Проза

 

Букет разнообразных звуков, родившихся на улице один за другим, заставил Ворсенко вздрогнуть, выскочить из-за стола, присесть, а затем, пригнувшись, приблизиться к окну. Хлопок воспламенившихся бензиновых паров послужил вступлением к впечатляющей полифонии, где ведущей темой был человеческий вопль, в разнообразной звуковой гамме которого каким-то образом соседствовали изумленные и назидательные интонации. Его сопровождали сработавшие сигнализации припаркованных во дворе машин и отдельные людские крики.

Человеческий шум нарастал, как со стороны улицы, так и со стороны приемной.

- Что за х… - Но любознательный порыв президента РФС бесцеремонно прервал сигнал мобильного.

- Сергей Александрович, - звонивший приступил сразу к делу, - Это полковник милиции Шайхуислам Осламбекович Кадырбабаев. Как нам стало известно, только что на сайте газеты «спорт-эксперт» журналист Игорь Рабман объявил о собственном самосожжении прямо в эти минуты перед Домом футбола. Как там у вас обстановка? Телефон Рабмана не отвечает, он сам не у вас?

Ворсенко открыл окно и выглянул.

Пятью этажами ниже справа от входа на импровизированном «лобном месте» в виде декоративного зеленого коврика с белой футбольной разметкой объятая пламенем человеческая фигура, не прекращая громогласно оповещать округу об испытываемом дискомфорте, как бы приветливо взмахнула руками и, разбрасывая вокруг небольшие всполохи, качнулась в направлении подъезда РФС. Сергей Александрович взвизгнул и едва не выронил телефон. 

- Похоже, он уже здесь, - проблеял пораженный Ворсенко, - Пылает…

- Так... Значит, так, - продолжил после паузы голос полковника, - Оставайтесь на месте, заприте кабинет и ждите. К вам уже едут наши сотрудники. Возможна провокация. Не исключен теракт. До связи...

- А как же… - Начал было Ворсенко, но телефонные сигналы, на этот раз оповещающие о конце разговора, опять оборвали его мысль.

 

 

«Дверь. Запереть дверь!», - повторил указание полковника Сергей Александрович, но в этот самый момент кто-то нажал на ручку, и дверь приоткрылась. Появившаяся в проеме голова в белой лыжной маске обвела взглядом пространство кабинета и, удостоверившись в отсутствии посторонних, разверзлась в хищной ухмылке, блеснув зловещим оскалом сквозь ротовую прорезь.

Проникнув в кабинет, визитер аккуратно затворил за собой дверь и запер ее на защелку. Затем выхватил откуда-то из-за спины армейский нож и, пританцовывая, направился к главе РФС.

Двухметровый молодчик в маске и с ножом в руке, танцующий под музыку, звучащую только в его голове, казался персонажем какого-то далекого потустороннего мира, населенного исключительно монстрами, единственной отрадой бытия которых является пожирание себе подобных.  И вот сейчас оно, это безумное, чужеродное, ненужное здесь существо, врывается в мир нормальных людей с целью нарушить, сломать, оборвать…

Но в дверь уже стучали! Конечно. Ему не удалось пробраться незамеченным. Довольно глупостей! Игра окончена. Сергей Александрович уже слышал за дверью знакомые, обеспокоенные и спасительные голоса…

Но что же этот кретин? Имбецил! Не слышит? Ему все равно? Да ломайте же дверь!.. Идиот! Ему же теперь все равно не уйти!..   

Первое лицо российского футбола, обезображенное гримасой ужаса, успело взглянуть на улицу, где подрагивающее тело Рабмана уже безмолвно чадило на ступенях подъезда; взвесить возможность прыжка с шестого этажа; и даже оценить очередное танцевальное па скинхеда, провернувшегося вокруг своей оси с пронзительным скрипом мартинсовых подошв.

Последнее, что увидел Сергей Александрович в надежде обрести хоть какую-нибудь опору, было висящее над столом изображение президента страны. Две головы Дмитрия Владимировича, отвернувшиеся от места событий каждый в свою сторону, как обычно давали понять, что и это досадное происшествие их не больно-то трогает.

 

 

               Небо, представ в виде фиолетово-серых кучево-дождевых облаков, своим грузным вздутым переполненным брюхом, казалось, касалось шпилей и крыш высотных строений Москвы. Громоздящиеся огромными разбухшими массами грозовые тучи, являя величавость неминуемой стихии и оттеняя всю абсурдность земной суетливой возни, в какой-то момент сковали небо, реку и город единым всеохватным оцепенением, погрузив все вокруг в неестественный для середины дня мрак. Словно все живое – да нет, все сущее – замерло в предвосхищении ужаса... Пока наконец в один миг чей-то скальпель, сверкнув молнией, не вспорол небесное нутро, и, сопровождаемые инфернальным утробным рычанием, вырвавшиеся на свободу водные потоки со всей своей неистовой бескомпромиссностью не низверглись на вздрогнувший муравейник ожесточенно и грозно.

               Маслянистая кровь густым темным слоем покрывала паркетный пол, медленно, но неотступно расширяя свой ареал и, тем самым, демонстрируя преобладание гравитационных сил над силами поверхностного натяжения. Сложно было предположить, что такой объем жидкости (судя по запаху - не только крови, которая, впрочем, судя по цвету, доминировала) способно исторгнуть всего одно человеческое тело. Как будто бы тело это не включало в себя кости, внутренние органы, мышцы, а представляло собой лишь искусно сшитый бурдюк, когда-то туго наполненный монастырским кагором, а теперь по-варварски продырявленный чьим-то легкомысленным стальным острием.

               Оглушительные раскаты грома и ослепительные вспышки молний, озарявшие сквозь окно багряную сцену, красноречиво свидетельствовали о чьей-то необуздаемой мощи и непостижимой воле, ниспославшей на землю водопады проливного дождя и давшей миру шанс еще раз преобразиться.

 

 

*BAD PLUS – We Are the Champions*

*THE BUSTERS – We Are the Champions*

 

 

P.S. …И вот мы летим – я, мяч и вратарь – летим в одну точку. Казалось – в одну, только мяч перед самой ногой ударяется в кочку и немного подпрыгивает, впрочем, достаточно, чтобы разминуться с моей ногой. Вратарь в броске пытается среагировать на этот фортель – взмахивает пятерней, но ловит лишь воздух. Однако ему удается отклониться в полете и уйти от лобового столкновения с моей бутсой. Я только чиркаю ей ему по спине, а он наваливается на меня всей своей тушей. Мяч летит дальше, левее. И уж там его встретят. Кто это будет – наш или нет – я не знаю. Но тут уж точно – одно из двух...

 

 

предназначаются обрекшим автора этих строк на невольное заимствование некоторых форм, идей, фраз и целых абзацев следующим писунам: 

 

 

Да прибудут имена ваши в вечном забвении!!