Проза

 

Скрип половиц.         

 

АЗОРОВ        (Превозмогая плач.) Надо бы попытаться ее утешить.

РОЗОВА        (Превозмогая плач.) Она безутешна.

АЗОРОВ        (Справившись со слезами, тяжело вздыхает.) Как такое могло получиться?

РОЗОВА        (Всхлипывая.) Из песни слов не выбросишь.  

 

 

ГОРБУНОВА            (Справившись со слезами, тяжело вздыхает.) Возьмите салфетки.

 

  

АЗОРОВ        Помянем.

РОЗОВА        (Вытирая слезы.) Нет.

АЗОРОВ        Нет?

РОЗОВА        Нет. (Поднимает рюмку.) Здоровье молодых. Да, Аннушка?

ГОРБУНОВА            (Вытирая слезы.) Да. 

РОЗОВА        (Горбуновой.) Вот и умница. Так будет лучше.

ГОРБУНОВА            (Всхлипывает.) Наверное.

РОЗОВА        Так будет лучше, поверь мне.

ГОРБУНОВА            Взяли салфетки?

АЗОРОВ        Да.

РОЗОВА        Да.

ГОРБУНОВА            Помянем.

АЗОРОВ        Здоровье молодых?

ГОРБУНОВА            Простите. Конечно, конечно.  

РОЗОВА        Здоровье молодых.

АЗОРОВ        Да.

ГОРБУНОВА            Да.

РОЗОВА        Но не чокаясь.

АЗОРОВ        Ни в коем случае.  

РОЗОВА        Ну, что?

ГОРБУНОВА            Здоровье молодых.

 

 

АЗОРОВ        Сразу же по второй.

ГОРБУНОВА            Пожалуй.

РОЗОВА        Как то…

АЗОРОВ        Положено.

ГОРБУНОВА            (Розовой.) Положено.

АЗОРОВ        Троекратно. По троекратному обычаю.

РОЗОВА        Но…

АЗОРОВ        Никаких но.

РОЗОВА        Ну, что же?

ГОРБУНОВА            Теперь можно и помянуть.

АЗОРОВ        Это уж как повелось.

РОЗОВА        (Тяжело вздыхает.) Да.

АЗОРОВ        Теперь уже не чокаясь.

ГОРБУНОВА            Да.

 

 

АЗОРОВ        (Разливает водку.) Как это могло случиться?

РОЗОВА        Из песни слов не выбросишь… Каждый из нас готов умереть за сцену.

ГОРБУНОВА            На сцене.

РОЗОВА        И на сцене и за сцену и, если, придется, за сценой.

АЗОРОВ        (Встает с рюмкой в руке.) Все мы смертны, все ходим по краю, все – в ожидании своего часа. Мы со смертью движемся навстречу друг другу… Каждодневный сладостный позор, вожделенное бесстыдство и лакомая ложь ускоряют наши шаги, и смерть, заслышав задаваемый нами ритм, поспешает… Тут уж ничего уж не попишешь. Законы метафизики… Немного жаль простодушных детей, что слышат на наших представлениях только то, что мы говорим вслух. С тем же, что мы на самом деле говорим им предстоит столкнуться в так называемой реальной жизни. И не всегда они оказываются готовыми… Впрочем, времена стремительно меняются и теперь немало ребятишек появляются на свет, уже зная, что почем… Несколько месяцев назад я принимал роды у одной высокопоставленной особы. Прошу заметить, роды были преждевременными, и девочка появилась на свет весом четыреста граммов. Милая такая девчонка. Так вот, только успела показаться ее золотистая головка, она обложила нас таким трехэтажным матом, что акушерка упала в обморок. Позже она призналась, что за всю свою жизнь ей не приходилось слышать ничего подобного… За наше будущее.

 

 

РОЗОВА        А кожа у девочки какого цвета была?

АЗОРОВ        Недоношенные дети всегда рождаются с характерным синеватым отливом.

РОЗОВА        Индиго.

АЗОРОВА     Как?

РОЗОВА        Девочка – индиго. Наше будущее

АЗОРОВ        А вот и тост.

 

 

АЗОРОВ        За будущее.

РОЗОВА        Ромочка, у тебя свадьба впереди, помнишь об этом?  

АЗОРОВ        Все под контролем, любовь моя.       

ГОРБУНОВА            Кушайте, пожалуйста.

 

 

ГОРБУНОВА            Нужно покушать. Он говорил, если стол накрыт, нужно обязательно покушать.

РОЗОВА        (Горбуновой.) Кто говорил?

ГОРБУНОВА            Август говорил.  

 

 

АЗОРОВ        Нет, если он так говорил, с учетом того, что это можно расценить как своеобразное напутствие отлетевшего…

ГОРБУНОВА            (Поет со слезами на глазах.) Вот и август, за окнами осень...

РОЗОВА        Ну, все, все.

 

 

РОЗОВА        (Горбуновой.) Мужчинам всегда хочется есть.

ГОРБУНОВА            (Печально улыбаясь, Розовой.) И ты покушай.

РОЗОВА        А знаешь, вообще ты права.

 

 

ГОРБУНОВА            Ну, расскажи, как ты?

 

 

АЗОРОВ        (Горбуновой.) Я оставил гинекологию.

ГОРБУНОВА            Что так?

АЗОРОВ        Хлопотно и безденежно. Вернулся в пожарные.

ГОРБУНОВА            А как же синий галстук?

АЗОРОВ        Бабочка.

ГОРБУНОВА            Какая разница?  

РОЗОВА        Совпадение. У меня, видишь, тоже синяя роза.

ГОРБУНОВА            Ну, да, ну, да. (Азорову.) Как обстоят дела с пожарами?

АЗОРОВ        Откровенно говоря, меня больше прельщает ветеринария.

ГОРБУНОВА            Да, конечно. Но теперь ветеринаром, наверное, не устроиться?

АЗОРОВ        В том-то и дело.

ГОРБУНОВА            Да.

АЗОРОВ        Считай, хороших врачей и ветеринаров не осталось. Лечиться не у кого.

ГОРБУНОВА            Да… А знаешь, у нас землеройка пропала.

АЗОРОВ        В цветах смотрели?

ГОРБУНОВА            Так нет цветов.

АЗОРОВ        Странно. Обычно они уходят в земляные горшки… Странно.

ГОРБУНОВА            Странно. (Пауза.) Ну, расскажи, как ты?

 

 

РОЗОВА        (Горбуновой.) Аннушка, ты сколько уже не спишь?

ГОРБУНОВА            Я сплю, я очень хорошо сплю, на удивление хорошо сплю, целыми днями, спала бы и спала, вот и сейчас спать хочется.

РОЗОВА        Хорошо.

ГОРБУНОВА            (Азорову.) А почему ты не стал отвечать на мой вопрос? не захотел?

АЗОРОВ        Что за вопрос, прости?

ГОРБУНОВА            Я спросила – как ты?

АЗОРОВ        (Настороженно.) Так я ведь, Анечка, гинекологию-то оставил… Вернулся в пожарники.   

ГОРБУНОВА            Лукавишь?

АЗОРОВ        Зачем?

ГОРБУНОВА            А синий галстук?

РОЗОВА        Это бабочка, Аннушка.

ГОРБУНОВА            А бабочка-то синяя.

РОЗОВА        Это ни о чем не говорит, Аннушка. Видишь, у меня у самой синяя роза? видишь?

ГОРБУНОВА            А у меня белая. Как у невесты.

РОЗОВА        Да, надо бы тебе замуж… Ну же, твой текст. Что ты замолчала?

ГОРБУНОВА            За кого?

РОЗОВА        Это уже предопределено… Ну же, твой текст. Что ты замолчала?

ГОРБУНОВА            Мне немного неловко.

РОЗОВА        Отчего?

ГОРБУНОВА            Вы такая прелестная пара.

РОЗОВА        Ну, допустим, не такая прелестная…

ГОРБУНОВА            Именно прелестная. Со стороны всегда виднее.

РОЗОВА        Иногда полезно взглянуть изнутри. Но мы уклоняемся.

АЗОРОВ        В самом деле, Анечка. (Поднимает рюмку.) Здоровье молодых.

РОЗОВА        Будьте счастливы!.. Ну же, Аннушка.

ГОРБУНОВА            А как же ты?

РОЗОВА        Опять двадцать пять… А я, Аннушка как раз немного отдохну от него… Откровенно говоря, намаешься ты с ним. Он же всегда пьян. Даже когда не пьет… Иногда дерется.

АЗОРОВ        (Розовой.) Но, но! Ты что это? У меня руки по швам.

РОЗОВА        Видишь?

ГОРБУНОВА            Любит он тебя, Розочка.

РОЗОВА        Это так, это – конечно. Это уж – из песни слов не выбросишь. (Строго.) И будет.

ГОРБУНОВА            (Розовой.) А ты не заметила, после того, как он ушел, мы какими-то косноязычными сделались?

РОЗОВА        Это – да. Из песни слов не выбросишь. Тьфу ты, привязалась эта песня. (Пауза.) Ну, что выпили, закусили, «горько» кричать надо?

ГОРБУНОВА            Нет, зачем?

РОЗОВА        Что, сразу постельная сцена?

ГОРБУНОВА            А как предписано?

РОЗОВА        Да в этом-то и закавыка. Здесь пауза… С другой стороны, чего тянуть то? (Азорову.) Ты готов?

АЗОРОВ        Всегда готов.

РОЗОВА        Негодяй. (Горбуновой.) И что ты сидишь?

ГОРБУНОВА            А что я должна делать?

РОЗОВА        Готовься к постельной сцене.

ГОРБУНОВА            Насколько я помню – эта сцена после самоубийства?

РОЗОВА        Ну да…  

ГОРБУНОВА            А я еще не кончала с собой.

РОЗОВА        То есть как?!

ГОРБУНОВА            А когда бы я успела?

РОЗОВА        В антракте.

ГОРБУНОВА            Забыла.

РОЗОВА        А мы здоровье молодых пьем!.. Думаешь, что творишь?!.. Стоит ему отлучиться, как  все сыплется!.. Нет, он прав, тысячу раз прав… Боже, как мы измельчали! Вообще вы знаете, почему он ушел?.. Не смог довести ни единой своей мысли, ни до нас, ни до персонажей… Повторяем как попугаи, а внутри-то что?.. Дошли до полного умственного неприличия.

АЗОРОВ        Ты за всех не говори.

РОЗОВА        (Азорову.) А ты знаешь, что играть?

АЗОРОВ        Знаю. 

РОЗОВА        Объясни нам, убогим.

АЗОРОВ        Сейчас такое время.

РОЗОВА        Какое время?

АЗОРОВ        Кризис.

РОЗОВА        Не кризис, Рома, скудоумие.  

АЗОРОВ        Какая разница?.. Да успокойся ты. Сейчас Анечка пойдет и повесится. Минутное дело, правда, Анечка?  

РОЗОВА        Она вскрывает вены.

АЗОРОВ        Еще проще… Ступай, Анна. Видишь, ситуация напряглась? Выпей еще водочки и ступай.  

РОЗОВА        (Горбуновой.) И что ты сидишь?

ГОРБУНОВА            А, может быть, можно как-нибудь…

РОЗОВА        Что?

ГОРБУНОВА            Как-нибудь без этого?

РОЗОВА        Да, что с тобой, Аннушка?

АЗОРОВ        Я Анну понимаю. Что ни говорите, вскрывать вены – хлопотно. Вешаться – другое дело.

ГОРБУНОВА            Да?

АЗОРОВ        Да.

ГОРБУНОВА            Сам попробуй.

АЗОРОВ        Господи ты, Боже мой! Да я тысячу раз вешался! Иногда с похмелья такая тоска нахлынет…

ГОРБУНОВА            Вот и вешайся, а мне неприятно.

РОЗОВА        Стоп!

ГОРБУНОВА            За чужой счет мы все умники!

РОЗОВА        Анна, остановись.  

ГОРБУНОВА            Сам бы попробовал…

РОЗОВА        Замолчи!

ГОРБУНОВА            Розочка, миленькая, его же нет?.. Слушай, пусть Конек вскроет вены, я с ним договорюсь.

РОЗОВА        Да ты в своем уме?!

АЗОРОВ        А что? Мысль. Конек на раз сделает, я его знаю!

РОЗОВА        Бред!  

ГОРБУНОВА            Но почему? почему?

РОЗОВА        Да потому что он мертвый. Он вознесся. Отлетел.

ГОРБУНОВА            Тем более, ему это не составит никакого труда.

АЗОРОВ        Конек на раз сделает, рубль за сто. И потом, пойми, Роза, мы же должны как-то подвести дело к свадьбе?

РОЗОВА        Не знаю. Я уже ничего не знаю.

 

 

АЗОРОВ        Эй, молодые люди, это что такое? мы еще не завершили.

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Мы только сменим посуду.

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Уберем  и подадим горячее.

АЗОРОВ        А вот напитки действительно кончаются.

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Напитки – само собой.

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Чего именно изволите?

АЗОРОВ        А что можно?

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Все.

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Практически все.

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       А чего именно вам хотелось бы?

АЗОРОВ        Не готов так вот сразу. Неожиданно как-то, знаете.

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Привыкайте. Теперь так будет всегда.

АЗОРОВ        Что-то случилось?

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Послабление.

АЗОРОВ        Как?

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Послабление.

АЗОРОВ        Что за послабление?

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Нам не докладывают.

АЗОРОВ        Кто не докладывает?

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Чего именно вам хочется?

АЗОРОВ        Подавайте все.

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Хорошо.

 

 

АЗОРОВ        А что, собственно, происходит?

КОНЕК          (Саркастически смеется.) Послабление.

РОЗОВА        (Коньку.) А по какому поводу ирония? Ты ли не хотел есть?

КОНЕК          Знания, Розалия Игоревна, умножают печаль.

РОЗОВА        (Коньку.) И что же такое ты узнал, Август Иванович?

КОНЕК          Зачем тебе?

РОЗОВА        Да вот не могу понять – что-то с тобой случилось. Ты, Август, вернулся другим.

КОНЕК          Это все – жара. Жарко здесь. После Антарктиды Евразия кажется Африкой.

РОЗОВА        Врешь, здесь что-то другое.  

ГОРБУНОВА            Милый, ты живой?

КОНЕК          Откуда мне знать? Это он все знает… еще Роза. (Розовой.) Не так ли?

РОЗОВА        Я? Я ничего не знаю. Точнее, знаю, но очень мало, почти ничего. Не больше, чем остальные, столько же, сколько все мы.

КОНЕК          (Улыбается.) Пусть будет так.

РОЗОВА        (Коньку.) Ты хочешь в чем-то обвинить меня?

КОНЕК          Упаси Бог.

ГОРБУНОВА            Милый, скажи, ты живой?

КОНЕК          Зачем тебе?

РОЗОВА        Если ты не забыл, она любит тебя.  

КОНЕК          Благодарю покорно.

РОЗОВА        (Коньку.) Что происходит?

КОНЕК          У вас, кажется, здесь свадьба намечалась? Я не помешал?

РОЗОВА        (Вздыхает с облегчением.) Ах, вот оно в чем дело?

КОНЕК          И в этом тоже.

АЗОРОВ        Брось, Конек, это же представление и только.

КОНЕК          (Зловеще.) Представление, говоришь?

АЗОРОВ        Ты вернулся обвинять и портить?

КОНЕК          Его почерк.

АЗОРОВ        Возможно… Скоро пройдет... Вообще, откровенно говоря, он оказался приличной сволочью.

РОЗОВА        Стоп!

ГОРБУНОВА            (Коньку.) Как прошел полет, милый?

КОНЕК          Замечательно. Я погиб… Меня спасли пожарники, они видимо тоже не знали пьесы.

РОЗОВА        Зачем ты пришел?

КОНЕК          Захотел есть. Нагулял, знаешь, зверский аппетит.

РОЗОВА        Ты же отлетел.

КОНЕК          Это вполне естественно для летчика. 

РОЗОВА        Нет, Август, что-то происходит. Ты вернулся определенно другим.

КОНЕК          Разумеется. Я многое повидал.

РОЗОВА        Ну, расскажи.  

КОНЕК          А что именно тебя интересует?

РОЗОВА        Что угодно.

КОНЕК          Могу говорить только о далях… Что наболело, как говорится… Да разве вас интересуют дали?

РОЗОВА        Гоша, дали – это как раз то, что нас интересует.

КОНЕК          А ты не врешь?

РОЗОВА        Что, будем обсуждать детали нашей профессии?

 

 

РОЗОВА        Господи, все валится. Что будет?

ГОРБУНОВА            Милый, ты хотел рассказать.

КОНЕК          Даже не знаю, что может быть вам интересным… Не знаю… Хотите про Антарктиду?

РОЗОВА        Пусть будет Антарктида.

КОНЕК          Откровенно говоря, Антарктида производит удручающее впечатление. Казалось бы, внешнее благополучие – телевизоры, магнитофоны, вентиляторы, обогреватели, посуда, ковры, бриллианты, часы, посудомоечные машины, яхты, пароходы, самолеты, детские железные дороги, разные наряды, зверушки и символы… Много пожарников, гинекологов. Даже кондукторы появились. Да, но при всей кажущейся идиллии, пингвины, например, вымирают. (Азорову.) Вот тебе, как ветеринару будет интересно.

АЗОРОВ        А что с пингвинами?

КОНЕК          Они, как бы это лучше сказать, опустились, что ли… не совсем удачное слово… как бы это лучше?.. Ну, вот если прежде они были такими жизнерадостными, не сказать холеными, но шкурка блестела на солнце, теперь – напоминают бродяжек. Какие-то взъерошенные, шерсть клочьями, крутятся около мусорных баков.

АЗОРОВ        Зачем им баки? там же полно рыбы.

КОНЕК          Да разве в рыбе дело? Пингвины, в особенности императорские пребывают в тяжелейшей депрессии. Не видят перспектив. Ни во что уже не верят. Полный духовный упадок. Пьют безбожно.

ГОРБУНОВА            Гоша, что ты такое говоришь?

КОНЕК          Там, среди моржей, я встретил своего покойного отца. Сначала я и его принял за моржа. Присмотрелся – что-то знакомое. А когда уж он выругался, меня осенило… Он открыл мне глаза на многие вещи. Он сказал – Посмотри вокруг сын. Видишь как много человекообразных животных? Все они бодрствуют, обрати внимание. Но больше всего им хочется спать. Они и спали, до тех пор, пока не пришли люди. Они были счастливы оттого, что спали и видели сны. Во сне они мечтали, совсем как люди. Потому я и отношу их к человекообразным животным. Теперь пришли люди и снов им не видеть как собственных ушей. К слову сказать, многие из антарктических животных, в отличие о нас не имеют ушей… Ты думаешь, они не знают, что такое Эдипов комплекс? Теперь они знают и это. Началось кровосмешение… Повсеместно… И там и здесь… Но не об этом я хотел... Отец спросил, о чем я мечтаю. Я сказал, что практически не мечтаю ни о чем. А прежде? – поинтересовался он. А прежде, отвечал я, мечтал стать пожарником. Плохо дело. Почему? – поинтересовался я… Гореть тебе в Аду. Что ты такое говоришь, отец? – ужаснулся я. А то и говорю… Я – рассказал отец – мечтал быть полярником. Видишь, где я теперь? На самом деле мой отец был актером второго плана и служил театру двадцать лет. Покуда какой-то влюбленный в жену своего коллеги мерзавец не подлил тому на сцене настоящего яда… Что говорить, отец любил, перед тем как сказать свое «кушать подано», сделать глоток-другой из бутафорского бокала… Умер мгновенно и безболезненно… Но не об этом я хотел… Он еще сказал – Обернетесь, да поздно будет. (Пауза.) Моржи исчезают. Скоро мы забудем, как они выглядят, а связано, как вы теперь понимаете, это с тем, что лишенные сна они не могут определиться, где им быть после смерти… Но не об этом я хотел… Наши судьбы всегда принадлежат мерзавцу, решившему состряпать дельце себе во благо и обвести вокруг пальца. Так что после Антарктиды глаза мои распахнуты широко. Уж кого-кого, а врага-то теперь рассмотреть я сумею. Хоть днем, хоть в сумраке ночном. Я уже, стоило мне войти сюда, кое-что сумел рассмотреть. К слову, отец в юности моржевал – погружался в проруби. Может быть, случайностей вообще не существует?         

АЗОРОВ        Безобразие.

КОНЕК          Что?

АЗОРОВ        Почему они не дадут им снотворного?

КОНЕК          Кому?

АЗОРОВ        Моржам… Да и пингвинам не помешало бы.

КОНЕК          Хочешь, чтобы они заговорили? Что ж, мысль неплохая. Им будет, что предъявить нам.  

   

 

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Кушать подано.

КОНЕК          Вот, пожалуйста.  Истории повторяются.

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Кушать подано.

КОНЕК          Что и следовало ожидать. (Официантам, язвительно.) Клыки точите, друзья мои?

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Не положено нам.

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Приятного аппетита.

КОНЕК          Воистину, молчание – золото.

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Приятного аппетита.

КОНЕК          Не желаете сами отведать принесенного вина?

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Не положено нам.

КОНЕК          Что же, вы никогда не нарушаете правил?

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Честно?

КОНЕК          Разумеется.

ПЕРВЫЙ ОФИЦИАНТ       Жить хочется.

ВТОРОЙ ОФИЦИАНТ        Дети у нас.  

 

 

КОНЕК          (С иронией.) Что и требовалось доказать. (Розовой.) И к чему это послабление? Что скажешь, Розочка?

 

 

КОНЕК          (Азорову.) А ты стал много пить, пожарник.

АЗОРОВ        Да я, в общем-то никогда не гнушался. Всегда так пил.

КОНЕК          Так, да не так.

АЗОРОВ        Да? Ну, не знаю, не задумывался.

КОНЕК          Что-то тебя гложет?

АЗОРОВ        С чего это ты взял?

КОНЕК          Снится талая вода?

АЗОРОВ        При чем здесь?  

КОНЕК          А может быть, ты стал кондуктором?

РОЗОВА        Это что такое, Гоша?! Откуда этот текст? Вас снова потянуло на импровизацию, Август Иванович?..

КОНЕК          (Резко.) Я говорю с Романом… Ты стал кондуктором, Роман?

АЗОРОВ        С чего ты взял?

КОНЕК          А сам как думаешь?

АЗОРОВ        Если ты имеешь в виду цвет моей бабочки, так я уже пояснял…

КОНЕК          Нет, Рома, бабочка здесь ни при чем. Бабочка посидит – посидит, надоест –  улетит. Нет, Рома, бабочка здесь ни при чем… Там внизу, Рома, все выходы перекрыты. Двери опечатаны.

РОЗОВА        (Коньку.) Ты что же это, хотел уйти? Хотел убежать?

КОНЕК          А мое известие, как я посмотрю, не вызвало удивления. Насколько я понимаю все в курсе происходящего? (Горбуновой.) И ты, Аннушка?.. Что молчишь, Роман?

АЗОРОВ        Честное слово, Август, я не имею к этому никакого отношения… Да, мне предложили, да, я сомневался некоторое время, мне даже выдали форму, как видишь, но ношу я ее с единственной целью, чтобы ездить бесплатно. И все… Я отказался. Всё… Меня самого в любой момент могут привлечь… Честное слово, Конек. Я не имею к этому никакого отношения.

КОНЕК          (Азоровой.) А ты, Роза?

РОЗОВА        Довольно! Остановились! Остановитесь, Август Иванович. Вас в Гамлета понесло.

КОНЕК          Почему нет?

РОЗОВА        Не тянете.

КОНЕК          Спорно.

РОЗОВА        У нас все равно нет флейты.

АЗОРОВ        У нас есть флейта. Я видел в столярке.

РОЗОВА        Нет, Гамлет отменяется. Я ни разу не слышала от него этого имени. Давайте вспоминать, на чем мы остановились… Кто-нибудь помнит?.. Никто не помнит. Так. Поднимаемся, начинаем движение по кругу. Кто вспомнит, возвращается на свой стул.

КОНЕК          Роза, мне будет жарко в этом костюме. Мне уже сейчас жарко. Можно раздеться?

РОЗОВА        Нет. Иначе мы собьемся.

КОНЕК          У меня даже в покое сердце покалывает. Очень душно.

РОЗОВА        Мой ответ нет!

 

 

РОЗОВА        Хоть какое-то действие.

ГОРБУНОВА            Даже легче стало.

РОЗОВА        В движении жизнь.

КОНЕК          Кошмар.

ГОРБУНОВА            Милый, потерпи еще немного. Так надо.

КОНЕК          Душно.

РОЗОВА        Не расслабляться.

КОНЕК          Я сейчас умру.

АЗОРОВ        (Коньку.) Потому что не пригубил.

КОНЕК          Не хотелось. Очень хотелось есть.

АЗОРОВ        Вредно в нашем возрасте.

РОЗОВА        Текст, текст вспоминайте.

ГОРБУНОВА            Легко сказать.

КОНЕК          Не могу больше.

РОЗОВА        Никогда не мог.

ГОРБУНОВА            (Розовой.) Вот сейчас ты нет права, Роза. Как бы то ни было…

КОНЕК          Душно.

РОЗОВА        Не расслабляться!

 

 

ГОРБУНОВА            (С гримасой грядущего плача.) Опять умер.

РОЗОВА        Слабое звено.

 

 

 

РОЗОВА        (Азорову.) А ты что уселся?

АЗОРОВ        Вспомнил.

РОЗОВА        Говори.

 

 

АЗОРОВ        Эксгумация. (Выпивает.) Он сказал так – не погребение, но эксгумация.

РОЗОВА        Точно. Вспомнила. Еще переспросила, что вы имеете в виду? Ничего не ответил. Только головой покачал… Теперь все ясно.

ГОРБУНОВА            (Плачет.) Опять умер. Все время умирает. Когда уже это кончится?!

РОЗОВА        (Азорову.) Ну, и что дальше?  

АЗОРОВ        Для начала, как говорится, вернем тело в мавзолей.

РОЗОВА        Да, да, это конечно. Это – обязательно.

 

 

РОЗОВА        Тяжесть-то какая!

ГОРБУНОВА            (Плачет.) Понимаешь теперь, какого человека я потеряла?

РОЗОВА        Не переигрывай.

ГОРБУНОВА            (Плачет.) Я серьезно.

РОЗОВА        Не забывайся! Ты на сцене!

 

 

АЗОРОВ        Теперь можно и помянуть по-человечески.

РОЗОВА        (Забирает бутылку.) Довольно!

АЗОРОВ        Как-то не по-человечески.

РОЗОВА        Довольно. Мы не водку жрать сюда пришли.

АЗОРОВ        А зачем мы сюда пришли?

ГОРБУНОВА            (Плачет.) Кто мы? Откуда? И куда мы идем?   

АЗОРОВ        (Горбуновой.) Только вот, пожалуйста, без этого! И так кошки скребут.

ГОРБУНОВА            (Плачет.) Обернетесь, да поздно будет.

АЗОРОВА     Попросил же!

 

 

            ГОЛОС РЕЖИССЕРА (Очевидно нетрезвого.) Сцена вторая. Состоятельные друзья семьи.

            ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА (Шепот.) Ляг уже, спи.

            ГОРБУНОВА            (Невидимому режиссеру.) Гад ты, гадина, гад, гад!

            РОЗОВА        (Горбуновой.) Прекрати истерику!

            ГОРБУНОВА            Он мне всю жизнь исковеркал, гад, гадина, гад, гад!

            РОЗОВА        Это не он.

            ГОРБУНОВА            А кто же?!

            РОЗОВА        Не знаю и знать не желаю… Не его голос.

            АЗОРОВ        Да он это.

            РОЗОВА        Нет!

            ГОРБУНОВА            Все равно гадина. Гад, гад.

            АЗОРОВ        Согласен, Анечка. (Смотрит на Розову.) Согласен! Я всегда это знал.  

            РОЗОВА        Успокоились. Мало ли, кто что знал? Я тоже, между прочим, не сегодня на свет родилась.

            АЗОРОВ        Да я его когда еще первый раз увидел, понял…

            РОЗОВА        Успокоились!.. Пошли на сверхзадачу. 

            ГОРБУНОВА            Что, опять кончать с собой?

            РОЗОВА        (Горбуновой.) Пожалуйста, соберись. Ты слышала? Состоятельные друзья семьи.

 

            Входят официанты в синих костюмах. Скрестив руки, с каменными лицами становятся по краям сцены.  

 

РОЗОВА        Вот. Слава Богу! Как будто обустраивается… Товарищи, всё обустраивается.

ГОРБУНОВА            Теперь, когда Гоша умер…

РОЗОВА        Все – к лучшему. Видите, захотелось назвать вас товарищами.

ГОРБУНОВА            Теперь, когда Гоша сгорел…

РОЗОВА        Меньше нытья будет.

ГОРБУНОВА            Да как ты можешь?!

РОЗОВА        Итак… Аннушка, деточка, чем мы можем тебе помочь.

 

 

АЗОРОВ        Да-да?

РОЗОВА        (Громко.) Аннушка, деточка, чем мы можем тебе помочь?

АЗОРОВ        Да.

РОЗОВА        Аннушка, деточка, соберись, чем мы можем тебе помочь?.. У тебя полон дом кондукторов… Аннушка!

ГОРБУНОВА            Я должна.

РОЗОВА        Кому ты должна и сколько?

ГОРБУНОВА            Должна много. Кому – уже запуталась.

АЗОРОВ        Может быть тебе покончить с собой?

РОЗОВА        (Азорову.) Что ты мелешь, пропойца?

АЗОРОВ        Pardon.

РОЗОВА        (Горбуновой.) Тебе нужны деньги?

АЗОРОВ        Чрезвычайно логично.

РОЗОВА        (Азорову.) Молчи лучше! (Горбуновой громко.) Тебе нужны деньги?

ГОРБУНОВА            Да.

РОЗОВА        Много ли тебе нужно денег?

ГОРБУНОВА            Много.

РОЗОВА        Может быть, тебе заложить кого-нибудь в ломбард?

АЗОРОВ        Мы все – экспонаты ломбарда. Гоша сказал, двери заперты…

РОЗОВА        Понятно.

 

 

АЗОРОВ        Так бы сразу… Поехали. Аннушка, деточка, чем мы можем тебе помочь?

ГОРБУНОВА            (Азорову.) Возьмите меня замуж.

АЗОРОВ        Еще вчера я был готов. Вы знаете, Анна Ивановна, я всегда испытывал к вам искреннюю симпатию. Признаюсь, вешними ночами вы снились мне. Помнится, однажды во сне мы гуляли с вами по Летнему саду, и вы обронили туфельку. Верите – нет, я не бросился искать вашу туфельку, но совершенно неожиданно для себя вдруг пал на колени, и принялся целовать вашу ножку. Целую и думаю, что же я делаю? Откуда это во мне?.. Да, я симпатизировал вам. Но чувства мои, как бы это лучше сказать, были не до конца оформлены, что ли?.. Нет, не то слово. Чувства мои были еще робкими и невнятными. И вдруг, такой порыв. Все – подумал я тогда, теперь вот так, разом все решилось. Буду целовать эту ножку всю оставшуюся жизнь…

РОЗОВА        Но…

АЗОРОВ        Но уже на следующий день, увы, ситуация кардинально изменилась. Моя супруга сказала мне, что безнадежно больна…

РОЗОВА        Эй, эй!

АЗОРОВ        …Что жить осталось ей каких-нибудь двадцать – двадцать пять лет. И так плакала, так плакала при этом. (Вытирает слезы.) И я подумал, что же. Пусть я поставлю на себе крест. Пусть я погружусь в наживу и накопительство, пусть, презираемый собой, буду пить горькую, но разорваться я не в силах… Прощай, любимая, буду жить с оброненной туфелькой в голове. Как говорится, палец в носу – не пуля в виске.

РОЗОВА        Лишнее.

АЗОРОВ        Согласен. Можно еще рюмочку?

РОЗОВА        Довольно.

ГОРБУНОВА            Что же мне теперь делать?

АЗОРОВ        Может быть, тебе заложить кого-нибудь в ломбард?

ГОРБУНОВА            У меня нет никого?

АЗОРОВ        А землеройка?

ГОРБУНОВА            Она исчезла.

АЗОРОВ        Вот как? Печально. Впрочем, за нее много бы и не дали. (Пауза.) Позвольте. Но у вас, кажется, был муж. Вот, не припомню, как его звали?

ГОРБУНОВА            Август. Август Иванович. Август Иванович Конек.

АЗОРОВ        Что-то на слуху. По-моему неплохой актер?

ГОРБУНОВА            Полярный летчик.

АЗОРОВ        Тем более.

ГОРБУНОВА            Он умер.

АЗОРОВ        Гоша умер?!

ГОРБУНОВА            (Готовится плакать.) Вознесся.

АЗОРОВ        Давно?

ГОРБУНОВА            (Плачет.) Только что… Да вот он лежит. Можете видеть.

 

 

АЗОРОВ        Да, при полной амуниции… Замерз?

ГОРБУНОВА            Сгорел… На работе.

АЗОРОВ        Несчастье какое.

 

 

АЗОРОВ        Но знаете, что я вам скажу. В известной степени он спас вас.

ГОРБУНОВА            В каком смысле?

РОЗОВА        Видишь ли, Аннушка, Роман Игоревич, кроме того, что кондуктор, является держателем ломбарда. (Прикладывает палец к губам.) Только между нами. Кондукторам, как ты понимаешь, не положено содержать ломбарды.

ГОРБУНОВА            Да, да, конечно.  

АЗОРОВ        Я возьму его, пожалуй. Он еще очень неплохо выглядит, свеж.

ГОЛОС РЕЖИССЕРА Почему они все голые?

ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА        Тише.

АЗОРОВ        Побудет в холодильнике. Он же полярный летчик?

ГОРБУНОВА            Да.

АЗОРОВ        Вот видите, как все удачно складывается. 

ГОРБУНОВА            (Норовит заплакать.)  Но я же…

РОЗОВА        Что, Аннушка?

ГОРБУНОВА            Я же никогда…

РОЗОВА        Что, Аннушка?

ГОРБУНОВА            (Рыдает.) Я же никогда не смогу его выкупить! Я никогда не смогу заработать столько денег.

РОЗОВА        А вот и напрасно. Совершенно напрасно. Театр, как ты знаешь, возрождается. У тебя будут роли… Да, не всё сразу. Но у Романа Игоревича прекрасный холодильник. Лучший холодильник в городе… У него там…

АЗОРОВ        Анна Ивановна, у меня там чего только нет. Телевизоры, магнитофоны, вентиляторы, обогреватели, посуда, ковры, бриллианты, часы, посудомоечные машины, яхты, пароходы, самолеты, детские железные дороги, разные наряды, зверушки и символы… Недостающее ухо Ван Гога, например, и… голова всадника… без головы.

ГОРБУНОВА            Так вот где его голова?

АЗОРОВ        Конечно. И, к слову сказать, отлично сохранилась. А сколько времени прошло, можете себе представить?

ГОРБУНОВА            (Гримаса плача.) За ней так и не пришли?

АЗОРОВ        А за ней, дорогой мой человек, и не могли прийти. Да если бы за ней пришли, дорогая моя, распалась бы связь времен. Понимаете, что я имею в виду?

ГОРБУНОВА            (Плачет.) Да, Август Иванович был последним Гамлетом эпохи.

АЗОРОВ        Вы сейчас о чем?

ГОРБУНОВА            (Плачет.) О муже, полярном летчике Августе Ивановиче.

АЗОРОВ        Забудьте о нем на время.

ГОРБУНОВА            Как можно?

АЗОРОВ        Как будто его и не было.

ГОРБУНОВА            (Рыдает.) Да как же?

АЗОРОВ        Сделайте над собой усилие.

РОЗОВА        Аннушка, родная, нужно работать над собой. Денно и нощно. Все, что кажется нам важным, благополучие, вдохновение, успех, гармония, даже, прости меня, любовь – это преходяще, поверь. И только каждодневная работа над собой – вот что воистину вечно в нас и мы в том вечны, как вечная мерзлота в вечной мерзлоте, ибо… ибо…

АЗОРОВ        Сами посудите, Анна Ивановна, вот предложил бы я вам стать своей любовницей, содержанкой, прости Господи,  или, того лучше, продать какой-нибудь из органов… Не удивляйтесь, не удивляйтесь, люди в ломбард и органы приносят. Что было бы с вами?.. Да, Августа Ивановича вы бы погребли, возможно, даже заказали бы оркестр и поминки, но как дальше жить с этим, я имею в виду унизительное положение, или без этого, я имею в виду орган?.. А здесь? Просто везение, просто лучшего быть не может… Или вот, сдали бы вы его в ломбард живым. Что было бы с вами, когда в голове единственное мысли – что он там? С кем он там? И как он там?

ГОРБУНОВА            Да. Здесь вы правы, конечно.

РОЗОВА        И еще, девочка моя, подумай. Каких-нибудь двадцать лет назад таких ломбардов еще не было.

ГОРБУНОВА            Да, да. Конечно, я согласна.

РОЗОВА        И, пожалуйста, не нужно плакать. У тебя очень много работы над собой. Очень-очень много. Если, конечно, прости, прости, тебе хочется-таки выкупить тело Августа Ивановича.

ГОРБУНОВА            Думаю, что через некоторое время мне очень захочется полюбоваться на него… Скажите. А могу я иногда приходить?..

АЗОРОВ        Куда?

ГОРБУНОВА            В гости, в холодильник?

РОЗОВА        Об этом, разумеется, не может идти речь. Представьте себе, если бы каждый, Ван Гог, например, захотел приходить навещать свое ухо, представляете себе эту суету.

ГОРБУНОВА            Ну да, ну да…

АЗОРОВ        Аннушка, что вы решили?

ГОРБУНОВА            Похоже – это единственный выход.

АЗОРОВ        Ну, почему же? вы можете сами сдаться.

ГОРБУНОВА            Да?

АЗОРОВ        Но тело летчика-то останется здесь. Без ухода.

ГОРБУНОВА            Да, да. Конечно.

АЗОРОВ        Ну, что, как я понимаю, решение принято?

ГОРБУНОВА            Да.

АЗОРОВ        Предпочитаете чек или наличными?

ГОРБУНОВА            А как лучше?

РОЗОВА        Конечно же чек… Финальный монолог, дуреха!

ГОРБУНОВА            Уже?

РОЗОВА        (Сияя.) Уже, деточка, уже.

ГОРБУНОВА            (Сияя.) Чек, в таком случае.

РОЗОВА        Прошу вас, Роман Игоревич.

АЗОРОВ        Розочка, сейчас нужно.

РОЗОВА        Хорошо.

 

Розова наливает Азорову водку. Азоров выпивает, извлекает из кармана чековую книжку, ручку.  

 

АЗОРОВ        Значится так. По новому образцу, что бы все формальности были соблюдены, то есть чек был бы как бы совмещен с юридическим смыслом как бы происходящего, звучать он будет следующим образом. (Пишет.) Я, Азоров, Роман Игоревич, председатель ломбарда нумер пятьдесят восемь, будучи в бравом уме и совершенной памяти, выдаю Анне Ивановне Горбуновой, вдове как бы полярного летчика требуемую… сами впишите какую… сумму, в качестве временной компенсации моральных издержек…

РОЗОВА        Моральных и физических…

АЗОРОВ        Да, да, конечно… моральных и физических издержек, связанных со временным… временным? Или безвременным?

ГОРБУНОВА            Временным.

РОЗОВА        Анна, думай.

ГОРБУНОВА            А если безвременным – это навсегда?

АЗОРОВ        Ни в коем случае. При внесении заявленной суммы вы сможете в любой день забрать тело для любования.

ГОРБУНОВА            В чем же разница?

АЗОРОВ        А разница, Анна Ивановна, в том, что в случае временного вложения, к вам каждую неделю будут приходить уже наши собственные кондуктора, с единственным вопросом, готовы ли вы немедленно изъять тело. Притом, они будут выдумывать всяческие неприятные детали, намекать, что тело портится, что в холодильнике совсем мало места, и прочее и прочее…

ГОРБУНОВА            Безвременным.

АЗОРОВ        Прекрасно. …безвременным вложением тела как бы полярного летчика в холодильник ломбарда, свидетельство за нумером двадцать четыре, шестнадцать, дробь пятнадцать А, наряду с другими его, как бы мужа… простите. Анна Ивановна, но так положено… другими его частями тела, органами, воспоминаниями и размышлениями, с целью… внимание… последующего использования… так положено… последующего использования по усмотрению ломбарда в целях, предусмотренных ломбардом, согласно свидетельству восемьсот шестьдесят четыре – четырнадцать прим, в соответствии с законом нумер двадцать семь, одиннадцать, от пятнадцатого октября две тысячи… бла, бла, бла… года…

ГОРБУНОВА            Подождите, но «бла, бла, бла»…

РОЗОВА        Анна, идет представление!

ГОРБУНОВА            Господи, совсем забыла.

 

 

АЗОРОВ        Пожалуйста, сумму, и автограф здесь и здесь.

 

 

АЗОРОВ        (Вытирает пот.) Уфф! Финал!

 

 

КОНЕК          Ребята, что так долго? У меня теперь спина месяц болеть будет.

АЗОРОВ        Финал, Конек!

РОЗОВА        (Сквозь слезы.) Все-таки мы смогли!

ГОРБУНОВА            Конек, любимый!

 

 

АЗОРОВ        (Официантам.) Шампанского, черти!

 

 

ГОЛОС РЕЖИССЕРА Что это здесь?

ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА Землеройка.

ГОЛОС РЕЖИССЕРА         Любопытный зверек. Все должно быть предельно просто, понимаешь. В простоте – оно.

ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА Что?

ГОЛОС РЕЖИССЕРА А дано ли нам? спрашивал ты себя об этом?.. Человек захотел есть. Что он делает? Поднимается, идет на кухню, открывает холодильник. Берет пищу. Ест. Всё… Человек захотел выругаться. Открыл рот произнес несколько бранных слов Всё…  Понимаешь?.. Так и жить надобно… И всё.

ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА        Что?

ГОЛОС РЕЖИССЕРА         Всё… Слушай, она, по-моему, залезла мне в рукав.

ГОЛОС ЗВУКООПЕРАТОРА        Кто?

ГОЛОС РЕЖИССЕРА         Землеройка, мать ее. Что она хочет?

 

Светляки.