, распадалась и собиралась в калейдоскоп чувств и помыслов, кружилась вокруг собственного центра, была относительна своей сердцевине, Абсолюту.