Проза

      От судьи мы направились далее, к матери Зворыкиной.

      - Андрей, ты не находишь, что бывший муж относится к Златовласке предвзято? Судя по его рассказу, она тварь какая-то: пьет, бездельничает, с поэтами общается.

      - Ты не забудь, он рассказывал о событиях одиннадцатилетней давности. За прошедшие годы у нее было время одуматься.

      - И еще, Андрей, а что он толковал про огурцы? - Волгин, сжав кулак, изобразил эрегированный фаллос. – Он на это намекал? Мол, я такой ядреный огурец…

      - Рассказываю. Теория «людей-огурцов и людей-цветов». Итак, у твоей жены сегодня день рождения. У тебя есть 100 рублей, на которые ты можешь купить или килограмм огурцов, или букет цветов. Всё! В городе больше нет никаких товаров, а у тебя больше нет денег. Условия понятны? Итак, если ты купишь огурцы, то жена обидится, что ты оставил ее без подарка. Если купишь цветы, то будешь вечером голодный сидеть. Твой выбор?

      - Конечно же, цветы!

      - Я бы огурцы купил, - высказал свое мнение водитель.

      - Я тоже за огурцы. Итого: мы с Григорием «люди-огурцы», а ты – «человек-цветок».

      - Получается, я хуже вас, что ли?

      - Ты не лучше и не хуже, ты просто другой. В тебе больше романтизма, в нас больше практицизма. Пойми, суть теории «огурцов и цветов» не том, что кто-то лучше, а кто-то хуже, а в том, что при выборе спутницы жизни надо четко знать приоритеты своей будущей половинки. Я понятно объясняю? Попробую по-другому. Итак, твоя жена «цветок», и ты приносишь ей букет роз, купленных в ларьке за углом. Она восхищена твоим подарком. Ей не розы важны, а твое внимание, твое уважение к ее взглядам на жизнь. Твоя любимая вдыхает аромат цветов и млеет. У нее от умиления наворачиваются слезы на глаза. Она счастлива, и на фиг ей никакая жратва не нужна, когда у нее такой ласковый и внимательный муж! А вот другой вариант – ты приносишь жене килограмм огурцов. Она строгает салатик, кормит тебя и млеет от умиления, что у нее самый хозяйственный муж на свете, который и гвоздь вобьет, и лучшие огурцы в городе купит. И на фиг такой жене не нужен несъедобный веник за 100 рублей. Цветами сыт не будешь! 

      - Приеду, проверю, кто у меня жена: «цветок»  или «огурец».

      - Николаевич, а как ты думаешь, «огурцы» и «цветы» уживаются в одной семье? – водитель был женат второй раз, и теория сосуществования разнополярных личностей его явно заинтересовала.

      - Еще как уживаются! Но при одном условии – кто-то из супругов становится неформальным лидером и берет бразды правления на себя. Образно говоря, если ты «цветок», а жена «огурец», то не учи ее, как вести домашнее хозяйство и куда тратить деньги.

      - Андрей, а почему в этой теории только огурцы и цветы? Почему, скажем, не «мясо» и «духи»?

      - Теория была сформулирована осенью 1990 года. Напомнить, что в то время было на прилавках?

      Мать Зворыкиной жила на окраине города в небольшой двухкомнатной квартире. Первое, что бросалось в глаза в ее жилище – это портрет Хемингуэя на стене в гостиной. В смежной комнате, оборудованной под кабинет, стоял компьютер. Как видно, хозяйка старалась не отставать от жизни.

      Судя по всему, она ждала нашего визита и заранее продумала линию поведения. На все мои вопросы Зворыкина-старшая или отвечала уклончиво, или отказывалась отвечать вовсе. Минут через двадцать после пустопорожнего разговора я решил подвести итог.

      - Мне очень жаль, что вы не знаете, где находится ваша дочь. А посему нам придется объявить ее в международный розыск.

      - На каком основании? - улыбнулась хозяйка, поправляя полы платья. – Я ее единственная родственница и заявление о ее пропаже писать не буду.

      - Не надо никакого заявления. В сейфе вашей дочери должны храниться изъятые по уголовным делам наркотики. По приезде я велю вскрыть сейф и их там не обнаружу. По факту хищения наркотиков прокурор возбудит уголовное дело. Единственной подозреваемой будет ваша дочь. Не пройдет и недели, как материалы в отношении нее будут переданы в Интерпол. Еще через две недели вашу дочь арестуют в Америке и депортируют в Россию. Здесь, на родине, ее ждет пятилетний срок в колонии строгого режима. Поверьте мне, женская колония для бывших сотрудниц милиции не самое лучшее место на Земле.

      - Вы не посмеете это сделать! – занервничала она.

      - Я уже это сделал. Наркотики из ее сейфа хранятся в другом месте. Мне осталось только обнаружить их «пропажу». Как только механизм возбуждения уголовного дела в отношении вашей дочери будет запущен, она будет обречена.

      - Я пожалуюсь на вас прокурору.

      - Жалуйтесь. Но помните: я – здесь и могу дать любые объяснения, а вот где ваша дочь – неизвестно. У меня на руках все козыри. У вас – ни одного.

      - Вы подлый человек.

      - Что поделать! В милиции ангелы не работают.

      Она обреченно посмотрела на Хемингуэя. Классик реализма ухмылялся.

      - У вас осталась на размышления ровно одна минута. Через минуту мы уезжаем. Ровно через минуту вы подпишите своей дочери приговор.

      - Не уезжайте, я все расскажу….

      Златовласка познакомилась с американцем по имени Джон в интернете на сайте знакомств. Год они переписывались. Прошлой зимой он, уже в статусе жениха, приезжал в Россию, встречался с матерью Зворыкиной и понравился ей. Будущему мужу было 38 лет. Материально обеспечен, живет в окрестностях Нью-Йорка в собственном доме с бассейном и садом.

      - На каком языке вы все общались?

      - Джон свободно говорит по-русски, дочь весь год учила английский.

      - А как иностранец воспринял вашу внучку?

      Какие-то доли секунды она помялась, что можно было расценивать как угодно.

      - В американских семьях нет деления детей на «своих» и «чужих». Я думаю, Джон будет хорошим отцом для Юли.

      - Последний вопрос: к чему такая спешка с отъездом?

      - Джон попал в автокатастрофу, и дочь помчалась поддержать его в трудную минуту. Вам этого не понять. У вас черствое сердце.

      В автомобиле Волгин спросил:

      - Смотри, Андрей: у старухи сиреневые волосы, портрет бородатого чувака на стене, вазочки по всем полкам. Она - «человек-цветок»?

      - Она «человек-сволочь», особый подвид в теории. Она лжет и не краснеет, а я, как это ни обидно, никак не могу понять, где она нас за нос водит. Одно могу сказать совершенно точно – в ее жилище портрет Хемингуэя смотрится так же органично, как кувалда на концертном рояле. Бывал я в одной семейке, где чтили ценности оттепели 1960-х годов. Для них – да, дли них дядя Хэм – это символ эпохи, а у матери Зворыкиной – это пыль в глаза. Это грубый намек, откуда у Златовласки произрастают цветочные корни. Только зачем этот маскарад, я пока сказать не могу.

      - Еще, Андрей, а разве у Златовласки были дела по наркотикам?

      - Не было, конечно. Только откуда ее мамаше знать, что она расследовала.

      Дома, не успел я помыться и перекусить с дороги, как зазвонил телефон.

       - Андрей Николаевич, меня зовут Надежда Савельева, я работаю следователем в Заводском РОВД. Я могу с вами конфиденциально поговорить насчет Зворыкиной?

      - Завтра я работаю. Приходите.

      - Кто это? – спросила жена.

      - Кажется, это та женщина, которая сообщила Игнатьевой об отъезде Златовласки в Америку.

      Телефон зазвонил вновь.

      - Что за черт, прорвало, что ли? Алло!

      - Николаевич, - Волгин был явно навеселе, - я всех опросил! Прикинь: у меня мать, отец, сестра и жена – все «огурцы». А зять, муж сестры, он, оказывается, «цветок»! Я все раньше думал, почему моя мать его терпеть не может, за выродка считает. А теперь все ясно. Теперь я понимаю, почему сестре всегда денег до получки не хватает.

      - Тимофей, а ты своей маме, часом, не покололся, что ты-то тоже «цветочек»?

      - Николаевич, я-то тут причем? Я же не зять. Про сестру речь. Ей такой непутевый муж достался.

      Я не стал дослушивать подвыпившего товарища и положил трубку.

      К моему приходу в РОВД Надежда Савельева уже дожидалась меня.

      - Андрей Николаевич, поверьте, до меня не сразу дошло, в какую историю я влипла. Я все расскажу вам. Всё-всё, что знаю. Только прошу вас, не говорите ничего обо мне генералу Гордееву. Я боюсь его. Он – монстр. Он если психанет, то на куски меня разорвет и по улице разбросает.

      Рассказ подруги Златовласки существенно отличался от версии матери. Во-первых, американскому жениху было всего 28 лет.

      - Андрей Николаевич, мне 30 лет. Я могу отличить мужчину, который старше меня, от юноши.

      Во-вторых,  русским языком он владел так себе, на «троечку».

      - Джон может сказать: «Я купил хлеб», а вот сказать  «Я купил свежий душистый хлеб» у него словарного запаса не хватит.

      - Первой переписываться с американцем начала Юля. Джон понравился ей, и она познакомила с ним мать. Татьяна быстро влюбилась в друга по переписке, тот отвечал взаимностью. Чтобы проверить свои чувства, они встретились прошлой зимой и убедились, что созданы друг для друга. Не знаю, как вы не заметили перемены в ней, - усмехнулась Савельева. - Татьяна вся светилась от счастья, строила планы на будущее. Дочь тоже была довольна, она с детских лет мечтала жить за границей.

      - Как понять с «детских лет»? С первого класса, что ли?

      - Про первый класс не скажу, но когда я познакомилась с ними (Юля училась в седьмом), она уже планировала получить высшее образование в Америке или Англии.

      - Какая практичная девочка! Замуж она тоже хотела выйти за иностранца?

      - Юля не планировала жить в России.

      - Интересно получается! Для того, чтобы выехать в США, Юля подыскивает матери жениха-иностранца. А не проще ей было себе мужа найти?

      - В Америке совершеннолетие наступает в 21 год. Юле всего 16, так что до замужества ей еще далеко.

      - Это как сказать! В гражданском браке возрасты не прописаны.

      - Андрей Николаевич, я совершенно уверена, что Татьяна и Джон искренне полюбили друг друга. Юля просто познакомила их, а дальше между взрослыми отношения развивались без ее участия.

      Придя домой, я обрисовал жене историю Зворыкиной.

      - Лена, как ты думаешь, можно объясниться женщине в любви, если у тебя не хватает словарного запаса для выражения своих чувств?

      - Наверное, можно. Не все же такие болтливые, как ты.

      - Согласен. Слова можно заменить делом – зажал избранницу в темном углу и целуй ее, пока она не прочувствует серьезность намерений. А если целовать некого и словарного запаса не хватает, тогда как?

      Жена увернулась от моих объятий и ушла в другую комнату.

      - Тогда, - сказал я закипающему чайнику, - нужен посредник, который сможет перевести нахлынувшие чувства в письменные знаки. Посредник - дочь, о которой все говорят, что она еще ребенок. В куклы играет. У нее бюст второго размера, а она без плюшевого мишки спать не ложится.

      - Не разговаривай с бытовыми приборами – за ненормального примут. - Вернувшаяся жена разлила чай по чашкам. – Андрей, мое мнение тебя еще интересует? Тогда слушай: если ты объясняешься в любви «женщине-огурцу», то можешь быть немногословным. А вот если твоя избранница - «цветок», то убогость речи станет серьезным препятствием в установлении отношений.

      - Умница! – чмокнул я жену. – Я думаю точно так же. Если Златовласка - классический «цветок», фиг бы у косноязычного американца получилось к ней клинья подбить!

      В понедельник генерал-монстр принял меня в перерыве между заслушиваниями нерадивых сотрудников. Чувствовалось, что его интерес к Зворыкиной потерял свою актуальность.

      Выслушав мой доклад, Гордеев обратился к помощнице по кадрам:

      - Ольга Григорьевна, как мы накажем Коршунова? Выговор дадим?

      - Лучше строгий выговор, - пробурчал присутствовавший в кабинете заместитель генерала. По каким-то причинам он недолюбливал меня.

      - Мы не можем его наказать, - заявила кадровичка. – Коршунов еще не проработал в должности полгода.

      - Ну и что, что не проработал! – взревел генерал. – Странная у вас позиция, Ольга Григорьевна! У Коршунова люди бегут, как крысы с тонущего корабля, а он, оказывается, не при делах. У него бардак в отделе, а мы его наказать не можем. Давайте тогда похвалим его, поздравим с хорошим почином!

      Все подавленно молчали. Спорить с Гордеевым, когда он впадет в раж, бесполезно.

      - И заметьте, куда у него сотрудница сбежала - в Америку, в логово врага! А завтра куда у него люди побегут? В Польшу, в Прибалтику? По всему свету поскачут? Если мы сейчас не накажем Коршунова, то мы подадим дурной пример для следственных органов всей области. Я этого не допущу!

      - Виктор Сергеевич, - помощница по кадрам настаивала на своем, - ваш приказ о его наказании не пропустит правовое управление ГУВД.

      - Что же теперь делать? По головке его погладим и отпустим? Так не пойдет.

      - Виктор Сергеевич, я предлагаю выдать Коршунову две пачки лотереек.   

      - Нет! – вскочил я со своего места. – Только не лотерейки! Виктор Сергеевич, я что вам плохого сделал? Лотерейки-то за что? Давайте  вы объявите мне строгий выговор, и я, прямо здесь, распишусь за него. Виктор Сергеевич, почему у меня из-за какой-то потаскухи должен весь коллектив страдать? Наказывайте меня одного. Следователи не виноваты в ее побеге.

      - О! – генерал указующим перстом ткнул в мою сторону. – Все слышали? Он говорит как настоящий руководитель. Я всегда вам говорю: начальник должен первым лечь на амбразуру! Хвалю, Коршунов! Но оставить тебя безнаказанным не могу. Ольга Григорьевна права – две пачки лотереек послужат тебе и твоему личному составу хорошим уроком. Впредь бдительнее будете. 

      На выходе из генеральской приемной я хотел было высказать кадровичке все, что о ней думаю, но она сходу осадила меня.

      - Молчи, придурок! За лотерейки ты пострадаешь один раз, а вот если впадешь в немилость, то это надолго. Пользуйся моментом – забирай лотерейки и уматывай, пока он не передумал.

      Лотерейные билеты, выпускаемые МВД России, были завуалированной формой денежного оброка. По этим лотерейкам никто никогда ничего не выигрывал, а вот платить за них приходилось честно заработанными рублями. Распространение среди сотрудников милиции лотерейных билетов всегда сопровождалось скандалом – отдавать свои кровные за никчемную резаную бумагу никто не хотел. Отказаться от «добровольного» участия в лотерее было невозможно – срежут надбавки к зарплате.

      Мрачнее тучи я приехал в родной отдел, поднялся к себе на этаж и встретил Алиева.

       «Это судьба! – подумал я. – Грех не воспользоваться его визитом в личных целях». 

      - Алиев, что это ты мышкуешь у меня на этаже? Что ты здесь высматриваешь? Хочешь узнать, как изъятая водка поживает? Пойдем ко мне в кабинет, я тебе кое-что расскажу.

      - На улице Гоголя, в соседнем районе, - заговорщицки начал я, - в заброшенном цехе завода «Вторполимер»  день и ночь разливают поддельную водку. Ты что-нибудь об этом знаешь? Нет? Странно, отвозят-то ее к тебе на склад. Или ты не знаешь, что у тебя на складе хранится?

      - У меня много кто склад арендует, - уклончиво ответил он.

      - Суть не в складе, Ровшан Аскерович. Суть в том, что я решил сегодня же ликвидировать это подпольное производство. Ликвидацию начнем с обыска и задержания всех работников.

      - За что?

      - Как говорится, был бы человек хороший - статья найдется! Или ты мне, Ровшан, не веришь, что я к завтрашнему утру камня на камне от твоего цеха не оставлю? Думаешь, я не сунусь в другой район? Ошибаешься! Я не только все переверну вверх дном, я еще и в областное управление настучу, что у начальника Кировского РОВД под носом поддельную водку льют, а он и в ус не дует! Благоденствует, мать его!

      Алиев молчал. Сворачивать даже небольшое кустарное производство - дело трудоемкое, долгое и затратное. Проще откупиться.

      - С другой стороны, - миролюбиво продолжил я, - зачем мне лезть на чужую территорию? У меня своих дел полно. Мне надо что-то с изъятой у тебя водкой решать: или возбуждать дело, или отказывать.

      - Что я должен сделать? – тон азербайджанца стал деловым.

      - Купи две пачки лотереек!

      Я выложил товар на стол.

      - Какие лотерейки, - вскричал Алиев, - вот эти, эмвэдэшные?! Да это же грабеж среди бела дня!

      - Согласен, мерзкая история! Но только придумал ее не я. Все вопросы к министру внутренних дел. Это по его инициативе проводится лотерея.

      - Андрей Николаевич, - Алиев брезгливо отодвинул обе пачки, - давай так, я лучше куплю тебе в отдел новый компьютер. Хороший компьютер, в упаковке, прямо из магазина. Только лотереек не надо!

      - Здесь не базар, уважаемый! – жестко отрезал я. - Или лотерейки, или я сегодня же возбужу уголовное дело и разорю завод на улице Гоголя. Или-или, второго не дано.

      Он сокрушенно вздохнул, потыкал пальцем в ближайшую пачку.

      - Компьютер…

      - Компьютер – это взятка, - перебил я, - а лотерейки – это спонсорская помощь МВД России.

      - Это бандитизм, а не спонсорская помощь. На сколько здесь? На пять тысяч?! Андрей Николаевич, ты меня без штанов оставишь.

      - Я вижу…, - угрожающе начал я.

      - Нет, нет! – замахал руками Алиев. – Всё нормально! Вечером деньги будут.

      Миссию купли-продажи я возложил на секретаршу. Пришедший за лотерейными билетами племянник Алиева, смуглолицый быстроглазый молодой человек, тщательно пересчитал обе пачки, выложил деньги и ушел, не попрощавшись. Впоследствии я узнал, что лотерейные билеты Алиев выдал своим работникам вместо части зарплаты.

      На этом, в общем-то, история о побеге Зворыкиной закончилась.

      … Был дивный летний день. В честь успешного окончания полугодия начальник РОВД вывез подчиненных на пикник. Когда отзвучали положенные тосты, мы с Волгиным пошли покурить на берег реки.

      - В марте у меня и Златовласки совпали дежурства, - начал рассказывать я. - Ночь выдалась спокойная, ни одного вызова. Часика так в три, когда в отделе установилась тишина, мы с ней сидели в комнате отдыха: она на диване, я в кресле. Болтали о всякой чепухе. Она сняла китель, расстегнула рубашку на груди и откинулась на подушки. Приглашение, сам понимаешь, недвусмысленное. Я пожелал ей спокойной ночи и пошел спать к себе в кабинет. Честно говоря, чувствовал я себя после этого неловко. Всяко со мной случалось, но чтобы собственная сотрудница в постель тащила - такого еще не было! Через пару дней Златовласка просит у меня разрешение съездить по личным делам в Москву. Я, без всякой задней мысли, разрешаю.

      - Она ни рапорта, ничего не писала?

      - Ничего не писала. Я разрешил ей выехать, не ставя больше никого в известность. Сейчас я понимаю, что поездка нужна была ей для визита в американское посольство. Получив визу, она вернулась и продала квартиру. Всё время, пока шли разборки, я думал: всплывет эта история или нет? Если бы Гордеев узнал о ее поездке в Москву, тут бы я лотерейками не отделался.

      - Ловко она тебя провела! Только к чему ты сейчас про нее вспомнил? Отомстить хочешь?

      - Мстить, по-моему, уже некому…

      С того момента, как прозвучало слово «Америка», я пытался докопаться до сущности произошедшего. В пылкую любовь по интернету я не поверил. Быть может, у меня ретроградское отношение к жизни, но я на месте двадцативосьмилетнего парня не стал бы связывать свою судьбу с женщиной на семь лет старше. Переспать с ней раз-другой – это нормально, а вот всю оставшуюся жизнь наблюдать, как разница в возрасте между вами становится все больше и больше – это «удовольствие» на любителя. Через десять лет Зворыкина превратится в зрелую степенную женщину, а ее молодой супруг только-только вступит в пору мужской зрелости. У него впереди вся жизнь. У нее впереди – период увядания, который короткими юбками и инъекциями «ботокса» не заретушируешь. Я не верю, что такие браки могут быть прочными.

      Есть, конечно, исключения из правил. Любовь зла – полюбишь и старую козу. Или прикинешься, что полюбил, если ты альфонс и желаешь беззаботно жить за счет обеспеченной тетеньки. Но для зарождения настоящей любви, для той, во имя которой ты готов свернуть горы и схватить комету за хвост, нужно общение, а с ним у Златовласки и американца было неважнецки. Итак, любовь как побудительный мотив для дальнейшей совместной жизни отпадает. Что остается?

      Остается дочь, судя по всему, расчетливая «девушка-огурец», мечтающая о заграничном принце. И она находит «принца» и решает выйти за него замуж. Либо воспользоваться им для переезда в США. Для осуществления плана, вынашиваемого с детских лет, есть три препятствия. Первое: до совершеннолетия ее никто одну не выпустит за границу. Второе: в Америке возраста вступления в брак надо будет ждать пять лет. И третье: жених может не понравиться взбалмошной «матери-цветку». С американским совершеннолетием все просто – она и американец могут жить не расписываясь. Если они не будут афишировать свои отношения, то никто на них особого внимания обращать не станет. С выездом тоже особых сложностей нет: надо организовать приглашение от жениха и сагитировать мать поехать к нему в гости. Остается мама, у которой ворох нереализованных идей и амбиций.

      - Ты думаешь, это дочка все подстроила? – спросил Волгин.

      - Больше некому. Она, как это не пошловато звучит, влюбила свою мать в своего будущего мужа. Я совершенно уверен, что всю переписку от лица американца вела дочь. Она, как никто другой, знала все увлечения матери и могла поддерживать диалог на любую интересную для Златовласки тему. Одного я не пойму, какого черта Зворыкина так стремительно рванула из России?

      - Если ты прав, то Златовласка в Америке никому не нужна.

      - Она не только никому не нужна, она будет препятствием в отношениях дочери и американца. Если между янки и Юлей любовь, то они должны устранить Зворыкину. Другой вариант: если американец, ничем не рискуя, только вывез дочь в штаты и не собирался на ней жениться, то Юля останется в Америке, а вот Златовласка, оплеванная и униженная, должна вернуться на родину. Пока о её приезде я ничего не слышал, из чего делаю вывод, что ее уже нет в живых. Как бы проверить мои гипотезы да забыть о ней навсегда?

      Не прошло и недели, как мне на глаза попалось объявление о проведении российско-американской конференции по вопросам борьбы с организованной преступностью.

      «Это шанс!» – решил я и пошел на прием к генералу Гордееву.

      - О, Коршунов, как ты вовремя! – поприветствовал меня генерал. – Я тут читал донос на тебя и хотел уточнить кое-какие детали. Вот, послушай: «Обманом вынудил предпринимателя Алиева купить две пачки лотерейных билетов, выпущенных к двухсотлетию МВД России». Ты что, заставил какого-то бизнесмена купить наши лотерейки?

      - Вранье это все, Виктор Сергеевич! Алиев зашел ко мне в кабинет, увидел лотерейки и говорит: «Хочу внести посильный вклад в борьбу с преступностью». А что еще там про меня пишут?

      - Да так, ерунду всякую. Говори, зачем пришел?

      Я рассказал Гордееву свой план. Он сомневался в его целесообразности.

      - Объясни, зачем ты хочешь докопаться до истины? Зворыкина уволена, к нам никаких вопросов по поводу ее переезда в США нет. К чему сейчас ворошить прошлое? Или тобой движет что-то другое, кроме стремления проверить свои теории? Нет ли у тебя личных мотивов?

      Недолго думая, я рассказал генералу и про наше совместное дежурство и про ее поездку в Москву.

      - Так что, Виктор Сергеевич, всей эротики между мной и Зворыкиной было совсем чуть-чуть - один квадратный сантиметр ее лифчика, выглядывающего из разреза рубашки.

      - Не густо, - генерал был разочарован. Он ожидал услышать рассказ о моих интимных похождениях, а получил нравоучительную историю о добропорядочном начальнике следственного подразделения. – Ладно, если хочешь, поезжай. Вернешься, доложи, что там у тебя получилось.

      Конференция проходила в Омске и длилась два дня. В первый же день среди иностранных гостей я вычислил двух русскоговорящих американцев. Первый оказался потомком переселенцев с Западной Украины. Второй происходил родом из первой волны русской иммиграции. На мою просьбу о розыске Златовласки «украинец» ответил отказом. Потомок белогвардейцев согласился помочь. 

      - Андрей, - он говорил с сильным акцентом, - мать мы сможем идентифицировать только в одном случае – если ее тело прошло дактиллоскопирование и было занесено в картотеку неопознанных трупов. Дочь без официального запроса по линии МИД мы не найдем никогда. Америка, Андрей, очень большая страна. В ней легко затеряться. Как мне сообщить о результатах розыска? У тебя есть сотовый телефон, интернет?

      - Ничего нет, и неизвестно, когда будет. Но ты же можешь послать мне обычную телеграмму на адрес районного отдела? Дорого это будет стоить?

      Он покровительственно отмахнулся:

      - Забудь о деньгах! Не с вашей зарплатой мне материальную помощь оказывать.

      Не прошло и месяца, как я получил ответ:

      «Интересующее вас лицо было обнаружено в ночное время 2 июня 2002 года на скамейке в Центральном парке города Нью-Йорка. Причина смерти – передозировка героином. Второй объект в наших базах не значится».

      Никому ничего не говоря, на междугороднем автобусе в ближайшие выходные я выехал в Новосибирск.

      До жилища матери Зворыкиной я добрался только к вечеру.

      Хозяйка, одетая в простенький халат, открыла дверь. Модерновые сиреневые волосы стали каштановыми. Вызывающе яркий лак на ногтях истерся. Визуально она постарела лет на десять и стала выглядеть соответственно паспортному возрасту. Время пускать пыль в глаза прошло.

      -  Я приехал к вам как частное лицо, и вы вправе не отвечать на мои вопросы.

      Старуха отшагнула в сторону, давая возможность пройти в квартиру.

      - В прошлый мой визит на этой стене висел портрет Хемингуэя. Сейчас его нет, но на обоях нет выгоревшего пятна. Портрет, гитару, финтифлюшки всякие вы специально развешали, чтобы я принял вас за «женщину-цветок»? Так ведь?

      Она засмеялась:

      - Вы наблюдательны, молодой человек! Пойдемте на кухню, я угощу вас хорошим кофе с коньяком.

      Мы проговорили часа три. Под кофе распили бутылку армянского коньяка, выкурили полпачки сигарет. Старуха была времена откровенна.

      - У моей дочери с детства был мусор в голове. Она – это человеческий брак, по-другому не скажешь. Ни замужество, ни рождение ребенка – ничего не могло повлиять на нее. Генетика! Ее отец, с которым я вовремя рассталась, был такой же пустоцвет…. Она погубила бы мне внучку. Пришлось действовать…. Это я познакомила Юлю и Джона, и я редактировала письма от него. Юля просто бы не смогла, в силу отсутствия сексуального опыта, описать чувства любовника, жаждущего встречи с раскрепощенной распутной женщиной.

      - Американец увез внучку как свою будущую жену или просто помог ей выехать?

      - Я думаю, надолго его чувств не хватит. Но даже за год Юля обзаведется знакомыми, друзьями и сможет успешно интегрироваться в американское общество. Я уверена – она за границей не пропадет.

      - А здесь что, пропала бы?

      - Я не вижу в России перспектив для воспитанной порядочной девушки.

      У меня было свое мнение на этот счет, но я не стал ввязываться в бесплодный диспут.

      - Скажите, участь вашей дочери была заранее решена? Вам не было ее жалко?

      - Пропустим этот вопрос.

      - Хорошо. Тогда объясните, зачем надо было накидывать жениху десять лет?

      - Потенциальный муж для тридцатипятилетней женщины с ребенком по определению не может быть «юнцом безусым». Узнав, что Джону всего 28 лет, вы могли бы насторожиться и активизировать ее поиски (в тот день, когда вы были у меня, Татьяна с внучкой еще находились в России). Я побоялась, что вы можете напакостить нам. 

      - Логично. Как минимум, сутки вы выиграли. Теперь расскажите, зачем была нужна такая спешка с отъездом? Если бы ваша дочь вначале уволилась, а потом уехала, то ее отъезда бы вообще никто не заметил. А так вы переполошили всё УВД, и нам волей-неволей пришлось начать расследование.

      - Юля позвонила мне в истерике и стала убеждать, что Татьяна что-то заподозрила. Пришлось импровизировать. А вы-то, объясните мне, что вами-то двигало? Не служебный же интерес?

      - Как-то раз с вашей дочерью мы вместе дежурили…

      - Странно. Наверное, у нее пропала прежняя хватка. До вас Татьяне удавалось соблазнить всех мужчин, от которых ей хоть что-то было надо. Природа одарила ее женской привлекательностью. Жаль только, мозгов не дала. Я надеюсь, наша беседа не будет иметь для меня неприятных последствий?

      - Если только угрызения совести будут мучить.

      Старуха отмахнулась: мол, пустое, даже думать об этом не стоит.

      - Про меня вы можете забыть. Спасибо за кофе и коньяк. 

      Когда я вышел на улицу, на небе сверкали яркие августовские звезды.

      - Уже поздно, - сказали мне звезды. – Тебе придется спать на вокзале.

      Ха, нашли, чем пугать! Уж лучше на вокзале ночь перекантоваться, чем в рассвете сил навсегда заснуть в нью-йоркском парке. На вокзале даже хорошо – там билеты домой продают.