Проза

 

            В центре гостиной накрыт стол. Во главе стола восседает сухонькая старушонка в черном – Елизавета Теофиловна Праслова, мать Артура Александровича. Подле нее рыжеволосый взъерошенный гигант, Георгий Павлович Беловидов, сводный брат Праслова. На нем тесный клетчатый пиджак и сапоги. С его появлением все присутствующие как будто уменьшились в размерах. Напротив Беловидова – Алеша, племянник Артура Александровича,  белокурый худощавый юноша лет двадцати в застегнутой наглухо белой рубашке.

 

МАТЬ             А где Топоров?

ПРАСЛОВА   В Англии.

МАТЬ             Так он скоро совсем забудет русский язык.

ГРОХОТОВ   Язык ему не очень-то и надобен. Наказывая гордецов в Вавилоне, Господь позабыл про музыкантов.

МАТЬ             А вы не дали ему телеграмму?

ПРАСЛОВА   Нет.

МАТЬ             Почему?

ПРАСЛОВА   Они в ссоре.

МАТЬ             На какой почве?

ПРАСЛОВА   На музыкальной, разумеется. Ваш сын, извините, другой почвы под ногами не имеет.

МАТЬ             Это плохо?

ПРАСЛОВА   Да нет, отчего же.

МАТЬ             Ты испытываешь в чем-нибудь недостаток?

ПРАСЛОВА   Только в любви. Такая малость.

МАТЬ             Вот как?

ПРАСЛОВА   Представьте себе. И это очевидно.

МАТЬ             Он всю любовь отдал клавишам?

ПРАСЛОВА   Он просто не способен любить.

МАТЬ             Человек, не способный любить не может быть одним из лучших пианистов мира. Тут ты что-то не разобралась, дорогуша.

ПРАСЛОВА   Я – не дорогуша.

МАТЬ             Что-о-о ? !

ПРАСЛОВА   Он всю любовь отдал музыке.

МАТЬ             С музыкой в этом доме покончено. (Пауза.) Теперь, как я понимаю,  покончено и с моим сыном.

ПРАСЛОВА   Елизавета Теофиловна, с вашим сыном ничего не случилось,  Артур просто спит.

МАТЬ             Вот как?

ПРАСЛОВА   Да.

МАТЬ             И сколько он уже спит?

ПРАСЛОВА   Около недели.

МАТЬ             Крепко спит? (Пауза.) Вот об этом я и говорю. С сыном покончено. Кто следующий?

ПРАСЛОВА   Зачем вы так?

МАТЬ             Не трудно догадаться.

ПРАСЛОВА   Мы так ждали вас.

МАТЬ             Для того и ждали.

ПРАСЛОВА   Нет, мы ждали…

МАТЬ             Кто это, вы?

ПРАСЛОВА   Артур и я.

МАТЬ             И кто еще?

ПРАСЛОВА   Жанна все время вспоминала вас.

МАТЬ             Жанна?

ПРАСЛОВА   Жанна.

МАТЬ             А почему ее нет за столом? Я приготовила для нее сюрприз.

ПРАСЛОВА   Она на кухне.

МАТЬ             Георгий, сынок, встань, пожалуйста.

 

 

МАТЬ             (Встает со своего места.) Давай поменяемся местами.

БЕЛОВИДОВ            Ну, что вы, мама, зачем?

МАТЬ             Так нужно, Георгий.

БЕЛОВИДОВ            (Смотрит на Праслову.) Неудобно.

МАТЬ             Очень  удобно.

БЕЛОВИДОВ            Но…

ПРАСЛОВА   Не спорьте, Георгий Павлович. Если мама хочет…

МАТЬ             А ты, Наталья,  разве не хочешь, чтобы в доме был хозяин? Прошу любить и жаловать. У него все будет на своих местах. Он настоящий сибиряк. Простоват, иногда может показаться грубым, но Георгий – мой сын, тут уж никуда не денешься. Меня вы терпите, вытерпите и его. Я не вижу другого выхода. Я не хочу, чтобы дом превратился в Содом и Гоммору. А признаки этого – налицо. Любите его. Будете с ним как за каменной стеной.

 

 

ПРАСЛОВА   Как прикажите любить?

МАТЬ             (Указывает на Беловидова.) А приказывать теперь вот он будет.

ПРАСЛОВА   Абсурд.

МАТЬ             А это вы как хотите, так и называйте.

БЕЛОВИДОВ            Нет уж, мама, вы – хозяйка, за вами будет слово.

ПРАСЛОВА   Вы что же, всерьез?

МАТЬ             А разве в доме покойного есть место для шуток?

ПРАСЛОВА   Но, вообще-то Артур Александрович жив, только он спит.

МАТЬ             Крепко спит?

ПРАСЛОВА   Крепко.

МАТЬ             Давно спит? Неделю, две?

ПРАСЛОВА   Неделю.

МАТЬ             Значит, умер. Сергей Юрьевич, вы можете выписать свидетельство о смерти?

ГРОХОТОВ   Я думаю, что Артур жив.

МАТЬ             Почему вы так думаете? Вы что, поднимались к нему в комнату?

ГРОХОТОВ   Нет.

МАТЬ             А почему вы не сделали этого?

ГРОХОТОВ   Я даже и не знаю, как ответить  на этот ваш вопрос.

ПРАСЛОВА   Я никого не пускаю туда.

МАТЬ             Почему?

ПРАСЛОВА   Но зачем вы, вы же все знаете?! 

МАТЬ             Что я знаю?

ПРАСЛОВА   Где Артур Александрович.

МАТЬ             Вот как? И вы Сережа, знаете?

ГРОХОТОВ   (Виновато смотрит на Праслову.) Признаться, да.

 

 

МАТЬ             (Обращается к Гримму.) И вы, юноша, все знаете?

ГРИММ          Вы ко мне обращаетесь?

МАТЬ             Разумеется.

ГРИММ          Но я…

МАТЬ             Что, вы хотите сказать, что вы – не юноша ?

ГРИММ          Но…

МАТЬ             Для меня вы – навсегда юноша.

ГРИММ          Я – не против. Мне приятно, что кто-то еще может назвать меня юношей. Если быть откровенным, внутри себя я так и остался юношей.

МАТЬ             Это вы принесли цветы?

ГРИММ          Да.

МАТЬ             А как вы знали, что я приеду? Я не давала телеграммы.

ГРИММ          Но…

МАТЬ             (Обращается к Прасловой.) Кто это?

ПРАСЛОВА   Это Федор Иванович Гримм. Музыкальных дел мастер.

ГРИММ          Да, именно так…

МАТЬ             А что вы здесь делаете, когда рояля уже нет?

ГРИММ          Мы с Артуром…

МАТЬ             Артура тоже нет. Он что, Наташа, твой любовник?

ГРИММ          Зачем вы так? Да мы с Артуром…

МАТЬ             Что «вы с Артуром», что «вы с Артуром»? Опомнись. Кто – Артур и кто – ты?

ПРАСЛОВА   Я все понимаю, но Федор Иванович – наш гость. Артур очень любит его.

МАТЬ             Кого?

ПРАСЛОВА   Федора Ивановича.

МАТЬ             Любит? Значит, все-таки любит?

ПРАСЛОВА   Как можно…

МАТЬ             А как можно было продать рояль?

ГРИММ          Я говорил, я говорил…

ПРАСЛОВА   Рояль не продан.

МАТЬ             Может быть, ты и буфет хочешь продать?

ПРАСЛОВА   Зачем же?

МАТЬ             Буфет не дам. Вы меня в этом буфете хоронить будете.

ПРАСЛОВА   Зачем вы…

МАТЬ             Перестань! Вы знаете, Федор Иванович Гримм, где теперь Праслов?

ГРИММ          Мне сказали, что он спит. Для себя я заключил, что он просто не хочет никого видеть. Насколько я его знаю…

МАТЬ             А насколько вы его знаете?

ГРИММ          Я…

МАТЬ             Он что, правда не в курсе, или прикидывается?

ГРОХОТОВ   Прикидывается.

ГРИММ          Да как вы смеете!..

МАТЬ             Вот что, юноша. Вы – действительно настройщик?

ГРИММ          Да.

МАТЬ             Хороший настройщик?

ГРИММ          Артур Александрович любит говорить…

МАТЬ             Забудьте. Нет больше Артура Александровича. Сейчас вы имеете дело со мной. Так вот, если вы хороший настройщик, значит, понимаете в мебели. Я хочу попросить вас об одной услуге для меня. Можете вы оказать мне услугу?

ГРИММ          Конечно, с радостью.

МАТЬ             Будьте так добры, разберите мне этот буфет.

ГРИММ          Да, но…

МАТЬ             Уберите все с полочек, снимите сами полочки, мне нужно, чтобы там ничего не было.

ГРИММ          Но дело в том, что…

МАТЬ             Что, вам трудно сделать это для меня?

ГРИММ          Отчего же, я сделаю.

МАТЬ             Вот и хорошо. Понравиться мне – в ваших интересах. Я умею быть благодарной.

ГРОХОТОВ   Простите, а зачем вам хочется разобрать буфет? Это самая любимая мною вещь в этом доме.

МАТЬ             Я буду в нем жить.

 

 

МАТЬ             Ничего смешного. Федор Иванович, что же вы сидите?

ГРИММ          Прямо сейчас?

МАТЬ             Конечно. Вы слышали, что требуется от вас? Нужно сделать так, чтобы я могла постелить себе в нем.

ГРИММ          Боюсь, что это невозможно.

ГРОХОТОВ   (Закатываясь.) Вы же мастер.

 

 

МАТЬ             (Грохотову.) А ты все пьешь?

ГРОХОТОВ   (Со вздохом.) Пью, Елизавета Теофиловна, грешен.

МАТЬ             Молодец. (Показывает на Праслову.) Эту выскочку еще не трахнул?

ГРОХОТОВ   (Смеется.) Вы говорите страшные вещи, Елизавета Теофиловна.

ПРАСЛОВА   Зачем же вы?

МАТЬ             Молчать! Милый Федор Иванович! Вашего друга эта выскочка упрятала в сумасшедший дом! (Пауза.) Почему изумление не читается в ваших глазах, музыкальных дел мастер?

ГРИММ          Я не знаю, я наверное устал. Мне понадобятся инструменты.

МАТЬ             Жанна! Где, черт возьми, эта девка?!

ПРАСЛОВА   (Плачет.) Неправда! Неправда, он сам позвонил в «Скорую помощь»! Вы же ничего не знаете, вы ничего не знаете. Вы не знаете, что он вытворял! Что он хотел сделать со мной, с собой.  Он мог погибнуть.

МАТЬ             (Невозмутимо.) Он погиб. (Громко.) Жанна!

ПРАСЛОВА   Ничего подобного. Он идет на поправку.

МАТЬ             Он погиб. Я, мать, объявляю вам это. И прошу отныне говорить о нем только в прошедшем времени. (Пауза.) Я сказала так, значит, так будет!

ПРАСЛОВА   Ну, знаете, это уже слишком.

МАТЬ             В доме, где умирает музыка, рождается порядок. И железная дисциплина. По слогам ДИС-ЦИП-ЛИ-НА.

ПРАСЛОВА   Он скоро вернется.

МАТЬ             Он не вернется, и ты это отлично знаешь.

 

 

МАТЬ             Жанна, девочка моя, ты скучала по мне?

ЖАННА         Я была там… там, в комнате у Артура Александровича.

ПРАСЛОВА   Я запретила тебе заходить к нему!

ЖАННА         Там нет никого.

МАТЬ             Жанна, девочка, ты хорошо сыграла эту сцену.

ПРАСЛОВА   Она ничего не знает.

МАТЬ             Хороша горничная, которая не знает, что делается у нее в доме.

ЖАННА         Но мне было запрещено.

МАТЬ             Зачем же ты сейчас пошла туда?

ЖАННА         Мне показалось… мне показалось…

МАТЬ             Успокойся, что тебе показалось?

ЖАННА         Мне показалось, что кто-то позвал меня?

МАТЬ             Ты спала? Ты, как обычно прикорнула, моя прелесть? У тебя был девичий сладкий сон?

ЖАННА         Да, я уснула, и мне показалось…

МАТЬ             Я звала тебя. 

ЖАННА         Здравствуйте.

МАТЬ             Почему ты не подойдешь, и не поцелуешь меня?

ЖАННА         (Направляется к  Елизавете Теофиловне.) Извините.

МАТЬ             Я тебе гостинчик привезла.

ЖАННА         (Целует старуху.) Спасибо.

МАТЬ             Ах, как хорошо пахнет от тебя!  Свежестью пахнет. Ну, что же ты не спросишь, какой гостинчик я тебе привезла?

ЖАННА         А какой гостинчик вы мне привезли?

МАТЬ             Ну, так не спрашивают. Так можно подумать, что тебе совсем и не интересно, какой гостинчик я тебе привезла. Скажи еще раз, так, чтобы я почувствовала твой интерес.

ЖАННА         (С гримасой заинтересованности на лице.) Какой гостинчик вы мне привезли?

МАТЬ             Еще раз.

ЖАННА         Какой гостинчик вы мне привезли?

МАТЬ             Еще раз.

ЖАННА         Не буду.

МАТЬ             Что-о-о ? ! (Хватает Жанну за волосы.)

ЖАННА         (Плачет.) Какой?

МАТЬ             (Отпускает ее.) А ты угадай.

ЖАННА         (Плачет в голос.) Не нужно, прошу вас, не нужно…

МАТЬ             Вот, опять мы с тобой ругаемся. Вместе – тесно, врозь скучно. Не плачь, не надо плакать, а то я и сама расплачусь. Иди, я тебя приласкаю.

ЖАННА         Не нужно, пожалуйста.

МАТЬ             Ну, не хочешь, как хочешь. Иди, умойся, и принеси инструмент Федору Ивановичу. Тот ящичек с железками.

 

 

МАТЬ             Ну что, Георгий, как она тебе понравилась?

БЕЛОВИДОВ            Я не знаю.

МАТЬ             Что значит, ты не знаешь?

БЕЛОВИДОВ            Мне здесь все нравится. Брат хорошо жил.

МАТЬ             Брат жил отвратительно. Я бы сказала, что теперь он отмучился. Но я тебя не об этом спрашиваю. Я тебя о девочке спрашиваю, понравилась ли она тебе?

БЕЛОВИДОВ            Хрупкая.

МАТЬ             Это – не ответ.

БЕЛОВИДОВ            Приятная на вид. Как есться будет?

ГРОХОТОВ               Что, простите?

БЕЛОВИДОВ            У нас говорят, на вид – приятно, а скушать нельзя.

ГРОХОТОВ               Про женщин говорят?

БЕЛОВИДОВ            И про женщин, и про все прочее. Женщина должна быть аппетитной, чтобы ее съесть хотелось. Все должно быть аппетитным, сочным. Мы бледное все не любим. Бледное – это к болезни. 

ГРОХОТОВ   Что-то я загостился. Спасибо за угощение.

МАТЬ             Сидеть! (Пауза.) Но она еще совсем юная.

БЕЛОВИДОВ            Молода, не спорю.

МАТЬ             Алеша тоже пока бледненький.

БЕЛОВИДОВ            Алеша?

МАТЬ             Алеша.

БЕЛОВИДОВ            Да, Алеша тоже бледненький. Это – наше несчастье. Потому мы и хотим его музыке обучать. Он к серьезному не приспособлен. Пусть музыке обучается.

ГРИММ          Позвольте, да как же это, музыка, видите ли, несерьезное? Да есть ли у мальчика данные? Как же можно так вот,  запросто?

 

 

МАТЬ             Что вы себе позволяете?  

ГРИММ          Видите ли, оно само. Я не прикасался, я был аккуратен.

МАТЬ             При чем здесь это? 

БЕЛОВИДОВ            (Все еще в  некоем оглушении от слов Грима.) А где Артур?

МАТЬ             Артур умер. 

БЕЛОВИДОВ            Давно?

МАТЬ             Нет, только что.

БЕЛОВИДОВ            Жаль брата.

МАТЬ             Отмучился.

БЕЛОВИДОВ            Поминки были?

МАТЬ             Да, мы немного опоздали.

БЕЛОВИДОВ            Теперь девять дней?

МАТЬ             И девять дней уже прошли.

БЕЛОВИДОВ            Сорок?

МАТЬ             И сорок прошли.

БЕЛОВИДОВ            Тогда это не только что.

МАТЬ             Только что. Просто они поминки вперед делали.

БЕЛОВИДОВ            А так можно?

МАТЬ             У них все можно.

БЕЛОВИДОВ            Кто же теперь обучит Алешу музыке?

МАТЬ             Найдем педагога. Это не проблема.

БЕЛОВИДОВ            Говорят, Артур очень хорошим музыкантом был.

МАТЬ             (Морщится.) Не лучше других.

БЕЛОВИДОВ            Плохо.

МАТЬ             Нет, не плохо. Хорошо. Все будет хорошо.

БЕЛОВИДОВ            Потому, мама вы и посадили меня во главе стола?

МАТЬ             Да.

БЕЛОВИДОВ            Тогда теперь понятно.

БЕЛОВИДОВ            (Гримму в ярости.) У Алеши нет данных?! А кто вам это сказал?! Я вас спрашиваю, небольшой человек!

ГРИММ          Да нет же, я не имел ввиду вашего Алешу, я просто говорил о том, что принято…

 

 

БЕЛОВИДОВ            У него способностей поболе, чем у кого не возьми. Поболе, чем хоть у Артура возьми. Я помню, каким Артурка был, и каков теперь Алеша. Вы посмотрите на него, он же ни на что не похож. Что это – человек, как мы его понимаем? Нет. Тогда что это такое, я вас спрашиваю? (Пауза.) Что это? Отвечайте тотчас!

ГРИММ                      (Слабея голосом.) Мальчик.

БЕЛОВИДОВ            Мальчик? Это похоже на мальчика?! Встань, Алеша.

АЛЕША                     Отец, не надо.

БЕЛОВИДОВ            Встань, я тебе говорю!

АЛЕША                     Пожалуйста, не надо.

 

 

БЕЛОВИДОВ            Вот вам. Это – мальчик? Нет. Это – не мальчик. Я видел мальчиков, сам был мальчиком. Это – не то. Это знаете что такое? Это – диковинное. (Значительно осматривает присутствующих.) А теперь, спой уже,  Алеша!

АЛЕША                     Я не стану.

БЕЛОВИДОВ            Пой, негодяй! Я велю тебе!

ПРАСЛОВА               Зачем вы? Разве вы не видите, что он не хочет?

БЕЛОВИДОВ            Мы не знаем этих слов! И не нужно учить нас этим словам! Мы делаем то, что положено, то, что необходимо.

ПРАСЛОВА               Но ему это в тягость.

БЕЛОВИДОВ            А то, что положено – всегда в тягость. Тягость – это для нас наслаждение. Без тягости не бывает наслаждения. Без муки, без страдания ничего не бывает, не может быть. У меня через тягость жена погибла, счастливейшая из женщин, мать его. Она теперь – в раю. Алеша это знает. Где у тебя мамка, Алеша?

АЛЕША                     (Со слезами на глазах.) Я не могу.

БЕЛОВИДОВ            Можешь, ты все можешь, когда отец велит. У тебя теперь новая жизнь открывается. Встречай ее песней! Пой ту, что я слезами умываюсь.

 

 

АЛЕША    -                          Не шей ты мне, матушка,

                                                Красный сарафан,

                                                Не входи, родимушка,

                                                Попусту в изъян!

 

                                                Рано мою косыньку

                                                На две расплетать!

                                                Покажи мне русую

                                                В ленту убирать!

 

                                                Пущай непокрытая

                                                Шелковой фатой,

                                                Очи молодецкие

                                                Веселит собой!

 

                                                То ли житье девичье,

                                                Чтоб его менять,

                                                Торопиться замужем

                                                Охать да вздыхать.

 

                                                Золотая волюшка

                                                Мне милей всего-

                                                Не хочу я с волюшкой

                                                В свете ничего!

 

                                                - Дитя мое, дитятко,

                                                Дочка милая!

                                                Головка победная,

                                                Неразумная!

 

                                                Не век тебе пташечкой

                                                Звонко распевать,

                                                Легкокрылой бабочкой

                                                По цветам порхать.

 

                                                Заблекнут на щеченьках

                                                Маковы цветы,

                                                Прискучат забавушки-

                                                Стоскуешься ты!

 

                                                А мы и при старости

                                                Себя веселим:

                                                Младость вспоминаючи,

                                                На детей глядим.

 

                                                И я молодешенька

                                                Была такова,

                                                И мне те же в девушках

                                                Пелися слова!

ГРОХОТОВ   Вот и музыка вернулась.

ПРАСЛОВА   Прекрати, Сережа!

БЕЛОВИДОВ            Молодец, Алеша! Что вы на это скажете, музыкальных дел мастер?

МАТЬ             Он ничего не скажет. Ему нечего сказать, он занят.

ГРИММ          Я бы хотел…

МАТЬ             Разве?

ГРИММ          Простите меня, простите великодушно, это прискорбно, это все так прискорбно.

БЕЛОВИДОВ            Изъясняйтесь понятно! Нет хуже, когда говорят вокруг да около. Это знаете, как называется? Не знаете? Это называется «вола вертеть». Нас по этой части не проведешь. Мы многое видели, и слышали многое. Потому крепко на ногах стоим и называем вещи своими именами. И вы потрудитесь говорить прямо. 

ГРИММ          Мне нечего сказать.

БЕЛОВИДОВ            Вот и все. Доказано. У меня не было слез, ибо они застыли. Они застыли от несоответствий. Еще раньше, до пения. Зваться музыкальных дел мастером, и быть столь ничтожным, чтобы не желать рассмотреть. Я знаю, почему это. Это – потому, что вы боитесь всего большого, настоящего, большого, большого, как… как все настоящее! Вы предметы любите больше, чем людей. Запомните, люди не прощают этого.

 

 

АЛЕША         (Шепотом.) Я ненавижу музыку.

ЖАННА         А ты прости, прости их, они не виноваты ни в чем.

АЛЕША         (В ужасе.) Да как же? Да знаешь ты, что теперь будет? Они же хотят… (Не договорив выбегает из комнаты.)

БЕЛОВИДОВ            (Вслед.) Куда?!

ЖАННА         Зачем вы так с ним?

МАТЬ             Догони его, девочка, верни.

БЕЛОВИДОВ            Нужно вернуть. Опасно. Он, видите ли,  у нас вешается иногда.

 

 

 

 

            Палата Праслова. Праслов лежит на кровати, его руки и ноги фиксированы,  на горле повязка. Кажется, что он улыбается. Это только кажется. Павлюк в изголовье, спиной к полупрозрачной стене, за которой пациенты. Она не замечает их. Она взволнована и у нее слегка растрепаны волосы. Пациенты внимательно следят за происходящим. Сами же, чтобы остаться незамеченными , переговариваются жестами.

 

ПАВЛЮК                  Зачем вы сделали это, милый Артур Александрович? Вы думали о том, что будет с нами, после всего этого? Нет? Нет, конечно же, не о чем таком вы не думали. Кто мы для вас? Разве вам хотелось быть с нами, дружить с нами? Этого некому не хочется. (Пауза.) Я виновата во всем. Мне нужно было говорить с вами иначе. Вы ведь, наверное,  и не представляли себе, что я знаю вас. Не как пациента, а совсем иначе. Вы меня не вспомните, если даже и постараетесь, но я-то помню вас с детства. (Пауза.) Мы были вашими соседями по даче. Я была той девчонкой с вечно ободранными коленками, которая, прячась в дичке у обрыва,  подслушивала, как вы поете один, чтобы никто не видел. Вы стеснялись своего голоса, а я слушала вас с наслаждением. Потому и не прогоняли меня. Не может быть, чтобы вы не замечали моего присутствия. Я представляла себе, что вы поете для меня. Казалось, что я видела настоящих Мефистофеля, и герцога, и паяца.  Когда вы пели, вы становились ими. Потом я не могла уснуть ночью. А помните, как вы пели «Красный сарафан»? Мне было очень весело и хорошо. Так весело и хорошо, как только может быть в детстве летом на даче. Сами того не зная, вы были лучшим моим другом. Наверное, единственным другом, потому что теперь, когда я вспоминаю то время, я вспоминаю не сверстников своих, я позабыла их имена, и даже то, как они выглядят, а только вас. (Пауза.) Потом приехала ваша жена. Вы перестали бывать на обрыве. Я больше не слышала вашего пения, но продолжала подсматривать за вами. С ее появлением вы стали другим. Вы не стали хуже, вы никогда не станете хуже для меня, но вы стали другим. Очень похожим на того, что вы теперь. Сейчас вы даже живее. Сейчас вы, как будто светитесь, а тогда – нет. Тогда вы ходили черным. Да, вы почернели. Вы просто загорели. А тогда я подумала, что вам плохо, и вы, наверное, теперь умрете. (Пауза.) Я ненавидела ее. Особенно за то, что вы ее любили. Я представляла себе, что теперь вы поете в комнате. Ей. Не мне – а ей. Я с ужасом представляла себе, как вы каждую ночь раскладываете на постели лепестки фиалки, для того, чтобы она ложилась на них. Однажды я увидела вас за этим занятием на лужайке. И тогда мне представлялось, что вы занимаетесь этим каждый вечер. Она была недостойна вас, а вы ее любили. Я ненавидела ее и свой возраст. «Если бы я была постарше! Ведь я красивее ее во много раз. Просто, ангел» - говорила я себе. (Пауза.) Потом мы продали дачу. Я стала большой, вышла замуж, развелась, снова вышла замуж, снова развелась. Теперь моя семья здесь. Наверное, вам что-нибудь такое говорили. Там, за стенами больницы у меня никого нет. Это – правда. (Пауза.) Я совсем забыла вас. И вот как мы встретились. (Грустно улыбается.) Интересная сказка, правда? У вас, наверное, дар, влюблять в себя людей?  (Пауза.) Вы, наверное, ненавидите меня. Я говорю с вами на сеансах, как с маленьким. Но, вы не можете не знать, что когда любят, очень часто говорят как с маленькими. (Пауза.) И не думайте, что я не сказала бы вам всего этого, если бы не случилось то, что случилось. Не думайте так. (Пауза.) Хотя, кто знает. (Пауза.)  Хотите, я заберу вас отсюда к себе? Я буду ухаживать за вами. И вам совсем не обязательно будет мне петь из Мефистофеля? Я буду массировать ваши руки. (Пауза.) Простите меня. (Пауза.) Я знаю, что вы слышите меня. Пожалуйста, не нужно больше этого делать. Ангел будет плакать. Я ведь похожа на ангела?

ПРАСЛОВ                  (Шепотом. Почти не открывая рта.) На стрекозу.

ПАВЛЮК                  Вы сказали?!  Вы что-то сказали?

ПАВЛЮК                  Мне показалось, что вы ответили мне. Вы ответили мне, я знаю. Для того, чтобы я услышала,  совсем не обязательно говорить.

 

 

 

            Гостиную не узнать. Стола нет. Мебель почти полностью разобрана. Книги, посуда, одежда находятся на полу в живописнейшем беспорядке.

 

МАТЬ             Что там, за окном? Ребятишек не видно?

ПРАСЛОВА   Нет.

МАТЬ             Что там?

ПРАСЛОВА   Ветер.

МАТЬ             Сильный ветер?

ПРАСЛОВА   Умеренный.

МАТЬ             Где же они?

БЕЛОВИДОВ            Может быть, поискать в комнатах?

МАТЬ             Нет. Останемся здесь. Дом огромный. Можно разойтись.

БЕЛОВИДОВ            Может искать кто-нибудь один. Остальные останутся в гостиной.

МАТЬ             Это исключено. Мы – одна семья. Мы теперь неразлучны. Куда один, туда и все.

БЕЛОВИДОВ            Пусть сходит Гримм. Он – не член нашей семьи.

МАТЬ             Гримм еще не закончил свою работу.

ГРОХОТОВ   Я мог бы сходить. Я – не член вашей семьи.

МАТЬ             Домашний врач – тоже член семьи. К тому же вы пьяны.

ГРОХОТОВ   Что же, я теперь навсегда останусь здесь?

МАТЬ             Разумеется. До тех пор, пока не похороните последнего из нас.

ГРОХОТОВ   Но мне кажется, что я умру раньше всех. У меня – печень.

МАТЬ             Разумеется, как у всякого желчного человека.

ГРОХОТОВ   Впрочем, я не ропщу. У вас хорошо. Тепло. А теперь и весело.

БЕЛОВИДОВ            Какое уж тут веселье, когда дети пропали?!

ГРОХОТОВ   Вы соскучились по пению? Попросите Гримма спеть. У него должен быть отменный слух.

ГРИММ          Мне некогда.

ГРОХОТОВ   Вы увлечены работой?

ГРИММ          Представьте себе. Я нахожу в этом удовольствие. В разрушении, представьте себе, есть своя прелесть. При этом разрушение одновременно является и созиданием. На наших глазах рушится старая гостиная, чему я даже рад теперь, когда она стала пошлой без рояля, и возникает новая. Похоже на детскую. Или на мастерскую художника, где беспорядок и первозданная радость. С каждым движением меня покидает страх. (Показывает снимок.) Вот она – фотография. Действительно фотография Артура Александровича. У него здесь почему-то косит левый глаз. У него что, действительно косит левый глаз? Я что-то раньше не замечал. Интересно, на кого я сейчас больше похож, на муравья, или на крота?

ГРОХОТОВ   На гиену.

ГРИММ          Совсем даже и не похож. Вы видели когда-нибудь гиен? Ничего общего со мной они не имеют. У гиен красные глаза.

ГРОХОТОВ   И у вас красные. Вы просто не видите себя со стороны.

ГРИММ          Ничего подобного.

ГРОХОТОВ   Посмотритесь в зеркало.

ГРИММ          Охотно. (Направляется к шкафу с зеркалами на полках, но тут же останавливается.) Еще не могу. Еще не прошло окончательно. Но то, что у меня не красные глаза, это – точно. И не нужно меня разыгрывать. Вы знаете, что я не люблю этого.

ГРОХОТОВ   Удивительное сходство. Вот я сейчас присмотрелся, точно. Я, действительно, сначала пошутил. А вот теперь пригляделся внимательно, удивительное сходство. Не находите, Наталья Андреевна?

ПРАСЛОВА   Оставь.

ГРИММ          Сейчас же прекратите меня разыгрывать.

ГРОХОТОВ   Ну уж если вы настаиваете, что у вас ничего общего с вышеуказанным животным не имеется, докажите обратное, спойте. Если вы не гиена, у вас будет нормальное пение, но уж если я окажусь прав, извините, прозвучит совсем иное.

МАТЬ             Только воя нам здесь не хватало.

ГРИММ          Да откуда же взяться вою?

ГРОХОТОВ   Ну спойте, не ленитесь. Разве не видите вы, что вашему компаньону худо без песен. С песней и работа спорится.

БЕЛОВИДОВ            Прекратите ерничать. Дело не в песне. Я и сам могу спеть, если уж мне очень захочется.

МАТЬ             Георгий. Не нужно. Мы решили, музыки в нашем доме больше не будет. А вы, Федор Иванович, сможете взять любые вещи, какие только пожелаете. На память об Артуре.

ГРИММ          Охотно возьму. Многое здесь напоминает мне Артура.

ГРОХОТОВ               Здесь все напоминает Артура.

БЕЛОВИДОВ            А как же Алеша? Мы не будем его учить?

МАТЬ             Мальчик не хочет.

БЕЛОВИДОВ            Ну и что? Артур тоже не хотел.

МАТЬ             Артур любил музыку.

БЕЛОВИДОВ            И Алеша полюбит.

ГРОХОТОВ   Он повесится.

БЕЛОВИДОВ            Не каркайте!

ПРАСЛОВА   Я не знаю, повесится ли Алеша, но что касается меня, мне нестерпимо хочется броситься в окно. Разом покончить со всей этой невыносимой тоской.

ГРОХОТОВ   Можно ли теперь тосковать, Натали? Взгляни, какая революция происходит, какие реформы?! Все меняется. За тебя еще всерьез не принимались. Подожди. Тебе мужа подберут.

ПРАСЛОВА   А мне все равно. Представляешь? Вот какая у меня тоска. Мне так все надоело. Вот только не хочется боли. Я не выношу физической боли.

ГРОХОТОВ   Все уладится.

ПРАСЛОВА   Нет. Теперь уже ничего не уладится. Сережа, достань мне яда?

ГРОХОТОВ   Да как же так?  Я же тебя люблю. Неужели ты думаешь, что у меня рука поднимется на тебя? И потом, я  все-таки врач.

ПРАСЛОВА   А разве избавление от страданий не входит в функции врача? 

ГРОХОТОВ   Нет, Наталья Андреевна. В том мире, за окном, в мире, которого еще не коснулись созидательные перемены, так не принято.

МАТЬ             Очень плохо, что не принято.

ГРОХОТОВ   Откуда такая жестокость, Елизавета Теофиловна?

МАТЬ             Если я заболею раком, мне хотелось бы, чтобы меня усыпили. Как собачку. Кстати, у Георгия Павловича великолепные лайки. Георгий, ты привезешь своих лаек?

БЕЛОВИДОВ            Им нужен простор.

МАТЬ             Разве здесь мало простора?

БЕЛОВИДОВ            Вообще квартира большая.

МАТЬ             Наташа будет нянчить щенят. И вся грусть пройдет. Наташа, будешь ты нянчить щенят? Они – прехорошенькие. Ты их полюбишь. Надо же тебе хоть кого-нибудь в жизни понянчить, уж если своих деток родить ты не сподобилась?

ПРАСЛОВА   Мне – все равно.

МАТЬ             Вот и прекрасно. Ты – исключительная женщина, Наташа. Моему сыну очень повезло.

ПРАСЛОВА   Довольно об этом. (Пауза.) Господи, достаточно сделать только один шаг, и все – позади. Но как на это решиться? 

ГРИММ          (Прекращает работу. Подходит к Прасловой, становится на колени.) Умоляю, умоляю, не делайте этого.

МАТЬ             Что это с вами, юноша?

ПРАСЛОВА   Спасибо, спасибо, Федор Иванович. Встаньте.

ГРИММ          Не встану, пока вы не пообещаете мне, что не сделаете этого.

ПРАСЛОВА   Обещаю.

ГРИММ          (Возвращается к шкафам.) Если вам по ходу действия необходимо, чтобы кто-нибудь бросился в окно, дайте знать, я сделаю это.

ГРОХОТОВ   Уважаю, мастер. Хотите водки?

ГРИММ          Отстаньте от меня.

ПРАСЛОВА   Налей мне, Сережа.

ГРИММ          Умоляю вас, Наталья Андреевна, не нужно. Разве вы не помните, что было со мной?

ПРАСЛОВА   Да отстаньте вы, мастер!

ГРИММ          Чем же я заслужил такое отношение?! Да я же здесь, исключительно из-за вас! Да мне здесь ничего и не надобно более. Я терплю все это, все это… только ради вас! Но теперь…

ПРАСЛОВА   (Выпивает.) Ну простите, простите меня, милый, хороший Федор Иванович. Я не хотела вас обидеть.

ГРИММ          Обидно, что…

ПРАСЛОВА   Ну все, все…

ГРИММ          Я эти цветы…

МАТЬ             (Прасловой.) Ты почему отошла от окна?

ПРАСЛОВА   Я замерзла.

МАТЬ             Вернись сейчас же, пропустишь детей.

ГРОХОТОВ   Да черт с ними, они уже взрослые.

БЕЛОВИДОВ            (Угрожающе движется по направлению к Грохотову.) Как вы сказали?! Как вы сказали?!

МАТЬ             Георгий, оставь его.

БЕЛОВИДОВ            Но, мама!

МАТЬ             Оставь, он пьян.

 

 

БЕЛОВИДОВ            Взрослые! Как можно додуматься до такого! Если мальчик вешается после всякой незначительной размолвки с отцом, можно ли назвать его взрослым?

ГРОХОТОВ               Но случается, что вешаются и взрослые люди.

БЕЛОВИДОВ            Взрослые люди не вешаются. Сами взрослые люди не вешаются. Их вешают, да, но сами они никогда не делают этого. Я приведу вам только один пример. Это не история в назидание, а пример из личной жизни. У нас жил один крепко пьющий человек, как позже выяснилось, в прошлом учитель. Не знаю уж чему и кого он там учил, только в один прекрасный момент он все это бросил, а бросил потому, как он объяснил, что понял, будто сам ничего не понимает и учить не имеет никаких прав. «Люблю, - говорит – жизнь во всех ее проявлениях и не хочу искажать ее своей трактовкой». Дикая мысль, особенно для учителя, но уж он взрослый, и сам выбрал свое прозябание. Его бы надо оставить без внимания, пусть бы доживал свое тихо с водкой, если ему так нравится. Однако нашелся дружок, по прежним годам, который одиножды явился к нему и стал у него ночевать. Одну ночь, да другую, да третью. И стал тот дружок проповедовать, дескать, ты вернись, таких учителей как ты больше нет, мы без тебя не можем. Без тебя все хужее и хужее нам. Чуть ли не Россея гибнет! Ненормальный дружок. Можно подумать, что Россея в ком-то нуждается, и без него сама, огромная и богатая, прожить не может. Учитель как раз это понимал, и ложному дружку своему резонно говорит,- «Я уже ничего не исправлю. Ситуация сильнее меня. Не могу более идти поперек. Оставь меня с моей пьянкой и тишиной». А тот – свое,-«Ты лучше всех, таких как ты больше нету». Вскружил голову этому несчастному. А на третье-то утро, проснулся, нет учителя. В сенки – а тот висит. И что же? Значит это, что он сам повесился? А я говорил вам, что жизнь он любил необыкновенно. Как думаете?

ГРОХОТОВ   В этом смысле? 

БЕЛОВИДОВ            И так приведите мне любой пример, и я докажу вам, что смерть была насильственной.

ГРОХОТОВ   Ну, если считать, что человек, доведенный до самоубийства словом убит…

БЕЛОВИДОВ            А как же еще считать? Это вы не знаете цену словам, потому что вы все время говорите, говорите, говорите, говорите, а мы знаем цену словам. Вы растерянны. Вот именно что, вы растерянны. И я знаю, от чего это произошло. Вы, выросшие на всевозможных удобствах и диковинных предметах, на ваннах и определенных температурах, сызмальства теряете вкус к учению и поучению. «Свобода», говорите вы, а сами то и не знаете, что такое ремень. А как, позвольте полюбопытствовать, узнать, что такое свобода, когда ремень неведом? Вот и вся свобода – пшик. А сидели ли вы в карцере голодом, да что уж там карцер, просто в углу, с любовью повторяя имя отца своего, только за тем, чтобы он почувствовал ваши токи, и отпустил бы вас на эту самую свободу?  Вы рождаетесь – и вот вам уже булку с маслом в рот толкают, да при этом рассказывают, что есть такое-то  масло, а есть этакое, какового вы еще и не пробовали, но непременно попробуете, и про девиц рассказывают, что они есть такие и этакие, тьфу! А вы им, что закономерно, в ответ, не хочу я более этого масла, и не хочу я более знать ничего про девиц, а хочу свободы отправиться к этим девицам и делать, что пожелаю. А вы нам, отцы, не указ. Да хорошо еще, что при этом не бьете отцов-то, а случается, что и бьете. И поделом. Прости меня, Боже правый. И плачут те отцы, и рукой вослед машут. А вы, ничему не научившись, в полной растерянности, не зная, куда приложиться, только говорите, говорите, говорите, и конца и краю вашим разговорам нет. А слова, доложу я вам, разные бывают. Но вам невдомек. Вам некогда задуматься об этом. Мы же печально киваем головами.

ГРОХОТОВ   И  говорите, говорите…

БЕЛОВИДОВ            Мы говорим иначе.

ГРОХОТОВ   Ничуть не бывало, вы говорите точно так же как и мы, а то и поболе будет. Да вам еще и назидать при этом надобно. Откуда это? 

БЕЛОВИДОВ            Пусть так, но мы никогда не доведем человека до самоубийства. А вы можете. Мало того, ваша жизнь настолько скучна и неинтересна, что вам доставляет это удовольствие.

ГРОХОТОВ   Не хотите ли вы  сказать, что это я или Федор Иванович, или Наталья Андреевна заставляли мальчика петь?

БЕЛОВИДОВ            (С недоумением смотрит на Грохотова, Гримма, Праслову.) Что?

ГРОХОТОВ   Вы же сами только что заставляли петь Алешу.

БЕЛОВИДОВ            Заставлял, заставляю и буду заставлять, пока я отец, пока воспитание, да знаете ли вы что такое сила воспита… Что вы хотите этим сказать?! Вы хотите сказать, что это я толкаю мальчика к пропасти?! Вы это хотели сказать? Вы намекаете на то, что я?..

МАТЬ             Георгий.

БЕЛОВИДОВ            Но, мама!

МАТЬ             Оставь, он пьян.

ГРОХОТОВ   И, пожалуйста, давайте сменим тему.

ПРАСЛОВА   Да, пожалуйста, нельзя же все время о смерти. Поговорите о чем-нибудь другом.

БЕЛОВИДОВ            Но детей же до сих пор нет!

ПРАСЛОВА   И что?

МАТЬ             Вот отцу в голову и  лезут дурные мысли.

ГРИММ          Кстати, откуда в голову лезут дурные мысли? Мне это очень интересно. Вот я сейчас почти разобрал всю мебель. Это стоило мне больших усилий. Искал Праслова. И представить себе не можете, как я боялся. Теперь я фактически убедился, что внутри никого нет. А мысли остались. Откуда это? Ведь хмель уже давно выветрился.

ГРОХОТОВ   Они находятся в вашей голове всегда, но при определенных обстоятельствах они, как бы выходят на поверхность. И у вас появляется необходимость их озвучить. Когда вы их озвучили, дали им, как говорится, самостоятельную жизнь, их уже трудно спрятать назад.

ГРИММ          Вы сказали – в моей голове, а в вашей голове их нет?

ГРОХОТОВ   В моей голове вообще нет мыслей.

БЕЛОВИДОВ            Этот человечек хочет сказать вам, что вы, Гримм – дурак, а он – умница. И разве после этого вам  не хочется в петлю?

ПРАСЛОВА   Я же просила! Меня уже тошнит.

МАТЬ             Что там, за окном?

ПРАСЛОВА   Ничего.

 

 

МАТЬ             Этак вы мне все перебьете.

ПРАСЛОВА   Смеркается. (Пауза.) Сумерки пахнут медом. (Пауза.) В Англии наверное всегда такая погода. Почему я не согласилась ехать с Топоровым?

МАТЬ             Топоров предлагал тебе ехать с ним?

ПРАСЛОВА   Да.

МАТЬ             Негодяй.

ПРАСЛОВА   Почему? Он прекрасно все видел.

МАТЬ             Что он видел?

ПРАСЛОВА   Как мы живем с Прасловым. И то, что я Артуру совершенно безразлична.

МАТЬ             При чем здесь твоя жизнь с Артуром?

ПРАСЛОВА   А что вы имеете в виду?

МАТЬ             Он мне обещал показать Англию. Он всегда говорил мне, что я – истинная англичанка, и что мне будет очень хорошо там.

 

 

МАТЬ             Над собой смеетесь.

ГРОХОТОВ   Вы – потрясающая женщина, Елизавета Теофиловна.

МАТЬ             Я устала вам это доказывать. Сережа, налей водки всем.

ГРОХОТОВ   (Оживляется.) Вот это дело. (Поднимается с ковра и принимается разливать водку.) Как будто солнце выглянуло.

МАТЬ             Нет, это уже вечер, солнце не может выглянуть. Наталья, уходи от окна, теперь уже нечего там высматривать.

ГРОХОТОВ   У всех налито. По какому случаю пьем?

МАТЬ             Ребятишек помянем.

БЕЛОВИДОВ            Да как же так?

МАТЬ             Все. Теперь их уже нет в живых.

БЕЛОВИДОВ            Да как же нет?

МАТЬ             Очень просто. Високосный год. Проклятый високосный год.

БЕЛОВИДОВ            А что могло случиться? Да как же так?

МАТЬ             Так и случается, Георгий. Всегда неожиданно. А ты думал это легко, терять детей?

БЕЛОВИДОВ            Я не стану пить.

МАТЬ             Это твое личное дело. А мы – помянем.

БЕЛОВИДОВ            Но они же вот-вот вернутся.

МАТЬ             А это – их личное дело. Для меня они умерли.

 

 

БЕЛОВИДОВ            Как вы можете, мама?!

МАТЬ             Что?

БЕЛОВИДОВ            Как вы можете?

МАТЬ             А что же ты думал, что я водки никогда не пила?

БЕЛОВИДОВ            Мама, все ли с вами в порядке? Хорошо ли вы себя чувствуете?

МАТЬ             Лучше, чем когда-либо. Ах, пошла по жилам. Интересно, в Англии пьют водку?

ГРОХОТОВ   Пьют. Ее везде пьют.

 

 

МАТЬ             Девочка моя. Я знаю, что ты хорошая. Знаю, что ты несчастная.

ПРАСЛОВА   Не надо мама.

МАТЬ             Я знаю, как трудно тебе жилось. А теперь будет еще тяжелее.   

БЕЛОВИДОВ            (Тоже подходит к матери и пытается ее обнять.) Не расстраивайтесь так, мама.

МАТЬ             Мне жаль вас всех, как вы не понимаете.

БЕЛОВИДОВ            Ну, будет, мама.

МАТЬ             Наташа, прости меня за все, прости.

ПРАСЛОВА   Да за что же, мама?

МАТЬ             Да за то, что удержала тебя.

ПРАСЛОВА   От чего?

МАТЬ             Согрешила я, старая дура.

ПРАСЛОВА   Да о чем вы?

МАТЬ             Пойди, сигани в окошко.

 

 

МАТЬ             Сигани. Тебе легче станет. Мерзнуть не будешь. По Англии скучать.

 

 

БЕЛОВИДОВ            Да заткнитесь вы, наконец, мама не в себе.

МАТЬ             Мама не в себе? Мама – в себе, это вы с ума посходили. (Прасловой.) Ну, что ты стоишь как вкопанная? Может быть тебе помощь нужна? Георгий, пойди, помоги Наталье Андреевне. Она решила свести счеты с жизнью, да никак решиться не может.

БЕЛОВИДОВ            Так это же форменное убийство?!

МАТЬ             Нет, это – самоубийство. Ее никто за язык не тянул.

БЕЛОВИДОВ            Я не смогу.

ГРИММ          (Подбегает к Прасловой и загораживает ее своим телом от врага.) Вы что это задумали?

 

 

МАТЬ             Что это?

ПРАСЛОВА   Как будто в окно постучали.

МАТЬ             Кто же это мог постучать в окно. Мы так высоко живем. Разве пожарные, так у нас ничего не горит.

ГРОХОТОВ   Еще как горит, полыхает.

ПРАСЛОВА   Я слышала стук. Федор Иванович, вы слышали?

ГРИММ          (Бледный от страха.) Явственно слышал. Как будто тоненький пальчик или коготок птичий. Да что же это такое?!

БЕЛОВИДОВ            Это ребятишки, Жанна и Алеша. Они возвращаются.

МАТЬ             Нет, Георгий, это ангелы. Пора тебе в путь собираться. Нагостился. Пора. Погибнешь ты здесь с нами вместе.

БЕЛОВИДОВ            (Хватается руками за голову.) Не-е-ет !

 

 

МАТЬ             (Гримму.) Ну что, юноша, готов для меня футлярчик?

ГРИММ          Готов.

МАТЬ             (Поднимается с кресла и подходит к буфету.) Надо бы примерить. А ну-ка, Сергей Юрьевич, помоги мне.

ГРОХОТОВ   Вы что, на полном серьезе?

МАТЬ             А как же? Зачем бы иначе я утруждала музыкальных дел мастера?

БЕЛОВИДОВ            Не надо, мама, не делайте этого!

МАТЬ             Помолчи. Ты действительно, много говоришь, Георгий. (Пауза.) Мне тоже пора, сынок.

 

 

МАТЬ             А ну-ка, юноша, закройте дверки.

 

 

БЕЛОВИДОВ            (Плачет.) Мама! Что ты там делаешь? Вернись, мама!

ГРОХОТОВ               Да что же вы так кричите, разве вы не видите, что ей там очень и очень хорошо. Оставьте ее в покое. Идемте, выпьем водки.

 

 

 

 

            Гостиная. Те же действующие лица.

 

ПРАСЛОВА   От того, что он, крошка, не слышал всего этого, не знал всего этого, он остался с ними один на один.

ГРИММ          Совсем один?

ГРОХОТОВ   Один-одинешенек.

ГРИММ          Но он, по крайней мере любил их всех.

ПРАСЛОВА   А можно любить всех, ответь? Можно любить сразу всех?  Можно любить кого-нибудь одного, ну двух, ну трех человек, и то – перебор, уже перебор. А любить всех – увольте. Такого не было никогда.

 

 

ГРИММ                      Но, может быть…

ПРАСЛОВА               И не будет никогда… Погоди-ка, да ты вовсе не слушаешь меня?

ГРИММ                      Тише… Что это? Музыка?

 

 

ХОР                                        Днесь спасение миру бысть,

                                                Поем воскресшему из гроба и

 

 

ХОР                                        Начальнику жизни нашея;

                                                Разрушив бо смертию смерть,

                                                Победу даде нам и велию

                                                Милость.