Проза

 

    Дух Божий витает над бездной жизни, кружит между тварным светом и скорлупой ничто, словно белок над желтком, Он – сфера грёз, многослойная оболочка Бытия. Окружённый зеркальным пределом, Птах бездны видит свой мир бесконечно повторяющимся, а Себя мнит вечно живым. Сбрасывая с прозрачных крыльев перья-души, Ему кажется, что так Он множит Себя, хотя на самом деле множит Свои иллюзии, оставаясь единственным и одиноким в каждой душе. Он – Агасфер Бытия. 

 

   Дух Божий – тьма и свет, день и ночь, Он – мгновение, центрирующее круг времени, ось и колесо, луч цветной карусели. Он видит Себя и думает, что это мир, воспринимает Я своим, хотя оно – бездна. Тайна не Он, а в Нём. Какое несчастие, признать бездну Собой! Какое отчаяние, искать Себя там, где Тебя нет, желать того, что не может быть! Дух Божий – ответ скрытой от самой себя бездны, её маленькое "Да" в необъятном "Нет". 

 

    Дух Божий наделяет Себя образами и качествами постигающих и верящих Ему, желающих понять Его игру. Однако это Он Сам прозревает Себя и вдохновляется. Ему смешно, когда Его называют Абсолютом или всезнающим, даже бездна не знает себя, Он – её попытка хоть что-то узнать о себе. И если она может только обманывать себя, строить иллюзии, что ж, ей все равно удаётся развлечься, отвлечь свой взор от Пустоты, взять кисти и краски возможностей и написать мир. 

 

   Дух Божий – сон бездны, её спасение от бессонницы ничто, от неопределённости всего сразу, от зияющей бесконечности. Он – дом, формальный горизонт, цирковая арена, магическая кушетка, цилиндр безымянного Фокусника. Ему суждено быть островом в океане, спящим и проснувшимся вулканом, несущим жизнь и смерть, смену тепла и холода. Он – вздутое пространство в Пустоте, пузырь идей, игра их отражений в Его светящихся слоях, разноцветном оперении. 

 

   Дух Божий – вращающийся глаз бездны, у неё нет "внутри" и "снаружи", бесконечность охватывает сама себя, её изнанка и лицо – одно. То, что кажется снаружи, на самом деле находится внутри того, что снаружи пребывает в себе. Сознание бездны – единство её дуальной природы, мера её бездонной глубины, конечное и бесконечное, сон и явь слитые в одно целое. Амальгама наполненной возможностями пустоты – условие для её самоотражений, возникновения мира, в котором вечность растекается в бесконечность. 

 

   Дух Божий – жидкое зеркало, вода бытия, Он – вечная воля бездны лить из пустого в порожнее, творить иллюзию жизни, видеть сны, принимать формы и плескаться через край. Он – Солярис, в оправе зеркальной реки, обручальное кольцо вечности, корабль, непрестанно плывущий к горизонту, но, на самом деле, стоящий на якоре бездны. Он – сны, привязанные к Сновидцу, и Сновидец, которого они тянут в свои миры, растаскивают по частям, по малым я. 

 

   Дух Божий знает Себя лишь в малом, одним миром Он временно зачёркивает остальные, Он, как кузнечик, выпрыгивает из одной реальности в другую, и в момент полёта видит мельком всё сразу. Дух Божий размыт, размазан по скорлупе ничто, и фокус может быть лишь одним, Его определённость возможна только в конкретных я. Океан знает о себе лишь в зеркале капли, необъятное схватывается малым, распростёртое – сжатым.  

 

   Дух Божий – всего лишь мерцающее покрывало, разделяющее бездну на "в себе" и "вне себя". Ведь у бездны нет чего-то вне её, она делится, самоотчуждается, пузырится в себе, порождая временные миры, иллюзии своей конечности. Она двойственна в жизни и едина в бытии, сны и Сновидец – одно, её бытие и небытие, всё и ничто – две стороны того же. Брахман и микроб, волна и частица, сознание и материя, зеркало и отражение – игра бездны с собой, партия между светом и тьмой. 

 

   Дух Божий – мой разум, глядящий в зеркало возможностей и видящий голограмму себя, смешение снов о себе. Он сотворил себя, мир – его собственное отражение, он знает каков он, но не знает что он такое. Он не может ни за что зацепиться, отражения соскальзывают прочь, не знает летит или падает и вынужден основу искать в самом себе. Однако, будучи центром, он точка или воронка, свободен или влеком, воля или совсем другое? Но любой ответ идёт по кругу и всё так же соскальзывает прочь. 

 

   Дух Божий неуловим, Он что-то видит, но Себя ли, с кем-то общается, но с Собой ли? Он вечный скептик, не хочет признать Себя ни в ком и ни в чём, желает остаться чистым зеркалом и ценит творчество лишь как сон, как за-бытие. Однако чей это бег, должно ли стремиться куда-нибудь то, что вечно, что было и будет, или жизнь – простое сканирование вечности, механическое отражение с иллюзией чувств, бесконечное падение в бездну? Неужели бездна вечно втягивает в себя самосознание, своё Я, кружит Его в собственной утробе и выдаёт её себе же за мир, жизнь и грёзы?